Первый период: обыграй меня

Восьмое декабря
- Скажи честно, - хмыкает Планета, когда я паркуюсь у большого ангара в пригороде Нью-Джерси, - ты умираешь или что-то типа того?
Эта девушка... невероятная. Только она может сказать нечто подобное и заставить меня смеяться. Причем искренне. По-настоящему.
- Почему ты так решила?
- Сегодня странный день. - Пожимает девушка плечами, оборачиваясь на меня и втягивая своими пухлыми губами трубочку с напитком. - Сначала завтрак вне отеля. Поход в книжный магазин, где мы оба купили себе книги. Потом сходили на странную выставку в музее, после которой у нас заболела голова, а теперь... мы где-то в лесу у чертовски жуткого ангара. День слишком хороший. Идеальный для того, чтобы вечером ты объявил о своей грядущей смерти.
Я снова смеюсь. Чертовски живо, чертовски легко.
Выхожу из машины, когда на лице Планеты появляется ответная улыбка. И опережаю ее, чтобы открыть для нее дверь.
- Просто решил, что нам нужен выходной. - Отмахиваюсь я. - Клянусь, у меня нет списка желаний перед смертью. Но головная боль от современного искусства явно бы не входила туда.
- Это был план эвакуации из здания при пожаре, Джордан, - хмыкает девушка, принимая мою руку, чтобы выйти из машины, - это не современное искусство.
- Откуда я мог это знать? В соседнем зале весела похожая картина, которая считалась частью выставки.
- Это все равно странный день, - пожимает девушка плечами.
- Тебе не нравится? - Хмурюсь я, закрывая машину.
- Нет, что ты, наоборот. - Планета старается подавить спущенную улыбку, когда я беру ее за руку и веду к ангару по небольшой тропинке. - Просто... непривычно.
Ну, с этим я был более чем согласен. День действительно выходит необычным, каким-то новым и... приятным.
Мы не ссорились. Не припирались. Может быть, обменялись парой колкостей, но они были смешными и забавными.
Мы позавтракали в милой кофейне, чем-то напоминающей Central Perk из Друзей. Зашли в книжный магазин напротив, где я буквально удерживал Планету в своих руках, чтобы самому расплатиться за книги, которые она выбрала. А потом сам предложил сходить в музей...
У нас просто было свободное время до основного моего плана по расслаблению Планеты. Потому что ей действительно было это нужно. Расслабиться. Забыться. Отвлечься на что-то. Что-то, что хоть немного вернет ей ее огонь в глазах.
Тот самый огонь, который из раза в раз тушил ее отец.
Когда я нашел ее читающей в ванне - я сразу понял, что что-то не так. Хоть она и пыталась это спрятать. Слишком старательно. Слишком неистественно.
И мне стало невыносимо.
Я не хотел давить. Не хотел расспрашивать. Просто хотел быть рядом. Остаться. Чтобы она не была одна в этот момент.
Но, когда вопрос уже встал ребром... она все-таки хотела скрыть это. Не потому что хотела обмануть. А потому что боялась быть уязвимой. Ждала, что я нанесу удар, как это делал ее отец. Но я бы никогда не сделал ничего подобного. Тем более с ней.
И мне не было ее жаль. Она была мне непонятной. Потому что как она может верить ему? Как она может не видеть в себе того, что видят в ней другие?
Он называл ее никчемной, и теперь каждый раз, когда я говорю, что она важна - она смотрит так, будто я лгу. Она - та, кто никогда по-настоящему не злится. Не потому что ты недостаточно сильно задел ее. А потому что она знает: у всех твоих действий есть причина. Ты ранил ее - потому что сам был ранен. И она принимает это.
И я ненавижу, что она должна исцеляться от вещей, которые случились не по ее вине.
Потому что за всем гневом, колкостью, за всеми проблемами с доверием - стояла просто девушка.
