Мистер Грей младший | Мистер Теодор Грей

Теодор

В жизни бывают такие периоды, когда всё окружающее будто бы вянет, уступая место чему-то другому, пока незнакомому и поэтому странному. Трудно было прийти к мысли, что всё это происходит именно со мной.

Честно говоря, глубоко внутри я являюсь счастливым человеком, потому что знаю, что у меня есть девушка, которую я люблю. Это чувство меня поддерживает. Это важно.

После лёгкой встряски рассудка в спорткомплексе, мы с Айрин посидели в кафе, пытались строить смутные планы на грядущую суровую неделю, которая не обещала нам удовлетворяющих нас перспектив встреч. Я пригласил её на вечеринку в честь Эвы, и, говоря по правде, я не видел её более смущённой, чем в ту минуту. Но она согласилась. Сказала, что «придёт обязательно». Потом, я проводил её до дома и мы с трудом разошлись. А через десять минут, я, ещё идя домой, позвонил ей, и расспрашивал, как у неё дела, жаловался на то, что скучаю.

По возвращению домой, я узнал, что папа и мама на «деловом» обеде, Софи отправилась выбирать Эве подарок, а Фиби, о которой я имел дикие волнения, была счастлива, назвав доктора Грин «ангелом». Я рассказал ей о своём обещании Господу для того, чтобы узнать, что может её по-настоящему осчастливить. Она сказала, что вчера созванивалась с Жаклин, желая, чтобы та прилетела на вечеринку —, но Миа и Иттан никак не поддавались отпустить её. В общем, Фиби возложила на меня срочное разрешение предков рода Кавана, для того чтобы Жакли отпустили.

Моё обаяние, пару красивых фраз, и несколько обещаний, по обыкновению расплавили Мию, как солнце мороженое, и через полчаса, Жаклин уже прислала фото своего электронного билета на самолёт, добавив, что прибудет в день вечеринки. Это подтолкнуло меня бросить СМС Мэйсону Вэндему, на что тот ответил коротким предложением:

«Нужно подкачаться!»

Я искренне смеялся, но это длилось недолго.

«Согласен же быть моим тренером?! Спасибо!» — это СМС сбавило моё веселье, так как времени на Айрин оставалось ещё меньше. Но Мэйс мой друг, который мне всегда помогал на «отлично». И потом, это всего неделя.

Одна грёбаная неделя — чёртов страшный сон.

Вечером того же дня, я, немного щурясь, поблагодарил Софи за встречу, которую она организовала за моей спиной. Она лишь захлопала ресницами и шепнула: «Всегда пожалуйста».

К ужину и моему лёгкому счастью, наши с Фиби родители не вернулись, поэтому мы, нашим дружным трио, потребляли приготовленную Джеммой (которую я не замечал) , резиновую пищу.

Дальше пошли беседы о подготовке к вечеринке. Фиби рассказала о своих уже сделанных заказах довольно красноречиво и без излишек — показала нам с Софи списки, которые она составляла от руки, и, явно, в торопях.

Еда:

10 12 мега-пицц из ресторана «Italy»
Метровый торт «Наполеон» из кондитерской «French Food»
Рыбные, фруктовые, мясные закуски; салаты «Цезарь»; из ресторана «Middle»
Суши и роллы из ресторана «Ti Noki»
(Coca Cola, Sprite, Fanta и бармэн с алкогольными напитками с Яна Флинна)

Ага, ясно. Что-то мне подсказывает, что иначе бы она Яна Флинна не позвала.

Музыка:

DJ Ричмонд из Аспена

— Мне понравилось то, что он мутил. Я взяла его мобильник, — пояснила Фиби, заметив мой изумлённый взгляд.

Чёрт, когда она успела?! Да уж, видимо, я, чёртов идиот, был слишком занят защитой Даниэль и алкоголем, вот почему даже этого не заметил.

Декор дома

Украшение гелиевыми шарами и неоновыми лампами от декор-кампании «Light Party»

Ох, да. Это будет полный комплект. Вполне во вкусе мисс Эвы Грей. Я даже закатил глаза, от чего обычно воздерживаюсь. Наконец, мы с Софи дошли до самого интересного списка.

Персоны

Эва
Я (Фиби)
Макс
Жаклин
Тед
Айрин
Софи
Ян
Мэйсон
Дана

И последующие двадцать шесть грёбаных имён их одноклассниц и одноклассников не имели значения. «Дана». Какого хрена?!

- Дана? — спросил я у Фиби, удерживая свой серьёзный взгляд на её обеспокоенных глазах.

Фиби осторожно забрала у меня из рук хрупкий лист бумаги, так как я действительно крепко сжимал его. И мог помять. Или порвать.

— Расслабься, Тед, ладно? — спросила она, слегка хмурясь, — Я здесь не причём. И Софи подтвердит: я не хотела её звать, но папа уже сказал Грейсону о вечеринке, а тот уже, наверняка, сказал об этом Дане, — завершила она.

Я на несколько секунд закрыл глаза. Твоя жизнь превращается в дерьмо, Грей. Прими всё, как должно, и, мать его, пойми.

Всю ночь я не мог спать, терзая себя вопросом: должен ли я заранее предупреждать Айрин о том, что на вечеринке будет Дана?

Но я ничего так и не решил. Мучился, мучился, но не посчитал ни один из двух вариантов воистину верным. Позже, я написал Айрин, когда электронные часы светили мне цифрами «0:57»

«Детка, спокойной ночи. Надеюсь, мы переживём эту неделю»

Ответ не заставил себя долго ждать:

«Обязательно, милый. Обязательно. Даже не думай о худшем»

«Целую тебя, Шоколадка. Иди-ка ты спать»

«Будет сделано, босс. Спокойной ночи»

«Сладких снов, моя сладенькая»

«Если ты не остановишься, то мои сны будут не сладкими, а эротическими»

«Пусть, только если с моим участием и с твоими голыми мягенькими и сладкими подружками»

«Маленький извращенец, спи»

«Это ты, слушай своего босса»

На этом мы и закончили. Впервые за всё время, я понял важность и значение СМС-ок. Их интимность. Нашу с Айрин даже в текстовом виде связь.

С понедельника начались реально суровые и безжалостные серые будни. Во-первых, я слегка проспал, что делал крайне редко и лишился всякой возможности отправится за Айрин к её дому. Это не пунктуальное и сонное состояние опоздуна меня бесило.

Увидев за завтраком маму, я понял, как за ней соскучился, и впервые подумал о том, что когда мы воскресным вечером расходились «спать» по комнатам, родителей ещё дома не было. Но и мама, и отец, были в приятном расположении духа, и это позволяло подмечать, что их «деловая» встреча прошла успешно. Ну никак не мог «деловой обед» затянуться так надолго. От положенного обеденного времени до самой ночи. Впрочем, это не выглядело какой-то проблемой, хотя бы в сопоставлении с теми трудностями, что меня окружали. Дома было напряжённо, но с мамой, в её объятиях, с её глазами — мои разногласия с отцом трансформировались в пустяки.

В школе — наша с Айрин жизнь является самой популярной темой для разговоров, сплетен и полемики. Я ничего не пытался, не хотел, и не позволял ни себе, ни Айрин скрывать. Я приехал на своём Ауди к школе раньше, чем автобус, что меня действительно обрадовало, и подал Айрин руку, когда она из него выбиралась. Я обнимал её, целовал на глазах у всех, искренне извиняясь, что не смог за ней приехать. Всем я хотел показать, что она - моя. Моя, чёрт, моя, и ещё раз моя.

Разлучавшие нас уроки до экономики — были вечностью, а занятия после, на физической культуре — просто сводили меня с ума. Айрин была в обтягивающих чёрных легинсах, которые подчёркивали идеальные изгибы её ног, а грудь поддерживал, показывая её великолепную красоту — белый топ шикарной формы. К тому же, он открывал её плоский натренированный живот, с мягкой, как лепесток кожей... И это могли видеть все. Физрук, который глаз с неё не спускал. Гондон Фраймен. Сука Роджер. Жирный Патрик. Ублюдок Лори, трахающий всё, что движется. А Айрин не прекращала соблазнять меня, виляя своей чёртовой сладкой попкой у этих недотраханных олухов на глазах. Я хотел повалить Айрин на пол, при всех, при каждом из этих гадов и жёстко оттрахать — с криками и стонами, чтобы эти придурки поняли, что она - моя, что ей нужен только я и никто другой, чёрт, никто. Никто, кроме меня и моего члена, моего взгляда, моих поцелуев и прикосновений. Я еле сдерживался, Боже. Еле сдерживался. Я использовал каждую возможность, что бы дотрагиваться до неё, целовать, как бы украдкой, заявляя на неё свои права, и все упражнения, что мы должны делать в паре — делал с ней я.

В гардеробной, Мэйс сказал, что парни между собой судачат о том, что я на ней помешался. Вот и отлично. Я и правда, до безумия к ней привязан. Пусть знают. Наеду — не спущу.

После, я отвёз Айрин домой, с титаническими усилиями простился... Мне нужно было к профессору экономики, а потом к профессору тригонометрии, и, в конце концов, с Мэйсоном в спортзал. Тот понедельник меня вытрахал до мозолей. И зря говорят, что первый день средь остальных «трудных дней» самый сложный. Все были херовыми, так как касались расставания с Айрин. И обделённости. Я был обделён в Айрин. Днём не было достаточных возможностей встреч, которые я рисовал в голове — и нас чрезвычайно спасали ночные СМС-переписки. Да и не только ночные. Почти каждые десять минут с занятий, тренировок, или свободных минут без неё, возможности которых открывались мне редко, я отсылал ей СМС. Это было своего рода связующей нитью, которую я до паники боялся утратить. Дополнительные встречи, о которых говорила мне Софи пока никак не могли вступить в силу — мой байк для клуба Бинза был ещё в техобслуживании, наша преподавательница в театральном — Сьюзан Шейльтер болела, а Клод Бастиль улетел в Прагу по каким-то неотложным делам. Всё точно повернулось ко мне задницей, показывая неприличную комбинацию из пальцев между ног.

Но наши поцелуи во время встречи, наши объятия, наши взгляды в это время — были более страстными, более голодными и более жаркими, и я понял, что должен ценить каждое мгновение, каждую миллисекунду, проведённую с ней... А в четверг, мы вообще заставили любоваться нами ребятню из школьных окон. И не только ребятню.

Все три дня до четверга было тепло, но ощутимо парило, дело велось к дождю. И в четверг, в послеобеденное время, природа дала себе волю и решила выплакать всё, что копила. В ту минуту, когда мы с Айрин вышли из спортивного крыла школы после физкультуры к парковке, начался ливень. Я снял с себя блейзер и изо всех сил пытался огородить Айрин от неминуемого промокания, но у меня ничего не получилось. Ливень в Сиэтле — то ещё чудо. Кажется, две секунды постоял под открытым небом, а уже насквозь мокрый и холодная вода пробирает до самых костей. Но я не понимал всего этого. Идея фикс — защитить, защитить, защитить от дождя во чтобы то ни стало, я держал блейзер над головой Айрин, под хихиканье зевак, не заботясь ни о чьём-либо мнении, или своей, как всем бы казалось, глупости. Когда мы прошагали так пол пути, Айрин убрала из моих рук не защищающий «щит», показывая себя, и я увидел свою Айрин: промокшую до последнего волоска, смеющуюся, смотрящую на меня с такой искренностью... И я снова влюбился — влюбился сильнее. Айрин совершенно не надо быть обнажённой, чтобы быть до сумасшествия сексуальной. Ей достаточно просто стоять под дождём. Ей достаточно просто быть собой в своём естестве. Она смеялась, а я зачарованно на неё смотрел. С жаждой, восхищением, поклонением. Она меня поцеловала, бросив свою сумку и мой злосчастный блейзер. Мой рюкзак спал с моей руки так же легко. Мы целовались. Долго, впервые за прошедшее время, по-настоящему долго, и я не знал сердцу места от счастья. Как мы потом заметили, на нас смотрели из всех окон. И даже директриса. Но она смотрела с улыбкой, которую можно было заметить из огромного окна второго этажа. Так, мы с Айрин поняли, что снова обрели не только друг друга, но и очередного покровителя.

Признаться честно, я не знаю, как мы, мокрые, смогли миновать секс в моём Ауди-кабриолете. Видимо, плед, который я на автомате дал Айрин, опущенная крыша, и рассчитанное время сделали своё дело. Тогда, меня ждал третий час — экономики и второй — истории.

Сегодня, наступила долгожданная пятница. Ана и Кристиан разрешили нам с Фиби не идти в школу, чтобы как следует подготовиться к вечеринке. Это они сделали ещё вчера, как и уехали туда, куда планировали, освобождая нам дом. К своему ужасу, я обнаружил, что не купил Эве подарка. Настолько замотанный и истерзанный этой неделькой, я совершенно утратил столь ценный факт из виду.

Сказать об этом Фиби — самоубийство, это я понимал прекрасно. Мне оставался один верный вариант — моя гениальная подруга Софи. Она подарила мне идею, которая полюбилась мне сразу же. Эва до сумасшествия любит обувь. И, так как я, парень с чувством стиля, я быстро нашёл через интернет в магазине Adidas удобные и красивые тёмно-лиловые кроссы с умеренно высокой подошвой. Подходящие как для бега, так и для стиля хиппи, который она иногда любила на себе применять: одевая короткую воздушную юбку вкупе с массивными ботами.

Мой заказ, упакованный в подарочную коробочку и со снятым ценником, принесли уже через пятнадцать минут. Фиби я, естественно, поведал, что заказал их уже давно. Она поверила. Ну, или, по крайней мере, сделала вид, что поверила и не имеет никаких подозрений. Также, я не промахнулся, вспомнив, что Эва обожает розовые пионы, и, мой привычный цветочный магазин поставил мне огромный, душистый букет из пятидесяти одного цветка. И, не сдержавшись, я попросил отослать белые тюльпаны по знакомому курьеру адресу, с открыткой с ёмкой надписью —

«Жду нашей встречи»

Я предлагал Айрин заехать за ней, но она сказала, что прибудет на такси. Это делало меня ещё более взволнованным и нетерпеливым.

К шести я был полностью готов, до блеска в глазах приведя себя в порядок. Через десять минут, после моего осознания своей боевой готовности, из салона вернулись шикарно одетая Софи и умопомрачительная малышка Фиби Грей, которая просто заставляла пялиться на неё, широко открыв рот. Смелый, но сдержанный макияж, каблуки, роскошная улыбка. Моя потрясающая сестричка.

— Крошки, вы прелесть, и просто «ах»! — восхищённо проговорил я, широко улыбаясь их сногсшибательности. Красотки.

Фиби и Софи в свою очередь, осматривали меня с приоткрытым ртом и потерянным лицом.

— Фиби, — сказала Софи, всё ещё разглядывая меня, — Твой брат — ходячий жёсткий трах, а не просто секс.
— Ага, — кивнула Фиби, всё ещё сканируя меня.

Чёрт. Как же льстит! Стоило мне одеть яркий пиджак от Кардена, и одни из самых умных девушек, тех, которых я считал реально умными, начинают деградировать.

— Девочки, спасибо. И, пожалуйста, закройте ротики, сквозняк, — усмехнулся я.

Софи и Фиби переглянулись, а потом, одновременно закрыли рты и закатили глаза. Рассмешив и меня, и себя тоже.

Дальше, следовала проверка всеобщей готовности к вечеринке. Бармэн уже стоял там, где должен, еда разложена на столах и кухонных островках, вроде фуршета. Торт был огромный, а DJ Ричмонд, который после нашего знакомства, попросил называть себя Ричем, просматривал свою взрывную программу.

План встречи главной персоны был таков: гости приходят раньше, чем сама Эва, и прячутся в тёмной кухне-столовой и гостиной. Когда Эва входит, как казалось бы ей, в пустой дом, первое, что она видит — это надпись на гардеробном шкафу: «Открой меня». Там ей приготовлен наряд: идеальное бледно-розовое короткое платье с длинными рукавами-фонариками, изготовленными из полупрозрачной ткани, а ещё туфли в тон. Не было сомнений, что Эва это наденет. Двери шкафа довольно большие, так что, можно быть уверенными, что никто из гостиной в «ню» её не увидит. Так примерно, она поймёт, что о её дне рождении не забыли. А войдя в гостиную — где в ту же секунду на неё посыпется рой поздравлений, где включатся неоновые лампы, и забушует музыка — она в этом убедится.

План был прекрасен и весело и ярко проиграл у меня. Вскоре, начали подходить люди. Её подружка-одноклассница Эмма, великан Гордан, ботаник Джордж и многие другие из тех, кого знали только Фиби и Эва, ну, и, немного я.

— Нервничаешь? — подойдя ко мне, стоящему и наблюдающему в стороне, спросила Софи.
— Просто терпения не хватает, — признаюсь я, — Я так хочу увидеть Айрин.

Она широко улыбается.

— Скоро увидишь, Тедди, расслабься, — похлопав меня по плечу, сказала она, — И Даниэль скоро увидишь, — добавила Софи, не без улыбки.

Чёрт. Айрин не в курсе этого.

— Софи, — начал я, — я бы хотел попросить тебя об одолжении. Будь рядом, когда... она будет знакомиться с Айрин. Я тоже буду присутствовать, но с тобой, я думаю, не будет такого напряжения, которое я испытываю.
— Конечно, Тед, конечно, — пожав моё плечо, сказала она.

Это меня ободрило, а уже через несколько минут, к нашей с Софи компании присоединились Ян и Мэйсон. Фиби носилась с гостями и откладывала подарки, как угорелая, а потом, встав в стороне, кому-то названивала. Скорее всего, это был Макс. Для Фиби было важно чтобы он пришёл, так как она была уверена, что это важно для Эвы, но он пока не появлялся. Комнату заполнил говор, смех, всё ожило, запахло духами и цветами, а Айрин не было. Даны не было. Макса не было. И Жаклин тоже. Я достал iPhone, чтобы позвонить Айрин, но меня перебил другой звонок. Звонок Жаклин.

— Жак, привет, — поприветствовал я, отойдя немного в сторону, чтобы шум клубившихся людей позволил мне расслышать лёгкий голосок Жаклин, в котором сквозил акцент, выражающийся в мягкой картавости и хриплом звуке.
— Тед, привет, mon chérie*. Я уже у дома, ты можешь открыть мне дверь с сада?

Что?

— Зачем? Почему ты не можешь зайти с главного? — недоумевал я.
— Чёрт, Тед, просто открой мне ту дверь, которую я прошу.

