Grey's days
Новое мартовское утро было тусклым и серым. Суббота. До двенадцати дня я провалялся в своей постели, слушая печальную музыку. Айрин. Так хочется вновь увидеть её маленькое лицо в обрамлении роскошных волос... Мэйл. Я быстро отыскал её. У неё всего три фотографии. На одной она в купальнике со своей прелестной фигуркой, на второй она занимается у станка, а на третей — её портрет. Я скопировал их себе на мак. В дверь моей комнаты постучали, а затем, я услышал:
— Тедди, вставай! Ты уже проспал завтрак! Хочешь проспать обед? — говорила
Ана. Самая заботливая мама. Я выключил музыку, мак и пошёл приводить себя в порядок. К обеду я успею точно.
Из-за того, что погода была далеко не жаркой, я решил пойти на пробежку. Однако, меня остановил разговор, который Фиби завела в гостиной с мамой и папой. Я присоединился к ним.
— Пап, а как вы с мамой познакомились? — спросила сестра.
Папа и мама улыбнулись друг другу.
Ох, ну это слишком мило.
— Ваша мама пришла брать у меня интервью для университетской газеты. Это было в моём офисе. Я до сих помню, как она была одета. Это было ужасно.
— Кристиан!
— Это правда. Не то, что сейчас. Заходя ко мне в кабинет, она упала, я галантно предложил ей подняться, и, заглянув в её глаза, я понял, что это моя женщина.
Мама поцеловала папу в щёку, он крепче обнял её. Есть в мире настоящая любовь. Фиби чуть ли не утирала слезу...
— Я пойду, накрою на стол. — сказала мама и встала с дивана.
— Я помогу! -воскликнула Фиби и побежала след за мамой.
Я и папа остались в гостиной одни.
— Ну, как успехи в борьбе?
— Всё становится только лучше. Бастиль признался, что покорён мною. Я десять раз из десяти сажал его на мягкую точку за вчерашний вечер.
— Что же, прекрасно. А куда ты собрался? — спросил он, когда я поднялся с дивана и вставил один наушник в ухо.
— Я хочу на пробежку. Пойдёшь?
— Я уже бегал утром. Днём слишком людно. И, может, ты поешь?
— Пока нет, не хочу.
— Как всегда. Я опять один за столом, среди женщин, — сказал папа, вздохнув.
— Кстати, о женщинах. К которому часу прибудет Софи? — спросил я, с интересом.
— Я поеду встречать её. В аэропорт нужно к четырём часам дня, а где-то в шесть, в пол седьмого мы уже будем здесь.
— Ясно. Я буду ждать.
— Уже осталось недолго, — сказал радостный папа, я улыбнулся ему в ответ.
Попрощавшись с ним, с мамой и Фиби, я включил на iPhone свой run-list, а затем, побежал по людной, холодной улице. Солнца почти не было, лишь серые тучи мрачно заволокли небо Сиэтла. Как бы не пошёл дождь...
Айрин
«Я проснулась по-привычке, в шесть утра. Мой восьмилетний брат Джей крепко спал,» — я начала новую, типовую запись в своём ежедневнике, — «После того, как умер отец, прошло пять месяцев. Мама со здоровьем так и не оправилась, она не работает, но... Каждый месяц нам присылают деньги. Много денег. От кого- неизвестно, но большая часть уходит на лекарство для мамы, на обеспечение Джея, для нашего обучения в школе. Каждый день я говорю себе, что завтра будет легче, но... Всё труднее и труднее. На мне ежедневная уборка нашего двухэтажного дома, готовка, глажка, стирка, мама и брат. Плюс, скоро экзамены и поступление в приличный университет. Естественно, из этого ужасного Сиэтла мне не уехать. Как я оставлю больную маму и брата? Нет времени не для чего, да ещё и миссис Риззон со своим театральным! „Такая внешность не должна пропасть!"-говорит она. Смеётся, быть может. Какая тут внешность? Хоть бы выспаться... Вчера, случилось то, что я меньше всего ожидала. Ко мне начал клеиться чертовски красивый, очень не глупый парень... Но, он глуп, если думает, что у меня есть время на флирт. Теодор Грей. Один из самых обсуждаемый персон в школе, так как он сын Кристиана Грея. Его сестра Фиби - выскочка. Смотрит на меня свысока, почти ненавидит за то, что ей не дали главной роли в постановке пьесы „Олимп". Глупая девочка, я бы с радостью отдала тебе эту роль, но... Не могу. Для моей матери единственная радость, когда я делаю что-то для себя. Интересно, как мне оттолкнуть этого Грея? Наверняка, есть способ... Но пока нужно вымыть пол и посуду, накормить Джея и убраться в саду... Мои дни активно текут в одном и том же направлении».
Теодор
После пробежки, я зашёл в магазин мягких игрушек, чтобы выбрать Софи подарок. Я хотел, чтобы это было символично. Я нашёл медведя, очень похожего на того, что она дарила мне, только огромного размера. Расплатившись, я вернулся домой. Фиби радостно взвизгнула.
— Вот это да, Тед! Ты купил его для Софи? — спросила сестричка, просияв искренно и весело.
— Да. Думаешь, ей понравится?
— Да она обалдеет! Только...
— Только?
— Это действительно то, что нужно двадцати четырёхлетней девушке?
— Тебе бы понравилось?
— Да, понравилось, но мне, если ты забыл, осенью исполняется шестнадцать.
— Ладно, всё! Ей понравится, — сказал я, и поднялся в свою комнату. Как только я посадил медведя на кровать, ко мне зашла Фиби.
— Слушай, Тед. Помнишь, ты спрашивал меня про театральный?
— Да. Ну и?
— И, для пьесы «Олимп», нам нужен Тесей, сын Посейдона. Ты, как сказала миссис Риззон, вполне подойдёшь, — воодушевлённо произнесла Фиби. Херь. Я всё-таки нужен.
Теперь, не отвертеться.
— А кого играешь ты? — спросил я.
— Я должна была играть Гею, богиню Земли, но на эту роль взяли новенькую, а мне дали жалкую Ариадну, которую потом сожрал минотавр.
Новенькую? Айрин? Боже... Я уже представил её в белоснежном платье богини, с прекрасным венком из зелёных листьев. Хотя, с её характером... Богиня, ты где?
— А эта новенькая... она хорошо играет?
— Как по мне, так не очень. У неё просто пластичность тела, что надо. И... Почему ты спросил? Ты знаешь Айрин Уизли? — начала Фиби.
— Нет, не знаю, просто спросил.
— Просто спросил? Зачем?!
— Я ведь тоже не актёр! У меня нет никакого опыта, вот и спросил. Чтобы знать, слишком ли будет заметна моя не профессиональность, — походу сочинил я.
Фиби на этот раз поверила. Девочка — наивность.
— Она не будет слишком заметна. Ни у кого там нет Оскара, -пролепетала Фиби, засмеявшись. Потом, нахмурила брови и сказала:
— Теперь, ты должен ответить на мой вопрос. Мы договаривались, помнишь?
— Да. Валяй.
— У братьев Флиннов нет девушек? — спросила она с серьёзным выражением на лице.
Ого-го! Не уж-то моя сестричка запала на кого-то из сыновей психиатра?
— Фиби, признавайся! Ян или Адам?
Фиби нахмурилась ещё сильнее.
— Я не понимаю, о чём ты.
Я усмехнулся. До неё дошло. Она схватила подушку с моей кровати и швырнула мне в голову. Ага, окей. Значит, всё-таки, влюбилась. Не успел я открыть рот, как она выпорхнула из моей комнаты. Отлично. Приготовив одежду для вечера, я отправился принять душ. Вода была прожигающей. Такой, как я люблю. Обмотав бёдра полотенцем, я убрал медведя, улёгся на кровать и врубил мак. Так. Всё равно мне нужно дать ответ Фиби, я ведь обещал. Дело в том, что я сам не знаю есть ли у них девушки. С ними я этого не обсуждаю, мы лишь встречаемся в сауне, за игрой в теннис или в гольф.
Я решил написать Яну, он был более разговорчив. Мне понадобилось десять минут переписки, чтобы узнать что эти два скакуна свободны, но и не совсем. Они не ищут постоянства. У них есть бабы, но такие, какой у меня была Джемма. В общем, их сердца полны свободы. Я вновь открыл фотографии Айрин. Она действительно красива... А что, если я совсем не нравлюсь ей? Херня... В голове столько мыслей! Иногда, мне кажется, что мой мозг может взорваться.
Я оделся, без всякого желания убрался в своей комнате, а потом пошёл к Фиби. Дверь была закрыта. Нахер так делать? Я никогда не закрываю дверь в свою комнату. Я постучал. Четно. Я услышал слабые всхлипы. Блядь. Она плачет? Почему?
— Фиби. Открой дверь, пожалуйста.
Она прохныкала в ответ что-то подобное слову: «Уходи».
— Я хочу поговорить с тобой, пожалуйста.
В ответ всё та же каша из всхлипов и слов: «отвали» и «уйди». Я фыркнул, потом прислонился лбом к прохладной двери.
— Фиби, если ты не откроешь, я сниму дверь с петель. Фиби, ты ведь знаешь, что я могу.
— Вот ты осёл! Я открою! — более разборчиво услышал я её слова.
