Тень матери и платье из прошлого, Часть 19
Солнечный луч, пробившийся сквозь тяжелые шторы, упал на старую шкатулку. Деревянную, с потертой инкрустацией. Я нашла ее на днях, разбирая коробки с вещами из старой квартиры, которые Дэмиен, по его обычной эффективности, велел перевезти сюда ("Чтобы избежать ненужных сентиментальных вылазок", - вероятно, подумал он). Шкатулка пахла пылью и...лавандой. Маминым запахом.
Мама. Виктория. Она ушла, когда мне было десять. Не бросила. Умерла. Рак. Молниеносный и беспощадный. От цветущей, смеющейся женщины с каштановыми волосами (мои волнистые темные - в папу) и теплыми, как мед, карими глазами (мои - его же копия) за несколько месяцев осталась тень, а потом - тишина. Папа сломался тогда. Надолго. Бизнес едва не рухнул впервые. Я научилась быть сильной. Для него. Для себя. Стала его опорой. Его "Адочкой-спасительницей". Возможно, поэтому его крах и моя жертва сейчас казались таким...неизбежным продолжением той истории. Я всегда спасала его. Даже ценой себя.
В шкатулке лежали безделушки. Старые фотографии: мама смеется, обняв маленькую меня; папа молодой, смотрит на нее с обожанием; мы втроем в парке. Пожелтевшая театральная программка. Засохший цветок. И...платье. Игрушечное. Для куклы. Крошечное, из голубого шелка, с ручной вышивкой. Мама сшила его для моей любимой куклы Маши. "Чтобы ты научилась ценить красивое, доченька", - говорила она. Я не научилась. После ее смерти красивое казалось предательством. Я носила черное, серое, бесформенное. Как доспехи.
Я держала платьице в руках, ощущая странное сжатие в груди. Голубой цвет. Как то пастельное ужастье, в которое меня нарядили для ужина у Локхартов. Ирония судьбы? Или напоминание? Кем я стала? Вещью в красивой обертке для чужого спектакля.
В дверь постучали. Легко, осторожно. Не его властный стук.
- Войдите, - сказала я, не отрывая взгляда от платья.
Вошла горничная, Одри. Милая, тихая девушка.
- Ада Кроу, вам прислали пакет. От кутюрного дома Lavigne. Для вечера.
Вечер. Благотворительный бал в поддержку детской онкологии. Ирония снова била в самое больное место. Дэмиен сообщил о нем сухо, как о неизбежной тактической задаче. "Нужно быть. После истории с похищением прессе нужны позитивные кадры. Участие в благотворительности - идеально." Он не спрашивал, хочу ли я. Не спрашивал, могу ли я после всего выдержать этот цирк. Особенно эту тему. Он просто поставил стилистов на уши. И вот результат - огромная коробка, которую Одри осторожно поставила на кровать.
Я открыла ее без энтузиазма. И замерла. Платье. Но не пастельное. Не "безопасное". Глубокого, насыщенного цвета спелой сливы. Прямой крой, подчеркивающий линию плеч и талии. Ткань тяжелая, благородная, с легким блеском. Никаких рюшей, бантов. Только элегантная простота и сила. К нему - тончайшие черные перчатки до локтя и туфли на едва заметном каблуке. Это был наряд королевы. Или воина. Не куклы.
- Господин Кроу лично утверждал эскиз, - тихо сказала Одри, видя мое замешательство. - Сказал, что только этот цвет.
Лично утверждал. Цвет спелой сливы. Не его стиль - выбирать что-то яркое, значимое. Его стиль - контроль, нейтральность. Почему? Чтобы загладить вину? Чтобы показать, что я больше не "вещь на полке"? Или...чтобы напомнить мне о моем месте? Ведь это он решает, в чем я пойду.
Я примерила платье. Оно сидело идеально. Как влитое. Подчеркивало мой невысокий рост, делая его элегантным. В зеркале смотрелась женщина, которую я не узнавала. Сильная. Трагичная. Опасная. В этом платье я могла пойти на бал. Но предчувствие, холодное и липкое, как паутина, не отпускало. После похищения, после слов отца о возможной подставе Дэмиена...Выходить "в свет" казалось безумием. Но отказаться? Значит показать слабость. Значит дать повод для новых сплетен. Значит подвести...его? Нет. Контракт. Только контракт.