Я обернулся от окна к толпе, к входу в гостиную, и замер... Сердце моё пало в пятки, а мозг работал сверхурочно, чтобы поглотить всю ту высшую красоту, что я видел... В комнату зашла Айрин — роскошная, неописуемая, потрясающая... Золотые волосы, сексуальное красное платье и красные губы, изящные туфли, и её фигура... Её трахо-заводящая фигура, и просто умопомрачительные сиськи, которые были под жёсткой и упругой тканью платья без лифчика, но наверняка во вшитых «чашечках». Стоит лишь снять это божественное платье и самая сексуальная фигура на свете появится подо мной во всей обнажённой красе...

— Тед? Тед Грей? Ты здесь? Ау! — послышалось мне.
— Да, здесь, — едва дыша сказал я, — Я пошлю с ключом Мэйсона. Ты не против? — быстро ретировался я.
— Не против, только давай скорее!
— Сейчас, — кинул я и нажал «отбой».

— Мэйсон, — я оторвал его от болтовни с Яном и Ричмондом, — Вот ключи, — я достал из кармана нужные, — Иди к «чёрному ходу», там тебя ждёт сюрприз.

Глаза Мэйсона засветились. Он буквально выхватил ключ у меня из рук, а затем быстро направился туда, куда велено. Я обошёл Ричмонда и Яна, толпу, продвигаясь ближе к Айрин. К моей Айрин.

Все, блядь, недотраханные мальчики-подростки на неё смотрели. Вот гондоны! Сосите сочно — она моя!

Айрин стояла рядом с говорящей с ней Фиби, и улыбалась, явно меня не замечая... Я бы мог любоваться ей тысячелетиями, хотя моя кожа «горела» прося её губ, её взгляда, её нежности... Она что-то отвечала Фиби, изгибая брови, и очаровательно улыбаясь. Аромат её духов длинным шлейфом лёг по всей комнате, а потрясающе уложенные волосы спадали каскадом золота и блеска на спину и плечи... Нет здесь никого красивее, чем она. Айрин — ангел, выразивший себя в человеке. В том человеке, которого я люблю.

Через несколько мгновений, Фиби случайно обернулась и увидела меня — хищника, который ждал подходящего времени для нападения, а затем, жадного поедания своей сладкой добычи. Её направление взгляда поймала Айрин. Наши глаза с ней встретились — везде грянул гром...

Я сделал несколько поспешных шагов к ней, приближаясь всё ближе. Уловив ритм моего сердца, которое стучало во мне слишком громко, она глубоко вдохнула. Моя детка.

— Привет, — шепнул я, обладательски приобняв её за талию, и близко прижав её к себе, — Ты просто очаровательна, ты в курсе, Шоколадка?

Её губы страстно приоткрылись. Ох, да...

— Оу, я пойду, не буду мешать, — чирикнула Фиби, и, подмигнув Айрин, убежала из нашего поля зрения.

Вот и славно. Меньше рядом с Айрин народу — позже у меня наступит инфаркт.

— Спасибо, красавчик, — она прикусила губу, и часто задышала, отчего её грудь в этом очаровательном декольте стала просто убивать меня. Я не мог оторвать взгляда от...
— Ты смотришь на мою грудь? — спросила она сладко.

Я с трудом оторвал взгляд от излюбленного мною места и посмотрел ей в глаза.

— Да, — хамски улыбаясь, признался я.
— Ты грязный развратник, — тихо прошептала она, краснея, — Ты бесстыжий.
— Зато честный, — опустив губы к её ушку, проговорил я, — И потом, ты сама в этом виновата.

Айрин бросила на меня пронзительный взгляд синих глаз, и подняла одну бровь.

— В чём же это я виновата?
— Ты и красный цвет... это...
— Это слишком? — поглядев на себя сверху вниз, спросила она.
— Слишком, — хрипло прошептал я, — Слишком идеально. Красный на тебе — для меня «зелёный свет». Я не контролирую себя, Шоколадка, — добавив это, я наклонился к Айрин, чтобы поцеловать её.

Она мучительно шикарна сегодня. До безумия шикарна. Это преступление — быть такой невинной, такой роковой, и такой возбуждающей одновременно.

Я сладко поглощал её губы, растворялся в ней, как морская пена на влажном песке..., но заметив на себе чей-то очень пристальный взгляд, я открыл глаза, и... медленно отстранился от Айрин.

На нас смотрела Даниэль. Она снимала бежевый пиджак, оголяя белые плечи, резко контрастирующие с чёрным атласом платья, но при этом смотрела на меня. Я сию секунду перевёл своё внимание на Айрин, погладил её по щеке, облизывая пересохшие от волнения губы.

— Айрин, — шепнул я, — Кажется, Фиби пригласила сюда Дану.

Мой голос не дрогнул, но я каждой частью тела ощущал сумасшедшие приступы волнения. Лицо Айрин изобразило замешательство, она слегка нахмурилась, а потом кивнула, и обезоруживающие улыбнулась. Чертовски сексуально.

— Не беспокойся, волосы ей выдирать не буду, не думаю, что это достойно вечеринки, — нежно проговорила она.

Ого!

— А если бы не вечеринка? — изогнул бровь я.

Айрин усмехнулась.

— Выдернула бы ей всё, что можно выдернуть, — ответила она бесстрастно, — Я хочу познакомиться лично с Софи, утри пока мою помаду со своих губ, мой босс, — мягко пролепетала Айрин, и, видимо, собиралась уйти...

Но я притянул её обратно и разбросал несколько сладких поцелуев на её шее. Её аромат. Её сладкий аромат...

— Я ненавижу, когда ты уходишь, — прошептал я горячо, — Если что, позволю себе напомнить, что в моей комнате есть кровать, на которой мы вдвоём отлично поместимся, — прохрипел я.

Глаза Айрин расширились, и она улыбнулась.

— Я учту, мистер Грей, — нежно шепнула она, и, покачивая бёдрами, пошла вдоль комнаты.

Моя дико горячая штучка. Дико. Я не мог оторвать взгляд от её спины, от её волос, от её ног на каблучках...

— Тед! — позвал меня Ян, но я всё ещё смотрел ей вслед, в надежде, что она обернётся, — Поможешь мне достать выпивку из машины?

— Конечно, — сказал я, и с трудом оторвал взгляд от бесподобной попки Айрин.

Я ненавижу, когда она уходит. Но бля, этот чертовски сексуальный вид сзади...

Софи

Идиллию Айрин и Теда мне пришлось наблюдать недолго. Вскоре, она отошла от него и глазами полными поиска осматривала комнату. Она очень красивая. Очень, просто кинозвезда. Есть вариант, что она ищет меня?

— Айрин, — позвала её я, улыбаясь.

Девушка сразу услышала мой зов, и облегчённой улыбкой поприветствовала меня. Мы с ней аккуратно обнялись, и я призналась ей в своём восхищении её лицом, фигурой, стилем. Она обладает такой улыбкой, что кажется, что ты единственный человек на свете.

— Спасибо, Софи, очень приятно, — радушно сказала она, её щёки загорелись, но в голубых ярких глазах светилось кокетство и гордость. Она прекрасно знала, что большинство взглядов и тихих вздохов посвящено именно ей, но внутри неё был такой ослепительный свет, что он просто обезоруживал. Понятно, почему Тедди потёк.

— Софи, привет! Рада видеть, — голос Даны заставил меня оторвать взгляд от Айрин и окаменеть на несколько секунд.

В итоге, я всё же вытянула из себя улыбку, а в голове закружился анализ схожести этих двух девушек. Но я не находила общего. Ничего. Да, Дана Гриндэлльт красива, ухожена, элегантна, но... И только. В ней не было шарма, какой-то загадки. Её глаза, которые почему-то казались мне сейчас стеклянными, выдавали всю её подноготную, и от этого было не по себе.

— И я рада, Даниэль, — ответила я, — Позволь, я представлю тебе девушку Теда, Айрин Уизли, — я указала рукой на сияющую Айрин, и лицо Даны стало ещё более угрюмым, что, видимо, невероятно веселило подружку моего лучшего друга, которая протягивала свою изящную руку.
— Айрин, а это Даниэль Гриндэлльт, — продолжила я, и Дана выдавила из себя улыбку, пожав, наконец, протянутую ей руку.

Должно быть, Айрин хотела показаться Дане дурочкой, с чем отлично справилась. Но я знала, глубоко внутри догадывалась: Дане с Айрин лучше не связываться.

— Мы уже были немного знакомы. Правда, Даниэль? — изогнула красивая блондинка бровь.
— Да, правда, Айрин, — брюнетка улыбнулась более открыто, но при этом чуть ли не цедила слова сквозь зубы, — Я даже видела твою фотографию, установленную на рабочем столе мак-бука Теда, — Дана откинула волосы с плеч на спину, голливудски улыбаясь, — Честно, я не понимаю мужчин, которые восхищаются столь кукольным форматом, лишь ради устаревших канонов красоты. Но, так же наслышана, что мужчины любят хорошеньких дурочек. В этом праве, конечно, брюнетки уступают блондинкам.

Дура. Дура Дана. Зря, малышка, ты затеяла эту войну. Я увидела, как Айрин побледнела, а в глазах забродили кусочки льда, но она продолжала ослепительно улыбаться, держать спину и держать лицо. Я вновь восхитилась ей.

— Я долго думала, — начала Айрин, поднимая брови, — Почему брюнеток считают стервами? Но, теперь, как я погляжу, данный экземпляр стоит предо мной и спорить с наукой бессмысленно, — заключила она.

Дана сжала губы — на мгновение мне почудилось, что она сейчас вцепиться Айрин в волосы, но, прочистив горло, она лишь улыбнулась.

— Хорошеньким дурочкам я бы вообще советовала с наукой не спорить — только позор принесёт подобная неосмотрительность и нелепость, — съязвила Даниэль.

Айрин продолжала улыбаться, но сжала челюсти. Чёрт. Ну и терпение. Я бы уже набросилась на эту суку. Изумительная блондинка, сделала несколько шагов ближе к Дане, и расстояние между их лицами было несколько сантиметров.

— Подобная неосмотрительность в высказываниях, Даниэль, может привести к потере волос, — я заметила, как Айрин сжала руки, лежащие по бокам, в кулаки, — Надеюсь, вопрос касательно наших натур исчерпан. Теперь, к выбору самца, — Айрин вытянула шею, на которой при близком рассмотрении можно заметить лёгкий розоватый след, над которым наверняка постарался Тедди, — Если я увижу тебя рядом с моим парнем, ты об этом серьёзно пожалеешь. Такая стерва, как ты, недостойна быть с ним. Советую искать себе партнёра где-нибудь на другом континенте, — закончила она.

Дана приблизила к ней лицо.

— Смотри, чтобы не лопнула, — выгнула Дана бровь, — Такие ревнивые куколки быстро надоедают парням, и они вскоре ищут девушку, с которой можно развлечься, например, в Аспене, — Айрин стала ещё белее, улыбка едва трогала её губы, — Ой, я случайно назвала этот курорт. Не знаю, почему. Прости. А хотя, к чему мои извинения? Всё равно это оставило неприятный след на весь вечер, — захлопала Дана ресницами.

Айрин, продолжая смотреть Дане в глаза, не глядя туда, куда тянется её рука, взяла бокал сухого красного вина, стоящего на кухонном островке — и выплеснула его на платье Даны.

Хера се! Прямо на грудь. Прямо на самое видное место! Я простояла в ступоре, пока Айрин чеканила слова, а у Даны челюсть опускалась ниже плинтуса.

— Прости, я случайно, — процедила Айрин, зло сияя почти синими глазами, — Но зачем извинения, верно?! Всё равно столь же неприятный след останется навсегда, так как вино с этой ткани не отстирывается. Если задумаешь спорить со мной в следующий раз, то купи себе платье из латекса. И не испортится, и подчеркнёт твой шлюшский статус, — Айрин поджала губы и модельной походкой отправилась в соседнюю комнату, оставив меня наедине со злой Даной.

Чёрт возьми, где Тед?

— Дана, — вздохнула я, пытаясь не засмеяться, — Может, помочь с платьем...
— Нет, — холодно отрезала она, — Просто оставь меня! — Дана развернулась, и ушла.

Замечательно. А я-то в чём виновата?!

Фиби

— Макс! Я думала, ты не придёшь! — панически вопила я, приглашая Макса в кишащую народом комнату.
— Ещё чего? Как я мог? Она скоро придёт? — спрашивал он, улыбаясь, как чеширский кот.
— Скоро, Макс. Скоро. Только я хочу, чтобы ты подошёл поздравлять её неожиданно, понимаешь, да? Не со всей оравой, а неожиданно? Через пять минут всё начнётся! Сначала мы поздравим её всей толпой, а потом появишься ты, понял?
— Когда потом?
— Через минут пятнадцать после начала вечеринки.
— Где мне быть в это время?
— Эва тебя не заметит, если ты не будешь высовываться, так как она тебя совсем не ожидает. Просто, стой за какой-нибудь крупной компанией людей, понял? — объяснила я Максу его позицию, уверенным и руководящим тоном.
— Так точно, мисс Грей, — сказал он и подмигнул, — Кстати, ты потрясающе выглядишь.
— Спасибо, Макс, — сказала я.
— Тебе спасибо, что дала мне такую возможность, — поблагодарил он меня, и, притянул к себе, поцеловал в щёку, обняв.

Я неуверенно ответила на его объятия, но они были полны такой искренности, что я растерялась.

— Фиби? — раздался голос...голос Жаклин!

Откуда она взялась?! Рядом с ней стоял во весь рот улыбающийся Мэйсон. Отстранившись с Максом друг от друга, мы обнялись с пришедшей парочкой. Когда Мэйс и Макс обменивались рукопожатиями, я схватила Жаклин за руку и потащила в отдельный уголок.

— Жаклин! Я так рада! Как ты появилась здесь? Я, ведь, следила за входной дверью! — недоумевала я.
— Лучше ты ответь мне, что у тебя с Максом происходит? — нахмурила она брови и прищурилась.

Что за...?

— У меня с Максом ничего не происходит, кроме дружбы, Жаклин! А вот чтобы у Макса что-то было с Эвой, я совсем не против, — хитро улыбнулась я.
— Коварная Фиби! — хмыкнула Жаклин, мы крепко обнялись.

Спустя мгновение наших объятий, в холле послышалась суматоха и вбежал запыхавшийся Гордан.

— Шухер, компания! Колесница именинницы уже на подъездной дорожке! — объявил он, и все начали судорожно прятаться.

Слышались разные звуки, мелькали чьи-то ноги и руки в сумерках комнаты, а сердце моё колотилось сильнее. Я спрятала Макса за диваном и наказала ему сидеть там не вылезая двадцать минут.

Наступила тишина. Я услышала, как открылась входная дверь и раздался звук каблучков.

— Эй, что за тьма и сонное царство? — услышали мы её голос.

— Чёрт. Сейчас я понял, что скучал по звуку её голоса, — шепнул мне Макс.

Я улыбнулась его признанию, но вряд ли в кромешной тьме он мог заметить мою улыбку. Я чувствовала, как к моей спине прижимался жирный и надушенный сладким, тошнотворно сладким одеколон Льюис, парень, который влюблён в Эву с первого класса, и поморщилась. Чёрт. Я просто в заветном кругу фанатов Эвы, чёрт возьми. Желая не думать о своём не самом ловком положении, я решила сосредоточиться на Эве. А вернее, на звуках, которые она провоцировала в холле.

Я услышала, как она открыла гардеробный шкаф, а вскоре послышался звонкий смех Эвы. Она увидела платье. Мы не очень, мягко сказать, давно смотрели каталог, и она влюблённо смотрела именно на это платье. Последовали какие-то шуршания — она одевалась.

— Что она так долго? — спросил еле слышно Макс.
— Терпи, — настояла я.

Наконец, послышались её шаги к нам в комнату, и...

— С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ЭВА! — закричала я и ещё тридцать с лишним человек.

Послышался её звонкий смех, и я кинулась её обнимать и целовать — самая первая, естественно. Я растолкала всех и пробила себе путь через тернии, вроде гостей.

— Фиби, я чувствовала, что ты, задница, что-то задумала! Я говорила тебе, что без ума от этого платья! Я так тебя люблю, сестричка! — взвизгнула она мне на ухо, а дальше её начали поздравлять Жаклин, Тед, Айрин, Софи и многие другие.

Тёмная комната осветилась разноцветными лампочками, тишина заполнилась крутыми треками, громкими вибрирующими басами, рукоплесканиями и поздравлениями. Мы с Эвой вышли в центр комнаты и начали танцевать. Я расслабилась, и была по-настоящему счастлива, что мой план успешно оправдал себя. Музыка бушевала в ушах, и распространялась по всему телу, заставляя двигаться ярко, резко, ритмично... Но кайф мой вскоре потерпел облом.

Как из ниоткуда — появилась Жаклин и потащила меня за руку прочь из комнаты. Та чёрт! Что с ней такое?!

— Жаклин, я хочу веселиться! — заныла я, — Куда мы идём? Ты ведёшь себя очень странно!
— Заткнись и иди за мной! Скоро всё поймёшь! — шикнула она, и начала подниматься на следующий этаж.
— Куда мы идём? Ответишь?
— В твою комнату.
— В мою?
— Да! Хватит допроса, иначе я не выдержу! — зарычала Жаклин, и я решила замолчать.

Наконец, мы подошли к двери моей комнаты и Жаклин с широченной улыбкой посмотрела на меня.

— Иди в свою комнату, и чтобы я тебя не видела не меньше двух часов! — строго сказала она, и открыла ключом дверь. Я пристально посмотрела на Жаклин, и покрутила пальцем у виска.

— Это обязательно? — протянула я, — Я устала, хочу на вечеринку, которую устраивала я, хочу веселиться... Зачем ты притащила меня сюда?

Жаклин сжала губы, накрашенные дорогой французской тёмно-малиновой помадой, которая шикарно смотрелась на её губах, и оттеняла изумительную бронзу её кожи.

— Здесь тебе будет веселее, обещаю, — глубоко вдохнув сказала она. Я смотрела на неё с недоверием.

Она цокнула и закатила глаза, а потом бесцеремонно втолкнула меня в тёмную комнату и закрыла с громким хлопком дверь. На ключ. Чёрт. Что она задумала? Я не собираюсь пропустить всё самое интересное, сидя здесь! Зачем?

Что она удумала?!

— Жаклин! — крикнула я и с отчаянием ударила кулаком в дверь, слушая в ответ стремительно удаляющиеся шаги.

Я прислонилась лбом к двери, и на мгновение плотно зажмурила профессионально накрашенные глаза. Когда я распахнула их, то поняла — кто-то за моей спиной только что включил прикроватный ночник.