Серые глаза моей сестрёнки покраснели от слёз. Больно было это видеть. Она впустила меня в свою комнату. Я сел на край кровати, а она села рядом, а потом улеглась, положив мне голову на колени. Она вновь заплакала. Я гладил рукой копну шёлковых, завивающихся на концах волос... Моя сестричка - плакса. Я скучал по ней такой. Думал, что подросла, но на самом деле — нет.
— Что случилось, Фиби? — спросил я.
— Как ты догадался, что я влюблена в одного из Флиннов?
— Влюблена? Ох, детка... Ты не в того влюбилась, если ты влюбилась в Яна.
— Я не в Яна, я в Адама...
— Ещё хуже.
— Тед!
— Ну ладно, ладно. Ни у того, ни у другого девушки нет... Постоянной девушки нет.
— В каком смысле?
— В прямом. Они пока... в активном поиске. Новая неделя — новая девушка.
Фиби приподнялась с моих колен, утёрла слёзы и нахмурившись поглядела на меня.
— Почему так? Им это нравится?
— Да, Фиби. Для многих это, как зубы чистить. Образ жизни, так сказать.
— Это же... Отвратительно.
— Для кого как, — сказал я с грустью.
Серые глаза на несколько мгновений закрылись, она отвернулась от меня, и взяв с тумбочки резинку для волос, собрала их в «хвостик».
— Ты же... не скажешь ему... о моих чувствах? — спросила она, и встав с кровати, поправила джинсовую юбку.
Кабздец, что за херь? Как она могла так подумать?
— Никому не скажу. Об этом могла бы и не спрашивать! — сказал я, обиженно выпятив губу.
Она потрепала меня за щёку и мы крепко обнялись.
— Знаешь, что я тебе скажу?
— Что? — спросил я с любопытством.
— Ты у меня самый лучший брат, — сказала она нежно.
О, всё! Нужно развеять эту мелодраматическую обстановку.
— И ты у меня самый лучший брат, — сказал я серьёзно, а потом засмеялся.
— Тед! — возмущённо воскликнула она, но рассмеялась.
Моя сестра вновь смеётся. Счастье есть.
— Тед, Фиби! — мы дёрнулись, услышав с каким отчаянием мама позвала нас.
Господи, что случилось? Со скоростью ветра мы слетели со ступенек. Мама плакала. Вслух. Рядом с ней, на диване валялся её мобильник.
— Что случилось, мамочка? — спросила обеспокоенная Фиби, обняв мамины плечи.
Мама лишь всхлипывала. Моё сердце защемило. Я ненавидел, когда мои любимые плачут. Налив стакан воды, я вновь вернулся к ним. Дрожащими руками мама взяла бокал и сделала несколько глотков воды.
— Кристиан... — прошептала она дрожащим голосом.
Отец. Мой папа. Господи, хоть бы всё было не так ужасно, как представляется мне.
— Он забрал Софи. Они с Сойером ехали из аэропорта. Они... авария, — смогла выдавить мама.
Господи, нет!
Нет. Нет. Нет. В голове выстрелами стала отражаться боль, виски пульсировали. Фиби плакала, уже не пытаясь успокоить маму. Господи, пусть все будут живы. Пожалуйста. Все. Если есть на свете чудо... Я не знал, что делать. Дав себе мысленно под дых, я приказал самоконтролю вернуться. Всё, Грей, соберись.
— Мама, они живы? — спросил я, скрывая отчаяние в голосе.
— Мне сказали, что авария произошла на Первой авеню. Сказали, что один человек разбился насмерть, — Ана всхлипнула, — Дальше я слушать не могла.
Господи. Один — насмерть. Так, думай, что делать, Грей. Авария была на Первой авеню, значит — их должны были отвезти в Центральный медицинский комплекс Сиэтла. Я схватил телефон Анастейши, набрал тот номер, с которого звонили, чтобы сообщить о случившимся. Руки дрожали, мозги кипели, пока я слышал протяжные гудки.
— Инспектор Хартли. Миссис Грей?
— Мистер Грей, — сказал я ровным голосом. Последовало недолгое молчание.
— Этого не может быть!.. Вы... Вы отвечаете на звонок? Господи, как? Вам что уже сделали операцию? А жену впустили?! Так скоро?! — спрашивал он, с непониманием.
О, Боже! Он думает, что я Кристиан. Это значит — папа жив! Куда должны были не впустить мою маму, интересно?
— Я Теодор Грей. Его сын.
— Не знаю, как вы выглядите, но голосом вышли в папу... Мы часто встречались с ним на поле, для игры в гольф...
— Инспектор Хартли, где они? Расскажите мне всё.
— Все сейчас в больнице. Я узнал подробную информацию об их самочувствии, сообщить вам?
— Да. Пожалуйста.
— Мистер Сойер был за рулём, осколок лобового стекла встрял в лёгкое, через две секунды после аварии, он уже не мог дышать. Он мёртв.
— Дальше, — сдерживая шок, как можно ровнее, бросил я.
— Мисс Тейлор сидела на заднем сидении, была пристёгнута. Она получила лёгкое сотрясение мозга, несколько царапин, сейчас без сознания, но врачи сказали, что весомой опасности её здоровью не представляется.
Господи, спасибо. Тейлор бы умер.
— Ваш отец, мистер Кристиан Грей сейчас в операционной. Осколок лобового стекла попал в левое плечо, застрял в руке. Ему сделали эпидуральный наркоз.
— Что это значит? — спросил я.
— Это значит, что он ничего не чувствует, но в сознании. Такая операция длится максимум два часа, в крайних случаях — три, не дольше.
— Больше никаких травм?
— Никаких, мистер Грей. У мистера Кристиана Грея не единой царапины на лице. Всё на себя принял Сойер. Его лица вам лучше не видеть.
Господи, Сойер. Это не должно было быть так.
— Кто виновен в случившемся? — спросил я, помолчав.
— Ни в коем случае не Сойер. Дорогу, в совсем не положенном месте, кажется, специально, переходил самоубийца. При нём была карточка с именем: «Айзек». Фамилия была затёрта. Мистер Кристиан Грей, наверняка, смотрел в окно, и не обращал внимания на дорогу. Сойер, увидев этого Айзека, затормозил, но всё равно, сбил его насмерть, и врезался в широкий рекламный стенд. Как видно на видео-регистраторе, установленном на дорожном столбе, капот мерседеса в мгновение получил огромную вмятину, а стекло разбилось в дребезги. То, что Кристиан Грей и Софи Тейлор живы — чудо.
— В какой они больнице?
— В Центральной, мистер Грей.
— Спасибо, инспектор Хартли.
— Как самочувствие миссис Грей? — спросил он.
Я обернулся в сторону Фиби и мамы. Они с широко открытыми глазами смотрели на меня.
— Ждёт новостей, — сказал я.
— Ладно, сообщайте, мистер Грей. И осторожнее на дорогах. Примите мои соболезнования, по поводу Сойера.
— Спасибо, инспектор, — сказал я, и отключился.
Мне казалось, что я дышал через раз.
— Ну, что? — спросила мама.
— С папой и Софи всё будет нормально.
— Господи, спасибо, — она сложила руки на груди, Фиби облегчённо вздохнула, — А Сойер? Он...
— Погиб на месте, — мама закрыла лицо руками.
— Что произошло? — еле слышно спросила Ана.
— Дорогу перебегал некий Айзек. Самоубийца. Так поступают только те, кто жаждет смерти, — когда я произнёс имя того сумасшедшего, мама вздрогнула.
Она знает его?
— Или жаждет смерти другим, — вдумчиво сказала она.
Она точно его знает. Он враг нашей семье? Враг отца? Почему она так сказала?
— Я поеду в больницу, — сказала мама, резко встав с дивана.
Поправив краем пальчика макияж глаз, она тряхнула прекрасными волосами, и прошлась руками по платью, выравнивая и без того гладкую ткань.
— Я с тобой, — сказал я.
— Хорошо. Фиби, ты остаёшься на хозяйстве, мы скоро вернёмся.
— Ну, ма-а-ам, — протянула Фиби.
— Не обсуждается, — отрезала мама, кивнула мне, чтобы я шёл за ней.
Мы вышли к гаражу. Мама завела свою Ауди, электронные ворота открылись. Пока мы ехали, я то и дело смотрел на неё. Руки мамы были вплетены в руль. Она нервно глядела по сторонам.
Через двадцать минут мы оказались у Центрального медицинского комплекса. Секретарша-медсестра подала нам халаты и бахилы.
— Где сейчас мистер Кристиан Грей? — спросила мама.
— Миссис Грей, — поздоровалась она кивком, — Недавно доктор Стэффбауэр закончил операцию. Я провожу вас к нему, там и узнаете, — сказала рыжеволосая секретарша в белом халате, и провела нас к кабинету Стэффбауэра.
— Здравствуйте, — сказал он, выйдя к нам, после того, как отпустил секретаршу.
— Я жена Кристиана Грея, а это Тед, наш сын. Где мой муж?
— Миссис Грей, с вашим мужем всё в порядке. Состояние стабильное, он спит.
— Я... Мы хотим увидеть его.
— Хм. Только недолго. Мистеру Грею нужен покой, — сказал Стэффбауэр нехотя.
— Ему нужна жена, — сказала Анастейша резко. Молодец, мама.
— Не нервничайте, миссис Грей. Я провожу вас в палату.
Мы последовали за доктором к лифту, а потом поднялись со второго на четвёртый этаж.