Девушка, которая просто хотела хоть раз чувствовать себя кем-то.
Она сильнее, чем думает. Но, черт, как же я ненавижу, что она вообще должна быть сильной.
Поэтому я хотел сделать что-то для нее.
Не потому что должен. А просто потому что хочу. Моего желания более чем достаточно.
- Тебе это понравится, - обещаю я, - самое время мне потренировать твои кисти, Планета.
Я хмыкаю, открывая перед ней дверь ангара, куда она ступает неуверенно, собираясь спросить, что это все значит. Но обстановка внутри говорит сама за себя.
- Нам ведь нужно выпустить пар, верно?
Девушка не успевает ответить, мгновенно рассматривая окружающую обстановку, и на секунду, всего на мгновение, я вижу тот самый огонек в ее глазах.
И я мысленно цепляюсь за него - как за доказательство, что все это не зря.
- Мисс ДеМарс, - возникает из ниоткуда рыжий мужчина, похожий на лесоруба, - Мистер Найт. Добро пожаловать в «Барзел'с Арровс». Я Колин. Буду вашим инструктором сегодня.
Мы пожимаем ему руку. Я помогаю снять с Планеты пальто, наблюдая за ней.
Она осматривает ангар с неподдельным, но тихим восторгом, от чего мне самому становится... почему-то приятно. Почти до боли.
- Сегодня мы здесь для того, - уверенно и вовлечено начинает Колин, - чтобы натренировать меткость, научиться справляться с эмоциями и отпускать их. Мы потренируемся в трех направлениях: метание ножей, стрельба из лука и пистолетов. Также, по особой просьбе мистера Найта, я сопровожу вас в комнату гнева, где вы сможете сделать все, что пожелаете. Если вопросов нет, можем начинать.
Я не отвечаю.
Сегодня Планета руководит процессом. Поэтому я передаю ей все бразды правления. Девушка неуверенно кивает, но привычно расправляет плечи, следуя за мужчиной.
И я едва сдерживаю улыбку. Не потому что смешно. А потому что она, наконец, решает вернуть себе себя.
Следующий час мы учимся метать ножи. Сначала медленно. Неуверенно. С небольшого расстояния. Я не особо вовлечен в сам процесс. Выбиваю мишень за мишенью. Но мое внимание все равно на ней.
Не для контроля. Не чтобы убедиться, что она в порядке. А просто потому что это она. Планете не сдаются ножи - ни с первой, ни со второй, ни с десятой попытки. Но это не расстраивает ее.
Она становится только увереннее. Упорнее. И движется к цели все ближе и ближе с каждым броском. Каждое ее движение - точнее. Каждая поправка Колина - превращается в выстрел.
И вот, в очередной бросок - она наконец попадает в цель.
- Ты это видел?! - С детским восторгом ее глаза вспыхивают.
Она наполняется жизнью, как будто кто-то включил в ней свет. Она буквально скачет от радости и в следующий миг оказывается около меня, пока я лыблюсь как идиот.
И она уже делает шаг. Слишком близкий. Слишком значимый для меня.
Красотка хочет обнять меня, но останавливает себя. Потому что сейчас, там, где нет зрителей, ей не нужно играть свою роль.
А без зрителей - она не уверена, что может сделать это. Что может поделиться со мной своими эмоциями. Как будто я тоже окажусь очередным мудаком, который оттолкнет или попросит быть тише. Но я не на их стороне.
Я - с ней. И не важно, есть ли зрители.
Поэтому я не прячу улыбку и сам притягиваю ее к себе, чтобы обнять.
- Ты невероятная, Планета, - тихое признание слетает с моих губ непроизвольно.
И я мгновенно пытаюсь заглушить его в ее макушке. Оставляя едва заметный поцелуй. Просто потому что могу. Просто потому что хочу.
- Еще пара таких тренировок - и уверен, ты сможешь забрать мой титул лучшего снайпера.