— Шшш, — услышала я мягкое шипение, и моргнув несколько раз, я обернулась...

Сердце моё застучало, как молоток, кровь закипела, а руки и ноги поледенели. Я открыла рот, ощущая, как неподвластная слеза скатывается по моей щеке... Он идёт ко мне, приближается... Он здесь. Адам. Адам здесь! Это... Как это возможно, Боже?!

— Адам! — вскрикнула я и кинулась в его объятия.

Сильные, горячие руки, такие родные — в секунду оплели мою талию, а губы поцеловали меня в волосы. Я чувствовала у своего уха его горячее дыхание, я чувствовала свою физическую и моральную хрупкость в его руках. Он. Со. Мной.

Он здесь. Мой Адам.

— Фиби, малышка, — вымученно простонал он, — Как я дьявольски скучал! .. Я точно век тебя не трогал, я почти с ума сошёл... Фиби. Я же сказал, что всё только начинается... Моя Фиби. Моя, — его зубы укусили мочку моего уха, и я, не выдержав, накинулась на его гладко выбритое лицо с жаркими поцелуями.

Он схватил меня за щёки своими большими и сильными ладонями, посмотрел в мои глаза. Его лицо. Больше нет волосяного покрова на этой гладкой ароматной тёплой коже, никакого намёка...Тёмные кудри пострижены, и лишь одна непослушная прядь пала на его высокий лоб. Карие глаза — сияющие и нежные, ласкают меня, и опаляют одновременно. Его потрясающий порочный рот с красивыми губами приоткрыт, позволяя ему дышать. Его аромат... Он усилился. Он стал более мужским и пьянящим, его кожа пахнет морским бризом и Адамом. Это Адам. Его тело пахнет так, как пахнет тело. Сильное, но невыразимо нежное.

Он разглядывает меня, как лучшую работу да Винчи, а я нуждающимися глазами смотрю на его приоткрытые губы, хочу поцеловать их... Но крепкие руки Адама на моих щеках не позволяют. Я целую его палец, лежащий у моих губ, и кручу головой, чтобы поцеловать и другие...

— Подожди, моя голодная девочка... Дай я хоть посмотрю на тебя, — хрипло пробормотал он, жадно изучая глазами моё лицо, я остановилась, — Какая ты красивая! Какая же ты красивая, Фиби... Каким я всё то время был идиотом, моя маленькая. Скажи мне что-нибудь, Фиби. Не молчи, молю...
— Я так тосковала по тебе, Адам... Я не думала, что мы увидимся так скоро. Ты не звонил мне, не писал, ничего. Я боялась, что ты забыл обо мне, — еле удалось выдавить мне.

Он нахмурился, точно от боли в солнечном сплетении, и покачал головой.

— Нет, Фиби, нет... Я не смогу тебя забыть. Никогда не смогу. Я не звонил, не писал, потому что хотел приехать... У нас так — если две недели не берёшь телефон, то четыре свободных дня тебе положены. Я делал это, ради того, чтобы приехать... Там, в чужой стране, я точно знал три вещи: я хочу к тебе... я хочу тебя... и всё, что у меня есть — это ты. Только ты, Фиби, — он сделал глубокий вдох, и налетел на мои губы с поцелуем.

Мой Адам! Какой он ... очаровательный, какой он мой!

Его губы, казалось сейчас поглотят меня всю, а наши языки вели бой без правил. Он так тяжело дышал... Так тяжело.

— Адам, я так люблю тебя, — выдохнула я в его рот.
— И я тебя люблю, моя маленькая девочка, — глядя своими карими глазами в мои, признался он, и мне показалось, что сердце моё разорвётся от счастья.

Адам осмотрел комнату, улыбаясь, не убирая рук от моего лица, приятно поглаживая мои щёки.

— Помнишь, как ты... поцеловала меня здесь впервые? — спросил он, и я ощутила, что краснею, — Ты поцеловала меня, и уже навсегда обрекла себя на меня. Ты сделала меня своим в ту секунду. Но и сама стала моей. Фиби, я должен кое-что сказать, — тяжело вздохнул Адам и положил мою руку на своё сильно бьющееся под рубашкой сердце, — Оно твоё, — серьёзно сказал Адам, — Я не знал, что могу это чувствовать, что могу испытывать дрожь от каждого твоего прикосновения. Но теперь, когда я понял... Никто не сможет полюбить сильнее меня. Единицы знают, какими нежными могут быть самые безбашенные парни, но ты среди них, Фиби. Я покажу только тебе, насколько я нежен... Запомни, если кто-нибудь, когда-нибудь, попытается забрать тебя у меня -я убью. Любого. Для тебя, я готов на всё, малышка. Я люблю тебя, Фиби Грей. Я люблю тебя, — повторил он, и я, чуть было не потеряв сознание, прильнула к нему губами.

Нежные, тёплые губы слились с моими, а кожа тёрлась о мою кожу. Не сон ли это, Боже?! Слишком прекрасно, слишком, чтобы быть явью.

— Адам, я не знала, не знаю, и не хочу знать никаких других губ, кроме твоих, — тяжело дыша пролепетала я.
— Даже не думай о других губах, — прорычал он, и жёстко надавил на них, очерчивая форму большим пальцем, — Эти губы мои. О них я думал каждый грёбаный день. Я не помню никаких других губ, Фиби. Только твои, — он проговорил это с такой страстью, что я едва держалась на полусогнутых в коленях ногах. Боже.
— Я так счастлива, что ты со мной, — вздохнула я.
— Да, родная, я с тобой, — кивнул он, нежно улыбаясь, — Чего ты хочешь? На вечеринку? Поговорить? Чего? Я покорюсь той, о которой грезил две с половиной недели...
— Я хочу тебя, — прошептала я, — Пожалуйста. Я хочу почувствовать, понять, удостовериться, что всё это наяву.
— Я приехал сюда к тебе, не для того, чтобы затащить в постель, — усмехнулся он, поцеловав меня в кончик носа, - Ну, конечно, и для этого тоже, — улыбаясь краем губы так по-своему, так сексуально, признался он, — Но не в твоей же девичьей комнате, не у тебя дома... Я уже снял нам наш номер на завтра, в том самом отеле, где раз и навек понял, что влюбился в тебя. В отеле «Raddison».

Я с улыбкой посмотрела ему в глаза.

— Правда? — выдохнула я.
— Правда, — подтвердил он.

Я сделала глубокий вдох. Я хочу его немедленно! Теперь, ещё больше!

— Адам, давай сейчас... Я буду тихой. Обещаю. Как мышка, — прошептала я, разделяя слова поцелуями на его подбородке.
— Фиби, у меня нет с собой презерватива. Проблема не в том, что я могу кончить внутри тебя... Дело в том, что я никогда не занимался сексом без презерватива. Я ни в кого не входил без защиты, — признался он, немного поколебавшись, — Для меня секс без латекса — табу, я ещё подростком был напуган всякими болезнями, поэтому тщательно берёг свои яйца...

Я широко улыбнулась ему в ответ.

— Я не знаю, каково это... плоть к плоти без преград. Я боюсь, что мне будет слишком хорошо, и я потеряю контроль, малышка.

Боже!

— Адам, я только твоя. У меня было только с тобой, — начала я, и глаза Адама вдруг вспыхнули. Он оторвался от меня и сжав челюсти, заходил по комнате. Таким злым я его не видела.

Вдруг, он остановился, приблизился ко мне, и яростно придавил своим телом к стене.

— Конечно, только со мной, чёрт подери! — зло сверкнул он глазами, — Фиби, даже... Не смей говорить мне об этом! Думать об этом! Я даже не хочу об этом слышать! От одного представления, что кто-то трогал тебя, целовал, меня воротит! Я готов убить этого вымышленного ублюдка, который прикасался к тебе... Поняла меня?
— Ко мне никто не прикасался, Адам. Только ты... Один ты, — прошептала я.

Адам прищурился.

— Кое-кто мне сказал, что один мудак по имени Макс обнимал тебя и поцеловал в щёку. Это правда?

Я расширила глаза.

— Жаклин?
— Какая разница?!
— Жаклин? — настояла я.
— Мэйсон! Он ему не доверяет, и я тоже. Я готов с ним разобраться. Хоть прямо сейчас!
— Вот же дебил этот Мэйсон...
— Не дебил. Я его попросил следить за тобой, пока мы не увидимся. Так это правда?
— Да, — взволнованным голосом сказала я.
— Отлично. Я кокну этого еблана, — кивнул Адам, сжав губы.

Я бросилась к Адаму на грудь, и глубоко вдохнула его аромат.

— Адам, любимый мой... Не надо. Он просто мне друг. Не уходи... Ты... давай забудем обо всём плохом этой ночью? Делай со мной, что хочешь, — прошептала я.
— Я хочу тебя. Для нас двоих, это будет впервые... Я почувствую тебя всем членом. Без всего лишнего, да, — я целую его в уголок рта.
— Адам, я доверяю тебя больше, чем себе...

Я пренебрегаю советом доктора, но мне плевать сейчас... я его хочу.

Я разулась, вытащила из завитых волос шпильки, и они разбросались по плечам и спине... Адам пристально смотрел на меня.

— Какое короткое платье, — шикнул он, — Короче того халатика. Для кого мисс так нарядилась? — прохрипел он, но не сдержался, и начал помогать мне раздеваться: нашёл молнию платья на спине, и резко расстегнул. Оно соскользнуло с меня вниз, и Адам перевесил его через спинку стула. Он сорвал покрывало с кровати, и вернулся ко мне, быстро справился с лифчиком без бретелек. В крови бурлил адреналин: внизу все, мой брат, сёстры, кипит вечеринка, и слышны возгласы, музыка, отдающаяся басами в полу... Я стою в одних трусиках, и наблюдаю за тем, как он раздевается... Я могла вновь видеть каждый его мускул, каждую частицу кожи, которая принадлежала мне. Оставшись в одних боксёрах, в которых был явно виден его выпирающий дружок, он подошёл ко мне и прижал плотно-плотно к себе... По коже побежали мурашки, и я почувствовала, что он тоже задрожал. Руки Адама панически заскользили по моему телу, а губы прислонялись к моим ключицам, оставляя влажные следы, и стали опускаться ниже... Он покрывал лёгкими укусами мой живот, сгибая колени, и проводя языком влажные следы.

Мой мужчина. Моя любовь. Мой любовник. Мой Адам.

— Я так сильно хочу тебя...

Эти слова растёрли меня на мелкие крошки — и я простонала.

Его руки скользят ниже, а моё сердце сходит с ума, стуча между рёбрами, как заведённое. Он делает несколько шагов назад, и я выдыхаю.

— Ложись сюда, моя маленькая, — хрипло шепчет он, проводя рукой по гладкой простыни.

Я медленно подхожу к кровати и укладываюсь поудобнее.

— Ноги... Твои ноги. Я хочу чувствовать их, — выдыхает он и взяв их за икры, кладёт на свои крепкие плечи, а затем, его губы жадно целуют мою щиколотку.

О, мой Бог!

— Адам... Я не могу больше, — стону я, — Довольно соблазна, прошу!
— Малышка, я только начал, но если ты просишь, -хрипит он, и схватив мои трусики с обеих краёв, резко разрывает их на несколько частей.
— Прости, крошка, но я дико хочу погрузиться в тебя, — подняв брови прохрипел он.

Я закусываю губу от его страсти. Он кидает кусочки тканина пол, и снимает свои боксёры, при этом удерживая мои ноги у себя на плечах. Его ладони накрывают мою грудь, и он с глухим рычанием её сжимает.

— Я точно миллион лет не касался тебя, не вдыхал тебя, мой персональный наркотик, — шепчет он, притягивая меня за ноги ближе к краю кровати, и я чувствую, как его член касается моего клитора, заигрывает с ним, растворяя меня, превращаясь в безвольную рабыню...

Руки Адама скользят с моей груди по животу, по бёдрам, поднимаются по ляжкам, и ложатся на мои колени, плотно их сжимают — до боли...

Адам делает глубокий вдох через нос.

— Ты — первая и последняя девушка, которую я люблю. Ты — первая и последняя девушка, которую я могу и хочу брать без всего лишнего... Вдохни поглубже, крошка, я сейчас проникну в тебя, — хрипит он, и я подчиняюсь.

Горячее желание скалывает все мои органы огненной скрепкой, и я каждым нейроном ощущаю пульсирующий член моего любимого мужчины... Он делает толчок бёдрами — моментально и неожиданно наполняя меня, и, кажется касается самых стенок матки... Он вошёл до конца...

— Ох, блядь, так хорошо... Так влажно. Так туго, моя маленькая, — пыхтит Адам, выходит из меня и делает это чёртово сумасшедшее движение снова.

Я открываю рот в безмолвном стоне, и Адам облизывает губы, смотря на меня снизу вверх... Каждая его мышца на теле играет, каждая вена, всё говорит о том, что он до сумасшествия возбуждён.

Адам склонился надо мной, делая внутрь меня ещё один толчок, чтобы поцеловать мои губы.

— Быстрее, — стоило мне вздохнуть, и Адам тут же ускорился... Но при этом продолжая делать по своему — мощно, требовательно, до самого конца...

— Люблю, люблю, люблю, люблю, — начал вздыхать он, после каждого толчка, — жизнь моя, Фиби... Моя! Моя! Моя!

Каждое его погружение в меня — фейерверк. Фейерверк силы, любви, страсти, эмоций... Боже, ради этого дня стоило жить! Мои ноги тёрлись о его влажный торс, а выпуклые вены его рук слегка дрожали, когда он всё крепче и крепче сжимал мои колени.

— Фиби, ты восхитительна, — прохрипел он, — мне никогда не было так хорошо, чёрт, никогда не было так хорошо!

Всё мешалось в моей голове, и в моей душе... Я почувствовала взрывную массу, которая накапливала мощь прямо под сердцем, достигая своим охватом самого низа живота. Пот собрался у меня между грудей и покатился струями по животу к пупку, а затем к тому месту моего тела, где со мной встречалась моя жизнь и судьба... Моя любовь...

— Адам! — громко вскрикнула я, подхватываемая огромным тайфуном наслаждения, и брошенная, точно со скалы вниз...

Чувство полёта. Эффект кончающей птицы... Точно та птица, которая поёт самую лучшую песню во время влюблённости, и падающая в экстазе на шипы терновника... Вот, как я себя чувствую...

— Умница, малыш... Ох, я почти, — хрипит Адам, и выйдя из меня, трётся членом о мой живот...

Я закрываю глаза, всё ещё не вернувшаяся к реальности, и ощущающая, как тёплая жидкость Адама стекает на мою кожу, опаляя её... Боже, да.

Спасибо, за то что подарил мне этого мужчину...

— Фиби, Боже, — срывается стон с губ Адама, и он падает на меня всем весом, а мои ноги оплетают его талию... Его идеальный длинный член на моём животе, так нежно прижат ко мне, да...

— Фиби, — шепчет Адам, и приподнимается, чтобы заглянуть в мои глаза. Его руки ложатся с обеих сторон моего лица и нежно сжимают.
— Я хочу, чтобы как только тебе исполнилось восемнадцать, ты стала моей женой... Фиби, ты выйдешь за меня?

Что? Боже... Я онемела. Сердце моё больно бьётся в грудной клетке, а я моргаю, пытаясь осмыслить, что он сказал. Да и вообще, хотя бы просто поверить в то, что он сказал!

— Что? — тихо шепчу я.
— Ты выйдешь за меня, как только тебе будет восемнадцать? Прям в твой восемнадцатый день рождения! Ты согласна, моя любовь? Я уже никогда не смогу отказаться от тебя... Понимаешь?

Мои ноги оплетают его талию и очень сильно сжимают, а из моих глаз бегут слёзы... Адам мягко улыбается и нежно вытирает их рукой. Как он изменился. Он стал таким невероятным мужчиной. Самым настоящим мужчиной...

— Я... я согласна, Адам, — хрипло шепчу я, борясь со слезами, — Я согласна...

— Моя Фиби... Я всё ради тебя преодолею.

Эва

Музыка шатает стены, алкоголь льётся рекой, а тела моих одноклассников и одноклассниц то встряхиваются музыкой, то цепляются к бармэну для того, чтобы заказать что-нибудь крепче. Я сделала глоток шампанского и посмотрела на своё окружение. Тедди сидит рядом с Айрин на диване, а Жаклин с Мэйсоном на подушках на полу... Фиби нет. А мне грустно. Я встала с кресла и облокотилась о барную стойку локтем, продолжая пить, и созерцать сладкие парочки.

— Айрин, — зову я красивую девушку рядом со своим кузеном, и она с улыбкой оборачивается, — Он тебя ещё не достал?! Если этот засранец своими комплиментами не даёт тебе веселиться, дай мне знать — я с ним поговорю, — подмигиваю ей я.
— Не поверишь, но я скучала по этому засранцу, — отвечает мне она и целует смотрящего только на неё Теда в щёку.

Он ничего кроме неё не видит. Наблюдать за ними — точно смотреть при родителях порно-фильм. Даже как-то неловко. Не могли бы они уединиться в его комнате? А с другой стороны, я же всё равно страдала из-за того, что пропущу серию своего любимого сопливого сериала, со страстными парнями и их красотками. Хоть на них посмотрю.

Чёрт... Как она до сих пор не растаяла от его взгляда?

— Почему ты не хотела праздновать, Эва? — спрашивает меня Мэйсон, отрывая от красивой сцены: блондинки в красном на кожаном диване, сидящей в паре с элитным золотым парнем.
— Ну, потому что так я чувствую, что старею... По-настоящему старею.
— Дура, тебе только 16, а не 116! — закатывает глаза Жаклин.
— Жак, — окликает её вдруг очнувшийся от Айрин Тед, и сестрёнка закатывает глаза ещё раз, мне нравится, когда Тед её бесит, — Эва просто помешана на вечной молодости!

Чёрт! Теперь, он бесит меня. Все смеются.

— А ты помешан на сексе, — отвечаю я резко.

И все ржут ещё громче. Я выпиваю шампанское до дна, и оставляя бокал на столе, смотрю на ребят, которые своим смехом заглушали музыку. Наконец, они все заткнулись и, точно, окаменев, смотрели то на меня, то мне за спину...

Там призрак?! В чём дело?

— Привет, именница с синдромом вечной молодости, — горячий шёпот раздаётся у самого уха, и я быстро оборачиваюсь, слегка касаясь кончиком носа лица, которое хотела увидеть больше всего сегодня...

Макс. Я вижу знакомые очертания и разноцветны краски на его лице, которые бросают неоновые лампочки. Глазам не верю! Фиби сделала это?! Он улыбается, и я сияю ему в ответ.

