Глава 2. Нова
Двадцать восьмое сентября
— Неплохо, да? — С натянутым энтузиазмом сияю я. — Квартирка конечно небольшая, но... тут есть стиральная машина!
— Она чудесная, — доносится приглушенный голос Винса из-под дивана, когда тот прикручивает очередной болт.
— Явно больше нашей с Винсем первой квартиры, — хмыкает Харпер, уводя меня на метр от дивана прямо к кухонному острову, который скорее напоминает барную стойку пусть и из белого мрамора, — поверить не могу, что ты действительно здесь.
Моя лучшая подруга вся светится от счастья, вскрывая очередную коробку с моими вещами. Как оказалось — за двадцать шесть лет я обладала не таким уж и большим количеством вещей. Вся моя жизнь уместилась в десяток коробок, старенький Порш Каен 2017 года, который я не рискнула продать в Нью-Йорке. И спустя полгода терзаний, две недели сборов и шесть часов в дороге — я почти снова имела тот же доход, что и год назад. Не физически, к сожалению, просто, как только снизилась арендная плата за жилье почти в два раза, я снова могла позволить себе хоть что-то.
— Я тоже, — признаюсь я, не скрывая улыбки, — До сих пор не верится.
И пусть голос звучит слишком спокойно, внутри меня так бьется сердце, словно напоминает, что мое новое счастье пока еще с привкусом осторожности.
— Как отреагировал папа? — Ненароком спрашивает блондинка, когда я становлюсь рядом с очередной коробкой.
От этого вопроса у меня мгновенно все внутри сжимается — и я ненавижу это за секунду, но тут же проглатываю это чувство.
— Не уверена, что он вообще слушал меня, когда я сообщала ему о переезде, — уже без эмоционально пожимаю плечами я.
Не то, чтобы это было чем-то новым, чтобы задеть меня — я слишком хорошо знаю, что это не стоит даже слезинки.
— Но я написала ему, что доехала, заселилась в квартиру, что вы, ребята, помогаете мне привести здесь все в порядок и он скинул реакцию в виде большого пальца вверх, — чуть грустнее хмыкаю я.
— Иу, — морщится Харпер, — как пассивно агрессивно.
— Ты же сама мне их ставишь, — отзывается Винс все еще из под дивана.
— И это каждый раз пассивная агрессия, милый, — смеется Харпер.
— Я так скучала по вам, ребята, — признаюсь я, обнимая подругу.
— Знаю, Нова, — блондинка сильнее прижимает меня к себе, — мы тоже очень скучали. Но мы теперь в одном городе и у меня уже куча планов!
И я улыбаюсь ей, потому что это «куча планов» — как обещание того, что я больше не одна в этом странном и пугающем мире.
И она действительно не врет, когда говорит это. Потому что последующие несколько часов, что мы проводим за разбором коробок, сборкой мебели и лишь раз прерываемся на обед — моя лучшая подруга с трех лет рассказывает обо всем, что мы должны вместе сделать и куда сходить. Я даже почти заряжаюсь этим ее воодушевлением и начинаю прикидывать, что из этого смогу себе позволить в ближайшее время, пока не определюсь с работой.
И каждый раз, когда она произносит «мы», внутри меня что-то отзывается. Будто это не просто планы, а обещание реального будущего.
— А куда это? — Неуверенно хмурится Винс, вскрывая одну из последних коробок.
— Я... я не знаю, — признаюсь я, подходя ближе, — не уверена, что мне это еще нужно, но рука не поднялась выкинуть или продать.
Слова «не знаю» звучат слишком честно — и я боюсь, что они покажут мне самой, как много я потеряла за этот год.
Винс аккуратно достает несколько чемоданчиков из коробки, щелкает застежками и поднимает крышку вверх, чтобы внимательнее разглядеть содержимое. Обстановка становится слегка напряженной, и я не могу винить их в этом, когда я сама боюсь заглянуть внутрь — будто там спрятан не просто багаж, а вся моя неуверенность и прошлое, от которого я так яростно пыталась сбежать.
— Не думала вернуться? — Спрашивает друг, аккуратно рассматривая одну из основных видеокамер.
— Винс, — почти шипит на него Харпер.
— Все нормально, — уверяю я, будто если я повторю это достаточное количество раз это станет правдой, — Я... я не знаю.
Все это кажется таким чужим, таким нереальным, что я даже не решаюсь прикоснуться к прошлому физически.
— Мне этого не хватает, — правда звучит слишком громко, — как, впрочем, и денег с этого.
Ухмылка выходит натянутой, защитной, как будто если отшутиться все это перестанет быть проблемой.
— Просто... я не уверена, что спустя такой промежуток времени это все еще будет кому-то интересно.
— Конечно будет, — тут же хмурится Харпер, — в первую очередь тебе самой! А на это, на тебя и твой огонь в глазах, вернутся и все остальные.
— Я так не думаю, — пожимаю плечами я, продолжая загружать посудомойку с новой посудой, — я... уже пробовала.
И в этот момент я чувствую, как слова застревают где-то в горле. Они режут воздух так сильно, что женатая пара моих друзей мгновенно оборачиваются на меня, чтобы убедиться действительно ли я сказала это.
— Что? — Хмурится Винс.
— Когда? — Одновременно с ним тоже самое делает Харпер.
— Неделю назад, — киваю я, делая вид, что мы говорим не о моей чертовой карьере, а о погоде.
Но даже это не помогает — потому что правда всегда режет, а я пока только учусь с ней жить.
— Но мне даже не пришло уведомление! — Как будто оправдывается Харпер.