- Это вряд ли, - хмыкает девушка, неуверенно отстраняясь от меня. - Но, может, смогу уделать тебя в стрельбе из пистолетов.
- Предлагаешь спор? - Мгновенно лыблюсь я.
- Я не азартная, - смеется красотка, возвращаясь на свое место, чтобы закончить тренировку, - даже если знаю, что точно выиграю.
- И что, это будет просто ради интереса?
- Это просто факт, - пожимает она плечами, снова попадая ножом по мишени, - я выиграю тебя.
- Значит, - хмыкаю я, складывая руки на груди, - получишь от меня все, что пожелаешь.
- Но? - Она оборачивается на меня и повторяет мою позу.
- Но, если выиграю я, - я шагаю к ней ближе, - ты согласишься послезавтра сняться для обложки того журнала.
Планета мгновенно меняется в лице.
- Откуда ты...
- Знаю? Харпер позвонила мне. Рассказала о предложении. Попросила уговорить тебя сказать им «да».
Между нами повисает тишина.
- И я полностью согласен с ней, Планета.
Я вообще не понимаю, почему она об этом думает. Почему ей кажется, что она не достойна этой съемки. Этой обложки.
Она должна сделать это. Для себя. Для своего подкаста. Потому что она заслуживает этого. Просто потому что она - это она.
- Все ведь складывается хорошо, верно? Просмотры становятся все лучше. Я уверен, что у тебя уже вся почта забита рекламными предложениями. Но эта обложка... это ведь новый уровень.
Планета неуверенно кивает, но всматривается в меня слишком пристально. Слишком долго, словно ждет, что я в какой-то момент все же рассмеюсь. Как будто я - еще один, кто наденет улыбку, а потом скажет, что она ничего не стоит.
- Я думаю, что они должны были попросить тебя об этом еще раньше. В смысле, до твоего перерыва. Но, благо, одумались хотя бы сейчас, и...
Я говорю искренне. Честно. Прямо. Но она не верит мне. Я не звучу для нее убедительно. И это неприятно. Это не просто колет. А рвет изнутри, как ржавый крюк под кожей.
- Ты заслуживаешь этого, Планета. - Сдаюсь я, пожимая плечами. - Со спором или нет, но я думаю, ты должна сделать это.
Тишина между нами не пустая. Глухая, как после выстрела. Она все еще смотрит, не дышит, не верит. А я чувствую это кожей.
Как будто каждое мое слово - это еще одно испытание. Как будто она проверяет: когда именно я сломаюсь и скажу, что пошутил.
Она так долго ждала подвоха, что теперь даже правда звучит как угроза.
- Хорошо, - неуверенно кивает она, - я могу сделать это, верно?
- Еще бы, - соглашаюсь я, едва сдерживая улыбку.
Она будто ловит в себе это признание - то самое, что вырывается без разрешения, и все еще боится его.
А потом...
- Ты, - она слегка хмурится, будто боится что-то спросить, но все равно решается, тяжело вздохнув, - ты хочешь поехать со мной? Знаю, там будет скучно и это, скорее всего, займет много времени...
И все. Вот оно. Очередное ее замыкание. Девушка будто понимает, что позволила себе слишком многое. Она отступает - буквально физически и морально. Резко. Мгновенно. Как будто сама себя ловит за руку.
Отмахивается от этой идеи и возвращается к тренировке. Прячется в теле, в движении, в собственных мыслях.
- Впрочем, не важно, забудь, я...
- Я хочу поехать с тобой, Планета, - я останавливаю ее за руку, заставляя посмотреть на меня, - поэтому да. Мы вместе поедем в Нью-Йорк. И я буду там с тобой столько времени, сколько понадобится.
Ее глаза чуть расширяются, как будто я сорвал с нее невидимую броню.
И вдруг... она просто выдыхает.
Планете так долго внушали быть тише. Быть нормальной. Обычной. Что теперь она едва может сделать что-то громкое.