Когда мы прошли три палаты, он сказал:
— Здесь лежит девушка, которая была в машине вместе с вашим мужем. Софи Тейлор. Она уже пришла в себя. Если хотите, можете зайти и к ней, а я пока договорюсь о медосмотре для неё. Потом, я проведу вас к вашему мужу и отцу.
— Конечно, — сказала мама.
Доктор опять пошёл к лифту. Моё сердце заколотилось. Софи. Прошло двенадцать лет...
— Готов? — спросила мама, заглянув мне в глаза, пред тем, как открыть дверь. Я кивнул.
Когда дверь распахнулась, мама зашла первой.
— Ана! — раздался голосок Софи, но я ещё не мог её видеть.
Мама подошла к ней и нежно обняла. Так я понял, что она сидела на своей больничной койке. Софи изменилась. Она стала очень красивой. Белокурые волосы стали русо-золотыми, кожа, пожалуй, слишком бледна, пару пластырей на лбу, да и три на щеках. Пока она обнимала маму, её глаза были закрыты, под ними были не яркие синяки от усталости, но когда я вошёл, её ресницы затрепетали, и через мгновение, её тёмные, цвета маслин глаза смотрели в мои.
— Тедди, — прошептала она тихо, мама уступила мне место, и я немедленно подошёл к ней.
Бережно обняв, я зарылся носом в её волосы, пахнувшие Софи, немного лекарствами, мороженым и... детством. Мне стало невероятно тепло. Вновь.
Она крепко обнимала мою спину, и я чувствовал себя невероятно слабым. Она — главная слабость моя детства. Моя няня, моя подруга, моя игрушка... Я не знал, чтобы было, если бы эта авария обернулась ещё более роковым образом. Наконец-то, отстранившись, я вновь смотрел в глаза Софи, а она в мои. Мы глупо улыбались и не могли вымолвить ни слова.
— Лучшие друзья детства снова вместе, — сказала улыбающаяся мама.
Пожалуй, это единственное, что можно было сказать в этой ситуации.
— Я так рад тебя видеть, — сказал я, когда ко мне вернулась способность разговаривать.
— И я, очень-очень рад, — когда она сказала это, я услышал слабо заметный, немецкий акцент.
В палату зашёл Стэффбауэр и какая-то медсестра.
— Ну, как вы себя чувствуете, мисс Тейлор? — спросил он.
— Сейчас намного лучше, спасибо.
— Это Элизабет, она поведёт вас на медосмотр к врачу Эльсэну. Уже можете встать?
— Да, конечно, — сказала Софи, и нехотя расплела наши пальцы, а потом, накинув на больничную, светло-голубую рубаху халат, улыбнулась мне, сказала:
— Ещё увидимся, — и ушла за Элизабет.
Доктор Стэффбауэр улыбнулся нам.
— У меня хорошая новость, Кристиан Грей проснулся и чувствует себя отлично. Теперь, идём, мистер Грей ждёт вас.
Мама улыбалась, и кажется освещала всю больницу, затмевая сумеречный вечер за окном. Постепенно, пока мы шли по коридору, загорались лампы, в больнице стояла тишина. Наконец, мы дошли до палаты номер 29, и доктор открыл нам дверь. Папа смотрел полуоткрытыми, серыми глазами на нас, и его губы начинали растягиваться в улыбке. Его плечо и рука были перевязаны стерильными бинтами, а сверху была надета свободная, больничная сорочка. Но даже в таком виде мой отец выглядит превосходно, ибо глаза моей мамы сияют такой умопомрачительной любовью, что всё вокруг плывёт. Папа сел на кровати. Ана бросилась ему на грудь, он безумно сильно прижал её к себе, его губы целовали шею мамы. Я был готов разрыдаться.
— Я так люблю тебя, Кристиан... Я думала, что не доживу до нашей встречи... —прошептала она, взяв в руки его лицо.
— Ну, ты же не думала, что я погиб в какой-то аварии, верно? Даже смерть не способна увести меня от моей Аны, от моей любви, от моей жены, от матери моих детей, от целиком моей женщины...
— Я люблю тебя, — сказала мама папе.
— И я тебя. Всегда, — папа уже потянулся к маминым губам, но она положила на них палец и тактично кашлянула.
Папа бросил строгий взгляд на меня, потом улыбнулся.
— Ты-то хоть не сомневался, что твой папа, с которым ты боишься провести лишний час за обедом, жив и здоров? — спросил он весело.
— Ни капельки, — ответил я, подняв глаза к потолку, прогоняя слёзы. Мой папа.
Если бы он, то я бы... Блядь, нахер эти мысли! Я зажмурил глаза и закрыл лицо руками.
— Иди к нам, — позвала мама.
Я быстро подошёл к своим родителям и крепко обнял. Я думал, что моё сердце разорвётся от любви к ним. Мои родные.
— Мы ещё повоюем, — шепнул мне на ухо папа.
Не знаю почему, но в ту минуту я понял — любовь сильнее смерти, и сильнее жизни, тем более.
Когда мы вышли из папиной палаты, Анастейша направилась прямиком к Стэффбауэру, чтобы узнать, можно ли забрать отца и Софи домой.
— Мисс Тейлор на медосмотре, и если её лечащий врач скажет, что все показатели в норме, можете увезти её домой уже сегодня.
— А мой муж? — спросила Ана, заглядывая своими непроницаемыми глазами в глаза Стэффбауэра.
— А вот мистер Грей, хотя бы ещё дня три-четыре, должен будет находиться под моим наблюдением.
— Это обязательно?
— Миссис Грей, стыдно не слушать советы такого врача, как я.
— Ладно, если вы настаиваете, — согласилась мама.
Тем временем, я увидел как к нам шла Софи. Она уже была переодета, и показалась мне ещё красивее.
— Софи, дорогая, ну, что? — спросила Ана, улыбаясь.
— Со мной всё в порядке. Разрешили ехать домой.
— Вот и прекрасно, правда, Тед? — спросила мама.
— Да, круто! Идём? — с радостью переполняющей меня сказал я, и взял Софи под руку. На её губах заиграла очаровательная улыбка.
Вслед, я слышал слова доктора:
— Стоит беречь такую красотку, мистер Грей.
Я оглянулся и светло улыбнулся ему. На щеках Софи появился розовый румянец, она улыбнулась, и украдкой бросила на меня взгляд.
В машине мы ехали молча. Ана вела осторожно и плавно, а Софи печально поджав губы смотрела в окно. Видимо, она ещё не отошла от последней поездки в автомобиле. Я же вернулся мыслями к прекрасной Айрин, к её глазам. Небо, заплаканное, темно-синие, напоминало мне о ней. Хрень, почему я не могу выкинуть эту чертовку из своих, точно клубок запутанных мыслей? По стёклам автомобиля застучал дождь... Невероятно грустная сегодня погода.
Наконец, мы приехали домой. Лицо Софи озарилось светом, когда она увидела мой дом.
Фиби уже открыла входную дверь и стояла на порожках, ожидая нас.
— Привет, Софи! — закричала она.
Софи крепко обняла мою сестрёнку, прошептав:
— Привет, милая! Как ты выросла!
— Да и ты, Софи! Так изменилась! А где папа? — встревоженно спросила Фиби.
— Кристиан ещё побудет в больнице, — сказала мама, погладив её по голове.
— И долго? — спросила она снова.
— Дня четыре. Не переживай, милая, всё не очень серьёзно. Ладно. Тедди, я поручаю тебе Софи, покажи ей её комнату, — с последним предложением, мама обратила свой взор на меня.
— Это и я могу сделать! — вмешалась Фиби.
Вот же выскочка! Я сам покажу всё Софи! «Мам, придумай что-нибудь, чтобы она отвалила!» — мысленно молился я.
— А ты, дорогая моя, поможешь мне с ужином. Идём, — увидев мой взгляд, заключила Ана.
— Ну, мам! — простонала Фиби, закатив глаза.
Мама странно усмехнулась, а потом взяла её за локоть и потащила.
— Идём, научишься сервировать стол и готовить закуски.
— Ну, ты же знаешь, я как папа! Я не умею готовить, это не моё, — пока Фиби жалобно скулила, мама уводила её на кухню.
Я перебросил взгляд на Софи. Она смотрела на меня. Пристально, изучающе...
— Что? — не выдержав, мягко спросил я.
— Пытаюсь найти хоть одну, хоть одну малейшую черту маленького Тедди Грея.
— Успешно? — спросил я, подняв бровь и обезоруживающе улыбаясь.
Она приоткрыла губы, сделав резкий вдох и коротко, убрав от моего лица глаза засмеялась. Кажется, она не равнодушна к моему лицу. Как все девушки, которых я встречал. За исключением Айрин Уизли, наверное...
— Нет, это безуспешные попытки, мистер Грей. Вы стали очень взрослым, очень высоким и очень...
— Продолжай, ты говоришь чистую правду.— немного перебил её я. Она усмехнулась и склонив голову набок, добавила:
— И очень самоуверенным, — сказала она резво.
Я улыбнулся, решив скорее воплотить свой план в реальность и подарить ей медведя.
— Куда же без этого, мисс Тейлор? Не против, если я сделаю тебе кое-что приятное?
— Не против, — сказала она, на мгновение задумавшись.