— Привет, — говорю я.

Его руки в мгновение сжимают мою талию, и вплотную притягивают меня к себе. Мне нужен воздух. Очень нужен воздух. Кто бросил меня в это лишённое кислорода пространство?! Губы Макса опускаются на мою щёку, оставляя её пылать от этого прикосновения, и соскальзывают к самому уху... В эту секунду я могу вдохнуть.

— С днём рождения, старушка, — прошептал он, — Ты сегодня королева и это — очевидно. Желаю тебе здоровья, счастья, и не упустить свою судьбу, — Макс отстранился, нежно смотря на меня, и поиграл бровями.

— Спасибо, — сказала я, улыбаясь, не имея никаких сил оторвать от него глаз.

В тёмно синей рубашке, и того же тона «бабочкой» — он похож на парня с обложки журнала, особой категории — «For women».
— Это тебе, — Макс взял с барной стойки небольшую красивую подарочную коробочку, подал мне.
— Вау, спасибо, Макс, — прошептала я.
— Открой прямо сейчас, — сказал он, хитро сияя глазами, и изгибая бровь.
— Поможешь мне? — спросила я, и Макс взялся за тыльную сторону дна коробочки, а я принялась развязывать красивый бантик.

Едва с бантиком было покончено, я потянула за концы ленточки, и своеобразные створки подарочной коробки открылись. Там, окутанная в белый атлас, лежала тыльной стороной, того же цвета, толстая фото-рамка из бархата, обшитая жемчугом. Когда я достала её, то поняла, что это — ни одна рамка, а целый коллаж из семи рамочек, соединённых красными лентами, и в каждой рамке — мой портрет, который он делал в Аспене. В каждой, кроме последней. В последней фотография, где изображён сам даритель этого оригинального подарка. Верхняя часть лица этого красавца спрятана за фотоаппаратом, но видно главное — его заразительную улыбку.

Я не могла не улыбнуться, увидев это фото. Макс поймал мою реакцию, и помог сложить этот потрясающий подарок обратно, пока я моргала и восторженно говорила:

— Макс, это просто чудесный подарок! Так красиво, мило, так не похоже ни на что другое, но...
— Но? — спросил Макс, завязав бантик, и накрыв мои руки, держащие коробочку.
— Но ты сам подарок. Я не ожидала, что ты придёшь, но я очень счастлива. Я...

Я хотела сказать: «Я думала о тебе всё то время, когда ты уехал из Аспена. Я начала искать твои фотографии по всему интернету, и заполнила ими мобильник и компьютер. Я в первый раз вчера вечером смотрела грязную порнушку, чтобы примерно знать, что из себя представляет секс вне фильма. Та я, чёрт подери, рехнулась, видя тебя во сне и представляя себя топ-моделью, которую бы ты фотографировал в разных позах и без одежды. Да. Да, чёрт, да!»

Но я молчала. Я ничего не могла из этого сказать, хотя всё это было чёртовой правдой. И он молчал. Он смотрел мне в глаза и молчал, и это был один из самых сексуальных моментов в моей жизни. Его руки на моих. Мы смотрим друг другу в глаза и молчим... А может, я сказала вслух всё то, о чём думала, а теперь вот застыла и смотрю на застывшего Макса?!

Нет. Этого просто не может быть. Нет.

— Я правда очень рада, что ты пришёл, Макс, — снова сказала я.
— Я тоже рад, что я здесь, с тобой, — ответил он.

Неловкое молчание вновь повисло между нами. Если он здесь — его наверняка позвала Фиби, ну, или Тед, на крайний случай... Но в школе — все дни до моего дня рождения, я видела, что Фиби пытается мне что-то сказать, но в то же время себя останавливает. И, надо признать, у неё это получилось. Возможно, они говорили с Максом обо мне? А что, если Фиби сказала Максу о моих трудно незаметных изменениях?

— Фиби сказала, что ты... Не хотела праздновать, и жаловалась мне на то, что в последнее время, ты... ты изменилась, — сказал он, кладя коробочку обратно на барную стойку, аккуратно расцепляя наши пальцы, но не отрывая своего пристального взгляда.

Ох, Боже! Фиби... Я её убью.

— Да, наверное, — пожала плечами я.
— Выйдем подышать? Здесь шумно и жарко, — выдохнул Макс.
— Да, давай, — согласилась я, почувствовав возникший не пойми откуда жар.

Вместе с Максом мы вышли в сад. Небо было сиренево-синим, погода едва прохладной... Музыка доносилась из дома, как из подвала, но в основном, здесь я ощущала себя увереннее и мои багряные от волнения, шампанского, и Макса щёки приняли свой привычный, бледно-розовый цвет. Мы сели на лавочку под кустом почти распустившейся сирени, всё это время, идя сюда в тишине.

Надо же, как бывает в жизни. Вроде бы, в доме полно людей, которых я ценю, и наверняка, каждый из них делал меня по-своему счастливой... Но почему-то мне кажется, что для моего счастья нужен только один. Тот, который сидит сейчас рядом со мной на лавочке, молчит, и...смотрит на меня...

Он смотрит на меня. Я перестала разглядывать пошив юбки своего платья, и посмотрела на Макса исподлобья.

— Ты очень красивая, — сказал он, — Правда.

Я расплылась в смущённой улыбке.

— Много фотографировал девушек после меня? — спросила я, прищурившись.

Родригес засмеялся и потёр рукой глаза, протягивая «о».

— Немало. Но без всякого удовольствия. И я не делал никому портреты. И не фотографировал их только в нижнем белье. Чисто для работы, всё, — пожал плечами он.

Он так заверяюще это говорил... Как будто не хотел, чтобы я... заревновала его?! Почему я такая?

— Эва, — Макс взял мою ладонь, заставив меня посмотреть ему в глаза, — ты... Фиби мне сказала, что считает, что ты изменилась из-за меня. Это так?

Я открыла рот и закрыла его снова. Ну, Фиби!

Я нервно облизала пересохшие губы и неосознанно крепко сжала ладонь Макса.

— Возможно, — честно вздохнула я, — Возможно, что это так. Вполне, — я сглотнула, — Знаешь, я думала о тебе всё это время, — призналась я, покраснев.

Господи, это был первый раз, когда я прямо говорила парню о том, что я чувствую. Пусть даже не всё. Но я это сказала, чёрт возьми.

— Я тоже думал о тебе, Эва, — он притянул мою руку к своим губам и оставил невинный поцелуй, — Твои фотографии висят в моей спальне.

Макс заглянул мне прямо в глаза, чтобы прочесть мою реакцию. Это было трудно. Этих реакций во мне происходило сразу несколько — шок, удивление, я-не-верю-своим-ушам, и, даже восторг... Я улыбнулась ему, и он ответил мне облегчённой улыбкой.

— Если честно, то на рабочем столе моего компьютера, можно найти папку под названием «моё» и... — я затормозила, чувствуя, что краснею, и что позволила себе сболтнуть лишнее. Чёрт.

Макс не скрывал широкой улыбки.

— Ну-ну, — сказал он, — Не стесняйся, продолжай, — подогнал он.

Я закусила губу и покачала головой от своей болтливости.

— И... и в этой папке твои фото, — заключила я, наконец.

Макс ласково улыбался, глядя мне в глаза.

— Есть такое, которое больше всего понравилось?

Я смущённо кивнула, тоже не сдерживая улыбки до ушей.

— Да, оно... Оно чёрно-белое. Ты одет в чёрный смокинг и белую сорочку, там такая чёрная «бабочка» у тебя... Ты опёрся локтем на рояль, под приоткрытый крышкой которого, лежат завядшие, скорее всего, красные розы... А вокруг старые стены почти разрушенного дома, настежь открыты окна, за которыми осень... А на полу этой комнаты засохшие листья. И ты там такой печальный. Я не знаю почему, но мне кажется, что в этом образе весь ты. Ты смотришь куда-то в сторону, не в объектив, а кажется, что ты смотришь на себя со стороны... — закончила я, и обнаружила, что он сильно-сильно сжал мою руку.

Когда я взглянула в его глаза, они были расширенными и изумлёнными.

— Эва, ты удивительная, — прошептал он, — Когда я спрашивал у других девушек, то они говорили, что моё лучшее фото то, где я прыгаю с волнореза с голым торсом, и рассекаю волны. У всех один и тот же вкус, а ты... — он сдвинул брови и вздохнул, — Знаешь, там я — действительно я. Эту фотографию сделал мой отец, фото-сессия была продумана давно... За день до этого, я узнал, что папа собирается разводиться с мамой. Я помню, что весь тот день был в своих мыслях, даже во время фото-сессии. Всё было точно подобрано под меня, под моё настроение... Смокинг делал меня старше, разрушенная усадьба и открытые окна в прохладную погоду, говорили о том, что семьи у меня больше нет... А засохшие розы в рояле, и листья, валяющиеся на полу, говорили лишь о том, что уже ничего нельзя вернуть, — Макс тяжело вздохнул и сдвинул брови, — Это самая тяжёлая, но и самая любимая фото-сессия в моей жизни. Могу сказать, что у вас... глаз — бриллиант, мисс Грей, — усмехнулся он нежно.

Его глаза заглянули в мои, и я заметила, что наши лица очень близко.

— Эва, — шепнул он.
— Да? — спросила я.
— Можно я тебя поцелую? — тихо пробормотал он, глядя то мне в глаза, то на мои губы...

Сердце во мне забилось чаще. Боже. Макс.

— Разве об этом спрашивают? — мягко спросила я, приближая своё лицо вперёд, ближе к нему.

— Макс! Макс, ты где?! — мы услышали голос Яна, доносящийся со стороны дома, и быстро поднялись на ноги.

Но он не отпускал моей руки.

— Я здесь, — крикнул он, — Сейчас иду!
— Хорошо, быстрее! Я тогда в дом! — ответил Ян.

Что этому Флинну понадобилось от него?! В самый не подходящий момент! Я готова его придушить!

— Пошли, Эва. Я здесь до завтрашнего вечера, неудобно красть тебя у других гостей, — потянув меня за руку, держа курс к дому, сказал он.
— Хорошо, что ты здесь до завтра... Хотя, я была бы не против, если бы ты украл меня у гостей, — ответила я, и немного ужаснулась оттого, что произнесла последнее предложение вслух.

Макс многозначительно посмотрел на меня, ослепительно улыбаясь.

Когда мы зашли в дом, то поняли, что началась пора медляков. Макс наклонился к моему уху.

— Я узнаю сейчас, что хотел от меня Ян, и вернусь к тебе... Как только заиграет твоя любимая песня — Фиби мне сказала, какая, — я приглашу тебя на танец, — прошептал он, и, подмигнув, удалился.

Боже. Было ли всё это на самом деле?! Безумно счастливая, я захожу дальше в кухню-столовую, и заказываю у бармэна бокал шампанского. Песня, тем временем, понемногу затихает, и я слышу композицию от которой по спине бегут мурашки. Песню, одного из самых любимых моих исполнителей — Майкла Джексона — «You are not alone». Меня радует, что Ричмонд не превратил её в ремикс, и она звучит так, как надо... Я делаю глоток шампанского, и слезаю с барного стула, иду вдоль комнаты.

Я замечаю Дану, стоящую прямо у входа в комнату, где кипит вечеринка имени меня. Ну, как кипит? Там играет плавная музыка и несколько пар медленно растворяет своих партнёров в объятиях. Макс меня не пригласил. До сих пор. Уже идёт вторая минута моей любимой песни, а он не появился даже на горизонте. Что он задумал? Расстроить меня или разозлить? А может, он ждёт приглашения от меня? Тогда, чёрт возьми, где он?

Эва, успокойся, он обещал. Просто подожди... А вдруг, он забыл?!

Наплевав на все свои предположения с высокой колокольной башни, я подхожу ближе к дорого и стильно одетой Даниэль, потягивающей пино-коладу, и чертовски грустной.

Нет! Так дело не пойдёт. Только не на моей вечеринке. Она не смеет копировать моё недавнее состояние!

— Дана, — я кладу руку ей на плечо, и она немного откидывает назад голову, в мою сторону, дабы пытаясь услышать то, что я хочу ей сказать, — Почему ты не танцуешь? Тебя не приглашали?
— Нет, — вяло отвечает она, — Приглашал какой-то Гордан.
— О, — тяну я, — Он мой одноклассник.
— Такой высокий? — изумляется она.

Я улыбаюсь.

— В классе его называют внуком Гуливера, — сообщаю я, но Дана даже не делает попытку улыбнуться.
— Куда ты смотришь? — спрашиваю я, пытаясь поймать направление её взгляда, и, чёрт подери, у меня получается.

Тед прижимает Айрин к себе так близко, что кажется сейчас он поцелует её, а затем возьмёт — прямо во время танца. Их лица, тела, всё очень близко друг от друга, и серьёзно — они смотрятся вместе просто потрясающе.

— Он на неё так смотрит, — шепчет она, опустив красивые глаза, которые чуть было не наполняются слезами, — Всё, о чём мечтаю досталось другой.
— Дана, — с моих губ слетело её имя.
— С меня довольно этой мелодрамы, — поворачивается она ко мне и суёт в мои руки бокал, — Прости, Эва. Мне, наверное, пора...
— Ещё не вечер, Дана! — останавливаю её я, и ставлю наши бокалы на столик, — В конце концов, Тед не последний парень на планете! Смотри, Ян один, Рич грустит за своими вертушками! Давай, нацепи улыбку и вперёд... Кстати, почему ты в пиджаке? Тебе не жарко?
— Нет, спасибо, Эва. Всё отлично, — говорит она и гладит меня по плечу, — Ладно, я останусь и напьюсь... — улыбается Дана, — Ты права, ещё не вечер, — кивает она и идёт куда-то позади меня.

Скорее всего, к барной стойке. Где Макс?! Песня Майкла... Она играет уже второй раз, или... Это, всё же, ремикс, который продлевает время этой чудесной песни.

Я замечаю пробивающегося сквозь толпу радостного Макса, и он протягивает мне руку, приглашая на танец. Он ведёт меня в самую середину комнаты, и я вижу взгляд Теда, брошенный на нас мимолётом, а затем он снова увлекается грациозной и утопающей в его объятиях Айрин.

— Ты такая красивая, — снова шепчет Макс, наклонившись к моему уху, — Давай, я тебя украду?

Он заглядывает мне в глаза, отстраняясь от уха и подмигивает.

Что?

— Ты серьёзно? — одними губами интересуюсь я.

Он кивает.

— Ну, готова сбежать со мной? — торопит Макс.
— Куда? — спрашиваю я.
— На мост над заливом Пьюджет-Саунд... Встречать рассвет. Я не пил, у меня байк.
— До рассвета далеко, — смеюсь я.
— Я начал с завершения поездки, — улыбнулся он, потрясающе ведя меня в танце, — Сначала, я отвезу тебя в тематическую фото-студию «Stiollay», в которую у меня есть пропуск... Там, я поведу тебя в одну из лучших комнат — декорации из «Титаника», и, как Джек Доусон рисовал Роуз, так и я буду тебя фотографировать...

Я почувствовала, как мои глаза округлились.

— Прям так же? — спросила я.
— Как хочешь, — улыбнулся Макс, -Это место фото-сессии может быть нашим Лас-Вегасом. Всё, что там будет, останется там... Твои фото, которые мы там сделаем, я при тебе удалю, — прошептал он.
— Ты так хочешь... сфотографировать меня голую? — спросила я, едва дыша.

Он широко улыбнулся.

— Только не говори, что ты этого не хочешь, — выгнул бровь Макс, — Я всё равно не поверю. Ты любишь то, как я смотрю на тебя. А как я смотрю на тебя голую, тебе понравится ещё больше. Что, бежим?

Раздался последний аккорд песни — и трек изменился на ритмичную музыку, заставляя всех быстро танцевать и визжать, тереться друг о друга... Да, я хочу. Очень хочу. Мы сделаем это.

— Да, — сказала я, смело улыбаясь и кивнула, — Бежим.

Макс взял меня за руку, и как можно более незаметно потащил через «чёрный ход» к байку. Он надел на себя свой пиджак, лежащий на сидении, а на меня натянул тёплую кожаную куртку. Господи, я просто сошла с ума.

Но на то и день рождения.

Даниэль

Закрывшись в ванной комнате, я пристально смотрю на себя в зеркало и приказываю себе собраться с мыслями, чтобы просто не придушить эту сучку Айрин.

Дрянь. Дрянь. Дрянь. Ненавижу её!

Вымыв руки холодной водой, и увлажнив лоб и виски, я бросаю ещё один взгляд в зеркало. Мои глаза — на пятьдесят процентов каменные, на пятьдесят процентов пьяные.

«Ещё не вечер» — сказала умнейшую фразу глупенькая Эва Грей. Ещё не вечер, чёрт подери, Дана!

Я открываю сумку и смотрю на «собрание» своих анти-депрессантов. Жаль, нельзя их употреблять, когда пьёшь... Мне бы они очень не помешали...

Стоп. Действительно. Мне они совсем не помешают. Как насчёт того, чтобы провести остаток вечера рядом с унитазом, мисс Сука-Уизли?

Если растворить пару таблеток в шампанском — получится просто замечательный коктейль. Хотя, я бы с тем же энтузиазмом подсыпала ей в бокал мышьяк.

Сука! Почему она?! Что в ней такого, чёрт возьми, чего нет во мне?

Проблема моего плана спровоцировать отравление Айрин являлась в том, что весь вечер с Тедом они пили из одного бокала. Айрин делала пару глотков, а он выпивал оставшиеся и так у каждого напитка. Чёрт. Что делать?

Если только напоить этим Айрин, то ей обязательно станет плохо, и, возможно, она захочет отправиться домой... А я в это время смогу неплохо утешить Теда, тем самым, вернув его себе. Почти вернув, хотя бы. На одну ночь... И сомневаюсь, что Айрин простит ему измену снова.

Обрадовав саму себя радужными перспективами, я вытаскиваю из облатки парочку сильнейших таблеток. Они быстро растворяются в воде, а в шампанском — ещё быстрее, при этом они совсем не теряют свои свойства.

Моей ненавистью к Айрин можно прокормить всю Азию. Я никого так не ненавидела, как её. То, как она ужасно повела себя со мной — вообще выбило меня из колеи и заставило как следует взбеситься. Я её просто — ненавижу. Змея. Отвратительная дрянь. Фарфоровая башка. Боже, чем она всем так нравится?! Все парни смотрели на неё с открытым ртом и Тед в том числе.