— Я знаю, — пожимаю плечами я, — я просто...
Не могу подобрать нужных слов, чтобы объяснить все это. Я не хочу скидывать на друзей свои проблемы — они итак все еще в шоке, что я решилась на переезд из Нью-Йорка, хоть и не признают этого вслух. Достаточно их суеты и особенного внимания, за которое мне итак стыдно.
Я не собиралась переезжать в Бостон намеренно, мне просто нужно было сбежать из Нью-Йорка и когда я в первый раз призналась в этом Харпер — она на протяжении шести месяцев присылала мне варианты квартир с таким энтузиазмом, будто переезд — это новый виток нашей жизни, а не моя капитуляция. Винс тем временем обзванивал автосервисы, чтобы те проверили мою машину, словно хотел быть уверен, что я действительно приеду.
И когда я наконец сдалась — выбрала Бостон вместо Сиэтла— Харпер принялась скупать мебель зная мои вкусы, Винс скидывать подробные маршруты по какой трассе мне безопаснее доехать и вызвался сам собрать мою мебель, которая пару недель хранилась в гараже их огромного особняка. Мне казалось, что они хотят видеть меня не только в своих сообщениях и звонках, а здесь, рядом, дышащей одним воздухом с ними.
Мы с Харпер были неразлучны до восемнадцати лет, пока она не уехала в колледж и не встретила Винса. Коулман сразу стал мне как старший брат, идеальный для нее и, со временем, незаменимый для меня. Нас не смущало расстояние в дружбе — они жили в Лос-Анджелесе, Вашингтоне и уже три года в Бостоне, пока все это время я не покидала Нью-Йорк. И все же мы всегда находили способ быть рядом. По праздникам, в доме родителей Харпер, или на выездных матчах Винса. Я действительно не могла мечтать о лучших друзьях, которые даже спустя годы оставались самыми настоящими.
— Ты ведь не отменила мою подписку, верно? — Как будто заранее обижается на меня Харпер.
— Нет, конечно нет, — мгновенно оправдываюсь я, наваливаясь на барную стойку.
Мне требуется глубоко вдохнуть, чтобы наконец признаться в очередном своем провале.
— Я использовала пробный период, — я едва ли смотрю друзьям в глаза, — тысяча новых человек, кто понятия не имеет кто я такая. Просто опубликовала одно видео из черновиков, которые хранила все это время и... ничего. Ни одного комментария: ни хорошего, ни плохого. Никакого интереса к нему или гостю, а это на секундочку участница того телешоу... ну про пары на острове... и я просто... снова скрыла то видео.
— Но почему ты не прислала ссылку? — Сильнее хмурится Харпер, вставая у бара напротив меня. — Ты же знаешь я бы оставила комментарий, отправила бы Винсу и...
— Вот именно, — качаю я головой, — максимум три комментария от тебя, Винса и второго твоего аккаунта. Это больше никому не интересно. Никто не будет смотреть то, что давно изжило себя, а менять формат... это не то, что я хочу.
Тишина сваливается на нас так, будто не я виновата в этом и становится такой густой, что я слышу собственное дыхание.
— Я подумаю как привлечь новую аудиторию, — делюсь я своими планами, — в смысле, бесплатно, очевидно. Старые знакомые теперь выставляют мне счет за отметку в социальных сетях, а реклама... пока мне не по карману.
Я замечаю, как Винс и Харпер одновременно хотят что-то сказать — предложить занять денег, я полагаю. Но оба так же мгновенно отказываются от этой идеи, зная, как я отреагирую. Слишком много гордости и слишком мало желания снова быть в долгу.
— Я что нибудь придумаю. — Я говорю скорее себе чем им, стараясь отмахнуться от всего этого и снова вернуться к фальшивому энтузиазму. — Может найду здесь какую-нибудь работу монтажором на первое время.
— То есть весь вопрос только в аудитории? — Слегка хмурится Винс, все еще разглядывая видео камеру в своих руках.
— В аудитории, — киваю я, загибая первый палец, — в рекламодателях и привлечении гостей. Если год назад имя Нова ДеМарс имело какой-то вес и я без проблем могла договориться об интервью с какой-нибудь знаменитостью из А-листа, то вчера я получила семь отказов от небольших инфлюенсеров и начинающих артистов.
Я хвастаюсь тремя загнутыми пальцами и сама же отмахиваюсь от них, чувствуя себя идиоткой.
— Всех почему-то за год перестали волновать приобретенные душевные травмы, благотворительность и поддержка других людей, — начиная раздражаться, закатываю я глаза.
— Хорошо, — то ли хмуро, то ли дергано отзывается Винс, ступая ближе, оставляя видео камеру на барной стойке. — Всего три пункта верно?
Я неуверенно киваю.
— Аудитория, рекламодатели, знаменитые гости, — повторяет мои слова Коулман.
Его глаза бегают между мной, Харпер и камерой, будто он придумывает гениальнейший план по захвату мира, складывая все по кусочкам:
— Это... это же легко.
— Ага, — хмыкаю я, — пятиминутное дело, только призову дьявола, чтобы заключить с ним сделку.
— Не нужно, — хмыкает Винс, — это лишнее. Зачем нам кто-то посторонний, когда у нас есть свой собственный, верно?
— Нам? — Хмурится Харпер.
— Свой собственный? — Тоже самое, одновременно с ней, делаю я.
— Да, — сдается Винс с легкой, не уверенной ухмылкой, скрещивая руки на груди, — только вот я не уверен кто из вас двоих в итоге продаст свою душу другому.