Пункт первый моего плана гласит, что нужно закрыть Софи глаза. Недолго думая, я снимаю с её шеи тонкий, светло-серый шарфик, и убрав её волосы с плеч на спину, завязываю её глаза.
— Не бойся, — прошу её я, увидев как она приоткрыла губы и побледнела.
Одним махом, я перекидываю её через плечо, она тихонько взвизгивает.
— Тед, что ты удумал? — спрашивает она.
Чёрт, мне кажется, что я слышу, как колотиться её сердце.
— Если скажу, будет не интересно, — дразню её я, и поднимаюсь на второй этаж.
Толкнув ногой приоткрытую дверь своей комнаты, я заношу лучшую подругу детства и усаживаю её на колено огромного мишки Тедди.
— Может быть, развяжешь мои глаза? — спросила она.
Включив свет, я посмотрел на неё.
— Терпение, Софи, — издевательски медленно говорю я, хватаю кончики шарфика, пахнущего Софи и её дорогим парфюмом.
— Один, два, три. Готова? — спрашиваю я, прежде чем полностью снять его.
— Да, — выдыхает она, и я отпускаю тонкую ткань шарфа.
Её глаза светятся восторгом, она проводит рукой по огромной голове медведя.
— Тед... Это... Это невероятно! Такой огромный! — тяжело дыша шепчет она, прижимая к себе мишку.
— Нравится? — к своей циничной радости уточняю я, так как уверен, ей он полюбился.
— Шутишь? Да я в полном восторге! Он такой крутой!
— Я отнесу его к тебе в комнату, иди за мной, — попросил я.
Софи ещё раз погладила мишку, а потом, встав с него, позволила мне его взять. Кажется, Софи легче, чем он. ...
Комната для гостей располагалась на третьем этаже, прямо надо мной, она была приготовлена мамой и Фиби специально для Софи. Зайдя, Софи огляделась, включила ночник, и опробовала кровать на деле, устало развалившись на ней.
— Я так вымотана... Столько всего произошло за последнюю неделю: Гейл, мой нервный папа, эта идиотская авария. Прости, что я говорю тебе всё это, Тед, но я так устала, — говорила она медленно, прикрыв глаза, а я присел на край кровати и смотрел на неё.
— Не извиняйся. На тебя всё так навалилось, — прошептал я, наклонившись над ней, неосознанно проводя рукой по шелковистым, светло-русым волосам.
Она мгновенно открыла глаза. На её нежном, бледном личике, с которого недавно сняли пластыри, карие глаза были такими большими, казались чёрными, как маслины. Когда мои пальцы скользили по её щеке, очерчивая волшебный овал лица, она задержала мою руку, крепко сжав в своей.
Медленно, она приподнималась на локтях, приближая своё лицо к моему, свои губы к моим...Чёрт, нет. Она хочет целоваться. Между нами, всплыл размытый профиль Айрин. Когда её губы почти достигли моих, я отодвинулся от неё. Софи растеряно и смущённо смотрела на меня, но не давала ход назад.
— Нет, — холодно сказал я. Её глаза спрашивали: «почему?», а потом, она сама задала этот вопрос.
— Мне нравится другая девушка, а ты мой друг, и я не хочу обманывать тебя, давая пустые надежды, Софи. Я люблю тебя любовью брата, преданного друга, но не более... Более, быть не может.
— Я поняла. Просто поцелуй меня. Пожалуйста, — сказала она, вдруг беззаботным голосом.
Блядь, чего она хочет? Кажется, я сказал ей всё.
— Софи, я, — начал препираться, но она не дала мне договорить, вцепившись в меня своими горячими губами. Я уже было хотел вырываться, но она прервалась сама. Херь! Я ненавижу, когда я говорю: «нет», а люди делают по-своему.
— Зачем? — спросил я, крепко сжав её подбородок двумя пальцами.
— Хотела узнать, как ты целуешься, — сказала она, вырвав подбородок, вновь откинув голову на кровать.
Это меняет дело.
— Это был дружеский обмен слюной? — спросил я, усмехнувшись. Она засмеялась, а потом закрыла ладонью правой руки глаза.
— Можно и так сказать, — пролепетала она.
Я с тяжестью перевёл дух. Как в ней, вдруг, проснулось столько смелости?
— Ну, и как тебе? — поинтересовался я.
Она мечтательно подняла глаза к небу, на мгновение прикусила губу, а потом ответила мне:
— Мне понравилось, но всё было слишком быстро.
— Мы же просто друзья, Софи. Я не хочу, чтобы ты думала, что у нас может получиться что-то большее, — спокойно выговорил я.
— Мы не просто друзья, мистер Грей... Мы лучшие друзья. К тому же, я не кручу романы с парнями младше меня. И не бери в голову! Лучше расскажи мне о предмете твоего обожания! — сказала она, усевшись на кровати, глядя на меня с прекрасной улыбкой.
О, нет. Только не допрос об Уизли.
— Нет, не хочу, — сказал я.
— Значит, захочешь! — смеясь, добавила она, потрепав меня за чёлку. Кажется, атмосфера неловкости исчезла и это — прекрасно.
— Ужин готов! — услышал я голос Фиби, она звала нас с этажа ниже.
Глаза Софи загорелись. Она, действительно, голодна. Про себя обнаруживаю, что и я тоже.
Быстро спустившись, мы оказываемся за обеденным столом. У моей мамы золотые руки, талант к приготовлению пищи, чувство стиля... Анастейша — вообще прекрасная женщина.
Софи нахваливала мамину индейку. И тот факт, что за приготовлением следила Фиби, её ни капли не испортил.
Почти час мы посидели за столом, Софи рассказывала о своей учёбе на врача-терапевта в Германии, о планах на будущее, которое кажется ей совсем расплывчатым.
Сегодня, очередь Фиби мыть посуду, и она безрадостно принялась исполнять свою обязанность. Мама против мытья тарелок и бокалов в посудомойке, поэтому приобщила нас с Фиби к более экологическому методу.
Ана пожелала нам добрых снов и ушла в свою спальню, а я и Софи тоже решились разойтись по комнатам, но, когда мы оказались у моей двери, она сказала:
— Может, поболтаем?
Я совсем не против такого поворота событий. Лучше провести ночь в общении со старой, очень хорошей подругой, чем думать о девушке, которой я безразличен.
Вместе, мы улеглись на мою кровать; лунный свет, льющийся из огромного окна, освещал всю мою комнату, хоть и по стёклам стекали холодные слёзы небес.
— Я думаю, как там папа и Гейл, — сказала она, наконец.
Херня, она ведь не знает всю серьёзность её болезни. Это полное дерьмо. Главное, не проболтайся, Грей.
— Они вдвоём. Они любят друг друга. И больше ничего не надо.
— Знаешь, Тед, меня всегда посещала такая мысль. Папа с самого младенчества и до сей поры, так заботится обо мне. До десяти лет, я и думать не могла, что у папы может появиться какая-то женщина, а у меня мачеха... Но Гейл, настолько хороша, она так любит отца, что я... Я стала быстро привыкать к ней. У меня начинался тот самый возраст, когда девочке нужна именно материнская поддержка и забота. Гейл дала мне всё это. Я полюбила её всем сердцем, и я благодарна ей. Она заменила мне мать, — тихо проговорила Софи, глядя мне в глаза.
В лунном свете она казалась мне мифическим созданием. Её родная мать. Стоит ли спрашивать о ней?
— Ты, наверняка, хочешь узнать, что с моей матерью?
Я неуверенно покачал головой в знак согласия. Хочу ли я знать? Ну, конечно же, да. Хочешь, Грей.
— Она не самая порядочная женщина. Отец много работал у твоего папы и сначала не заметил, что она приводила мужиков. Мне было семь лет, и я думала, что это мамины друзья, но... Однажды, папа застукал её с одним из её ухажеров. И, представляешь, почти сразу простил ей измену, они помирились, а через неделю, мама сказала, что уходит от него и оставляет меня. Папа виноват в том, что я всё ещё люблю свою родную мать. Долгое время, он внушал мне насколько она потрясающая.
— Ты больше её не видела?
— Да. Не видела и не хочу. Единственное, чего я желаю, так это чтобы Гейл пошла на поправку.
— Но, насколько я знаю, твой отец был начальником папиной охраны. Где ты жила в это время?
— До того, как папа и Гейл расписались, я жила у своей тёти, Клэр Тейлор, незамужней из-за своей бесплодности женщины. Она научила меня многому, и я благодарна отцу за то, что он отдал меня на воспитание именно ей. Я хочу заехать к ней завтра, она живёт в двадцати километрах от Сиэтла. Я давно её не видела.
— Я волнуюсь за тебя. Эта дурацкая авария, — сказал я, зажмурившись на мгновение.
Софи сжала мою руку и сказала:
— Я в порядке, честно. Последнее, что я видела, прежде чем отрубиться, так это чокнутого мужика, перебегающего нам дорогу. Дальше, автомобиль стало трясти и... И я отключилась.
— Всё это жутко. Но ты жива и это самое главное, — тихо сказал я, сведя брови.
— Ты так похож на мистера Грея, — сказала она вдумчиво.
Я закатил глаза.
— Что? — спросила Софи.
— Ты не первая, кто говорит мне это.
— Видимо, ты не так уж и рад.
Я усмехнулся, не желая больше говорить об этом.
— Я хочу, чтобы мы провели ночь в этой постели, — сказала она тихо.
