Глава 4
Дана
Утро выдалось удивительно тёплым и солнечным. Я проснулась от пения птиц за окном, и солнечные лучи мягко ложились на постель, будто кто-то ласково гладил меня по щеке. С кухни доносились аппетитные ароматы — запах свежего хлеба и кофе наполнял комнату домашним уютом. На часах было 9:30. На удивление, я проснулась раньше обычного и, что самое редкое — выспалась. Снов этой ночью не было, и, честно говоря, это даже к лучшему. Пускай мои мысли остаются в покое хотя бы во сне.
Я быстро привела себя в порядок и отправилась на кухню. Поприветствовав бабушку с дедушкой, села завтракать. За утренним столом царила лёгкая, добрая атмосфера. Мы разговорились, как будто не было всех волнений вчерашнего дня. После завтрака все разошлись по своим делам, а я решила навестить родителей.
***
Когда я подошла к дому, взгляд невольно зацепился за припаркованный у двора чёрный джип. Номера не местные. У родителей гости? Похоже, люди серьёзные, раз разъезжают на таких машинах. На мгновение я замерла, подумав, не уйти ли мне сейчас и прийти позже...будто предчувствовала что-то неладное. Но моё любопытство было сильнее плохого предчувствия.
Открыв дверь и пройдя на кухню, я увидела родителей — и мужчину, сидящего напротив них. Он был мне не знаком. Лет за тридцать, тёмные, аккуратно уложенные волосы, такие же тёмные глаза, глубокий и тяжёлый взгляд. Щетина на подбородке делала его старше, а крепкие, мускулистые руки расслабленно лежали на столе. На нём была чёрная рубашка с короткими рукавами и тёмные джинсы. Мужчина первый заметил меня в проходе и бросил быстрый взгляд, после чего внимательно обвёл глазами с ног до головы, приподняв бровь, будто изучая — и в этом взгляде было что-то оценивающее и мерзкое.
— Здравствуйте, мам, пап. Не знала, что у вас гости, — сказала я войдя в комнату, пытаясь сохранить спокойствие.
И только тогда заметила. Глаза родителей... в них плескался страх. Настоящий. Мама с трудом удерживала слёзы, а папа закрыл лицо руками, будто не хотел видеть происходящего. У меня по спине пробежал холодок.
— Всё в порядке? — осторожно спросила я.
Мужчина неспешно поднялся со своего места. Он был значительно выше меня. Он приблизился и, глядя прямо в глаза, произнёс:
— Вы — Дана, дочь Станислава и Анны, верно?
Я кивнула. Он коротко усмехнулся, взял мою ладонь и приложил к своим губам. Поцелуй был холодным, словно зимний ветер. Неожиданная, неприятная дрожь прошла по телу. Это был второй раз в моей жизни, когда мужчина целовал мне руку — но в отличие от Влада, здесь не было ни тепла, ни уважения. Только леденящая формальность.
— Данте Метревелли, — представился он, не отпуская моей руки. — Давний друг вашей семьи.
— Приятно познакомиться... господин Данте. — пытаясь скрыть дрожь произнесла я.— Не знала, что у моей семьи есть такие друзья.
Он усмехнулся уголками губ и с показной вежливостью отодвинул для меня стул.
— Присоединяйтесь, Дана. У нас очень... интересный разговор.
Я молча села. Всё внутри напряглось, как пружина. Ни один мускул на лице отца не шевельнулся. Мама опустила глаза, а из уголка её ресниц скатилась слеза. Я больше не могла молчать.
— Мам, пап... что происходит? Почему вы молчите?
Мама подняла на меня глаза и дрожащим голосом сказала:
— Ты же говорила, что зайдёшь после обеда... Зачем пришла так рано?
Я не знала, что ответить. Все вокруг казались актёрами в каком-то страшном спектакле, сценарий которого я не читала.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?! — голос сорвался, стал громче, чем я хотела.
— Позвольте мне, Дана, — с притворной любезностью сказал Данте. — А то так и будем сидеть в тишине и недоумении до самого вечера.
Он откинулся на спинку своего стула и начал:
— Несколько лет назад ваши родители обратились ко мне за помощью. Им нужна была крупная сумма денег, чтобы оплатить... как вы уже, наверное, догадались, вашу учёбу. Я — человек серьёзный, работаю только по контрактам. Всё официально. Никаких серых схем. Мы всё оформили. Но, увы, деньги мне так и не вернули. Вот я и приехал напомнить вашим родителям о старом забытом долге.
