Первый период: обыграй меня

Шестое октября
Адреналин проскальзывает по всему телу, как я сейчас по льду, пока делаю последний круг и выезжаю на вбрасывание. Новый сезон, первая игра и первый период. Они всегда самые особенные, даже если ты не ждешь от них ничего нового. Хотя в глубине - все равно что-то дрожит. Как будто тело само помнит, что должно чувствовать что-то большее, чем привычную жажду победы.
Огромная арена на семнадцать тысяч человек гудит как ульи в разгар лета. Местами - ревет, местами - дышит в унисон с нашими движениями. Домашний матч. Публика наша. И ты будто бы должен чувствовать что-то вроде вдохновения. Восторга. Привилегии. Но я чувствую только пульс в горле и обостренную концентрацию. Пульс совпадает с шумом толпы, и это почти ритмично. Почти медитативно. Почти... скучно.
- Заходим с восьмерки, - киваю я Тео и остальным, занимая свою позицию.
Пальцы на клюшке сжимаются чуть сильнее, чем нужно. Шея напряжена. Вдох. Выдох. Пауза. Щелчок шайбы о лед - и я выстреливаю вперед. Мгновение - и я уже читаю соперника, как открытую книгу.
Выигрываю вбрасывание с почти машинальной точностью. Чувствую, как мышцы поддаются напряжению, как будто все тело играет на уровне инстинктов, а не желания. Пас Тео - и мы врываемся в зону.
Игра идет быстро. Как обычно. Но быстро не значит остро. Острые моменты теперь не внутри - они снаружи. Мы работаем по накатанной. Каждое движение - выверенное, чистое, почти стерильное.
У Дерека начинается стычка у борта - грязная подножка, судьи молчат, но мы не сбавляем темп. Мысль не успевает оформиться, а тело уже действует.
Мы с Тео перебрасываемся пасами. Он читает меня лучше всех, благодаря чему шайба летит на крюк. Еще один рывок - и Дерек догоняет нас, его дыхание вровень с моим. Комбинация срабатывает - шайба снова у меня, разворот, клюшка чуть смещается, мгновенный счет угла и положения вратаря - и я делаю замах.
Секунда. Пауза. Щелчок.
Шайба влетает точно в ворота Чикаго.
Домашняя арена взрывается криками и возгласами так, что пару секунд звенит в ушах. Но в груди - пустота. Только гул, как будто я стою в эпицентре взрыва, но мне все равно. Тео с Дереком и остальными из моей пятерки врезаются в меня, обрушиваются с поздравлениями, но я стою. Механически хлопаю по спинам в полуулыбке, как положено. Потому что это первый гол - потому что это правильно.
Не имеет значения - начало это сезона или финал плей-офф. Забивать приятно. Но это ощущение больше не про смысл. Не про триумф. Это скорее... выполнение задачи. Как если бы я ставил галочку в списке дел. И каждый раз, с каждым новым голом, это ощущение становится все привычнее.
Первый период заканчивается со счетом два-ноль в нашу пользу. Тело ноет, мышцы забиты, дыхание сбито. Бывало и хуже, но впереди еще два периода, а я уже жду их конца. Жду, чтобы выключиться. Чтобы снова не думать.
- Планета пришла сегодня? - С ухмылкой возникает из ниоткуда Тео, когда мы вваливаемся в раздевалку.
- Это не ее имя, - мгновенно хмурюсь я.
Это мое прозвище для нее - не их. Только я могу позлить ее так. Только я могу вызвать в ней реакцию, которая хоть как-то напоминает искренность. Потому что если она злится - значит ей не все равно. А мне нужно это ее «не все равно». Потому что иначе - я остаюсь в свой злости от этой сделке один. А я этого не вынесу.
- Ты просто...
- Вот именно, - перебиваю я Грея, перешнуровывая правый конек. - Это я. Для тебя и остальных существует ее имя.
Я почти злюсь на него за это. Вернее - злюсь точно, но не на него. На все это. На нее. На себя.
Я не знаю, пришла ли она сегодня - я не звал ее лично. Не писал. Не звонил. У меня даже нет ее номера - и это чертовски удобно. Потому что если бы он был, я бы, возможно, написал. Просто... чтобы позлить или смутить ее. Но я не хочу придавать ей значения. Давать себе слабину. Все это не по-настоящему. Даже если она чертовски горячая. Даже если мое тело взрывается от одной мысли о ней.
А она врезается в мысли, как плотно зашнурованный ботинок в лодыжку - не дает тебе дышать. Это не просто желание. Это не просто голод. Это... раздражение, что я не должен хотеть ее. Потому что все равно не смогу получить эту девушку - из-за ее условий сделки и моих принципов. Это просто физическое желание из-за долгого отсутствия секса с кем-либо. Это не должно быть чем-то сложно. Просто, очевидно, моя рука уже чертовски плохо справляется.
