Глава 13
6:47. Звук кофемолки режет тишину кухни-студии. Зёрна «арабики» из пакета с логотипом клуба — подарок Кристи на «успешное вливание в коллектив». Рука сама тянется к банке с корицей, но останавливается: *«Он пьёт чистый. Без слабостей»*.
Пудровые тени растушёвываю резкими движениями. Кисть скользит к подводке — чёрная стрелка, как клинок. В зеркале отражается девушка в облегающем твидовом жакете: строго, кроме третьей пуговицы, намеренно расстёгнутой. *«Не догадается, что это ловушка»*.
7:03. Лифт клуба пахнет цитрусовым освежителем и чужими духами. Нажимаю 15-й этаж, поправляя пояс на пальто. В кармане — диктофон размером с помаду. *«Хлоя, это безумие»* — её вчерашний смех звенит в ушах.
Офис Альберта завален солнечными зайчиками. Он стоит у окна, держа чашку с дымящимся кофе. Рукава белой рубашки закатаны, на запястье — часы с хронографом.
— Ты сегодня... яркая, — не оборачиваясь, бросает он. Голос будто пропитан кофеином.
— Это комплимент или замечание? — ставлю сумку на стол, специально наклоняясь ниже необходимого.
— Констатация факта. — Наконец поворачивается. Взгляд скользит от каблуков к декольте, задерживаясь на третьей пуговице. — Документы по сделке с Дубаем на столе. Проверь цифры в колонках 5-7.
— Я ваша ассистентка, а не бухгалтер, — подхожу ближе, ловя ноты сандала в его парфюме.
— Ты то, что я говорю, — ставит чашку с глухим стуком. На дне — осадок в форме полумесяца. — И смени помаду. Красный — цвет аматорок.
Щёки горят, но смеюсь звонко, искусственно:
— Ревнуете к поклонникам, мистер Грейсон?
Его пальцы внезапно сжимают моё запястье. Кожа горит там, где касается печатка с рубином.
— Играешь в опасные игры, Фостер, — голос низкий, как гул лифтовых тросов. Большой палец проводит по внутренней стороне ладони.
Сердце бьётся о рёбра, как пойманная птица. Диктофон в кармане кажется раскалённым углём.
— Мистер Хардман, вам... — дверь распахивается, врываясь скрипом. Кристи замирает на пороге, острый каблук завис над паркетом. Её взгляд-скальпель режет пространство между нашими телами.
Его пальцы разжимаются мгновенно. Отступаю на шаг, спотыкаясь о ковёр с геометрическим узором. Сердце колотится где-то в висках.
— Отчёт по поставкам, — Кристи кладёт папку на стол, не меняя выражения лица. Только левая бровь чуть приподнята — как знак вопроса на полях. — И мистер Чжоу просил перенести ужин.
Альберт поправляет манжету, где остались следы моей помады. Рубиновый перстень вспыхивает под люстрой.
— Скажи ему, что я предпочитаю обеды без подслушивающих устройств в цветочных композициях, — голос снова стальной, деловой. — И проверь сигнализацию в восточном крыле.
Кристи кивает, бросая на меня взгляд, который хочется расшифровать как: *«Ты либо гений, либо идиот»*. Дверь закрывается с тихим щелчком.
— Пять минут, — он щёлкает замком ящика стола. Оттуда выглядывает кобура. — Приведи себя в порядок. Едем на склад.
— Я... — касаюсь дрожащими пальцами растрёпанных волос. — Мне нужно...
— Туалет через коридор, — не глядя протягивает платок. На шёлке пахнет дымом и чем-то горьким — может, полынный ликёр? — Смени помаду. Настоятельно.
В зеркале дамской комнаты вижу другое лицо. Глаза слишком блестят, румянец лезет выше тонального крема. Стираю красные разводы с губ салфеткой. Из сумочки вываливается диктофон — крошечный чёрный цилиндр, подарок Хлои.
*"Только попробуй записать его признание!"* — её голос звучит в голове, пока я прячу устройство в карман жакета.
Лифт мягко гудит, спускаясь в подземный паркинг. Альберт шагает впереди, его оксфорды отбивают чёткий ритм по бетонному полу. Я едва поспеваю, спотыкаясь о размытые тени от неоновых ламп. Он резко останавливается у черного Mercedes, заставляя меня врезаться в его спину.
— Тормози заранее, Фостер, — бросает через плечо, щёлкая ключами. — В жизни пригодится.