Я чуть не рассмеялась от абсурдности происходящего.
— Какие ещё деньги? Какая учёба? Мне бабушка с дедушкой всё оплатили.
Они смотрели на меня стеклянными глазами, не зная что ответить. Но наконец мама заговорила.
— Ты должна была поступать, нужны были деньги, банки кредит не давали, так как у меня итак плохая кредитная история ты же сама знаешь,— ну конечно знаю, подумала я, у нас всегда были долги из неоткуда, как же мне не знать об этом, — По этому нам посоветовали одного бизнесмена, он часто помогал тем, кто обратиться за помощью, и мы решили попросить денег у него. Но потом твои бабушка с дедушкой вызвались сами оплатить твою учёбу, по этому мы и не сказали ничего. Подумали пусть платят, нам проще будет.
— Но вы же могли потом вернуть деньги обратно, — возразила я. — Почему не сделали этого?
Мама молчала. Взгляд её стал пустым.
— Мы сделали ремонт... ванну... кухню...Навели порядок в доме. — прошептала она.
Вот теперь я была в тупике.
— Подожди. Ты же говорила, что всё сделали на сбережения. Что был хороший урожай, и вы хорошо заработали...
Она не ответила. Только опустила глаза.
Ложь. Годы лжи.
Я сжала руки в кулаки, пытаясь сдержать эмоции. Тишина в комнате стала слишком ощутимой. Только тиканье часов были слышны в этих мрачных стенах, будто отсчитывающее секунды до взрыва.
— Хорошо, почему вы со временем не вернули деньги? — спросила я, пытаясь сохранить спокойствие и разобраться в ситуации.
— Потом с работой стало туго, денег всё меньше, и твой отец начал больше пить. Почти всё уходило на спиртное, — начала оправдываться мама, хотя сама не была далеко ушедшей от него.
Глупые отговорки, придуманные причины лишь бы оправдать себя.
Я прекрасно понимала: вернуть долг они не смогут. Денег у них никогда не водилось, да и копить они не умели. А если и появлялась лишняя копейка — тратили её на что-то бессмысленное. Так было всю жизнь, и ничего не поменяется какая бы критическая ситуация не произошла. Этих людей уже не изменить.
— Сколько они должны? — обратилась я к мужчине серьёзным голосом.
Он прочистил горло и без особого выражения произнёс:
— Пятьдесят тысяч долларов.
— Сколько?! — чуть не подавившись воздухом, переспросила я.
Моя учёба стоит в три раза дешевле, да и ремонт, который они сделали, не тянет даже на половину этой суммы. Я перевела взгляд на мамины украшения, на её дорогой телефон, лежащий на столе. Захотелось красивой жизни? Вот теперь пришло время платить по счетам. Только не им, а как обычно мне.
— Я выплачу долг. Но можно по частям? Такой суммы у меня сейчас нет, — сказала я, надеясь на компромисс. Я ведь неплохо зарабатывала — потихоньку могла бы всё вернуть.
Мужчина посмотрел на меня странным, почти сочувственным взглядом и покачал головой.
— Видите ли, Дана, меня не интересуют деньги.
Я застыла. Что тогда ему нужно? И ответ не заставил меня долго ждать.
— Ваши родители подписали контракт, в котором чётко указано: в случае невозврата долга в установленный срок, они обязуются передать мне в качестве задолжанной суммы свою дочь — Дану Станиславовну Кравец. То есть вас.
Меня будто окатили ледяной водой. Кровь застыла в жилах, сердце замирало в груди. Что он только что сказал?
— Извините... в каком смысле "передать дочь"? В качестве кого? — с трудом выговорила я, стараясь не выдать паники.
Теперь мужчина смотрел на меня с хищным, прожигающим взглядом. Мурашки побежали по коже.
— В качестве моей жены, — произнёс он с широкой ухмылкой.
Я не могла поверить своим ушам. Средневековье? Цирк? Или просто я еще сплю и весь этот фарс на самом деле глупый сон?