Потому что кроме нее самой - я ничего не хочу. Я не хочу водить ее на свидания, знакомить с семьей, дарить цветы и делать все эти милые вещи, когда ты действительно с кем-то встречаешься. Когда ты действительно что-то к кому-то испытываешь и это больше, чем просто желание кого-то трахнуть. А здесь... я просто хочу, чтобы она замолчала, когда говорит слишком невинно. Чтобы покраснела, когда слышит слово «секс». Чтобы стояла слишком близко и не замечала этого. Чтобы флиртовала так, что я терял равновесие.
Она... раздражающе двоякая. Не фальшивая. А противоречивая. Может смутиться от грязного разговора, но поставить тебя на место с такой ухмылкой, что ты сам чувствуешь себя школьником. Она ходит по лезвию ножа. И не падает. И это бесит.
- Она должна быть с Харпер в семейной ложе, - вместо меня отвечает Винс, усаживаясь рядом. - Кайл собирает всех в баре после игры.
- Нова тоже пойдет? - Все еще слишком воодушевленно спрашивает Тео.
- Ходишь по тонкому льду, приятель, - фыркаю я, убирая полотенце с лица.
Он не серьезен. Это же Тео. Безобидный, дружелюбный до идиотизма. Харпер называет его «золотистым ретривером» - и, возможно, она права. Но он слишком часто упоминает мою девушку. Фальшивую, да, но все же мою. Даже если она не давала ему повода. Даже если, объективно, она ни ему, ни мне ничем не обязана.
- Она мне нравится, - пожимает он плечами.
- Я это заметил, - сквозь зубы цежу я.
Он усмехается, рассчитывая на подобную реакцию.
- Нет, - качает Грей головой. - Я серьёзно. Она интересная. Я смотрел ее подкаст. Было бы круто поговорить с кем-то, кто... ну, ты понимаешь.
Он кивает в сторону - на невесту Кайла, которая снова зачем-то в нашей раздевалке, когда ее здесь быть не должно. И тогда я правда понимаю, о чем он.
На самом деле ни мне, ни Тео нет разницы кто из команды с кем встречается. Это очевидно не наше чертово дело. Но оно становится нашим, когда их втягивают в общую компанию. И это не тоже самое что Харпер, Анна или Виктория - жена тренера Зальцмана. Тут что-то неприятное. Отталкивающее. Что-то от чего ты не можешь отделаться, даже если сам не вызывался в этом участвовать.
- Я... - не хочу говорить это, но должен. - Я спрошу у нее. Если она будет не против, мы придем.
- Верный ответ, друг, - хмыкает Винс шепотом, когда Тео с восторгом возвращается за клюшкой, чтобы сменить намотку.
- Она, - начинаю я так же тихо, - пришла сегодня?
- А ты звал ее? - Винс не смотрит на меня, пока разминает колени, сидя уже на полу.
- Ты же знаешь ответ, - раздраженно закатываю глаза я.
Как будто ему действительно нужно это спрашивать. Как будто он не видит, насколько я этого избегаю. Намеренно. Осторожно.
- И в этом твоя проблема, Джордан, - хмурится мой лучший друг. - Парни себя так не ведут по отношению к девушкам.
- Реальные парни - к реальным девушкам, - напоминаю я.
Голос чуть жестче, чем хотелось бы. Потому что за этой фразой спрятана целая пропасть.
- Да, - закатывает глаза Коулман. - Реальные - точно не про вас.
- И что это, нахрен, значит? - Хмурюсь я.
Уже чувствуя, как напряжение между лопатками ползет вверх.
- Это значит, что вы как два родственника-подростка, которых попросили встать рядом для общего фото.
- Я все еще, блядь, понятия не имею, о чем ты, - сквозь зубы шиплю я.
Слишком резко. Слишком... защитно.
- Ты хоть раз видел, чтобы я обнимал чертову лавку, а не Харпер? - Морщится он так, будто я какой-то идиот. - Или кинул ее на подругу, представлять моим же друзьям? Ты весь ужин вел себя так, будто видишь ее первый раз в жизни.
- Второй, - напоминаю я.
- Значит, исправь это, Найт.
- Я не собираюсь с ней сближаться, - это не мое признание.
Это факт. Холодный. Рациональный. Единственный способ держать все это под контролем.
- Тогда дождись, когда ее по-настоящему уведет у тебя Тео, или - что случится раньше - Говард обменяет тебя из-за очередной статьи с твоим именем. И там не будет ни слова о ваших реально-фальшивых отношениях с ДеМарс.
Он прав. И это чертовски бесит.
- Ты знаешь мой послужной список, - выдыхаю я глубже, чувствуя, как легкие ноют от нехватки воздуха. - Я понятия не имею, как быть в отношениях и что нужно делать. По крайней мере - для публики.