Он полностью проигнорировал моё появление, тем самым, немыслимо унизив меня. Говорят, любовь прекрасное чувство. Где? От нервов я похудела. Но пусть это будет плюс, хотя кости рёбер уже значительно выпирают. Анти-депрессанты, которые я начала употреблять в немалом количестве, и, причём, разные. Массовые страдания оттого, что я им нелюбима. Может, любовь прекрасна, но лишь тогда, когда она взаимна. А когда она такая, как у меня — лучше никакой не надо. Это убивает. Это больно.

Выйдя из ванной комнаты, я вернулась в оживленные две: кухню-столовую и гостиную. Сжимая в кулаке таблетки, я судорожно тёрла переносицу, прорабатывая в голове идеи. Я заметила знакомое лицо...

Гордан. Точно.

Из моих рук она в зной и воды холодной не выпьет, а вот незаинтересованное лицо — то, что надо. Заказав у бармэна бокал игристого, я, отойдя подальше от толпы, незаметно для любого бросила в бокал анти-депрессанты, которые немного побурлили в жидкости и растворились.

Я поймала взглядом Айрин и Теда. Играл уже не медляк, а взрывной громкий трек, но они продолжали танцевать вместе. Его руки были везде: на спине, на её жопе, бёдрах, волосах... Сволочь. Как я её ненавижу! И его тоже... Они обмениваются какими-то любезностями и он её целует. В губы.

В это мгновение, мне хочется зарыдать, или подойти ударить его, или её, и разлепить их, тем самым, друг от друга.

Но я сдерживаюсь. Боже, я просто напою эту дрянь «коктейлем» и уеду. Я испорчу ей вечер так же сильно, как своим одним присутствием мне испортила его она. Вызвав такси, которое, как мне сказали, к моему счастью приедет через пять-восемь минут, я приступила к осуществлению плана.

— Гордан, — я позвала жирафа, стоящего недалеко от DJ-я, и он обернулся.
— Да, Дана, — улыбнулся мне он.
— Я могу тебя кое о чём попросить?

Гордан кивнул. В это самое время, трек завершился и я посмотрела на Айрин с Тедом... Вернее, только на Айрин, а затем только на Теда... Ему кто-то позвонил, и он отошёл в сторону.

Подумать только! Из-за этой белокурой суки, он со мной даже не поздоровался. Чего я хотела, Господи? Говорила, что исчезну — так я этого и хотела, но отец... Зачем он меня держит в Сиэтле?! Сообщает о вечеринке? Зачем так близко к тому, которого я люблю и который никогда не полюбит меня?

Подлее поступка я никогда не совершала. Я вообще не считала, что способна на подлость. Но едва я встретила Теда, я поняла, что способна на всё. На всё — и даже на большее.

Я обнаружила, что Гордан наклонился ко мне.

— Гордан, Айрин совсем запыхалась... Пойди, угости её шампанским, пусть выпьет всё, проследи, ладно? — спросила его я.

Он кивнул.

— Ладно, Дана.

Я следила за каждым его шагом. Он подошёл к разогретой танцами и Тедом блондинистой суке, предложил ей выпить. Она тяжело дышала от танца, и взмахнула волосами, чтобы сбросить жар комнаты. С радостью она приняла бокал и без проблем осушила всё до дна, с благодарной улыбкой вернула бокал Гордану, и, к моему счастью — он пошёл не в мою сторону, так как Айрин провожала его глазами, до того, как к ней подошёл Тед —, а в кухню-столовую, сдавать бокал. Заиграла новый трек.

Вечеринка продолжалась.

А я получила СМС о том, что вызванная мною машина уже подъехала.

Блестящего вечера, маленькая сука! Уверена, он будет незабываемым.

Теодор

Айрин лучше всех танцует. Она просто очаровательна... Её тело так близко ко мне, а быстрый ритм трека только ускоряет работу моего сердца и кипятит вены, заставляя желать Айрин всё сильнее...

Софи рассказала мне об их стычке с Даной, и, чёрт — я был этому даже рад.

Она только что позвонила мне из супермаркета, куда поехала с Яном за чайными пакетиками. Единственная вещь, которую мы не запасли к вечеринке — это чай. И я очень счастлив, что Софи мне об этом рассказала...

Айрин. Моя девочка. Я ни за что не променяю её — яркую, зажигательную, смелую... Боже, я схожу по ней с ума. Мы так быстро двигаемся под Kadebostany — Teddу bear, что наши громкие вздохи страстно перемешались, превратясь в единый, отдельный поток воздуха.

Мои руки сжимают её бёдра, иногда соскальзывая на попку, а губы то и дело ищут в бликах неоновых лампочек её. Нежные руки оплетают мою шею, и я вдыхаю аромат её волос...

— Ты не устала, Шоколадка? — шепнул я ей на ухо.
— Нет! — засмеялась она, — Мне так хорошо! Мне с тобой лучше всего, Тед, — отвечает она и целует мою скулу, подбородок, а я ловлю её губы и сладко-сладко целую.

Плевать, что здесь полная комната зевак. Плевать, что мы совсем-совсем не одни.

Я расслабленно закрываю глаза и прижимаю Айрин ближе. Она с медленной осторожностью отстраняется от меня, заглядывая своими глазами в мои. Я беру её за руки и мы начинаем танцевать быстрее, я кружу её по комната, держась за её тёплые пальцы. Я так хочу, чтобы она всегда так улыбалась, чтобы она всегда была немножко пьяненькой, но счастливой. Со мной одним.

Она меня завораживает. Я не думаю ни о чём, когда я рядом с ней, и я не вижу причин думать о чём-то другом кроме неё... Закружив её по комнате, я понял насколько я пьян. Действительно пьян. Просто оттого, что танцую с ней, что дотрагиваюсь до неё, что дышу её духами...

Остановившись, я улавливаю ещё некоторое кружение комнаты, стен и потолка... Вот я придурок. Я чувствую, что Айрин еле стоит на ногах, и опирается мне на плечо...

— Тед, — хрипит она, — Мне что-то нехорошо, — её глаза подкатываются, и она падает — блядь!!! — я ловлю её и поднимаю на руки.

Господи, она горит. Её тело раскалено. Что с ней?! Я абсолютно трезвею и ощущаю прилив опустошения и злости под кожей. Что с ней, бля?!

Музыка моментально выключается, и все взгляды направляются прямо на меня и Айрин. Задолбало.

Просто охеренно задолбало.

Я зову глазами Жаклин и Мэйсона, уже направляясь в свою комнату. Они тут же подбегают ко мне.

— Завязывайте вечеринку и позвоните Софи, пусть быстро едет сюда — она почти чёртов врач! С Айрин что-то не то... Нет ни Фиби, ни Эвы, сделайте хоть вы что-нибудь! — с отчаянием ору я, и бегу по ступеням к своей комнате.

Боже. Мы пили одно и то же. Ели одно и то же. Что с ней? Что?! Организм не принял какой-то алкоголь? Еду? Что это может быть?!

Дрожащими руками, я кладу Айрин на свою кровать, и она приоткрывает глаза, мотая головой в разные стороны... Бля!

— Горячо, горячо, — бормочет она, а я снимаю с неё туфли, а следом платье, замечая покраснения... вскоре, я одел на неё свой банный халат — прохладный и свободный...

Я кладу руку на её лоб и мои глаза расширяются от ужаса. Она — раскаленный металл. Её белая кожа покрывается красноватыми пятнами, напоминая румянец... Но эти пятна выступают по всему её телу. Я вижу, как у висков у неё собирается пот, а лицо не здорово блестит влажными липкими каплями... Губы становятся ярко-красными без всякой помады, а щёки, точно впали... блядь!

Айрин. Боже. Блядь, где все?!

— Тед! — я вижу забегающую Софи, которая при виде Айрин, широко распахивает глаза.
— Мэйсон, активированный уголь, разведи, быстро! — приказывает ему она и касается лба Айрин.
— Отравление. Чем-то химическим. Чем-то химическим, на что у неё есть противопоказания, — констатирует факт Софи.

Мои руки и ноги леденеют, а сердце бешено колотиться, развивая давление в висках. Она пила всё из моего бокала. Она не могла отравиться здесь чем-то, просто не могла... Блядь!

— Ты уверена? — спросил я у Софи.
— Абсолютно, — тут же ответила она, — Последнюю сессию я сдавала именно по этой теме. Нужно напоить её углём и вызвать рвоту, дать жаро-понижающее. Если температура не спадёт через полчаса, надо госпитализировать.

Я с ужасом посмотрел на Софи.

— Надеюсь, до этого не дойдёт, -попыталась успокоить меня она.

И я опять начал чувствовать, что выхожу из себя.

— Что мне сделать, Софи? — прорычал я, — Что мне сделать?
— Во-первых, прийти в себя, Грей! — прикрикнула она на меня, бросив гневный взгляд, — Намочи ледяной водой лицевое полотенце и возвращайся!

Я сделал, как велено в две секунды. Мой мозг работал на две смены, и я понимал, что скоро от ярости, боли и страха за Айрин отключиться. Я положил полотенце на её пылающий лоб, и она издала громкий вздох, который опалил моё лицо кипятком, точно пар.

— Гордан... Гордан... Шампанское... Гордан, — послышалось неясное бормотание с её пылающих губ, но слова можно было различить.

Гордан?! Почему Гордан? Блядь! Ничего не пойму!!!

Мэйс принёс лекарство. Я приподнял голову Айрин от подушки, а Софи влила его в её горло. Я видел, как вздрагивали её ноги, плечи, губы, когда она сглотнула что-то чёрное, перемешанное с водой... Она вздрагивала, что-то вскрикивая. С периодом в секунду. Бля!

Боже, что с ней?!

— Это судороги, — сказала Софи, — Дело плохо, — блядь, нет! — Мэйсон, Ян, увидите отсюда Теда, Жаклин останься, ты мне поможешь, — жёстко сказала Софи, а Мэйсон и Ян схватили меня с обеих сторон... И будто в замедленной съёмке — моё визуальное видение играло со мной злую шутку — меня потащили из комнаты...

Что Софи, блядь, будет с ней делать?!

— Нет! Нет! Я останусь с ней! — зарычал я, пытаясь вырываться, но Ян слишком сильно сцепил за спиной мои руки, — Отпустите меня! Блядь! Отпустите!

Но никто меня не слышал, хоть я орал до беспамятства, и стук сердца ломал грудную клетку... Я ощущал огромную брешь в груди, лёгкость и тупость своего тела, которое от боли, от злости на себя, что я на секунду оставлял её, разрывало меня на мельчайшие куски...

Я орал. Я просто орал, а Мэйсон и Ян стаскивали меня по ступеням в гостиную, чтобы я не снёс дверь, и, блядь, не влетел назад... Я чувствовал, как сердце разрывалось в груди, как оно холодело...

— Айрин! — закричал я, что было сил, и попытался прорваться, но Ян и Мэйсон — злые, но вменяемые были намного сильнее меня.
— Тед, не глупи! — заорал Мэйсон, не позволяя мне подняться по ступеням наверх, к ней, к моей девочке...

Боже, а что если...? Блядь!

— Пропустите меня! — зарычал я и бил кулаками то в грудь Мэйсону, то в грудь Яну, но всё было тщетно... Я был ужасно слаб.

Всё внутри меня летело к чёртовой матери... Блядь, если с ней что-то будет, я просто сам себя прикончу...

— Айрин! — я заорал настолько громко, насколько мог и со всей силы толкнул Мэйсона и Яна, идя напролом- они вдруг рухнули каждый со своей стороны... Кровавая пелена, окутывающая мои глаза спала, но я увидел ещё одну спускающуюся с лестницы мужскую фигуру...

Адам... Блядь. Мираж?! Срать!

— Я тебя ударю, если ты встанешь на моём пути! — с отчаянием закричал я.

Адам сделал пару шагов мне навстречу, и взял руками мой затылок, плотно сжав.

— Ударь, друг, если легче станет, — согласился он, припав лбом к моему, и я почувствовал такую невыносимую, такую изворачивающую боль в солнечном сплетении, что плотно зажмурил глаза, и оттолкнувшись от Адама, ударился затылком о ближнюю стену, со всей дури...

Я скатился по этой стене, всё ещё держа глаза плотно закрытыми, но не мог сконцентрироваться на физической боли. Внутренняя так рвала меня изнутри, что я с рычанием простонал, и открыв глаза, понял, что картинка в них расплылась...

Я просто сдохну.

Фиби

Наконец, всё утихло. Но мысли так и не нашли покоя в моей голове. Стук сердца по-прежнему глух, а голова идёт кругом от того, что происходит сейчас в соседней комнате. Айрин, видимо, очень-очень плохо. Это бесчестно. Я чувствую себя виноватой в том, что ушла с вечеринки, которую организовала. Последствия могли быть самыми ужасными, а я беспринципно бросила то, ради чего жила несколько месяцев. Адам, да... Господи. Но даже это не оправдание для меня. Я поступила глупо.

Дверь открылась. Зашёл Адам. Его лицо было мрачно, точно над головой весели тучевые облака. Я снова почувствовала себя виноватой во всех смертных грехах.

— Адам, как Тед?.. — спросила я, как только он сел рядом.

Я ужасно переживаю за Теда. То, что Адам здесь и смог на него повлиять, действительно, большая удача. Я уже скинула Эве сотню сообщений о том, чтобы она приехала сюда и помогла разобраться с ситуацией.

Если это вообще возможно.

— Ему нужно побыть одному. Он сейчас сидит в своей тачке, наедине с виски.
— Это не опасно? — осторожно спросила я, когда он сжал мою руку.
— Не опасно, не волнуйся. Он пытается понять, почему Айрин плохо, а ему... ещё хуже... Если что, Мэйсон дежурит у ворот.

Я аккуратно кивнула, а Адам прижал меня к себе, обнял за плечи и прислонил губы к моим волосам. Дверь в мою комнату приоткрылась: в неё заглянул Ян.
Господи!.. Хорошо, что я в простыни. Я натянула ткань на себя до самого подбородка, а Адам чуть ли не превратился в дракона оттого, что его брат влез в наше личное пространство.

— Какого хрена ты забыл здесь? — встав с кровати, заслонив меня собой, рявкнул Адам.
— Извините за вторжение, — деланно проговорил Ян.
— Не извиним. А теперь, какого чёрта ты припёрся?
— Софи зовёт Фиби. Ей нужна помощь, — холодно сказал Ян и скрылся за дверью.
— Малыш?.. — Адам повернулся ко мне, выгнул бровь, указывая головой на дверь, — Мне помочь тебе одеться? — он широко улыбнулся.

Несмотря на происходящее, я не смогла удержаться — я улыбнулась ему. Но нет. Нет. И ещё раз — нет.

— Нет, — я выставила одну руку в защитном жесте, — Если ты снова прикоснёшься ко мне, то я смогу одеться только через неделю. И... Да. Всё. Я оденусь сама.
— Как скажешь, детка, — Адам подмигнул мне, — Только подожди. Я выйду и... Иначе, я просто не удержусь, — он очаровательно ухмыльнулся.
— Иди уже! — краснея, выгнала его я.
— Мур-р-р, — промурлыкал Адам и вынырнул прочь из комнаты, оставляя меня наедине с собой.
— Господи, — выдохнула я, проводя руками сквозь волосы.

Я быстро приняла душ, поправила покатившийся к чёрту «профессиональный» макияж, собрала волосы в высокий хвост, и, одевшись в спортивные бриджи и топ, вышла из комнаты. К своему счастью, я не встретила в коридоре Адама. Если бы он посмотрел на меня, то я бы просто не смогла... не подойти к нему. Не поцеловать его. Когда я зашла в комнату Теда, где обосновался временный лазарет и сильно пахло лекарствами, меня поразила пронзительная тишина. Айрин лежала на кровати, одетая в рубашку моего брата и очень слабо дышала. Бледная и недвижимая, с плотно сомкнутыми глазами, она даже у меня вызывала в груди боль. Софи потухшим взглядом посмотрела на меня. Жаклин выглядела не менее уставшей.

— Кажется, она выплюнула все свои органы, — Жакли покачала головой, — Боже, что же это было?
— Фиби, — игнорируя реплику моей двоюродной сестры, обратилась ко мне Софи, — Ты не знаешь, где можно узнать номер медицинской карты Айрин?.. Скорее всего, это аллергия на определённый химический препарат, и я хочу узнать об этом в её медицинской карте. Чтобы найти противоядие, нужно знать яд — типичное правило любого химика.
— Эва. Она всё и всех знает, — я ответила сразу же.
— Ты дозвонилась до неё? — спросила Софи у Жаклин.
— Нет, — устало вздохнула она.
— Я попробую, — вмешалась я и тут же достала мобильник.

Несколько протяжных гудков — и — бодрый и радостный голос недавней именинницы прозвучал на линии.

— Макс, подожди!.. Фиби, ту-ту, я здесь. Алоха!
— Эва... Ты... ты срочно нужна у нас дома. Здесь ЧП. Айрин отравилась.
— Чёрт, что?!., — она в явном изумлении протянула последнее слово.
— Да. Ничего не спрашивай. Просто езжайте сюда.
— Мы немедленно. Макс, запрягай своего стального друга.

Гудки.

— Они скоро будут, — оповестила я, — Кажется, у Эвы с Максом всё ровно.
— У всех всё ровно в то время, как у Теда с Айрин всё, как всегда, — покачала головой Софи.
— То есть, через жопу, — дополнила Жаклин.
— Софи, а что если... не аллергия?.. Что это может быть? — поинтересовалась я.
— Я очень в этом сомневаюсь, — заключила Софи, хмурясь, — Ведь, если это не аллергия, то это... очень опасные таблетки, которые достать довольно сложно.
— Наркотики? — еле выдавила я.
— Не совсем. Антидепрессанты. При смешение с алкоголем, который, Айрин, определённо, пила, они дают такое действие. Желудок, печень, порой, почки. Делать такой коктейль почти самоубийство. Но я уверена, что Айрин не стала бы пробовать это. Зачем?! Её и так прёт от Теда, как от марихуаны — это ей не нужно. Стало быть, аллергия...
— Но... ты ведь всё равно хочешь проверить её карту.
— Потому что хочу убедиться. Боюсь, без помощи квалифицированного врача я не обойдусь. Дай Бог, если Айрин будет лучше, но, а если осложнения? Если это не аллергия, её окрестят наркоманкой и поставят диагноз, как передоз. В крови это читается именно так. Если аллергия, то не будет всего этого...

Пока я стою, и, потеряно моргая смотрю на Софи, в комнату влетает Эва. растрепанная причёска, запыхавшееся лицо. Выглядит она слишком встревоженной.

— О, Боже мой! — вскрикивает она, увидев Айрин.
— Тише, Эва, тише, — шикает Софи.