— Что за бред?! Я вам что — вещь?! Или вы тут людьми торгуете?! Я не собираюсь выходить замуж, тем более — за вас! Это невозможно! — выкрикнула я, уже не сдерживаясь.
Он, всё такой же спокойный, достал из папки документы и протянул их мне.
— Вот контракт. Прочтите сами. К сожалению, ваши родители не удосужились внимательно его изучить и в спешке подписали. Возможно круглая сумма, указанная в контракте, слишком ослепила их внимание.
Я вырвала бумаги из его рук и принялась судорожно перелистывать страницы. Когда добралась до последней, мой страх обрел смысл: всё, что он говорил, было правдой. В самом низу, мелким шрифтом, была указана эта... чудовищная деталь. Ноги стали ватными, в висках застучало, сердце замерло.
Нет, это всё же был сон. Злая шутка. Я до последнего надеялась на это...
— Скажите, что это не правда! Это же ложь, верно?! — воскликнула я, поднимаясь из-за стола. — Что за бред, почему вы молчите?! Скажите хоть что-нибудь! — закричала я родителям.
Но они молчали. И от этого становилось только страшнее. Как можно молчать в такой момент?
Мужчина подошёл ближе, аккуратно взял меня за руки.
— Дана, прошу, успокойся. Я понимаю — для тебя это шок. Но ситуацию уже не изменить.— он стал подходить ближе, а я наоборот пыталась отойти от него подальше.— Ты — моя невеста. Да, возможно любви между нами нет, но это временно. Я обещаю быть хорошим мужем: буду заботиться, оберегать, ни в чём не будешь нуждаться. Я влюбился в тебя с того самого момента, как узнал о тебе, изучая всех приближенных к твоим родителям. Все три года я наблюдал, искал встречи. Именно по моей рекомендации тебя взяли на работу — я видел, как светились твои глаза от радости. И я уверен, ты сможешь меня полюбить. Всё у нас будет хорошо.
Он говорил это с одержимостью в глазах и крепкой хваткой на моих плечах. Его слова звучали, как бред. Он был мне противен. Данте Метревели был человеком, которого отвергало всё моё тело и внутренний голос только и кричал: Беги!
Я оттолкнула его руки и отступила на шаг.
— Вы сумасшедший. Я вам не игрушка, чтобы распоряжаться мной, как вам вздумается. Этот контракт ничего не значит. Я пойду в полицию, — заявила я.
В его взгляде появилось что-то новое — тёмное, опасное.
Он шагнул ближе, схватил меня за запястье и прижал к себе в плотную. Вот теперь мне было по настоящему страшно.
— Угрожать мне — напрасная трата времени, дорогая. Вся полиция этой страны у меня в кармане. А если и попытаешься что-то выкинуть — от твоей семьи и следа не останется. И бабушку с дедушкой, которых ты так любишь, это тоже касается. Закопаю всех, и ты даже не узнаешь где. А потом всё равно станешь моей. Ты никуда от меня не денешься, Дана.
Я поняла: он не шутит. Данте Метревелли — настоящий дьявол. Его глаза пылали холодным огнём. Он мог уничтожить всех, кого я так люблю, если рискну ему помешать.
Я вглядывалась в его тёмные глаза, понимая, что выхода у меня нет. Либо я соглашаюсь и спасаю родных, либо отказываюсь и обрекаю их на гибель, но всё равно попадаю в его ловушку.
Я не могу так поступить с бабушкой и дедушкой. Они не заслужили на такое.
Я упала на колени и зарыдала от осознания своей беспомощности. Меня продали. Как вещь. Как игрушку для чужих лап. Что мне теперь делать?
Сквозь слёзы я увидела, как Данте присел рядом и тихим хищным тоном заговорил.
— Я дам тебе четыре дня на раздумья. Потом приеду за ответом. Либо ты едешь со мной добровольно и все живы и здоровы, либо я покажу что делаю с теми, кто нарушает условия договора. — он бросает быстрый взгляд на родителей, и те начинают трястись от страха. Затем его внимание вновь сосредоточено на мне.
Я почувствовала, как он взял прядь моих волос и, приблизившись, глубоко вдохнул их аромат. Как же мне были противны его прикосновения, но меня словно парализовало. Я замерла, подавив рыдание, и молила лишь обо одном: чтобы этот кошмар быстрее закончился и я наконец проснулась.