- Просто, - Винс на секунду задумывается. - Представь, что она - как продление подписки на жизнь. Тебе нужно посмотреть на нее или коснуться в ближайшие две минуты, чтобы остаться живым.
Он кивает, будто это логично. Будто это вовсе не смертельно для меня.
- Настолько ты должен быть одержим ею. Чем лучше она будет себя чувствовать - тем лучше будет и тебе, поверь мне.
Коулман произносит это спокойно. Почти скучно. Как будто говорит не про женщину, которая засела под кожей, а про технику броска. Просто и четко. Как вода прозрачная. Небо синее.
- Я, - начинаю неуверенно и это раздражает больше всего. - Не думаю, что это сработает.
- Если ты продолжишь быть придурком - да, - хмыкает Винс. - Нова чудесная девушка, и ты...
Он не успевает договорить. И я не знаю - к счастью это или нет. Как минимум, мы перестали говорить о ней. Как максимум - пришло время второго периода.
Я тяжело выдыхаю, будто это действительно поможет вытолкнуть из себя все ненужное, и поднимаюсь со скамьи, чтобы наконец закончить этот чертов матч.
Второй и третий периоды оказываются хлопотнее первого. Чикаго все еще не забили ни одного гола, но и мы, блядь, так и не сдвинулись с двух.
Это злость. Настойчивая, холодная, капающая на затылок, как вода из крана, который не закрыт до конца. Я напрягаюсь, стараюсь, толкаю себя вперед, но чувствую, как все становится липким, вязким - как будто лед под ногами замедляет каждое движение.
До конца матча остается минута. Мы уже победили. Это очевидно. Но мне... этого недостаточно. Как будто я не сказал, не сделал, не доказал. Как будто где-то глубоко внутри осталось что-то непрожитое. И это давит. Физически. Морально. Пока все вокруг уже улыбаются и расслабляются, я будто застрял на паузе.
Последнее вбрасывание. Скорее всего - мое. Судьи вылавливают шайбу, выброшенную за пределы льда. Я машинально делаю раскатку, чтобы снять напряжение. Тело работает по инерции.
И вдруг... Винс в воротах смеется.
Причем не просто усмехается - он буквально складывается пополам от смеха. Его плечи дрожат, и он едва машет мне рукой, подзывая.
Я не уверен, хочу ли знать причину. Но все равно качусь ближе.
- Она, - все так же сквозь смех говорит он, - она лучшая, Джордан.
- Кто? - Не понимаю я.
Хотя, судя по реакции тела, оно уже знает ответ.
- Твоя девушка, друг, - Винс едва стоит на ногах.
- Моя кто? - Хмурюсь я, как будто это слово - табу.
- Нова. Она бесподобна.
Я не поднимаю взгляд сразу. Не потому что не могу. А потому что почти не хочу видеть кого-то в семейной ложе, кто на самом деле мне не принадлежит. Даже случайно.
Но все равно делаю это. Не резко. Не сразу. Будто просто оглядываю арену. Будто проверяю лед. И блядь... я тоже смеюсь.
Непроизвольно. Слишком искренне. Слишком... по-настоящему. Потому что в этом вся она. Та, кто не боится сделать шаг - не в мою сторону, а против меня. Та, кто выворачивает все наизнанку, даже не подозревая этого.
На открытых трибунах, между сиденьями, чертовски огромный, от руки нарисованный, плакат:

«Ты знаешь, как заставить всех выкрикивать твое имя, #15! Сделай это еще раз!»

Я чувствую, как губы раздвигаются в ухмылке. Это почти азарт. Вызов. Это что-то теплое под ребрами, что выжигает изнутри усталость и тупую апатию, с которой я живу последние месяцы. Потому что она знает, как задеть. Как раззадорить. Как заставить меня снова что-то почувствовать.
Я качу на вбрасывание. Молча даю Тео знак, и он сразу все понимает. Комбинация стара, как мир, но четкая. Надежная.
Я намеренно проигрываю вбрасывание. Шайба летит в сторону, но мы это предусмотрели. Через два паса - она уже снова у Дерека. Он держит ее ровно столько, сколько нужно, чтобы я оказался в нужной точке. Я не оглядываюсь. Просто вхожу в чужую зону, уклоняясь от двух защитников Чикаго. Ноги действуют на автомате, я будто затылком чувствую, где находится Тео. Он отдает пас в нужную мне точку.
Я перехватываю шайбу на крюке и не сбавляя темп, просто проезжаю мимо вратаря Чикаго, хлестким движением отправляя третью шайбу в сетку.
И толпа действительно начинает выкрикивать мое имя. Громче, чем обычно. Правильнее. Сильнее. Как будто это уже не просто звук, а... доказательство.
Но я чувствую, как на секунду все вокруг становится тише. Чище. Острее. Как будто я - почти живой. Почти по-настоящему. Впервые за долгое время.