Глава 1.
Маленькая девочка, уже который час стоявшая перед мольбертом, с яростью бросила кисти на этюдник. Незаконченная картина выглядела прекрасно, и многие прохожие останавливались полюбоваться шедевром, но юная художница, на вид которой было не больше тринадцати лет, совсем не так хотела изобразить эту унылую серую улочку. В ее воображении картина должна была выглядеть мягко, но необычно и красочно, а что получилось на деле? Яркие цвета улицы какого-нибудь теплого бразильского городка. Нет, до Рио-де-Жанейро их Ярославлю далеко.
Как назло, начинался дождь. Девочка нахмурилась: день совсем испорчен. Собрав все свои немногочисленные, от слова совсем, принадлежности, худенькая фигурка с несоразмерно большим мольбертом поспешила в глубины дворов.
Сейчас Аня лежала на кровати, прокручивая в голове события почти шестилетней давности. Казалось бы, все это ведь было совсем недавно! Но для девушки эти три с небольшим года прошли, словно целая тысяча лет. В памяти всплывали кадры из прошлого: вот она поступает в художественную школу, в которую ее затащила подруга, увидев как рисует Аня, дальше тренировки, тренировки, вот её работа побеждает на городском конкурсе, затем - новые и новые победы, высочайшие уровни, и вот, молодая - каких-то девятнадцать лет! - одаренная художница Анна Зарецкая пользуется немалой популярностью как в своем городе, так и во многих других. Путь к успеху был невероятно тяжёл: бессонные ночи, озлобленные конкуренты, нервный срыв, - но теперь... Теперь она никому не позволила бы отнять её хрупкое счастье, которое Аня строила долгие три года. Строила сама, не имея никакой возможности опереться на кого-нибудь, прорываясь через тернии к звёздам совершенно одна, когда не у кого было искать помощи или защиты...
В памяти вдруг возникла ещё одна картинка, та, которую девушка всегда пыталась забыть, уйти от нее и никогда больше не вспоминать. Но её попытки были тщетны: воспоминания об отце-алкоголике, распускавшем по пьяни руки, никуда не пропадали, всплывая особенно часто теперь, когда любимый папочка вернулся из тюрьмы, а Аня, по доброте душевной, приютила его у себя: квартиру отца продали за долги.
Услышав через окно шум у парадной двери, девушка вздохнула и отвернулась к стене - возвращался любимый родитель.
***
- Я дома! - проорал с порога отец Ани, Николай Александрович. Это был мужчина лет пятидесяти, с маленькими водянистыми бегающими глазками цвета сухого асфальта, начинающий лысеть. Из под ветровки уже выглядывал немаленький живот, но на руку Николай Александрович был ещё тяжёл, что постоянно стремился показать своей дочери, напившись.
Два года отсидев за решеткой - в это время об Ане заботилась престарелая бабушка, - и вернувшись домой несколько месяцев назад, он обнаружил, что возвращаться-то ему и некуда. И только тогда он вспомнил о своей дочке, теперь уже довольно известной художнице, намереваясь податься к ней. В этом Аня не смогла отказать отцу: никогда не обладая жёсткостью, девушка боялась отказывать людям, а особенно ему, со стороны которого приходилось все детство терпеть унижения и побои - этот страх прокрался в душу Ани с малых лет, и потому даже сейчас девушка боялась и старалась избегать отца.
Уловив звук поворачивающихся ключей, ей в голову пришла мысль: стоит спуститься и взять чего-нибудь поесть, ведь если отец снова пьяный, то лучше вообще не выходить из комнаты до того, как он уснет.
На цыпочках пробравшись в кухню - и это в своем-то доме! - девушка взяла стаканчик йогурта и печенье и поспешила наверх, от всей души желая только одного: не встретить родителя. К счастью, ей это удалось: чем хороша маленькая, но зато двухуровневая квартира, так это тем, что подниматься на второй этаж папа особо не горел желанием, и комната Ани, расположенная именно там, стала для девушки в прямом смысле слова убежищем.
Пятнадцать минут спустя она услышала шум воды, и сразу за ним - звон разбившейся тарелки. Значит, папа всё-таки пьян. Опять.
Девушка вздохнула и открыла йогурт. Вишневый. Аня поморщилась и поставила стаканчик на холодный - зима всё-таки - подоконник. Вишню она не любила в любом виде.
Подумав, что, раз поужинать не получится, то стоит заняться полезными делами, Аня села за стол. Рисование - вот что выручает её в такие ужасные моменты, когда приходится запираться в комнате от родного отца. Может быть, поэтому ещё совсем ребёнком Аня писала такие чудесные, завораживающие картины. Потому что это то, что помогает ей хоть ненадолго закрыться от этого холодного мира в свой, наполненный красками и счастьем.