Она делится с ней всем тем, что сказала нам. Эва плюхается на край кровати рядом с Айрин, выслушивая каждое слово, сосредоточенно прищурившись. Софи рассказывает о том, что Айрин бредила что-то о Гордане, и так далее. Едва Софи Тейлор заканчивает, Эва, хмуря брови, начинает отвечать.

— Кто-нибудь... прощался с Даниэль, когда она уходила? — спрашивает Эва.

Мы все переглядываемся.

— Что?.. Никто? — уточняет Эва и мы киваем, — Господи, — она тяжело вздыхает, -Перед тем, как уехать с Максом, я говорила с ней. Она с ужасной завистью смотрела на то, как Тед и Айрин танцевали. Мы поговорили о Гордане, который приглашал её на танец и, которому, она явно понравилась... И, мы с Фиби знаем, что это мудак пойдёт на всё, что скажет ему девушка, которую он хочет трахнуть. Так вот. Она сказала, что хочет уйти, а я... Чёрт меня дёрнул! Ляпнула что-то, вроде: «Ещё не вечер»... Она пошла в сторону... О, Боже! Теперь я всё уяснила! Господи! Она пошла со своей сумкой — с которой не расставалась ни на мгновение — в сторону ванной комнаты!.. Надеюсь, я не одна заметила стёклышки в глазах этой суки, верно?

На губах Эвы появилась торжествующая улыбка. Мы с Жакли переглянулись.

— Ну, пусть скажут те, кто считает блондинок тупыми — мы тупые? — изгибает бровь Эва.
— Эва, чёрт, ты гений! — восторженно произносит Софи, — Я обратила внимание на её глаза сегодня. Зрачков почти не было, они, как пустые... И она похудела, но... Травить Айрин?
— Зачем тогда Айрин говорила о шампанском и Гордане? — всплеснула руками Эва, — Это всё этот придурок! Гордан дал ей шампанское — и — вуаля!
— Я не могу поверить, что Дана... до такой степени стерва, — растеряно проговорила я.
— Поверь, подруга, — обратилась ко мне Эва, — Я может быть и недалёкая блондинка, но довольно успешная интриганка, — подмигнула она, — И планы подлых сук могу рассказать, как из пункта «А» в пункт «Б». Как только Айрин придёт в себя, мы проучим эту блядюшку. Считайте, я уже разрабатываю план «А». А если не сработает, то найду план «Б», и план «Ц», и план «Д», — Эва всё больше горячилась. Глаза её блестели, а коже приобрела особое покраснение, которое обычно появляется, когда мисс Грей находится в особом гневе.
— Успокойся, Эва! — произносит Софи, — Сейчас, самое главное — привести в порядок Айрин и сделать так, чтобы Тед не слишком горячился.

Эва победно засмеялась.

— Боже! Если Тед узнает, что всему виной эта полоумная тупая брюнетка, мои планы с треском проваляться, — усмехнулась Эва.

И всё бы нормально — и Эва продолжала бы свою тираду, если бы мы не услышали звук мотора мотоцикла.

— Макс уехал? — тихо спросила я, — Не попрощавшись?

Эва не успела открыть рта, как в комнату влетел Макс.

Всё стало ещё сложнее.

— Девчонки, — тяжело дыша, сказал он, — Тед... угнал мой байк.
— Вот чёрт! — в рассыпную простонали мы.

Господи, береги Теда.

И эту мразь. Заодно.

— Адам, Ян и Мэйс уже отправились за ним, — попытался развеять наши самые глубокие страхи Макс.

Боже, пусть всё кончится хорошо.

Теодор

Не знаю, как я выдержал это. Одно имя из-за двери, где лежала моя любовь прочистило мне мозги. Гордан. Он виноват! Он во всём виноват! Подонок! Я не мог слышать больше, не мог больше ждать. На байке я не ездил порядочное количество времени и теперь, меня заносило. Виски и ухудшение навыка давали о себе знать. Мысли рисовали в голове план убийства этого худого гондона, я хотел привязать его бечёвкой к байку и прокатить до Нью-Йорка, чтобы стереть это ничтожество в порошок. В скором времени я оказался у того самого бара, который работает круглосуточно и куда основная быдлятина двинулась с вечеринки.

В дверях я встретил Роберта, старшего брата Кэндри и хозяина этого заведения. Он не заполнял меня вопросами, когда я осведомился у него о Гордане. Этот ходячий армагеддон катал шары наверху, в бильярдном.

Сука. Я тебя сейчас сам — как шар — закатаю. И в жопу засуну кий!

Я на крыльях ненависти и гнева взлетел по ступеням. Он был здесь один, за исключением размалёванной потаскухи, попивающий абсент в углу тёмного зала. Когда она увидела меня, кипящего от ярости, она, поджав сраку быстро испарилась, оставив меня с этим клоуном наедине.

— Тед? — прищурившись, осведомился он, — Что тебя сюда привело?

Я злобно ухмыльнулся. Готов ручаться, этот туалетный ёрш уже наложил в штаны, Грей. Умница, Грей.

— Я пришёл, чтобы раздавить одного навозного жука, пиздюк ты этакий, — я с рычанием перевернул бильярдный стол.

Он пришиб этому неповоротливому сосунку ногу, и он заскакал на другой, как первоклассница через скакалку. У него даже не хватило мужества, чтобы не застонать.

— Ты дал Айрин шампанское, блядун? — решил выбить признание я. Скотина молчал. Я ударил его кулаком в длинный нос — хлынула кровь. Он пятился от меня, ближе к стене.

Я быстрыми шагами сократил расстояние между нами, поймал его за шиворот и как следует встряхнул. Злость разрасталась во мне, подобно злокачественной опухоли — быстро, ужасно ядовито жаля меня и моё выпотрошенное весёлой вечеринкой сердце.

— Смотри мне в глаза, долговязый урод, — я ударил его головой о стену, плотнее сжимая его гусиную шею, — Ты дал Айрин шампанское, мудак?! — повторил вопрос я.

Гордан простонал. Кровь из его грёбаного носа всё ещё вытекала.

— Да, я, — признал гондон, и я со всей силы треснул его снова, он захныкал, как сука, скатываясь со стены к земле, и завыл, — Я не знал, что в шампанском... — проныл он, — Мне его дала одна, и сказала угостить Айрин, — промычал он.

«Одна»? Блядь. Чёрт.

— Кто? — взяв его за шиворот и встряхнув, спросил жёстко я, — «Кто?» — повторяю вопрос!
— Даниэль, — наконец, взвыл он, — Дана Гриндэлльт, — я в шоке на него уставился, а затем, бросил на землю.

Всё ещё будучи в ахере.

Дана?! Твою ж мать...

— Тед! Тед! Угомонись! — я услышал голоса братьев Флиннов.

Чёрт бы их через коромысло.

Они чуть ли, опять, не скрутили меня, но я оттолкнул их, пытаясь говорить, как можно спокойнее.

— Я спокоен, как монах Августин, — остановил их я.
— Хорош монах, — усмехнулся Адам.
— Тед, ты чуть не прикончил Гордана! — Ян укоризненно посмотрел на меня, но мне было начхать.
— И вы как всегда мне помешали, — огрызнулся я, — Я уже хотел исповедовать его в грехах.

Мэйс вывел Гордана из бильярдной, ни слова ни говоря мне. Я закрыл глаза, пытаясь отдышаться.

— Который час? — осведомился я.
— Начало седьмого, — ответил Адам.
— Прекрасно. У меня важная встреча, — я сквозь сжатые губы выдавил из себя улыбку.
— Какая, к херам, встреча? — прыснул Адам, — Все приличные заведения закрыты. И выглядишь ты далеко ни как Ален Делон, чтобы начинать важные встречи.
— Мне целиком и полностью похер, — я провёл рукой сквозь волосы, стараясь унять раздражение.

В зал вернулся Мэйс с телефоном в руке.

— Не торопись с выводами, — прижав ладонь к телефону, сказал он, а затем протянул мне мобильник.

Сердце дрожало внутри. Я напрягся всем телом, а затем, взял трубку.

— Да, — осипшим голосом сказал я.
— Тед? — слабо, чуть дыша произнесла Айрин.

Слёзы закололи в моих глазах, точно россыпь игл вонзили мне в роговицы... Я сглотнул, оборачиваясь от трёх пар любопытных глаз к окну. Я тяжело дышал и не мог произнести ни единого звука. Счастье и горечь переполняли меня. Я просто... не знаю, как это объяснить.

— Да, детка, это я, — наконец, выдавил я.

Последовал судорожный вздох.

— Я... хочу, чтобы ты был рядом со мной. Сейчас. Ты можешь? — голос её дрожал и был очень слабым.
— Считай, я уже рядом, я... Я... Айрин, я...
— Я знаю, — шепнула она, всхлипнув.

Боже мой.

— Айрин, ты плачешь? — я нахмурил брови, толком не понимая. Сердце во мне еле-еле двигалось. Я с большим трудом дышал.
— От счастья, что слышу тебя., — прохрипела она.
— Скоро ты меня почувствуешь, я уже еду к тебе. Я мчусь к тебе.
— Я жду. Я всегда тебя ждала и буду ждать.

Я с большим трудом и еле сдерживаемым рыком отстранил телефон от уха, нажав отбой. Мне нужно было видеть её. Немедленно. Моя жизнь. Моя любовь.

Парни поняли меня без лишних слов. Через пару минут, Адам умело вёл мою машину, а я кусал кость указательного пальца от нетерпения. Я чувствовал себя наркоманом, который едет за очередной дозой самого особого наркотика. К той, что опаснее наркотика... К той, от которой нельзя вылечиться ни в одной клинике. Я предвкушал нашу встречу, как ребёнок — как он ждёт подарок в рождественский сочельник — с тем же нескрываемым нетерпением. К чёрту Дану. Я потом с ней разберусь! К чёрту! К чёрту! Ко всем чертям её!

Машина с визгом остановилась у дома. Трепет овладел моим телом. Я ещё не видел её, но осязал — она здесь. Она совсем близко.

Я выскочил из машины, как прокажённый пронёсся по всему дому к своей комнате. По тишине за её дверью я понял, девочки уже оставили мою крошку одну. Моя Айрин там одна и она ждёт меня. Меня!

Я открыл дверь... Господи, сердце моё замерло. Я зашёл и, не оборачиваясь от своей любви, плотно закрыл дверь. Золотые волосы растрёпаны, рассыпаны по подушке... На теле моя рубашка. Моя любимая рубашка. Моя любимая девушка. Моя любимая Айрин. Я пошатнулся, когда она заглянула мне в глаза, смущённо улыбнулась.

— Привет, — шепнула она, расцветая.
— Шоколадка, — вздохнул я, — Ты меня погубишь. 

 

Сердце стучало во мне ужасно сильно, меня трясло, я умирал и рождался заново в те мгновения, пока шёл к ней. Улыбка на бледных губах становилась шире, прозрачная, тонкая кожа розовела на щеках моего ангела. Я сел на колени на кровати, наклонился к её лицу, чтобы вдохнуть аромат Айрин... Её дыхание пахло мятой, а тело... нежностью, её духами, её особенной женской линией. Я рассматривал её лицо, не в силах припасть своими губами к её и завладеть ими полностью.

— Тед, — шепнула она, — Ты меня... поцелуешь, наконец?

Я усмехнулся.

— Дай мне налюбоваться тобой, — пробормотал я.
— Пять секунд хватит? — лукаво ухмыльнулась Айрин.
— Какая нетерпеливая, плохая девочка, — смеясь, тянул каждое слово я.
— Заткнись! — она схватила меня за подбородок, впиваясь в кожу ногтями и притянула к своим губам...

Дальше — я уже не мог владеть собой. Мной овладела эта страстная, невероятная девственница... Она вертит мной, как хочет. Она моя запретная кнопка. Она та, без которой я не вижу смысла просыпаться по утрам.

Губы Айрин жадно ласкают мои, а язык проникает в мой рот, и я стону, принимая его. Мои руки путешествуют по её лицу, волосам, переносятся на тело... Боже. Её грудь — моя грудь — совсем несчастная! Какая-то капризная малышка утрамбовала её в лифчик на размера два меньше! Я больно кусаю губу Айрин и отстраняю её лицо от своего, сжимая его между ладоней, серьёзно смотрю ей в глаза.

— Что? — едва дыша шепчет Айрин, — Почему ты остановился?
— Чей. На. Тебе. Лифчик? — разделяю каждое слово я, прищурившись.
— С-софи, — неуверенно бормочет она, в непонимании хмуря брови.
— Ты бессердечная, — лукаво улыбаясь, хриплю я, — Я искренне сочувствую твоим сиськам. Ты видела, какие у неё и... какие охренительные у тебя? Это же небо и земля!
— А ты что, глазел на грудь Софи? — она щурится.
— Крошка, — я целую её в подбородок, — Мне не надо никуда глазеть. Твой первозданный объём заметин невооружённым глазом. И мне очень, очень жаль, что твои подружки сейчас мучаются... Ты разве не слышишь, как они плачут: «Тед, спаси нас! Вытащи нас из капкана!»

Айрин начинает хохотать, а я щекочу её, целуя скулы, щёчки, подбородок, шею...

— Позволь мне спасти этих сочных малышек, — одна моя рука сползает на её грудь, и я плотно сжимаю её пальцами.

Ох, чёрт... С её губ срывается стон.

— Да, ладно... Сними его! — выдыхает моя детка.
— С великим удовольствием.

Мои пальцы начинают взаимодействовать с пуговицами рубашки, но Айрин останавливает меня, вцепившись в мои руки.

— Нет... Только рубашку не снимай. Мои сиськи в этом лифчике похожи на боулинг-мячи, только без дырочек.
— Господи, — протянул я, — Ты сведёшь меня с ума... Не волнуйся. Я не зароюсь носом в твою грудь, говоря: «ням-ням-ням». Оставим это на потом, — я подмигнул ей, — Я просто хочу на это посмотреть.
— Ты озабоченный, — серьёзно констатирует она.
— Я просто слишком скучал, — я прислоняю губы к её губам, а моя рука прокладывает себе тропинку, убирая пуговицу за пуговицей.

Эти препятствия, наконец, исчезли. Я взял рубашку за обе стороны и открыл для себя умопомрачительное зрелище. Они шикарны. И это приуменьшение. Гротескное приуменьшение.

— И это ты хотела от меня спрятать?.. От меня? — я заглянул Айрин в глаза, с трудом оторвавшись от невероятно мягких красоток.
— Тед, — глубоко вздохнула она.

Мои пальцы медленно проползли по её идеальной груди. Мурашки побежали по её коже, а рваный возглас наслаждения эхом отозвался у меня в паху. Она немного приподнялась, разрешая коснуться её спины и снять лиловый, дорогой, но такой тесный бюстгальтер. Как только застёжка поддалась и щёлкнула, а чашечки лифчика соскользнули, Айрин облегчённо вздохнула. Её сверхъестественная грудь устремилась потрясающими сосочками вверх, благодаря меня.

Боги, я сейчас кончу.

Я приложил губы к её шее, чувствуя губами её сбивчивый пульс, а волосами волны порывистого и сладкого дыхания.

— Моя родная, — вздохнул я, а она выгнулась, пока моя утренняя щетина щекотала её кожу.
— Тед, — тихо произнесла она, — Я знаю, почему это случилось.

Я понял, о чём она говорит мгновенно. Сволочь Даниэль. Внутри меня всё похолодело.

— Я виноват, малышка, — горько улыбаясь, произнёс я, — Я самый настоящий ублюдок.
— Нет, дорогой мой, — Айрин притянула меня к своему лицу, заставив посмотреть ей в глаза, — Ты не виноват в том, что она ненормальная.
— Айрин, я... Я не снимаю с неё вины. Но ведь в Аспене я повёл себя, как полоумный урод, как самый настоящий кретин... И из-за того, что я трахался тогда, сегодня страдала ты. Сегодня ты могла... — я осёкся, — Боже мой, я даже думать не хочу! И теперь, я не сомневаюсь в том, что во всём всегда виноваты мужчины. Из-за того, что мы не удерживаем ремень брюк, плохо тем, кого мы любим. Больно тем, кого мы любим, и я ненавижу себя за это. Но сегодня я поставлю крест на нашем общении. Клянусь.
— Тед, — шепнула она, — Ты моё счастье.
— А ты моя беда... Ты даёшь мне всё, о чём можно мечтать, а потом... Что-то происходит с нами. Близится разрушение... И я чувствую, что схожу с ума. Мне нужна стабильность. Нужно научится контролировать себя, иначе я всех подорву, только бы мне не мешали быть с тобой.

— Тед, — она снова произнесла моё имя, и потянула меня на себя, заставив лечь на неё.

Моя адская невинная крошка.

— Я хочу довести тебя до оргазма, — прошептал я в её рот, — Я хочу, чтобы ты кончила от меня... Я извинюсь за тебя перед твоей грудью...

Она промурлыкала что-то, возбуждая меня сильнее.

— Ты мои 220 вольт, — вздохнул я, опускаясь поцелуями от подбородка к углублению между ключицами, — Хочу тебя. Хочу, хочу, хочу...

Мои губы жадно хватали кислород, пока я касался ими её шеи, спускаясь ниже — к груди... Её шикарнейшие сиськи. Охерительные сиськи. Я не могу удержать свой язык, который скользит по её коже. Я взял в рот один сосок, затем другой — и, так, дразня и чередуя, я смаковал и пробовал её... Мои укусы, засосы, всасывания глубоко в себя заставляли её содрогаться, изгибаться, дрожать и всхлипывать. Я чувствовал себя голодным и ненасытным младенцем, готовым довести свою «мамочку» до апогея, лишь бы доставить удовольствие. Она стонала. Боже, мне это нравится. Нравятся её сиськи, её стоны, её дыхание. Одна моя рука соскользнула по животу к бедру, а вторая опустилась к самому паху... Ох, да... Моя ладонь накрыла уже увлажнённую её возбуждением промежность, и я улыбнулся ей в грудь, до сумасшествия довольный таким поворотом.

Её пальцы погрузились в мои волосы на затылке, а её бёдра дрожали и неистово тёрлись клитором о мою ладонь, сквозь ткань... Это было так невероятно сексуально, что я с трудом сдерживал рычание. Её влажность в самой интимной зоне доказывала — ей совсем недолго до предела...

— Ты считаешь, я... уже близка? — всхлипнула она, когда я, усмехаясь, медленно тёрся носом между её грудей.

— Да, — прохрипел я.

