Глава 1.
Алис.
3 месяцами раннее.
Нью-Хэвен. Академия Блэкторн.
Я уныло смотрю на мрачный замок с привидениями, величественно возвышающийся над кампусом, где туда-сюда скользят студентки. Все как одна — в твидовых жакетах Chanel, с отстранённо-мечтательными лицами и сладкими фразочками, липкими, как сахарная вата.
Они мгновенно смолкают, стоит мне выйти из подруливающего чёрного Mercedes-Maybach, лениво переставляя ноги в высоких сапогах цвета бургунди из последней маминой коллекции. Каблуки отстукивают по мокрому после дождя асфальту. Вижу бегущие взгляды, шепотки, разговоры — лёгкие, как тонкое кружево моих неизменных перчаток.
Я останавливаюсь посреди сада и оглядываюсь. С прошлого года ничего не изменилось: мраморные колонны со статуями греческих богов, про которых шепчут, будто они оживают в полнолуние; причудливые вензеля на чугунной лестнице, ведущей к главному входу, где якобы видели призрак студентки со свернутой шеей; само здание, тёмное, как обсидиан, поблёскивающее при свете дня.
Каждый раз, стоя здесь, я испытываю эстетический восторг.
Добро пожаловать в академию Блэкторн — обитель старых денег и избалованных аристократок.
Иронично, но кое-что нас всё же роднит: холодные родители, компенсирующие любовь безлимитными картами, и завышенные ожидания общества. Но есть одно «но».
Есть причина, по которой все замолкают, стоит мне приблизиться, — их шёпот тише стука моих каблуков.
Потому что моя фамилия — Ашборн. Алис Ашборн.
Мы потомки древнего графского рода, где веками ценили золото и чистоту крови.
Мой отец, Джеймс Ашборн, — глава международного инвестиционного холдинга Ashborne Capital, человека, который управляет нефтяными месторождениями, портами и сетью частных банков в трёх странах. Деньги у нас текут, как океанские течения — невидимые, но всесильные.
Моя мать, устав от семейного консерватизма , построила собственную империю в модной индустрии, зарабатывая миллионы на обуви и сумках для столичных модниц.
И все, абсолютно все, здесь это знают. Я чувствую себя под лупой.
Чьи-то руки внезапно крепко обхватывают меня сзади. Судя по восторженным вздохам девиц и мёртвой хватке, я мгновенно догадываюсь, кто это.
Резко оборачиваюсь — и вижу знакомую скривлённую ухмылку, тёмные очки на пол-лица и сигарету с позолоченным фильтром.
Эстер Розенберг. Наследница одного из крупнейших конгломератов недвижимости и финансовых активов по всей Америке. Она всегда безупречна — классика, от которой невозможно отвести взгляд. Шелковая рубашка с расстёгнутыми пуговицами у шеи, идеально сидящие брюки и оксфорды. И её неизменные тёмные очки, которые прятали взгляд даже вечерами. Денди был в деле.
Стоило ей появиться, как толпа студенток мгновенно расступилась, оставив свободный коридор вокруг нас. Какая-то блонди едва сдерживала восторг, махая телефоном со стразиками. Эстер одной рукой обняла меня и, с лёгкой ухмылкой, показала ей знак «Позвони». Блонди замерла, будто поражённая. Я закатила глаза.
— Очередная жертва, — сухо сказала я, кивнув на блондинку.
Эстер засмеялась, доставая сигарету из именного портсигара. Свет фонаря отражался в позолоченном фильтре.
— Ага, познакомились на парковке. То ли Бритни, то ли Бетти... Уже забыла. Так на раз. Ты знаешь, блондинки не в моём вкусе.
Она протянула мне портсигару. Я достала сигарету, Эстер подожгла мне её, и я глубоко затянулась. Туман дыма медленно поднимался к небу, смешиваясь с запахом мокрого асфальта и свежего плюща, который обвивал здания.