Девушка раскрыла альбом и достала краски. Она ни на секунду не задумалась над тем, что рисовать: картинка тут же возникла в ее мыслях, и она принялась за работу. В такие моменты она совершенно абстрагировалась от внешнего мира, и ничто не могло отвлечь художницу.
Спустя почти два часа, картина была готова. Это было нечто прекрасное и... жуткое? На небольшом листе была изображена маленькая девочка, но вместо платьица по ее коже бежало множество мелких линий: они походили на кровеносные сосуды. По краям их цвет менялся от нежно-розового до сиреневого, но чем ближе к сердцу, тем темнее они становились; наконец, совсем близко к главному органу линии были чернее ночи.
***
Пряча слезы, Аня шла по коридору больницы, не замечая вокруг никого и ничего. Третья. Третья стадия. Как давно вы заметили проблемы со здоровьем? Извините, мы можем лишь предложить вам химиотерапию. Доктор, честно, сколько мне осталось? Третья стадия. Почти год? Чего вы ждали? Можем предложить вам химиотерапию.
Каково это - стать невероятно успешным уже в свои девятнадцать? Возможно, кому-то этот успех вскружит голову, и все может пойти под откос. Некоторые, как бы странно это не звучало, боятся славы, а потому все портят своей нерешительностью. Разумнее всего же поступают те, кто скромно улыбаясь принимает немалый гранд на развитие дела, но не подхватывают при этом звёздную болезнь, а продолжают рисовать на улицах и покупать кисти за пятнадцать рублей. Не стоит отрицать, что Анна Зарецкая разумная девушка - даже в свои девятнадцать.
Каково это - узнать, что у тебя лейкемия в свои девятнадцать? Ещё вчера ты с улыбкой мечтал о будущем, а сегодня у тебя третья стадия рака крови. Кому-то покажется, что на этом жизнь кончена, и можно ставить на себе крест - для них и мир вокруг уже умер. Как правило, такие люди сгорают максимум за год. Другие с улыбкой утешают родных, отрываются на полную, хотят по-настоящему пожить хоть сколько-нибудь. Когда такие умирают, это всегда вдвойне больно - ведь они так надеются на спасение.
Она не собиралась впадать в депрессию - какой смысл разбазаривать оставшийся год, а то и меньше - врачи никогда не говорят правду. Ей некого было утешать, да и стараться вместить всю жизнь в десять месяцев Аня считала глупостью - перед смертью не надышишься. По её мнению, стоило просто продолжать жить, как обычно, стараясь не обращать внимания на болезнь. Насколько это возможно на третьей стадии.
Доктор что-то сказал о химиотерапии. Это недешевое удовольствие, но оно хоть действительно помогает. Аня уже подумывала, какие картины можно было бы продать - она никогда этим не занималась, кроме выставок, денег хватало, но лишних не было.
Тогда девушка не стала тревожить и без того слабую здоровьем бабушку, отцу же особо дела не было. Аня уже давно хотела попросить его съехать, начать жить самому, и вот случай как нельзя лучше.
***
Слушая, как разбилась ещё одна тарелка, художница вспомнила её разговор с отцом, вскоре после того, как она узнала о своей болезни. Тогда он был не очень пьян, и вполне мог ручаться за свои слова. Он вроде как пообещал дочери, что попробует найти работу, и обещание сдержал. Вот только его заработка не хватило бы даже на комнату в общежитии - он очень и очень много пил. Аня понимала, что теперь пришла пора выбирать: она, ее лечение или содержание отца. Девушка выбрала первое.
Сейчас прошел почти месяц после их беседы. Они договорились: месяц - и отец должен был съехать. Аня волоновалась за него, но не сильно - всё-таки взрослый человек.
Отложив свой рисунок девочки, художница, поджав губы, бросила взгляд на мольберт и холст, скромно расположившиеся в углу комнаты. Через две недели это должна быть картина, которая будет представлена на выставке. Аня договорилась на крупную сумму, и, если все пройдет гладко, она наконец-то сможет приступить к лечению. Если продолжать тянуть, то можно и до двадцатилетия не дожить.
На несколько минут девушка будто потеряла связь с этим миром, находясь глубоко в своих мыслях. Резко встрепенувшись, она покачала головой: сегодня не стоит начинать работать. Предчувствие, что ничего не выйдет было невероятно сильным. К тому же начинала кружиться и побаливать голова - дурной признак.
Не раздеваясь и не убрав все принадлежности со стола, Аня легла в кровать, с головой закутавшись в одеяло. За окном бушевала метель.