— За свои тридцать пять лет я не встречал таких, как ты, Дана. Ты умная девочка, примешь правильное решение. По крайней мере я на это надеюсь, ведь я не хочу делать тебе больно и тащить тебя под алтарь силой. По этому советую не будить во мне зверя и всё у нас будет хорошо.
Он встал и я услышала отдаляющиеся шаги. Через пару минут мотор его автомобиля завелся и с жутким рёвом покидает двор.
Я осталась сидеть на полу. Пытаясь осознать произошедшее. Перед глазами плыло, я ничего не соображала.
Родители опустились на колени и начали умолять о прощении, но мне уже было всё равно. Их слова больше ничего не значили. Я всегда замечала, с какой теплотой и заботой другие родители относятся к своим детям — к моим подругам, знакомым. И всегда завидовала им. Мои же родители не умели любить, возможно, даже не знали, как это делается. Я выросла и давно простила их за равнодушие. Но то, что произошло сегодня...
Как они могли? Как смогли продать меня незнакомому мужчине, старше меня на пятнадцать лет, словно ненужную вещь? Этого я не прощу — никогда.
Но как бы глубока ни была моя боль, как бы сильна ни была обида — я не могу позволить убить их. Я не чудовище. В отличие от них.
Правда, называть их родителями я больше не могу. У меня есть другие — настоящие. Люди, которые любят меня по-настоящему, всей душой. Мои бабушка и дедушка. Они всегда ставили меня на первое место, думали прежде обо мне, чем о себе. Они и есть моя настоящая семья.
Теперь моя очередь защитить их. Я уберегу их, чего бы мне это не стояло. Но сначала я должна всё им рассказать. Они имеют право знать правду.
***
Вся семья собралась в беседке на заднем дворе. После моего рассказа никто не проронил ни слова. Бабушка безутешно плакала, а дедушка капал ей успокоительное, хотя у самого в глазах блестели слёзы. Мама с папой сидели с опущенными головами, а я стояла, едва сдерживая собственные рыдания, глядя на эту тяжелую картину.
Бабушка выглядела очень бледной. Я измерила ей давление — оно зашкаливало. В этот момент я пожалела, что рассказала всю правду. Бабушка слишком чувствительная, сердце у неё слабое, ей нельзя нервничать. К счастью, дедушка как-то смог её успокоить. Когда она немного пришла в себя, то посмотрела на моих так называемых родителей и вдруг закричала:
— Вы! Как вы могли такое сотворить?! Подписать какие-то непонятные бумаги, взять в долг такую сумму — и какой ценой? Отдать собственного ребёнка, как товар незнакомому мужчине! Это же ваша дочь, ваша кровиночка! Как вам не стыдно?! Какие вы родители после этого? Только одно название — и то лишь на бумаге!
Слёзы катились по моим щекам. Я не помню, чтобы когда-либо в жизни плакала так много. Родители не отвечали. Они всё так же сидели с опущенными головами, будто школьники, которых отчитывает директор. Мне было отвратительно на них смотреть.
Дедушка тоже не сдерживал гнева, кричал, не замолкая:
— Я же говорил — надо было сразу оформлять опекунство, как только они её привезли! Мы бы воспитали её в любви и безопасности, и всего этого не случилось бы! — он повернулся к бабушке. — А мы жалели их, не хотели забирать ребёнка у родителей... А они сами от неё отказались, как только появилась трудность! Сами были детьми, когда её родили, и вот — пожалуйста! Как теперь нам быть?!
— Мы хотели как лучше... Мы не думали, что всё обернётся вот так, — тихо пробормотал отец.
— Молчи! — выкрикнула бабушка. — Молчи, иначе я собственными руками задушу вас обоих! Я её не отдам! Я вырастила её, держала на руках, первое слово она сказала мне, я её учила ходить! Когда она болела — я ночами не спала, лечила её! Вы её на на бросили — крохотную, беспомощную, — и поехали жить свою жизнь! Можете сейчас поступить так же, только теперь не возвращайтесь. Мы тогда от неё не отказались и сейчас не откажемся!
