Глава 11
Возвращаюсь в офис после кофе с Хлоей. В лифте ловлю себя на мысли, как странно пахнет здесь — смесь кожи, металла и чего-то древесного, будто Альберт пропитал стены своим парфюмом. Дверь в кабинет приоткрыта. Заглядываю: он сидит, откинувшись в кресле, пальцы медленно барабанят по ручке из черного дерева. На нем рубашка, с закатанными рукавами и едва заметными шрамами. Взгляд уперся в окно, где дождь рисует паутину на стекле.
— Опять опаздываешь, — голос звучит устало, без привычной злости. Поворачивается, и я замечаю, как расстегнутый ворот рубашки обнажает цепочку с крошечным серебряным кинжалом. — Собирай вещи. Отвезу тебя.
— Мне не надо... — начинаю я, но он уже встает, поправляя часы с черным циферблатом. Его движения плавные, как у крупного хищника, уверенного, что добыча не убежит.
— Это не просьба.
Машина — черный Mercedes с тонированными стеклами. Сажусь на пассажирское сиденье, утопая в коже цвета воронова крыла. Альберт заводит мотор, звук едва слышен. Его руки на руле — пальцы длинные, с квадратными ногтями, на мизинце печатка с рубином. Молчание давит, как влажный воздух перед грозой.
— Вы всегда так... командуете? — ломаю тишину, разглядывая его профиль. Тень от ресниц падает на скулу, делая взгляд еще глубже.
— Только когда имею дело с упрямыми ослицами, — уголок рта дергается. — Кофе на центральной консоли. Черный, два сахара.
Потягиваю из бумажного стакана. Сладковатая горечь разливается по горлу. Он знает, как я пью кофе?..
— Спасибо, — бормочу. — Почему вдруг решили подвезти? Боитесь, что снова попаду в перестрелку?
— Боюсь, что начнешь ныть о переработке, — резко поворачивает на перекрестке. Запах его духов смешивается с ароматом дождя за окном. — Ты же мастер истерик, Фостер.
— Зато вы — мастер сарказма, — ворчу, сжимая стакан. — Кстати, кто такая Лора? Ваша личный психотерапевт?
Руки на руле слегка напрягаются. Молчит секунду, две, три... Потом вдруг глухо смеется.
— Ревнуешь? — бросает искоса взгляд, от которого по спине бегут мурашки. — Лора — мой пес. Немецкая овчарка. Научилась набирать лапой быстрее Кристи.
Струя кофе попадает не в то горло. Кашляю, хватаясь за салфетки. Он протягивает платок — белоснежный, с инициалами «A.G.», — не отрывая глаз от дороги.
— Собака... — вытираю губы. — А голос такой томный был!
— Она после операции на связках. Ветеринар сказал — говорить ласково, — шутка звучит неожиданно. Его пальцы стучат по рулю в ритм джаза из динамиков. — Ты вообще всегда такая подозрительная?
— Только когда рядом ходят люди, которых пытаются убить, — парирую, замечая, как его челюсть сжимается.
Дождь усиливается. Дворники мелькают, как метроном. Альберт включает подогрев сидений, и тепло обволакивает поясницу.
— Слушай, насчет вчера... — начинает он неожиданно, но тут звонит телефон. На экране — «Оливер».
Рука Альберта резко бьет по громкой связи, прерывая звонок. В салоне снова тишина, но теперь она звенит, как натянутая струна.
— Вы... — осторожно начинаю я.
— Не твоё дело, — отрезает он, увеличивая скорость. Капли дождя превращаются в прозрачные стрелы на стекле. — Домой или хочешь прогуляться по лужам?
— Домой, — быстро отвечаю, чувствуя, как сердце колотится от адреналина нерассказанной истории.
Он притормаживает у моего общежития. Дождь теперь как стена, отделяющая нас от мира. Альберт поворачивается, и в свете фонаря его глаза кажутся почти золотыми.
— Завтра в семь. Без опозданий, — говорит, но уже без привычной злости. — И... купи нормальный зонт. Этот твой — позорище.
Смотрю на сложенный розовый зонтик с оторванной ручкой. Смеюсь невольно. Он фыркает в ответ — звук, похожий на сдавленный смех.
Когда захлопываю дверь, вижу, как он достает сигарету. Пламя зажигалки освещает резкие черты лица на мгновение — достаточно, чтобы заметить усталость в уголках глаз.
«Оливер...» — шепчу, поднимаясь по ступеням. Имя горит в голове, как невыключенный экран в темноте.