Наши глаза ни разу не нарушили зрительный контакт — с тех пор, как я бросил в них взгляд. Я передвинул руку с бедра вверх, очерчивая кончиками пальцев строение её рёбер. Я уверен, что выглядел как голодный котёнок в её глазах. Мой мозг выносило от неё... Её грудь чаще опадала и опускалась. Я был не менее возбуждён, и когда я прижался пахом к её ноге, раздался сдавленный хрип...

— Тебя заводит сама мысль, что ты так быстро можешь... доставить мне оргазм?.. — изумлённо расширив глаза, прошептала она.

Я кивнул, и моя рука скользнула выше — к её шее. Мои пальцы прижались к её яремной вене, нестерпимо желая почувствовать бешеную гонку её пульса в тот момент, когда она кончит.

— Я схожу с ума когда думаю о том, что никто, кроме меня никогда не делал и не сделает тебя такой влажной, — прорычал я.

Её светло-синие, морского цвета глаза потемнели, и их заволокло пеленой желания.

— Ты мой единственный, — прошептала она, затаив дыхание, — Ты единственный, кому я когда-либо позволяла обладать собой...

Слово «обладать» зажгло искру в моей груди и наполнило необузданностью и силой, которую я больше не мог сдерживать. Её губки были так близко к моим, что я больше не мог терпеть... Я обрушил на неё умопомрачительный поцелуй — он был резким и карающим, изголодавшимся от желания почувствовать и вкусить её.

Позже, она слегка отстранилась, резко и тяжело дыша.

— Ты хочешь, чтобы меня услышал весь дом? — тихо, чуть ли не заикаясь от подступающей к ней эйфории, спросила она.

— Я хочу, чтобы тебя услышал весь Сиэтл.

Я опустил губы на её правую грудь, грубо и глубоко вбирая её в свой рот.

— О, Боже мой!

Это был её конец... Закусив губу, она изогнулась, и я припал к её левой груди, посасывая, покусывая, владея каждым ударом её сердца...

Я чувствовал биение её пульса напротив своих губ, чувствовал каждый её выдох, несмотря на прерывистое дыхание, чувствовал, как она напряглась подо мной, сдавила своими ногами мою руку, прижимая к своей киске мои пальцы, когда кончила. Она хрипло выкрикнула моё имя, и её голос послал вибрацию через мои пальцы другой руки, прижатой к её горлу.

Айрин замерла, её удовлетворённое и расслабленное тело прижалось к моему. Она опустила обе руки, обхватила ими мою шею и мягко надавила на мой пульс большими пальцами, затем наклонилась, посасывая и затягивая в себя мою нижнюю губу, и быстро и жёстко её укусила. Я проурчал от удивления, не будучи уверен в том, как это на мне отразится, но на секунду я подумал, что кончу в штаны от такого укуса.

— Это... — выдохнула она, отодвигаясь, — было обалденно.

Я убрал свои руки от неё, всё ещё чувствуя пальцами стук её сердца и дрожание клитора... Я наклонился вперёд, чтобы поцеловать влажную кожу между её грудей и, урча от наслаждения, пролежать недвижимо — просто уткнувшись носом в неё... Сладко улыбаясь ей в шею, я потянул её руку к головке моего члена, скрытого в брюках.

— Ты так шикарна, когда кончаешь, Шоколадка. Посмотри, как ты меня завела...

Айрин тихо усмехнулась.

— Кому-то нужен душ, мистер Грей? — игриво подняла одну бровь Айрин.

Я с полной серьёзностью посмотрел на неё.

— Как твоя грудь? — перевёл тему я, — Счастлива?
— Она по соски в тебя влюбилась... Боже. Она вся красная! Может быть, тебе в следующий раз дать вилку с ножом, чтобы было удобнее обедать?
— Я не садист, детка, — усмехнулся я.
— Что ж, дорогой мой не-садист, если в следующий раз ты оставишь такие засосы — останешься без отсоса.

Я вытаращил глаза на неё.

— Что? — Айрин соблазнительно улыбнулась, — Да, я... Я думала об этом. Я тоже хочу... влюбить твой член в себя.
— Ты опоздала. Он уже влюблён, — улыбнулся я, — Он и так на тебя, как компас реагирует.

Айрин засмеялась, затем резко стала серьёзной...

— Уже влюблён... Хм, а ты? — тихо спросила она. Её щёки мгновенно покраснели. Она резко села на кровати, прошептав: «Господи».
— Эм... прости, забей просто... я., — она осеклась, когда я сел позади неё, положил ладони на её грудь и припал губами со спины — к плечу.
— Да, — шепнул я, — Намного раньше его...

Одна моя рука лежала на левой груди Айрин... Её сердце, буквально — замедлило ход... Боже мой!

— А ты? — вкрадчиво спросил я.
— Да, — выдохнула она, — Да, Тед, да!

Её голос задрожал, она резко повернулась ко мне и соединила наши губы и языки... Боже. Я не мог дышать. Это всё слишком прекрасно, чтобы быть обычной реальностью.

— Моя любовь, — шепнул я в её губы, когда она немного отстранилась от меня, — Нам больше незачем ничего скрывать.

Эва

Боже мой. И правда. Лучшим решением было убраться из дома Греев ко всем чертям. Видимо, Айрин уже вообще забыла, что ей недавно было плохо. Мы недолго болтали с ребятами. Адам решил всё разрулить. Он отослал Яна и Мэйса по домам, потом отвёз (на тачке Теда) Макса — к бару, чтобы он забрал свой байк. Предлагал довезти меня, но вступил в неравный бой с Максом, который тщательно отстаивал эту честь. Тем временем, мы с Фиби и Софи сидели в гостиной и слушали аудио-порнуху, доносящеюся со второго этажа родового гнезда Кристиана Грея. Интересно, подозревает ли он, или Ана о том, что происходит в их отсутствие? Мои папа и мама, видимо, сейчас с ними. Могу поклясться — они знали о вечеринке. Не зря же мама проводила со мной уроки о том, как и что пить, а так же — главные основы контрацепции. За кого они меня принимают, чёрт возьми? Когда Макс с Адамом вернулись, мой симпатичный «вор» отвёз меня домой... И сейчас...

Молчание режет гланды. Я поправляю совершенно растрепавшиеся волосы, торчащие в разные стороны, краснея и облизывая пересушенные ветром губы: эта сухость вызвана незабываемой поездкой с ветерком. Ночью Макс был невероятен — игрив, галантен, нежен. Мне всё равно — нравится он моему папочке или нет — он будет моим.

— Ну, мы... — тихо бормочет Макс, вопросительно глядя на меня, — Мы ведь приехали?
— Да, — киваю я. Уголки моих губ нервно вздрагивают, и я с лёгкой тоской осматриваю родительский дом, который сейчас пуст... Всякие посторонние — совершенно ненужные мысли — выбивают меня из строя. Я зажмуриваюсь на мгновение. Ещё немного — и я приглашу его к себе и... Боже, нет!
— Мне пора, — шепчу я, стыдливо пряча грустные глаза, смотря куда угодно, только не на него.

Очаровательный брюнет сонно улыбается. Утреннее солнце играет на его тонких малиновых губах. Он делает шаги ко мне ближе, придерживая меня одной рукой за спину, ведёт к дому... Он ведёт меня к дому: а так может быть всегда?.. Только представить — мы с ним — много лет вместе, но такие же чокнутые — возвращаемся домой после невероятного свидания... Он, в своей манере — аристократично и бережно ведёт меня к дому, где живём только мы и наше счастье. И так до конца.

— Эва, — Макс окликает меня, и я поднимаю глаза, — Я приеду к тебе на следующие выходные. Спасибо, что позволила оставить фотографии... Твоё доверие стоит дорого, — он наклоняется ко мне и целует в щёку, а я, немного пьяная от счастья и адреналина, поддаюсь его ласкам, выгибая горло ему навстречу. Макс целует меня в подбородок, а дальше — оставляет лёгкий поцелуй на тонкой коже шеи...
— Я буду ждать, — бормочу я, заглядывая в тёмные глаза.
— Жди. Это будет не напрасно.

Макс так ободряюще улыбается, что мне только и остаётся так же широко улыбнуться ему в ответ.

Я буду его ждать...

— Спасибо за замечательный день рождения. Если бы не ты, то...
— То?
— Узнаешь тогда, когда приедешь, — я хитро улыбаюсь.
— Интрига... Договорились, — Макс подмигнул, и подбежав к байку, ловко оседлал его.

Он широко улыбался, пряча голову в шлем.

— Я похож на рыцаря, сударыня? — Макс заставляет меня засмеяться, принимая напыщенный и гордый вид.
— Я ещё не посвящала тебя в рыцари, — поднимаю правую бровь я.
— Так сделай это. Я буду твоим покровителем, посланница богов, — он опускает шлем как можно ниже, делая строгое лицо.

Я снова иду к нему. Уверенной, свободной походкой, полная энтузиазма посвятить его в рыцари с помощью фотоаппарата, который висит на его шее, но вместо этого — я останавливаюсь. Я просто смотрю на него, не в силах даже моргнуть. Что-то странное колышется в груди, и я оставляю продолжительный поцелуй на его щеке, а потом шепчу:
— Пожалуйста, езжай осторожно, — весь мой весёлый настрой вновь пропадает, а струя беспокойства сочится в мозгу.
— Не волнуйся, златовласка, — подмигивает серьёзный Макс, быстро пряча своё лицо за тяжёлой остерегающей его бандуриной, которую он до этого одевал на меня.

Я делаю шаги назад, освобождая дорогу. Раздаётся рёв мотора.

— Счастливо, — шепчу я тогда, когда силуэт байка растворяется в залитом солнцем Сиэтле.

Это ли любовь? Я имею ввиду — настоящая любовь?.. Я знаю его всего-ничего, а уже строю планы на будущее. Нормально ли это? Или я просто слишком легкомысленна? Господи, я не знаю. Я не знаю, но... Эта ночь с ним была чем-то сверхновым для меня. Мы говорили обо всём. Он фотографировал меня. Он смотрел на меня так, как не смотрит никто. Мне с ним легко. С ним я чувствую, что могу не притворяться и быть такой, какая есть. Это значит — найти родственную душу. Это точно.

Адам

Моему счастью вчера не было предела. Увидеть Фиби, получить её согласие... И даже потасовка на следующее утро ничего не значила. Когда я вернулся, из комнаты Теда уже не было посторонних звуков.

— Оргазм пришёл по адресу? — спросил я, заходя в гостиную комнату и настигая свою малышку, сидящую рядом с Софи.

Софи захохотала, а Фиби покраснела и прикусила нижнюю губу. Я плюхнулся рядом со своей мисс Грей на диван — она нежно улыбнулась мне.

— М-да, — ответила Софи, — Я так хочу спать, что., — она не успела договорить, как зазвонил её мобильный телефон.
— Господи, — шепнула она, — Мистер Грей.

Я мгновенно напрягся.

— Он точно не будет рад тому, что я здесь, — проговорил я.
— Прекрати, — Фиби легонько пнула меня рукой в плечо, — Всё будет хорошо.
— Мистер Грей, — ответила Софи, включив громкую связь.
— Софи. Доброе утро. Где Фиби?

Я посмотрел на неё. Девушки переглянулись.

— Эм, доброе, мистер Грей... А. Фиби рядом со мной.
— Кто ещё рядом с тобой? — голос металлический и бескомпромиссный.

Софи, явно, не знала, что ответить. Фиби потеряно моргала.

— Я, мистер Грей, — ответил громко я, а Софи вытаращила глаза и покрутила пальцем у виска.
— Ты самоубийца, — одними губами прошептала она.
— Мистер Адам Флинн, — тон резкий и отрывистый, — Что же, видимо, вы довольно смелый и наглый молодой человек.

Раздались гудки. Едва Софи закрыла свою дорогую раскладушку, в комнату зашли старшие Греи. В полном составе: Кристиан, чьё лицо было похоже на злую и мрачную маску, бледная Анастейша, вцепившаяся в руку своего мужа, более спокойные Кэтрин и Элиот.

Потрясающе, блядь. Только бы Теду хватило мозгов не...

— Ребята, вы сделали завтрак? Мы с Айрин...

Твою ж мать! Тед остановил поток речи, едва Кристиан перевёл взгляд на парочку, спускающуюся со второго этажа...

Кажется, мистер Грей — медуза Гаргона. Один взгляд — и ты грёбаный камень. 

Кристиан

Изнутри я трепетал от злости и ярости, но годы упорных тренировок помогали мне выглядеть равнодушным и держать себя холодно и бесcтрастно. Но, увы, я уже чувствовал подступающий гнев — и только руки Анастейши, обвившие мой локоть, заставляли меня дышать спокойно. Едва я услышал голос Теодора, а затем, бросил взгляд на лестницу, с которой он спускался в паре с этой самой Айрин — меня вновь пронзила струя недовольства. Но она так же быстро растворилась, уступая место растерянности, как только я вгляделся в лицо этой девушки...

Мне показалось, что мои руки и ноги окоченели. Это было реально, или моё подсознание так надрывно издевалось надо мной? Я видел сошедшую со старой фотографии, восемнадцатилетнюю Элену. И я не мог ошибаться. Будучи пятнадцатилетним юнцом, я влюбился не только в ту молодую женщину, соблазнившую меня, но и в портрет, который весел в её квартире над камином. Этого просто не может быть. Не может быть. Я потеряно моргал, а затем сжал желваки, злой на себя и на свою слишком хорошую фотографическую память.

Просто мираж. Мираж. Я отвернулся от сына, переводя взгляд на Ану, точно ища спасения. Моя жена отпустила мою руку, и, с приятной улыбкой начала двигаться в их сторону. Тед и копия Элены — теперь, когда она была ближе, я не сомневался — пошли Ане навстречу. Айрин крепко держала руку Теодора, который не сводил с меня серьёзных испепеляющих глаз.

— Мама, папа... это моя девушка — Айрин Уизли, — произнёс торжественно Тед, нежно глядя на свою подругу.
— Здравствуй, милая, — произнесла Анастейша, — Зови меня Ана, — они пожали друг другу руки.

Одеяние Айрин слишком уж походило на одежду Анастейши, когда та впервые встретилась с моей матерью. Только на ней вещи Теодора... Не трудно догадаться, чем они занимались в наше отсутствие. Эта мысль заставила меня ухмыльнуться.

Через руку у девушки весел пакет — видимо, с вечернем платьем... За исключением излишней бледности и волнистых волос — она была Эленой. Эленой без макияжа, без капли пластики. Просто юная Линкольн.

— Хорошо, — мягко произнесла блондинка, затем, бросила взгляд на меня. В синих глазах я видел лёгкий страх и тревогу, совершенно не присущую прототипу. Это меня взбодрило.

Во всяком случае, она не может иметь никакой связи с Эленой. Это невозможно.

— Мистер Грей, — девушка осторожно кивнула мне. Я ответил ей тем же кивком.
— Я был о вас наслышан, мисс Уизли, — вежливо улыбаясь, произнёс я. Уизли. Чёрт подери! Я уже слышал эту фамилию... Только когда?

Айрин покраснела, а потом прижалась к руке Теда плечом, ища защиту и опору, которую, разумеется, Теодор мог ей обеспечить.

И всё же, она слишком похожа... Слишком! Так не бывает!

Тед познакомил её с Кэтрин и Элиотом. По широкой и наглой улыбке моего братца, можно было догадаться, что он в восторге от моих страданий.

— Чувак, — Элиот стукнул меня по плечу, — Я буду искренне рад, если спустя девять месяцев ты станешь дедушкой с двух сторон. Фиби с Адамом времени зря не теряли, верно?.., — он расхохотался, — Да и Тедди наш с этой милашкой, как я понимаю, не «Тома и Джерри» смотрели в его комнате, — мой брат упивался собственным остроумием больше прежнего. Мне хотелось его ударить.

Тот подонок... Адам Флинн... Он не мог прикоснуться к моей дочери! Дьявол! Спасибо Яну, оповестившему меня о том, что Адам здесь и вновь ошивается рядом с моей единственной дочкой!

Элиот. Это он напомнил мне об этом грёбаном Флинне. И всё же, прекрасно, что я знаю, как устранить эту проблему. Сегодня же.

— Элиот, Кейт, — холодно произнёс я, — Отвезите, пожалуйста, мисс Уизли домой и осведомитесь у неё о своей дочери. Не сомневаюсь в том, что и Эва время промотала не в пустую, — это быстро заткнуло Элиота и хихикающую Кэтрин.
— Не надо таких сложностей, отец, — вступил Теодор, — Я сам отвезу Айрин.
— А тебя я попрошу остаться, — перебил его мысль я, — Я пересмотрел некоторые планы на сегодняшней день. Ты нужен здесь.
— Мне всё равно, — Теодор не унимался, — Я не буду поступать так, как хочешь ты. Смирись.

Злость разрывала меня.

— Тед, — тихо произнесла Ана.
— Прости, мама, но я считаю личным долгом отвезти свою девушку домой, — серьёзно произнёс он, — Айрин? — он протянул ей руку.
— Хорошо, — не дав мне открыть рта, ответила Ана, — Надеюсь, Айрин, вы не откажитесь отужинать у нас в ближайший четверг? Мы сможем познакомиться поближе, — обратилась моя жена к блондинке.
— Конечно, Ана, — весело ответила мисс Уизли, — До свидания, — она попрощалась с моей женой, которая легко чмокнула её в щёку, — До свидания, мистер Грей, — блондинка кивнула мне.

Мне ничего не оставалось, как сухо бросить: «До встречи». Я перестал видеть в ней препятствие счастью моего сына с Даниэль. Обычная красивая блондинка. Обычные женские замашки, страхи, волнения и тому подобное. Её портит один факт. Она слишком похожа на Элену. И только это позволяло мне предчувствовать войну. Действительно, почему бы не дать им лето? Если так брызжут гормоны — пожалуйста. Только без свадебной бутафории, общих ориентиров на будущее и внеплановых беременностей. Это химия. Я не верю в любовь в этом возрасте. Пусть наиграется с ней, чёрт с ним!.. Но я должен знать о ней всё. Уэлч мне в помощь.

Парочка, держась за руки, покинула гостиную, а затем — и дом... Как только входная дверь хлопнула, со стороны ванны, здесь, на нижнем этаже, в комнату вошла Жаклин, с мокрыми длинными волосами, но уже стильно одетая и широко улыбающаяся.

Жаклин была совершенно некрасивым ребёнком, но выросла, действительно, прекрасной девушкой. В детстве, когда она была совсем малышкой, мы, взрослые, называли её Джеки. Так, как когда-то прозвали Жаклин Кеннеди. Мия была больна, касаясь гардероба этой девочки: платья, костюмчики, и обязательно шляпы — всё в тон — превращали малышку Жаклин Кавана в куколку... Мия привила ей чувство стиля, но... В ней всегда было больше генов Кавана, чем Греев. Это меня, порой, отталкивало.