Бабушка продолжала кричать и плакать. Эмоции переполняли всех. Я подошла к ней, чтобы как-то её успокоить, но она обняла меня так крепко, будто боялась, что это — наше последнее объятие. Дедушка подошёл и погладил меня по голове. В их глазах застыла боль. Горе. А у меня в голове застрял лишь один единственный вопрос: за что нам всё это?
Вчера я была свободной. Жила своей жизнью, мечтала, строила планы. Я была сильной, несмотря на трудности, я находила выход из любых ситуаций. Но не из этой. Сейчас я была абсолютно беспомощной.
— Бабушка, прошу тебя, успокойся... Слезами ситуацию не изменить, только себе навредишь. Я уже всё решила, — сказала я твёрдо, вырываясь из её объятий.
Они с дедушкой смотрели на меня в потрясении. Что они хотели услышать? Что я убегу и брошу их на произвол судьбы?
— Дана, ты не обязана жертвовать собой ради чужих ошибок. У тебя вся жизнь впереди, не запирай себя в клетке. Пусть сами выкручиваются, — пытался образумить меня дедушка. Но его попытки были бесполезны. Они похоже не до конца понимали серьезность всей ситуации.
— Дана, беги, пока не поздно... — прошептала бабушка. Я оцепенела.
Куда бежать? Он найдёт меня даже под землёй. Я уверена в этом. И всё равно перебьёт всех.
— Если я сбегу, он убьёт всех вас. Всё равно найдёт меня, где бы я ни была. У меня нет ни сил, ни средств, чтобы бороться с ним. Да и работа в банке, как выяснилось — его заслуга. Он сам признался, что устроил меня, чтобы сделать счастливой... Вот теперь время платить за это счастье, — ответила я. Но бабушка не отступала. Она упрямая — в этом мы с ней похожи.
— Мы своё уже пожили. Теперь думай о себе. Забудь о нас, деточка. Спасай себя, пока ещё можно, — умоляла она, но я не могла. Не могла бросить их.
Вдруг в доме зазвенел звонок, а на переднем дворе залаяла собака. Кто-то пришёл. Как же не вовремя. Дедушка пошёл проверить. Бабушка продолжала убеждать меня, а родители — всё так же сидели в молчании.
— Бабушка, пойми... Даже если я и сбегу — он всё равно меня найдёт. А так... я хотя бы буду знать, что вы в безопасности. Он сказал, что любит меня. Может, со временем... — я запнулась. Это была ложь. Бабушка это понимала. Но мне нужно было хоть как-то её успокоить.
— Дана, он сумасшедший! И почти вдвое старше тебя! Какая любовь? — она прикрыла лицо ладонями. Я подошла и обняла её. Сама не сдержалась и заплакала снова.
— Я так мечтала увидеть тебя в белом платье... Чтобы у тебя был настоящий муж, который бы любил и оберегал тебя. Я всегда желала тебе только счастья. Прости, внученька... Если бы мы с дедушкой тогда взяли опеку, всего этого не было бы. Всё было бы иначе. Прости меня... — её голос срывался, она плакала навзрыд. Мы не отпускали друг друга, будто боялись расстаться навсегда.
Они с дедушкой были готовы пожертвовать собой ради моего спасения. А эти двое... сидели и молчали. Плакали. Но слов так и не нашли, и не найдут. Для меня они мертвы.
Я вытерла слёзы, поднялась и знала, что должна делать. Другого выхода не было.
— Хватит слёз. Всё решено. Я выйду замуж за Данте Метревелли. Ради спасения семьи. Я не могу поступить иначе. И никто не сможет меня переубедить. Это — мой окончательный выбор. Другого и быть не может. — твёрдо сказала я.
Родные смотрели на меня, в их взглядах было столько боли... Особенно в глазах бабушки. Но изменить ничего уже нельзя.
В комнате повисло напряжённое молчание. Где-то в груди звенело пустотой. И вдруг — шаги. Твёрдые. Уверенные. Не дедушки...
— Ты называешь это выбором, Дана? — раздался за спиной голос, низкий, хрипловатый и такой... родной.
Я обернулась. Сердце застучало в ушах.
Он стоял в дверях. В глазах пылал гнев, но голос оставался спокойным. Влад.
В его взгляде было всё: понимание, тревога, и что-то ещё — будто огонь, готовый сжечь весь мир, если мне причинят хоть каплю боли.
— Выбор есть всегда. И я — часть этого выбора.