Блять, она опять? Я почувствовал, как мои глаза округлились.
— Я имею ввиду так, за разговорами, а ты что подумал? — сказала она с иронией, звонко смеясь.
— Да, действительно, чем могут заняться в постели, ночью, мужчина и женщина, кроме разговоров? — сказал я, приподняв бровь.
Она смущённо улыбнулась и еле слышно прошептала:
— А ты что, умеешь этим заниматься?
— А ты что, нет?
— Давай не будем об этом, — сказала она и зарылась лицом в подушку.
— Почему это? — спросил я, дёрнув её за плечо.
— А почему ты не хочешь говорить о своей девочке?
— Эта тема неприкосновенна.
— О, и эта тема для меня тоже.
— Тебе почти двадцать пять лет. И ты не можешь говорить о сексе?
— О сексе нельзя говорить.
— Почему?
— Им надо заниматься, — сказала она, закрыв волосами лицо.
Она не может говорить об это в глаза! Это так забавно!
— И давно ты им занимаешься? С кем?
— Я учусь на врача, если ты забыл. Плюс, работаю в больнице. Мне не до парней.
— Ты что, никогда и ни с кем не...?
Она посмотрела на меня исподлобья.
— Нет. У меня уже было... с одним молодым, богатым врачом. Я влюбилась в него, а он оказался подонком и чуть ли не сделал меня своей любовницей, он был женат. Но я вовремя узнала об этом и дала ему отворот-поворот, — сказала она очень тихо, и вновь, положила щёку на подушку.
Её лицо стало совсем детским, потерянным и грустным. Ты идиот, Грей. Нахер ты пристал со своими гнусными вопросами?
Я приблизился к ней и сказал:
— Помнишь, как много лет назад, мы спали в обнимку, у меня в детской?
— Да, конечно, — сказала она, улыбнувшись. Увидев её улыбку, я понял, что цель достигнута.
— Давай повторим. Поспи со мной, — попросил я.
Она мягко улыбнулась, и начала притягивать меня к себе. Я приблизился к ней так, насколько это возможно. Вдыхая аромат её волос, я чувствовал её горячее дыхание, покрывающее мою кожу. Крепко прижав её к себе, я прошептал:
— Я запомню эту ночь, проведённую с вами, мисс Тейлор.
— И я запомню эту ночь, мистер Грей, — ответила она, проведя рукой по моей спине.
Прошло несколько минут и Софи уснула у меня в руках. Моя любимая подруга. И только в это мгновение я остро почувствовал, как мне не хватало её. Софи мой самый лучший и старый друг — и то, что она сейчас так горячо дышит в мою шею, не говорит о легкомысленности. Просто мы слишком долго были далеко друг от друга.
Я проснулся от того, что мне стало чертовски прохладно. Жмурюсь, подношу руки к глазам, осознавая, что они свободны. Они не обнимают хрупкое тельце Софи.
Открыв глаза, вижу, что она сидит на кресле у окна, волосы влажные, на её теле моя любимая серая рубашка с синим воротником.
— Привет, — шепчу я. Она резко отрывает взгляд от окна и смотрит на меня, солнечно улыбаясь.
— Доброе утро, — отвечает Софи, и взлетев с кресла, кружится пару раз вокруг своей оси, а потом абсолютно выравнивает спину, обхватывает пальчиками бока и модельно улыбаясь мне, спрашивает:
— Как тебе?
Я медленно скользил глазами по её телу. Тонкая талия, замечательная улыбка, округлые бёдра и очень симпатичные ножки.
— Тебе идёт моя любимая рубашка, — сказал я тихо.
— Я знала, что твой ответ будет именно таким.
— Ты не ушла к себе.
— Я ждала, пока ты проснёшься. Купалась у тебя в душе. Чистила зубы пальцем.
— Ты давно проснулась?
— Час назад. Ты ещё тот соня. Я дойду до своей комнаты, переоденусь, а потом верну тебе рубашку, хорошо?
— Хорошо, — согласился я.
Софи подарила мне поцелуй в щёку, а потом вышла из комнаты прочь.
Ладно, Грей. Иди в душ, встречай новый день, и снова, не встреть Айрин...
Я снова думаю о ней. Неужели, это зацепка так глубока?
Анастейша
Накрасившись, я поправляю своё платье, и надев туфли, выхожу из комнаты. Наверняка, ребята проснулись и остались без завтрака. Успокаиваю себя тем, что в том, что я проспала лишний час, виноваты мои вчерашние размышления о намерениях Айзека. Что это может быть? Месть Элены? Желание убить Кристиана? Тогда почему для её мести, понадобилась смерть её бывшего Саба? Или он так преклоняется ей? Я опять об этом думаю. «Господи, Ана, успокойся!» — говорю я себе мысленно, ведь знаю, что мой любимый мужчина жив. Что самое страшное миновало нашу семью.
Спускаясь по лестнице, встречаю идущую мне навстречу Софи. Ноги голые, волосы влажные, а наряжена она в одну из самых дорогих рубашек моего Тедди. Они, что ли, того? Что скажет на эту тему Кристиан? Надо же! Вторая девушка и опять же старше его! Молодых самцов Греев притягивают зрелые девушки? Иногда, мне кажется, что Тед весь в своего папу. Понимаю, что мне нужно как-то отреагировать на эту встречу и я перестаю сравнивать своих любимых мужчин.
— Софи. Доброе утро, — с лёгкой улыбкой говорю я.
Девушка явно смущена. Щёки становятся под цвет моим бордовым туфлям. Это такое милое стеснение! Уж что что, а вот представить, что я могу смутить кого-то, было для меня нереальным. Взрослею, видимо.
— Доброе, Ана, — пролепетала она в ответ, опустив глаза.
— Как спала? — наслаждаясь её смущением, спрашиваю я.
— Спасибо. Хорошо. А вы?
— Не очень. Думала о вчерашнем ДТП. Ну, главное всё позади.
— Да, это главное, — подтвердила она, быстро и часто кивая.
Ана, прекрати вести себя, как чудовище и отпусти несчастную девочку.
— Пойду готовить завтрак, — говорю я, и, освобождая ей дорогу, спускаюсь со ступеней, иду к комнате Тедди.
У нас будет серьёзный разговор.
Теодор
Взбодрившись в душе, завязываю полотенце на бёдрах и выхожу в свою комнату. Ух ты! Постель заправлена. Кто же это сделал?
— Софи, ты что, уже вернулась? — зову я, оглядываю комнату и вижу, как открывается балконная дверь и входит Ана.
Интересно, весьма, что она делала на моём балконе?
— О, Тед, я думала, что ты одет, — говорит мама, смотря немного в сторону.
— Ну, почти одет, — отвечаю я.
— Тедди, что у тебя с Софи? — вкрадчиво спрашивает миссис Грей, скрестив руки на груди.
Что за хрень? Я смотрю на неё исподлобья, пока её слова проникают в мою голову.
— Ну, вообще-то, ничего.
— Ничего? — изгибает она тонкую бровь.
— Мам, мы друзья. Лучшие друзья.
— И, у вас, ничего не было? — продолжая испытывать моё терпение, она выводит каждое слово.
— Мам, у нас ничего не было. Мы просто спали вместе. Без намёка на что-то большее.
— Зачем тогда я приготовила Софи комнату, если она спит с тобой?
— Мы болтали и она уснула. Не будить же мне её, — ответил я, маниакально спокойно.
Мама посмотрела на меня с нежной улыбкой, погладила по волосам и сказала:
— Ладно. Я верю тебе. Хочется надеяться, что ты действительно большой мальчик и знаешь, что делаешь.
— По-другому и быть не может, — уверенно сказал я, улыбаясь.
Мама добро усмехнулась и сказав, что идёт готовить завтрак, ушла.
Когда я оделся и причесался, в комнату вошла Софи в светло-голубом сарафане. Русые волосы были собраны в высокий «хвостик», настроение, кажется, приподнятое.
— Твоя рубашка, Тед, — сказала она, отдавая мне идеально сложенный, серый квадратик с синим воротом.
Я положил её в шкаф, а потом повернулся к ней.
— Твоя мама видела меня в ней. И, кажется, не совсем то подумала, — сказала она, закручивая на палец локон.
— Ты догадлива.
— Ана приходила к тебе?
— Да, выясняла, что у нас с тобой.
— И?
— Я ответил, как есть. Ничего, кроме дружбы.
Софи слабо улыбнулась и нехотя кивнула мне. Неужели, она рассчитывает на что-то? Это было бы, по крайней мере, странно.
Наше молчание было недолгим. Услышав голосок Фиби, сообщающий, что всё готово, мы спустились на первый этаж.
Когда мы уселись за стол, мама загадочно произнесла:
— Вы не поверите, но завтрак готовила Фиби!
Я застыл с вилкой в руках.
— Мне уже страшно, — произнёс я актёрски дрожащим голосом.
— Тед! — протянула Фиби, и толкнула меня в плечо.
— Ау, как же больно! — корчась, словно от боли, простонал я.
Софи засмеялась, а затем, не желая больше сдерживаться, захихикала Фиби.
Мама смотрела на нас, как на идиотов, но потом, стала смеяться. Я смотрел на неё с улыбкой, потому что очень люблю её смех.
Еда от новоиспечённого шеф-повара Фиби Грей была довольно сносной, и я извинился, взяв свои слова назад. Я умею просить прощения. Я умею осознавать свою вину, не смотря на свои амбиции и принципы.