Я ненавижу то, что ее нужно переубеждать в том, что она - это хорошо. Что она - это вообще хоть что-то.
Но, если она нуждается в этом напоминании... я дам его ей.
Потому что она должна это знать. Она должна это вспомнить.
И кажется, ей действительно становится чуть лучше. Комната гнева встречает нас бетонными стенами и запахом пыли, металла, чего-то дешевого, но освобождающего.
Мы надеваем защитные жилеты, каски, очки. Смотрим друг на друга сквозь прозрачный пластик - и я впервые за весь день вижу ее такой. Внутренне собранной.
Готовой.
В колонках играет Best Song Ever от One Direction, и это звучит чертовски правильно. Даже для меня.
Я хватаю биту. Планета берет клюшку для гольфа. Сначала она осторожна. Один неловкий удар по старому системнику, и металл звонко откликается. Она вздрагивает - не от страха, а будто не верит, что ей можно. Что ей разрешено.
Она улыбается, делает второй удар - сильнее. Потом третий. И вдруг... вся ее злость, глухо копившаяся под ребрами, прорывается наружу.
В каждом взмахе - все, что она не сказала. В каждом хрусте стекла - все, что не позволяла себе чувствовать.
Я смотрю, как она бьет. И знаю, что она зла. Зла на него. На своего отца. На голос, что до сих пор сидит в ее голове и твердит: «Ты - ничто». На того, кто когда-то посмотрел на нее - и не увидел. Не услышал. Не выбрал.
И я злюсь вместе с ней. Беру биту двумя руками. Замахиваюсь. И бью по экрану, будто это его лицо. Бью еще раз - за каждое «не подходи», которое она слышала вместо «я рядом». Бью снова - за все, что ей приходилось прятать внутри, пока не стало слишком поздно.
Злость выходит из меня, вязкая, грязная, с привкусом моего собственного прошлого.
На секунду... На одну, невозможную, абсурдную секунду - я становлюсь благодарным своему прошлому за ложь. Потому что, если бы не она, в моей жизни не было бы Планеты.
Колкой. Ранимой. Яркой. Нежной. Сексуальной. Настоящей. Слишком идеальной для меня. Слишком желанной, чтобы не мечтать переступить черту...
Но она тоже должна захотеть этого. И как только она этого захочет - я возьму то, чего так сильно теперь желаю.
На секунду мы замираем, когда бить уже нечего. Я поворачиваю голову - и ловлю ее взгляд.
В нем все. Злость. Усталость. Голод по правде. По себе и тому, чтобы просто быть живой. И в этот момент мне кажется, что я слышу, как в ней что-то щелкает. Что-то отпускает. Пусть ненадолго. Пусть только на сегодня. Но сейчас этого достаточно.
- Готов принять поражение? - Лыбиться Планета, стягивая с себя защитный костюм. - Еще пара минут - и я уделаю тебя в стрельбе.
- Это распространяется на стрельбу из лука или только на пистолет?
- И на то, и на другое.
- Значит, - дергаю я губами, придерживая для нее дверь, когда мы следуем в следующий ангар, - ты хороша в любой стрельбе, но не в метании предметов. Как так?
- Слабые кисти, ты же знаешь, - с улыбкой она закатывает глаза.
- И все же?
Я не сдаюсь с расспросами. Особенно когда ее первая стрела пронзает мишень в самый центр.
Девушка уверенно хмыкает, готовится сделать второй выстрел, но на вопрос не отвечает.
- Оо, - тяну я, - теперь мне чертовски интересно, красотка.
Потому что я сам едва ли попадаю во второй круг от центра. Ненамеренно.
Не потому что ей нужна форма. Просто эта чертова тетива...
- Ты будешь смеяться, - со смешком говорит она.
- Обещаю, что нет.
Это правда. Этого не будет. Только не над ней. Никогда.