Салон пахнет кожей и мятными леденцами. Альберт включает радио — классический рок заглушает тиканье поворотника. Его пальцы барабанят по рулю в такт гитаре, обнажая шрам на костяшке в форме полумесяца.
— Где мы... — начинаю я, но он резко поворачивает на забитую фудтраками улицу.
— Ты завтракала? — перебивает, косится на мои руки, сжимающие ремень безопасности. — Твои пальцы дрожат.
— Кофе с печеньем в семь утра — это завтрак? — огрызаюсь, глядя как грузчик с татуировкой паука толкает тележку с ящиками. — Вы вообще едите или питаетесь сигаретным дымом?
Его губы дёргаются в подобии улыбки. Машина резко притормаживает у забегаловки с вывеской «Джоуи-бургер». Сквозь заляпанное жиром окно видно повара, швыряющего котлеты на гриль.
— Пять минут, — выдергивает ключи зажигания. — Не вздумай заказывать эту розовую бурду с клубникой.
Запах жареного лука бьёт в нос как кулак. Альберт стоит у стойки, вальяжно опершись о стул с оторванной обивкой. Его заказ звучит как приговор:
— Двойной бекон, картофель двойной прожарки, чёрный кофе. — Палец указывает на меня. — Ей салат с курицей. Без соуса.
— Я сама могу... — начинаю возмущаться, но он уже швыряет кредитку кассиру.
За столиком у окна тень от вывески рисует полосы на его лице. Он разламывает бургер пополам, жесты резкие, хищные. Сыр тянется нитями к губам.
— Вы всегда контролируете чужой рацион? — ковыряю вилкой в безвкусной зелени.
— Когда плачу — да. — Капля кетчупа падает на манжету. Он стирает её большим пальцем, оставляя кровавый след. — Твои глаза бегают как у мокрой крысы. Сахарный краш?
Дверь звенит колокольчиком. Входит парень в косухе с нашивкой «Санта-Моника 87» — мой однокурсник Джейк. Его глаза расширяются при виде меня.
— Мал? Ты тут с... — он замирает, заметив Альберта. — О, простите, я...
— Присоединяйся, — внезапно предлагает Альберт, отодвигая стул ногой. Его ботинко прижимает мою туфлю к полу. — Старые друзья?
Джейк неуверенно садится, пахнущий дешёвым одеколоном и травкой. Его взгляд метается между моим декольте и лицом Альберта.
— Мы вместе в... — начинаю я.
— В клубе дебатов, — перебивает Джейк, нервно щёлкая зажигалкой. — Амалия всегда... эээ... ярко выступала.
Альберт откусывает бургер, не сводя с него глаз. Сырная нить рвётся с мокрым звуком.
— Какие темы? — спрашивает он с набитым ртом.
— Эээ... последний раз про легалайз наркотиков, — Джейк постукивает сигаретой по пачке. — Мал доказывала, что легализация подорвёт чёрный рынок. Страстно так.
Вилка выскальзывает из моих пальцев. Альберт медленно переводит взгляд на меня. В его глазах вспыхивает что-то холодное и острое, как нож для вскрытия конвертов.
— Интересно, — он отпивает кофе, оставляя на чашке отпечаток губ. — А что ты думаешь о... скажем, кокаиновых картелях? Они ведь тоже за свободный рынок.
Джейк глупо хихикает. Я чувствую, как каблук Альберта вдавливается в мою ногу.
— Мне пора, — вскакиваю, опрокидывая стакан с водой. — Работа...
— Сиди, — приказывает Альберт мягко. Его рука хватает моё запястье под столом. Большой палец вдавливается в пульс. — Твой друг такой... познавательный.
Джейк внезапно бледнеет. Его пальцы дрожат, роняя зажигалку.
— Вообще-то я... эээ... забыл, у меня... — он поднимается, задевая коленом стол. Стакан с колой опрокидывается на Альбертовы брюки.
Наступила тишина, которую режет только шипение газировки.
Альберт медленно смотрит на расплывающееся пятно, потом на Джейка.
— Парень, — говорит он тихо, — ты сейчас дважды ошибся.
Джейк исчезает быстрее, чем официантка успевает принести салфетки. Альберт вытирает брюки методично, как хирург очищает инструменты.
— Дебаты, — усмехается он, разглядывая мой пунцовый румянец. — Значит, ты не только в мини-юбках разбираешься.