Когда мы закончили, Софи и Фиби принялись убирать со стола, а я и мама пили наши любимые, горячие напитки, она — чай, а я — кофе.
— Нужно съездить в больницу к Кристиану, — сказала мама, посмотрев на меня.
Вспомнив вчерашнее желание Софи съездить к своей тётушке, я решил попросить маму отвезти её к ней, а самому отправиться к отцу. Права у меня есть — я возьму папину Ауди. Она согласилась. Лицо Софи приняло грустное и отрешённое выражение. Видимо, она надеялась на то, что я поеду с ней.
Ох, детка, почему ты не можешь понять, что я имею виды на совсем другую крошку?
А что касается моей сестрёнки, так она была разозлена неимоверно:
— А я, что, опять остаюсь на хозяйстве?
— Такова твоя судьба, сестричка, — смеясь, говорю я. Она, точно, маленькая и противная девочка, показывает мне язык.
— Шалунья! — подстёгиваю её я.
— Тед, прекрати, — Ана бросила на меня серьезный взгляд, а потом сказала Фиби, — Ну, милая, если Софи не против, мы можем поехать втроём.
— Конечно! Так будет даже веселее. Тётя Клэр любит гостей, — сказала довольная Софи.
— Вот и отлично. Можешь идти собираться, Фиби, — сказала Ана, та, буквально, полетела в свою комнату.
Я перевёл взгляд на маму, она пристально смотрела на меня. Не выдержав столь испытывающего напора, я посмотрел на Софи. Она копировала Анастейшу. Я что, должен что-то сделать?
— Сегодня, твоя очередь мыть посуду, Тед, — объяснила мне она, — Фиби мне всё рассказала.
Мама кивнула, а потом забрала мою полупустую чашку и поставила всё это на тумбочку у раковины.
Тяжело вздохнув, я отправился мыть посуду.
Как только я закончил, то проводил их до машины, и попрощавшись с ними, отправился переодеваться. Посмотрев мимолётом на свою школьную сумку, я вспомнил о своих долгах перед Кальтцом. Недолго думая, я позвонил Мэйсону за помощью и поручил ему все свои письменные задания, а устные ответы — нужно будет подготовить самому. Главное, не забудь, Грей.
Закрыв дом, спускаюсь в гараж и завожу папину Ауди. Офигенный руль послушно подчиняется мне, у неё такой плавный движок, что так и хочется назвать её хорошей девочкой. Хочу себе машину. Свою машину.
Электронные ворота распахнулись предо мной, и я выехал с участка на оживлённую трассу.
Через двадцать минут, я оказался у медицинского комплекса, и взяв беленький халат, отправился в нужную палату.
Мистер Грей сидел в брюках и рубашке, делая какие-то пометки в ежедневнике, разговаривая по телефону. Он увидел меня, улыбнулся и жестом призвал к себе, не прекращая беседы.
— Андрэа, скажи Беккэнду, что всё в силе... Приготовьте мне контракт с кампанией Энди МакКвина, я его подпишу. И да, назначьте мне нового начальника охраны, так как Сойера уже нет, и я не знаю, кого бы он мне порекомендовал. Главное, этот мужчина должен быть опытным, зрелым, должен уметь водить машину, как Шумахер и не быть дебилом. Это все главные требования. Пока на этом всё. Надеюсь, за столько времени работы со мной, у вас появились мозги и проблемы не возникнут, — сказал он жёстко, а потом, отключился.
— Ты при параде, пап.
— Приходил придурок Хартли.
— Инспектор?
— А кто же ещё? Он спрашивал меня о человеке, перебегающем дорогу. Кажется, я его знал.
— Знал?
— Да. Его имя говорит о многом, но... Я не видел, кто именно перебегал дорогу, и не могу ничего утверждать. Я не могу говорить, что это было умышленно. Ещё, он начал расспрашивать меня о Сойере, словно не понимая, что мне трудно говорить и что все эти подробности он узнать может из бумаг. Сойер работал у меня почти восемнадцать лет. И ни один год, я не жалел об этом, — папа грустно свёл брови.
— Пап, — сказал я, и присел рядом с ним. Он приобнял меня одной рукой, а потом сказал:
— Ничего, я справлюсь. Смерть жуткая штука. Она никого не щадит. Ну, ладно, не будем о грустном. Почему ты приехал один? Где твоя мама, которая является моей женой? Моя дочь? А как Софи?
— Софи выписали ещё вчера. Они втроём уехали к её тёте, — сказал я спокойно.
Папа сжал желваки, резко встал с кровати, что я аж подпрыгнул, и заходил по палате. Херня, кажется, зря мама не предупредила его сама.
— Ну, и ты считаешь это нормальным? Ана должна была сказать мне, куда она собирается ехать днём!
— Папа, это совсем недалеко от Сиэтла...
— Это ещё и за городом? — прорычал он, злобно сияя глазами. Фигня, я только усугубил это!
— Пап, они решились неожиданно!
— А ты на чём добрался? — спросил Кристиан. Всё, тебе жопа, Грей младший.
— На Ауди. На твоей, — ответил я, предельно спокойно.
Папа сжал пальцами переносицу и, закрыв глаза, задал вопрос:
— Поцарапал?
— Нет.
— Ударил? — спросил он, скрипя зубами.
— Нет.
— Испачкал салон?
— Да нет же!
Папа открыл глаза, моментально округлил их, склонив голову набок:
— Пора покупать тебе машину, — строго сказал он.
— Давно пора! — обрадовавшись, сказал я.
— Меня выпишут из больницы и подумаем над этим.
— Ладно, — согласился я.
Тебе совсем не жопа, Грей.
Кристиан потёр виски, потом, встал с постели и заходил по палате.
— Знаешь, хорошо, что ты пришёл. Я хотел тебе позвонить и обговорить кое-что... Вообщем, приступим к делу, — я напрягся, уловив серьёзность его тона, — Здесь, в моём ежедневнике, на страницах триста двадцать семь — четыреста пятнадцать, написано где что лежит, как кого зовут, а также, примерное количество контрактов, которые ты должен подписать у меня в офисе. У нас с тобой одна подпись. Внешний вид, должен быть тебе известен. Строгий деловой костюм, белая рубашка, галстук... Вот ключи от моего кабинета, — папа говорил отрывисто, как босс, а у меня дрожали руки.
Неужели, мне придётся побыть в его шкуре, сидеть в его кресле... Моё выражение лица, видимо, выражало лишь ужас, что отец спросил:
— Что с тобой?
— Я... я не готов.
— Тед, ты, наверное, не понял. Это всего лишь один день. Даже полдня. Пока ты окажешься в «Грей-Хаусе», время будет около полудня. Ты должен подписать несколько контрактов, из тех, что тебе принесут, но каждый ты должен подробно изучить, вникнуть в каждое слово, и поступить так, как будет выгодно кампании. Я бы с радостью сделал это сам, но не могу, так как меня будут обследовать и делать ещё чёрте что. Тут же, в моём ежедневнике, есть тебе подсказка. Я пишу его давно и вывел некоторые правила, которых нужно придерживаться, чтобы не прогадать и не ошибиться. Страницы сто - сто двенадцать тебе помогут. Я отмечу, — он что-то черкнул в ежедневнике, — Пожалуйста, Тед.
Херня. Вот же херня! Как мне повести себя сейчас? Я рассчитывал, что начну этим заниматься через лет тридцать минимум! И что мне делать теперь? Ладно. Один день из чужой жизни — это не так много.
— Пап, я попробую. Но я не знаю, как мне быть с мистером Кальтцом.
— Что-то знакомое... Кто он? — спросил Кристиан, сведя брови.
— Учитель экономики. Я уже приготовил ему массу письменных работ, за все мои долги, и, теперь, нужно подготовить ещё пять устных ответов. Я вряд ли успею это сделать, если поеду в офис.
— У меня появилась идея. Расскажи ему об этом дне работы в «Грей-Хаусе». Уверен, что никто из его учеников не проверял свои знания на практике в такой стоящей кампании. Да и вообще, не проверял нигде, — сказал папа просто, слабо улыбаясь.
Чёрт, почему я не такой инициативный?
— Вы гений, мистер Грей, — сказал я папе, взяв ежедневник и ключи.
— Я надеюсь, что мой сын похож на меня не только внешне, мистер Грей, — ответил он с иронией.
Мы обнялись.
— Ладно, иди. Не буду задерживать. К тому же, мне ещё нужно задать перцу своей жёнушке.
Мы попрощались — я отправился домой.
В машине я начинал ощущать себя как-то по-новому. Не могу сказать, что я чувствовал что-то определённое, это были смешанные чувства... Моё новое восприятие себя прервал звонок iPhone.
— Да, — ответил я Адаму Флинну.
— Привет, Тед. Как школьные годы? — подкалывает он меня.
Сам-то он уже второй курс, как студент, и гордится этим, как павлин.
— Как в сказке. Чем дальше, тем страшнее. А как твоя студенческая стезя? — спросил я спокойно.
— Хах. Сам того не зная, давишь на больное.
— Правда? — спросил я с интересом. С чего это стало «больным местом»?
— Меня исключили из Оксфорда.
— Что? — ужаснулся я. Ну и ну!
— Да, Тед. Я думаю, мой отец превратился из психиатра в психа. Он так гнал на меня, что я думал, что коньки отброшу.