Но ей все равно требуется еще несколько выстрелов с разного расстояния, чтобы решиться.
- Как ты мог заметить, у меня достаточно тревожный мозг, - она оборачивается на меня, но в ней нет неуверенности.
Наоборот. Она будто впервые за долгое время согласна с собой. Или... наконец решает довериться мне.
- В шестнадцать лет я была достаточно впечатлительна, так что, видимо, не стоило увлекаться антиутопиями и комиксами о зомби, которые были популярны в то время.
- Что ты сделала, Планета?
Я едва улыбаюсь. Но не от смеха.
А потому что знаю - дальше будет самая невероятная история в моей жизни.
- Тогда - ничего. - Она пожимает плечами. - Но это осталось в моей голове надолго. Я объективно понимала, что, произойди что-то подобное в реальной жизни, я бы умерла еще в прологе.
Она грустно хмыкает, но все еще звучит твердо. Без стеснения.
- Поэтому, как только я стала неплохо зарабатывать, я изучила некоторые... странные вещи.
- Например?
- Например, стрельба из лука и пистолета. - Планета пожимает плечами, но это как будто не вся правда.
- Ты бы не думала, что я посмеюсь над этим, если бы стрелами и пистолетом все закончилось.
Она закатывает глаза с едва заметной улыбкой. Потому что я попадаю ровно в нужную мысль.
- Еще я знаю, как оказать первую медицинскую помощь, хотя не переношу вид крови. Умею принимать роды. А также имею лицензию на управление лодкой, поездом и небольшим самолетом.
- Ты шутишь. - Я утверждаю это, а не спрашиваю.
Не потому что меня удивляет ее тревожный мозг.
Меня поражает то, что ей хватило выдержки, интереса и, черт возьми, силы, чтобы научиться всему этому.
Это не просто. Это не тоже самое что «сдать на права». Это - выучить что-то действительно сложное, на что люди тратят годы своей жизни.
- Нет, - девушка поджимает губы, качая головой, - это правда. Я действительно умею все это.
- Господь, - я больше не могу сдерживать улыбки, - это... это невероятно.
- Это тревожно, - отмахивается она, возвращаясь к стрельбе.
- Но это не значит, что это плохо. Необычно - да. Но к черту это. Это бесподобно.
И на твоем бы месте - я бы кричал об этом на каждом углу и тыкал всем в лицо этими лицензиями.
- Я думала, это называется хвастовство.
- А я думал, это называется: «я невероятная и горжусь этим». Теперь ты должна прокатить меня на поезде. Или нет, - хмыкаю я, - лучше на лодке. Блядь, к черту лодку, на самолете!
Планета заливисто смеется и даже тогда попадает стрелой точно в цель.
- И ты доверишь мне свою жизнь?
- Ради такого опыта?! Еще бы!
- Хорошо, - все еще улыбается она, - тогда мы сможем что-нибудь придумать.
- Парни умрут от зависти, - злодейски смеюсь я, чем смешу и ее.
Это ведь чертов повод для гордости. Все должны знать, на что она способна.
- Главное, что это будешь не ты, пока я управляю чертовым самолетом.
И я снова смеюсь.
Последнее время я часто это делаю. Это приятно. Не совсем привычно. Но... очень хорошо. И это все из-за нее. Из-за Планеты. И я не могу отделаться от мысли, что хочу, чтобы так было всегда.
Когда она попадает в мишень, стреляя из пистолета. Когда ведет арендованный мной гелентвагин по дороге в наш отель. Когда я читаю ей одну из своих купленных книг, пока мы снова прячемся в ванной. Когда я не жду, что она уснет, а сразу обнимаю ее, как только она оказывается со мной в одной постели.
Я хочу ее. Хочу ее всю - физически и морально. Но только когда и она захочет меня.
Поэтому я просто обнимаю ее. Просто слушаю, как бьется мое собственное сердце.
И просто засыпаю, как будто все так, как и должно быть.