Мы стояли молча какое-то время. Всё выглядело как тщательно выстроенный кадр: падающие листья на фоне кирпичных стен, отражения огней в лужах, шепоты студентов, постепенно расходящихся по общежитиям. Нам тоже предстояло идти в наш коттедж. К счастью, директор Велс разрешил нам заселиться вместе. Деньги, которыми родители пичкают академию, творят чудеса.
— Она говорила, когда приедет? — нетерпеливо спросила Эстер, выпускaя клубы дыма, которые медленно закручивались в воздухе.
Я проверила сообщения.
— Уже внутри. Сказала, что ждёт нас в коттедже.
— Окей, идём.
Эстер точно попадает окурком в урну, подбрасывая его с лёгкой грацией, как фокусник.
Мы подошли к коттеджу — двухэтажному зданию, стены которого полностью обвиты зелёным плющом, уходящим к самым оконным рамам второго этажа. Говорили, что раньше на этом месте было кладбище. Но мы выбрали коттедж в качестве своего общежития из-за уединённости и огромной гостиной с камином, где можно устраивать вечеринки, оставаясь практически вне досягаемости посторонних.
Я куталась в кожаный плащ — воздух стал прохладным, лёгкая сырость щекочет кожу. Мы открыли дверь, и мой взгляд скользнул по длинной тёмной юбке из шифона с причудливыми узорами, туфлям Mugler на высоких каблуках, пышной копне кудрей и шляпке с вуалью. Она выглядела словно ожившая картина: роскошь, искусство , смешанные воедино.
Кудри встрепенулись, когда она повернула голову в нашу сторону, не успев поднять бокал с вином.
Кэрол Вейрон. Наследница сети госпиталей. Её родители — известные врачи с состоянием, которое можно оценить в миллиарды долларов. Чувственная натура, обожает джаз и театр; её движения и манера держать себя всегда наполняют пространство особым ритмом. Она будто звучит сама собой, медленным мелодичным аккордом в этом хаотичном мире.
Эстер сжала мою руку шутливо, и мы вместе вошли внутрь, где мягкий свет камина обрисовывал контуры мебели, отражался в зеркале в полный рост и витражах. Сцена была настолько идеальна, что даже я, привыкшая к роскоши, почувствовала, как дыхание замирает.
На углу гостиной стоял старый виниловый проигрыватель, из которого медленно разливался мягкий, тёплый джаз. Каждая нота скользила по комнате, заполняя пространство между старыми книжными полками, кожаной мебелью и тяжёлыми шторами, слегка колышущимися от сквозняка.
Кэрол подняла бутылку дорогого французского вина — вероятно, стоившего как половина нашего колледжа — и с лёгкой улыбкой протянула нам.
— Будете?
— Что за глупые вопросы, — ответили мы хором, и наши голоса слились с тихим потрескиванием дров в камине.
Через мгновение мы уже забрались на широкую, мягкую софу. Вино согревало душу, а дрова уютно потрескивали, создавая мягкий оранжевый свет, который отражался в стеклах бокалов и витражах окна.
Кэрол с видимым наслаждением рассказывала о недавней экскурсии в морг новой клиники её родителей, где она занимает себя на каникулах, готовясь в будущем продолжить семейное дело. Эстер лениво и с игривым сарказмом пересказывала детали очередной безымянной девушки — она никогда не запоминала имена.
Я, слегка отстранённая, смотрела в окно. Пейзаж за пределами коттеджа тонул в полумраке, лужи отражали фонари, а туман стелился по тротуарам. И лишь на секунду — всего на мгновение — мне показалось, что в темноте кто-то стоит: фигура с рыжими волосами, почти горящими, словно светилась изнутри.Я моргнула, и образ исчез, оставив лишь тихий отблеск тревоги на краю сознания. Но чувство, что кто-то наблюдает, не покидало меня до конца вечера.