— Прими мои соболезнования, — искренне сказал я.
— Ян сказал напоследок тоже самое. Он вёл себя, как гондон. Совсем не по-братски. Когда отец предложил выселить меня из лондонской квартиры, в которой мы живём с Яном, мама была против, а подонок Ян поддержал его. Вот такая идиотская получилась ситуация. И теперь, Тед, я не доучившийся дипломат, да ещё и бездомный.
— Почему бездомный?
— Потому что я приехал в Сиэтл, в дом к папе и к маме. Но он не пустил меня на порог.
— Джон? — я не верил его словам. Для меня Джон Флинн являлся долгим примером интеллигентности и спокойствия.
— Да, Тед. Да. И теперь, я не знаю, что мне делать.
— Садись на автобус и дуй к «Грей-Хаусу». Там всё обсудим, — сказал я решительно.
— Хочешь подкинуть меня своему отцу? Тогда уж, лучше, бродяжничать.
— Нет. Я сам помогу тебе. Просто делай то, что тебе говорят. Договорились? — сдерживая раздражение, спросил я.
— Ладно. Спасибо, — сказал Адам.
— Рано благодарить. До скорого, — сказал я, и припарковался на подъездной дорожке. Флинн ответил мне моим «до скорого», а потом отключился.
Поднявшись в свою комнату, я надел свой новый, тёмно-синий костюм, белую рубашку и под цвет пиджаку, брюкам, и классическим туфлям, галстук. Я стал выглядеть старше и... Серьёзнее. Причесавшись, и сложив в кожаную сумку-планшет папин ежедневник и ключи, я достаю из своих сбережений довольно приличную сумму в чеках, а потом, еду в офис.
Из-за серых туч проглядывает тусклое мартовское солнце. Влившись в поток машин, я слушаю по радио уже не актуальную для меня новость, что с мистером Кристианом Греем, генеральным директором известного всей Америке холдинга, произошла авария. Подробностей не объявляют, но радует хотя бы то, что не наговаривают ничего лишнего.
Когда я подъезжал к «Грей-Хаусу», машины словно уступали мне дорогу, охранники, увидев Ауди, готовили место для парковки. Кристиан Грей мог бы управлять не только своей империей, но и запросто всем миром.
Я вышел из Ауди, пряча глаза за солнцезащитными тёмными очками. Почти сразу, я увидел у дверей Адама Флинна, у которого на плече весела сумка, а рядом стоял чемодан. Его челюсть медленно отпадала, пока я приближался к нему. Я привык влиять так на девушек, но костюм делает чудеса, и вот, уже даже мужики у моих ног.
— Я херею, мистер Грей, — сказал он. Я обнял его.
— И я рад вас видеть, мистер Флинн. Идём за мной, — сказал я спокойно.
Вспомнив про чемодан, я приказал охраннику доставить его к кабинету. Вместе мы вошли во вращающиеся двери, большинство взглядов были прикованы ко мне, словно я какой-то экзотический зверёк.
Поднявшись на нужный этаж, я получил очередную порцию внимания. Самая взрослая, но безумно сексуальная блондинка-секретарша, кажется, Андрэа — изумлённо улыбалась мне. Две её блондинки-напарницы были значительно моложе, и их подбородки, чуть ли не достигали пола.
— Добрый день, дамы, — нежно, насмешливо улыбнувшись, произнёс я.
— Добрый день, мистер Грей, — ответила за всех Андрэа, а те клуши закивали мне.
— Зайдите ко мне через пять минут, Андрэа, — сказал я, подмигнув.
— Да, мистер Грей, — коротко ответила она, поспешно стала что-то собирать на своём столе.
— Входи, — сказал я Адаму Флинну, открыв дверь, пропуская его в кабинет.
Адам немедля зашёл, и бросив сумку на кресло, уселся, почти улёгся на диване.
— Чёрт, Грей, ну ты даёшь! Тут и инфаркт может приключиться! Почему ты не предупредил? — спрашивал он, потерев глаза.
— О чём? — спросил я, усевшись в чёрное кожаное кресло, в котором можно только властвовать и давать указания.
— Как «о чём»?! Обо всём вот этом! Как давно ты уместился в этом кресле?
— Десять секунд назад.
— Я не про данный момент, а вообще.
— А вообще, пятнадцать секунд назад.
— Да, чёрт возьми, Тед, серьёзно!
— Я абсолютно серьёзно. Вчера папа попал в аварию, погиб его водитель, начальник его охраны. Он чудом остался жив, но работа и компания не ждут, поэтому он поручил мне некоторые дела. Есть возможность посидеть в его шкуре, так сказать.
— Крутая шкура.
— Ладно, давай разберёмся с твоим вопросом.
— Я только «за», — ответил Адам, улыбаясь.
Улыбка Адама сводила многих девушек к критической точке. Карие глаза — тёплые и, в тоже время, отрезвляющие и наглые часто заставляли слабый пол заикаться. В отличие от голубоглазого Яна, он был развязанный, неотёсанный, но красноречивый питомец в кругу богатых парней, знающий себе, и всему, что его окружает цену. Фиби, маленькую и неопытную девчонку можно было понять. Этот сукин сын мог быть очарователен, как чёрт.
В дверь постучали, а затем, Андрэа выглянула из дверного проёма, держа в руках стопку документов в разнообразных папках.
— Можно, мистер Грей? — спросила она.
— Да, входи, — ответил я.
Андрэа грациозно и тихо вошла, а затем, кладя на мой стол по контракту, рассказывала о его происхождении. Когда это начало утомлять, я прервал её:
— Спасибо, Андрэа. Довольно. Положите всё это, я сам изучу.
— Хорошо, мистер Грей. Разрешите идти?
— Нет, — сказал я. Достав из сумки чеки, я дал ей их и сказал.
— Снимите на эти деньги номер-люкс в любом приличном отеле Сиэтла. На четыре месяца включая питание, на имя Адама Флинна. Забронируйте, а мистер Флинн придёт с паспортом, сделает все формальности, что от него потребуются. Как только сделаете это, скажите водителю Байрону отвезти мистера Адама Флинна. Не забудьте сообщить, когда всё будет готово.
— Это всё, мистер Грей?
— Да, исполняйте.
— Да, мистер Грей, — сказала блондинка и ушла, звонко цокая каблуками.
А мне начинает нравиться отдавать приказы... кажется, это очень затягивает.
Пока Флинн изумлённо пялился на меня, я листал ежедневник, останавливаясь на отмеченных страницах. Через пять минут явилась Андрэа, и сообщила о том, что можно ехать. Адам встал и крепко пожав мою руку, сказал:
— Я век этого не забуду, Тед. Ты самый настоящий друг.
— Брось, Адам. Ты мой очень хороший друг. Я не мог не помочь.
— Мы же созвонимся ещё?
— Конечно. Обязательно. До встречи, — сказал ему я, дружески обняв его.
Кажется, он очень тронут моим поступком.
Когда Адам ушёл, я принялся изучать сложнейшие тексты о больших деньгах, о больших обязанностях, о больших проблемах и возможностях. За три часа я проверил всего два контракта, и ни один не соответствовал требованием ежедневника. Дохнущие фирмы желают поживиться за наш счёт. Ага, хер вам, а не моя подпись. Я открыл третий контракт, когда зазвонил рабочий телефон. Соединившись с Андрэа, я начал впитывать новую информацию:
— Мистер Грей, наша новая работница, Сэйли, подумала, что вы и есть Кристиан Грей... И, пока я показывала вам контракты, она сказала, что мистер Грей у себя и может принимать посетителей. В общем, к вам на встречу приедет мистер Гриндэлльт, предложить какой-то очень выгодный договор. Вы примите его?
Хрен их знает! Великие работники! Блядь! Моё раздражение достигает размеров всех континентов. Я никогда не вёл деловых бесед. О чём я буду говорить с каким-то хитрожопым старпёром? Он облапошит меня в раз, со своим «выгодным договором»! Ладно, Грей, спокойствие. Прими его, скажи, что ты лишь заместитель и отложи этот договор в «долгий ящик», для просмотра Кристианом Греем.
— Приму, что поделаешь. Принесите мне кофе, и, пожалуйста, старайтесь не покидать надолго своего места без моих указаний или особой надобности, ясно? — сказал я, на собственное удивление, спокойным тоном.
— Да, мистер Грей, — вновь услышал я в ответ, и принялся изучать контракт номер три...
Я уже поставил под немыслимым, но достойным количеством текста подпись, а секретаря и кофе до сих пор не было. Неужели, это так трудно? Просто взять и приготовить кофе?!
Решив немного передохнуть, я встал со своего места, потянулся и подошёл к огромному окну. Начинался дождь, отбивался каплями по стеклу. И это небо, опять напомнило мне об Айрин, как вдруг...
Почти детский возглас «ой» и шум падающих предметов, заставил меня повернуться. Я думал, что это Андрэа уронила поднос с кофе, но не тут-то было. На полу валялись: сумка, зонтик, какой-то пакет и папка с документами. Когда я поднял до дикости усталый взор, на меня потерянным взглядом взирала милая девица со светло-голубыми глазами и каштановыми волосами, разбросанными по плечам. Она смотрела на меня, точно это совсем не то, что она хотела видеть. Одета она дорого, высокие шпильки... Вообще, довольно красивая девушка. Да, достаточно красивая, чтобы являться неуклюжей и невежливой. Я быстро присел и резкими движениями собрал валявшиеся вещи, и подал ей. Она аккуратно приняла их.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— Пустяки, — ответил я.