— Bonjour, mon oncle! Bonjour, ma tante! * — присвистнула она, улыбаясь.
— Джеки! А я не знал, что ты здесь! — её обнял Элиот, затем Кейт, потом Ана. Я лишь улыбнулся ей, пока она целовала меня в щёку.
— А вы не заберёте меня с собой, когда будете ехать домой? — с лёгким французским акцентом, спросила она, на распев, — Просто Эва звонила мне. Сказала, что хочет со мной поболтать. А то я, скоро, улетаю, — Джеки перевела взгляд на меня и, зная, что я свободно владею французским, спросила:
— Vous avez déjà pris les billets pour ce soir, pas vrai? **
— Sûrement, — ответил я, — Un vol de nuit. Tu arrives à lʼaéroport Charles-de-Gaulle. ***
— Merci, **** — она благодарно кивнула, а я ей в ответ.
— Ох, ну хватит уже! Прекратите щеголять своим отборным «ля франсе»! — засмеялся мой брат, — Конечно, Джеки! Мы едем уже сейчас, ты с нами?
— Да, — кивнула она, — Фиби, Софи, вы поедете?
— У меня разговор для них, Жаклин, — ответил я, сбавив обороты счастливого оживления девушек, — Возможно, они присоединятся позже.
— Ладно, — вздохнула моя племянница, пожав плечами.

Элиот фыркнул и покачал головой. Анастейша перебросилась красноречивым взглядом, означающим «мой муж тиран» с Кейт. Плевать.

Вскоре, мы попрощались. Ана пошла провожать это трио до двери, а я, делая небольшие шаги в сторону дивана, с которого моментально взлетели Фиби и Адам, рассматривал дом, к счастью, не развалившийся. На кухне было немного шумно — скорее всего, суетилась Джемма. Этим можно было объяснить отсутствие бутылок из-под алкоголя и всего прочего, что обычно остаётся после подростковой вечеринки.

В глазах всё ещё стояло скопированное лицо Элены. Но я смог преодолеть себя, подходя к этому присосавшемуся, как пиявка — к моей! — к моей дочери, уроду.

— Мистер Грей, — Адам протянул руку. Я с презрением осмотрел его, но, всё же, на рукопожатие ответил.
— Адам Флинн, — чётко произнёс я, меряя его серьёзным и колким взглядом, — Что из раньше сказанного мною, вам не понятно? Моя дочь не для вас. И это не прихоть — это моё требование!

Ко мне подошла Анастейша. Положив руку мне на спину, она произнесла:

— Кристиан, будь мягче.
— Я не знаю, миссис Грей, куда ещё мягче, — резко ответил я, не сводя глаз с Адама, — Мистер Флинн, вы и Фиби...
— Мы будем вместе, — перебил меня этот ублюдок, — Я... Я уже сделал ей предложение, мистер Грей. И она согласилась.

Блядь. Я уже готов превратиться в бешеную собаку, готовую перегрызть горло этому типу.

— О, Боже мой! — нервно вздохнула Ана.
— Какое, к чёрту, предложение?! — прорычал я, заставив его отшатнуться от меня, — Ей даже нет шестнадцати! Занимайтесь педофилией, мистер Флинн, но лишь за пределами моего дома! — я заорал так громко, как мог. Вена билась в виске. Я хотел разорвать его, затоптать, стереть в порошок.

Моя дочка смотрела на меня, как на монстра. Ох, моя малышка! Монстр — это он и он доведёт твоего отца до инфаркта.

— Мистер Грей, — этот педрила не растерялся, — Простите, но я люблю её! Я с ней... другой, я не тот легкомысленный Адам Флинн, за которого вы меня принимали и принимаете сейчас... Фиби стала смыслом жизни для меня, а я важен ей — вы не сможете позволить своей дочери быть несчастной!

Ах, придурок чёртов! Сосунок херов!

— Да, не позволю, — резко ответил я, — И если ты, по собственной воле, не оставишь её в покое — я спрячу её от тебя где угодно! Хоть в монастыре!

Глаза Адама расширились, а лицо стало бешеным и зверским.

— Кристиан Грей! — повелительно рявкнул он, — После того, что было между мной и Фиби... я... Я обязан на ней жениться.

Все жилы во мне содрогнулись. Я закрыл глаза и решил мысленно вести обратный отсчёт. Десять — я его убью. Девять — я его зарою. Восемь — я его прокляну. Семь — я его обезчленю. Шесть — я его обезглавлю. Пять — я кину его в пруд к крокодилам. Четыре — я продам его на органы. Три — я придушу его. Два — я пошлю его на хер... Вдох. Один.

— Пошёл вон, — тихо сказал я, открыв глаза, — Пошёл вон! — мой голос — страшное рычание.
— Папа, нет, — прошептала Фиби, вытирая слёзы, скопившиеся в уголках глаз.
— Молчать! — взревел я зло, — Адам Флинн, твои вещи и документы уже в аэропорту. Человек твоего отца ждёт тебя там. Сегодня ночью вы летите в Париж. Из аэропорта Шарль-де-Голль тебя отвезут в военный городок и там ты будешь служить столько, сколько положено! Хватит! Оставь мою дочь в покое! И помни, что я костьми лягу, но не дам тебе сгубить мою дочь. Даю тебе пять минут на прощание с Фиби. Анастейша, Софи, пойдёмте отсюда, — они, с открытыми от шока ртами, отправились след за мною.

Я слышал, как плакала Фиби. Видел боль и ужас в глазах Адама. Чувствовал осуждающие взгляды Анастейши и Софи, но знал — дальше меня будет ждать лишь благодарность.

— Кристиан, ты.! — дрожащим голосом начала Ана, когда мы вышли из гостиной, но я остановил её жестом руки, указывая глазами на Софи, с боязнью и непониманием рассматривающую меня.
— Софи, — сказал я, — твой отец попросил меня взять тебе билет на сегодняшний ночной рейс во Францию. Он соскучился и... И сказал, что в Мюнхен вернётесь вы вместе. Можешь собирать вещи.
— Хорошо, — сухо согласилась она, собралась уходить, но передумала... Остановившись на полпути, она вздохнула и серьёзно посмотрела на меня.
— Мистер Грей, — глухо произнесла она, — Вы были очень жестоки. И вы не считаетесь с чувствами других. Когда-нибудь, вам это аукнется, — она развернулась и поплелась в свою комнату.

Я перевёл взгляд на Анастейшу. Она сердито, с болью в голубых глазах, смотрела на меня.

Ох, детка... Нет.

— Я знаю, что делаю, Ана, — я подошёл к ней и взял за подбородок. Она вырвала голову из моих пальцев.
— Я надеюсь, что знаешь, Кристиан, — прошипела она, — Но Теда я тронуть тебе не позволю. Он влюблён. Я вижу.

Я вспомнил об этой Айрин...

— Не могу ничего обещать, я должен узнать, что и кто она...
— Кто угодно! — прорычала она, — Хоть гейша, хоть нимфоманка, хоть неформалка! Он влюблён!..
— Хоть родственница Элены?! — рыкнул я, прерывая словесный поток Анастейши.

Она вздрогнула, серьёзно уставилась на меня.

— С чего ты... взял?.. — выдавила она.
— Ни с того лишь, что она голубоглазая блондинка. Она сошла с фотографии юной Элены — Элены ни за сорок, Элены без косметики и Элены без пластики!.. Может это просто совпадение и я ошибаюсь, но я не успокоюсь, пока не буду уверен в этом. Я желаю, чтобы это было совпадение. Мечтаю об этом, но если это козни Линкольн...
— Боже, — шепнула Ана, — А я... у меня промелькнула мысль, что я видела нечто знакомое, но не предала этому значения, но... Если ты так убеждён, то узнай о ней... Но не трогай их отношения! Не влезай в них, ясно?!

Я глубоко вздохнул.

— Ясно.

Ана оставила меня одного, смотрящего в стену. Я набрал номер Уэлча.

— Уэлч?
— Да, мистер Грей, — тут же отозвался он.
— Мне нужна информация об Айрин Уизли, однокласснице Теда. Подробная. Подробнейшая информация. Ты понял?
— Понял, мистер Грей.
— Пришли мне на почту, как только всё найдёшь.
— Конечно.

Теперь, я более-менее спокоен. Голова у меня разболелась. Низкое давление — моя пытка. Глубоко дыша, я отправился в свой кабинет.

Слишком сложно быть отцом взрослых детей.

Едва я опустился в кресло и сложил руки в замок у подбородка, раздался звонок моего блэкберри. Мия?

— Кристиан, привет! — весело поздоровалась она.
— Привет, Мия!
— Как дела, братик?
— У меня... нормально. Согласно родителю двух подростков — нормально.

Мия рассмеялась.

— Джеки вас не напрягает?
— Что ты? Конечно нет!
— Ну, и замечательно! Слушай, ты не против, если она задержится у вас ещё дня на два?
— Что за глупости? — негодовал я, — Пусть остаётся. Конечно.
— Тогда сдай её билет. А то она звонила и слёзно просила меня об этом.
— Конечно, Мия, — ответил я.
— Но это ещё не вся суть моего звонка. Дело в том, что при Сорбонне открыли школу-колледж. Я подумала перевести Джеки туда, а так же, чтобы ты перевёл Фиби, а Элиот — Эву. Кэтрин уже согласилась. В десятый класс Эва и Джеки пойдут туда. Может быть, и Фиби с ними? После этого, они с лёгкостью поступят на вип-места в самом университете, понимаешь? Они будут вместе! Может, ты отправишь Фиби?

Это престижно. Презентабельно. Перспективно. Но есть одна проблема. Это Франция — и чёртов Адам Флинн будет слишком близко. Лучше оставить всё так, как есть. Им самое место на разных континентах.

— Нет, Мия. Я предпочитаю, чтобы дети не были вдали от родителей. Фиби прекрасно рисует, много читает... Возможно, она и поступит в институт туда, но... Не школа. Нет. Спасибо за беспокойство, Мия, — подробно изложил свою позицию я.
— Ах, Кристиан... Я бы хотела начать разубеждать тебя, но, боюсь, что лишь потеряю время, — вздохнула Мия.
— Верно думаешь, — подтвердил я.
— Ладно, но имей ввиду, что я обязательно позвоню Ане. Возможно, у неё получится как-то разубедить тебя. Пока.
— Пока, — ответил я и отключился.

Нет. И у Аны, на сей раз, не получится.

Фиби

— Нет, не уходи., — слёзы неумолимо вытекали из глаз, пока я крепче прижималась к Адаму, — Пожалуйста!
— Фиби, нам очень больно... Больно тебе, больно мне. Считай, что сегодня мы умираем, но как только я отслужу — я вернусь к тебе, верну тебя себе, мы будем вместе! Я люблю тебя, я украду тебя и сделаю своей женой! Ты только жди меня, молю, жди...
— Адам! — простонала я, как раненный щенок, целуя его лицо... Губы, веки, щёки, лоб.
— Я вернусь, моя родная, только жди... Знаешь, недавно, я... прочёл одну интересную лекцию и. И, не смейся, но... я начал верить в Бога. И я знаю, я верю в то, что это наше испытание... Мы пройдём его и будем рядом. Не делай глупостей и живи, зная, что каждый наступающий день приближает нас друг к другу.

Я глубоко вдохнула, глотая реки слёз, заставляя себя поверить в каждое его слово.

— Я буду ждать. Всегда, — шепнула я, стянула с шеи крестик, который по непонятной причине не заметила, как надела и повесила его на шею Адама, — Вот, это... чтобы ты помнил и верил, что я жду тебя. Я отдала тебе своё сердце и своё счастье, Адам. Только ты в силах сделать меня счастливой. И я... Я буду ждать. Я тебя люблю.
— Я тебя люблю, — шепнул Адам, — Я сказал, что всё преодолею, помнишь? Так вот: я всё преодолею. А теперь, детка, что мне сделать, чтобы поднять твой повешенный нос?..
— Останься, — всхлипнула я.
— Малышка... Прошу, что-нибудь попроще., — горько усмехнулся Адам.
— Потанцуй со мной, пой сам...
— Уже легче, — шепнул он и притянул меня к себе...

Сердце больно сжалось. Он начал медленно двигаться, ведя меня в танце, и хрипло шепча мне в волосы слова из песни Джо Дассена...

— Если б не было тебя., — с дрожанием в голосе пел он.

Слёзы капали из глаз на его грудь, мне было невыносимо, мне было ужасно больно...

«Я умираю. Умираю!» — думала я, чувствовала, осязала... Что-то кипело внутри, разъедая моё сердце, я поняла, что... что между мной и отцом появилась грань — от любви до ненависти. Нужен был ещё один шаг моего отца... Один шаг — моё убийство.

Я превращалась в руках Адама в песок. В глину. Мы просто топтались на месте, но я чувствовала, что просто-напросто не смогу его отпустить... Не смогу. Закончив петь, Адам немного отстранил моё тело от своего и поцеловал меня в лоб. Протяжно, больно, долго. Эти контрасты сведут меня с ума — я то счастлива до умопомрачения, то несчастна до истощения каждой клетки в теле. Я мёртвая, убитая. И я запомню этот чёртов день.

— Прощай, любовь, — Адам свёл брови, в его глазах застыли слёзы, — Просто жди!

Он резко отстранился от меня, и выбежал прочь из комнаты... Чувствуя боль всем сердцем, я упала на колени и роняя горькие слёзы, прижалась щекой к полу. Я свернулась, и, в позе беззащитного эмбриона, провалялась не знаю, сколько времени... Казалось, что прошла вечность.

Теодор

Мне дико не нравился тот взгляд, каким отец осматривал Айрин. В нём было что-то странное и зловещее, то, что я обычно не мог угадать. Когда я отвозил её, она сказала, что заметила это. И звучало это так:

— Кажется, я не понравилась твоему отцу...
— Зато маме очень понравилась, — успокоил её я, заставив улыбнуться.

Было видно, что Анастейше Айрин приятна... Иначе бы, она не пригласила её к нам так быстро. Я вспоминал, как долго целовал Айрин перед тем, как отпустить... Затем, я позвонил мисс Гриндэлльт и пригласил её для серьёзнейшего разговора в кафе. Ждать мне её долго не пришлось. Для этого мне всего лишь надо было сказать: «Только быстро».

— Привет, мистер Срочность, — Даниэль улыбается и садится на диванчик по другую сторону стола, а я, сдерживая некое поселившееся внутри отвращение, перевожу на неё тяжёлый взгляд.
— Не до любезностей, Дана, — холодно начинаю я, и она в непонимании округляет глаза, — Ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, почему ты так быстро ушла с вечеринки и ни с кем не попрощалась?

Дана одарила меня невинным, печальным взглядом и сцепив пальцы в замок, держа кисти рук на локтях, положила на них голову и слегка покачала ей, часто моргая, точно прогоняя слёзы. Потом, она уткнулась лбом в свои сплетённые ладони.

Что это, чёрт возьми? Неужели, раскаяние? Даже обойдёмся без камеры пыток?

— Об этом мог узнать у своей Айрин, — наконец сказала она, глядя мне прямо в глаза, и я застыл на несколько мгновений, — Она оскорбила меня и вылила на моё платье вино. Видит Бог, я не сказала ничего такого, чего бы вменяемая девушка пропустила мимо ушей, а эта истеричка...
— Дана, — я сказал так зло и холодно, что, кажется, её обдал сквозняк, — Не смей говорить о моей девушке плохо. Иначе, я вообще ни во что не буду тебя ставить. Я знаю о вашем споре. Слово в слово. Ты тоже не была овечкой, но, бля, то, что ты сделала...
— Что я такого ей сделала? — прошипела она, — За наш спор я потерпела урона в десять раз больше, чем она. Моё испорченное платье. Испорченное настроение. Она всё испортила. И я понятия не имею, в чём ты можешь обвинять меня!

Отлично, блядь. Косит под дуру, которая ничего не делала и ничего не знает. Умно, мать твою.

— Я всё знаю, Гордан мне рассказал, — прошипел я, — Это была ты. Ты кинула в бокал Айрин психотропные вещества. Ты сказала Гордану напоить этим Айрин. Ты знала, бля, что она могла умереть?! — зарычал я, так громко, что люди с некоторых столиков обернулись на нас, а салфетница перевернулась.

Чёрт, да я её придушить готов. Руки так и чешутся.

Она сжала свои приоткрытые губы, сведя брови. Из глаз Даны потекла одинокая слезинка, но она тут же утёрла её пальцем и посмотрела мне в глаза.

— Как ты можешь обвинять меня в подобной мерзости, да ещё и в подобном тоне? — холодно спросила она, — Это просто немыслимо, Грей. Сейчас, ты поверил Гордану. А кому будешь верить завтра?! — отчеканила она каждое слово.

Переведя дыхание, она подозвала официанта, заметив что я молчу, в ожидании признания, и заказала холодную воду с лимоном.

Блядь. Ну, продолжай. Попробуй разубедить меня, ну же!

— Теодор Грей, — сухо произнесла она, — Твои подозрения оскорбительны, унизительны и неоправданны. Гордан не смог затащить меня в постель. Он чуть ли не изнасиловал меня! И мне пришлось убежать, ясно?! — голос её дрожал, а в глазах стояли слёзы, — он поджидал меня у входа в ванную, когда я шла умываться... Он чуть не напоил меня тем шампанским! И на месте Айрин могла быть я! Но никто не защитил бы меня, всем было на меня плевать... Я честна с тобой, Тед. Я не подлая дрянь, за которую ты меня принимаешь! Да, я люблю тебя. Да, мне было обидно. Но я не способна на это! Я ещё в себе, а ты уже... Уже оклеветал меня! — её голос сорвался, — За что ты меня так ненавидишь? За мою любовь? Веришь всяким придуркам вроде Гордана... Ты вовсе потерял мозги с этой Айрин! — она содрогнулась всем телом, затем встала, оправила дорогое платье, — Мне жаль тебя, Грей. Прощай.

Я не мог найти во рту языка, чтобы ответить. Гордан, действительно, такой пидарас?.. Голова моя взрывалась. Я решил не останавливать Даниэль. Пусть идёт. Будь что будет. Всё равно, наше общение я продолжать не намерен. 

Примечания:

* - (французский) - Здравствуйте, дяди! Здравствуйте, тёти!
** - (французский) - Вы уже взяли билеты на сегодня, верно?
*** - (французский) - Конечно... Ночной рейс. Ты прибудешь в аэропорт Шарль-де-Голль.
**** - (французский) - Спасибо.