— Эм, вы - мистер Кристиан Грей?
— Нет, я мистер Теодор Грей. Сын Кристиана Грея. Проходите, садитесь, — вежливо попросил я.
Девушка положила рядом с собой свои вещи. Сняв куртку, вновь посмотрела на меня. Я сел на кресло напротив неё, и решил задать самый интересующий меня вопрос:
— А кто вы?
— Я — Даниэль Гриндэлльт. Мой отец должен был прийти, но, — начала она, но увидев в моих глазах мысль, ведь я мгновенно вспомнил фамилию, остановилась.
— Но? — поторопил я.
— Он попал в «пробку», а договор был в нашем отеле, я как раз была там. Папа попросил привезти документы мистеру Кристиану Грею, а тут...
— А тут я. Как не кстати.
Она смущённо усмехнулась и убрала прядь волос за ухо, а потом сказала:
— Вообще-то, я была рада познакомиться. Хоть и таким, странным образом.
— И мне было весело, Даниэль.
— Просто Дана. Ладно?
— Ладно, тогда я — просто Тед. Договорились?
— Да. Вот, договор, — сказала девушка, и взяв его в руки, встала, и, чёрт, выронила его... Несчастная.
— Прости, — сказала она, подняв его, положила мне на стол.
— Расслабься. Не извиняйся. Он ведь сам падал, ты его не бросала, — развеселил её я.
Она засмеялась, а потом, принялась надевать куртку. Уже уходит?
— Я, тогда, пойду. Если можно, я возьму визитку Кристиана Грея и дам её отцу, чтобы он узнал насчёт договора.
Я встал, взял со стола папину визитку и на обратной стороне записал цифры своего номера, подписав: «Тед».
— Вот, — я перевернул бумагу, — А вот мой номер. На всякий случай, — сказал я, когда она, взяв её, читала цифры.
— Хорошо, — согласилась она, заглянув мне в глаза.
Дождь усиливался, молния озарила кабинет, гром загремел. Дана дрогнула. Какой-то чёрт потянул меня спросить:
— Как ты добралась сюда?
— Пешком, — ответила она тихо.
Я понял, что так дело не пойдёт. Сначала, я решил соединиться с Андрэа. Но, почему-то, это не хрена не сработало. Придётся везти её самому.
— Это совсем не обязательно, — возразила она.
— Совсем не обязательно было тащить договор в такую погоду, — начал препираться я.
Она поджала свои кукольные губки, но больше не возражала. Отлично, детка.
Проверив наличие iPhone в своём кармане, я вывел её из кабинета и закрыв на ключ дверь, увидел, что стол секретарей пуст. Странно. Нажал на кнопку лифта, дверцы открылись — мы вошли. Дана смотрела на меня, почему-то слабо улыбаясь.
Я нажал на кнопку первого этажа, а затем, прислонившись к стенке, бросил на Дану взгляд. Она покраснела, не прекращала улыбаться. И, вот те, нахер! Застрял лифт. Нас передёрнуло и бедолагу бросило в мою сторону.
— Ты в порядке? — тихо спросил я.
— Не знаю, — ответила она, и, точно, обессилев, устало, упёрлась лбом мне в грудь.
Только спокойствие, Грей.
Я посмотрел на свою сестру «по-несчастью».
Дана, наконец, приподняла голову, отстранилась от меня и опёрлась на противоположную стену.
— Прости, — вздохнула она, — Из-за меня ещё и ты застрял здесь, — произнесла девушка, еле слышно.
Меня начинают раздражать её постоянные извинения. Детка, я уже убедился в твоей вежливости. Поэтому, чтобы я набрался спокойствия, всем лучше заткнуться. Я начал чувствовать пульсирующую в голове боль.
Немного помолчав, я ответил ей:
— Ничего. Вдвоём застревать веселее.
Она грустно улыбнулась, обняла себя руками. Херня. Ей холодно? Большие светло-голубые глаза изучают пол. Тонкая джинсовая курточка явно её не греет. В лифте становилось по правде прохладно. Сняв с себя пиджак, я укутал в него Дану.
— Вот так, — бросил я, — Лучше?
— Спасибо, намного.
Я спустился по стене на пол; недолго думая, стесняшка уместилась рядом со мной.
— Весёлый выдался денёк, — нервно хихикнула брюнетка, — Ничего не скажешь. Сначала, в самолёте украли мобильный, потом я начала ронять свои вещи, а теперь, застряла в лифте.
— И у меня денёк ещё тот, — не желая оставлять её в «лузере дня» одну, пробормотал я, — Никогда не думал, что начну исполнять отцовские обязанности так рано.
— Чужая работа, чужие люди — это всегда кажется странным. Поначалу.
— Откуда ты знаешь?
— Мне тоже приходилось работать на чужом месте.
— Правда?
— Да, — она дружелюбно улыбнулась, — Я студентка первого курса биологического университета. Моя профессия — генетик, но папа надеется, что я продолжу его дело, в котором мало что понимаю и, что хуже всего — не хочу понимать!
Я понимающе улыбнулся голубоглазой искренней милашке.
— Мой отец тоже грезит о том, чтобы засунуть меня в свой бизнес. Главное сейчас — это закончить школу.
— Ты ещё учишься в школе? — она выглядела изумлённой.
— Да. Пока — да.
Девушка куснула губу, а позже захихикала.
— А сколько тебе лет? — точно это вопрос, который она мечтала задать всю свою жизнь, произнесла она.
Бэйби-бон, не надо так нервничать.
— Восьмого июля — восемнадцать.
— А мне восемнадцать — седьмого июня. Значит, я пошла в школу на год раньше, — она гордо улыбнулась.
Интересная ситуация. Лифт застрял, а мы мило болтаем. С ней я чувствую себя комфортно.
— Откуда ты? — спросил я, ухмыляясь.
— Ну, я жила с папой в штате Филадельфия, на самой окраине, а учусь в Нью-Йорке, снимаю там квартиру. К тому же, там у меня живёт мама, со своим вторым мужем и моей сводной сестрой. В Сиэтле я потому, что сдала сессию и решила составить компанию папе, он хочет расширить свой бизнес. Я не знаю, почему рассказываю тебе всё это, — быстро закончила она.
Её передёрнуло. Плечи съёжились, а затем — расправились вновь.
— Тебе холодно? — спросил я.
— Нет, твой пиджак спас меня.
— Ты нервничаешь? — не удержался от вопроса я.
— Наверное, об этом не говорят, но... У меня боязнь замкнутого пространства. И ещё, очень кружится голова.
Это полный пиздец. Грей, думай, что делать. Живо!
К счастью, подсказка пришла свыше: в кармане пиджака зазвонил iPhone. Глаза Даниэль округлились от удивления, мы вдвоём засмеялись.
— Мы вполне могли выбраться отсюда раньше, — сказал я весело, когда она давала его мне в руки.
— А мне кажется — хорошо, что мы не выбрались раньше, — ответила она, излучая милую улыбку.
Мистер Грей. Как кстати.
— Привет, — поздоровался я.
— Привет! Как продвигаются дела? Мне принесли контракт с МакКуином и сказали, что ты отлично смотришься на моём месте.
— А вот твои секретарши, включая Андрэа, отвратительно смотрятся на своих местах. Я бы их всех уволил.
— Ну-ну, мистер Грей, полегче.
— Это я сказал как можно легче, так как ждал полчаса свой кофе, а теперь — торчу в застрявшем лифте! Как можно работать в подобных условиях?
Я услышал напряжённое молчание.
— Я всё улажу. Никуда не... — он оборвал сам себя, — Ах, да. Прости. Одну минуту.
— Да. Быстрее. Потому что в лифте — я нахожусь наедине с красивой девушкой. И за то, что может быть — я не отвечаю, — пригрозил я, глядя пристально в глаза Даны.
Естественно, я шутил, но эта девушка была в шоке, в оцепенении от моих слов. Её лицо, немного потерянное, было бы совсем не против, если бы я взял во власть эти губы.
Бля, нахер это, Тед Грей. Тебе нужна другая. Да, мне нужна Айрин. Какую девушку я бы не встретил, в моих глазах стоит Айрин.
— Ты за всё в ответе, Тед. Жди, — сказал он, на удивление мягко.
Отключился.
— Попросил немного подождать, — объяснил я, вставая с пола и отряхивая брюки.
Дана кивнула мне в ответ — я помог ей встать, подав руку. Поднявшись на ноги и, вздохнув, она разглядывала пол. В какую-ту секунду, я почувствовал к ней что-то вроде... притяжения. Что-то внутри наклоняло меня к ней, чтобы я мог поцеловать её. Один раз. Это был странный магнит. Или это чёртово замкнутое пространство? Или это маленькое, хрупкое незащищённое создание обладало какой-то магией? Я знаю, что влюблён в Айрин. Как остановить это? Яд нужно лечить тем же ядом. Просто закрою глаза и поцелую эту крошку. На память о встрече в этом застрявшем лифте.
Я медленно склонялся над ней. Моя рука легла на её талию, а вторая поймала подбородок. Притягивая её к себе, я почувствовал нежный аромат её духов, её волос, её тела. Этот глубокий жар, исходящий от неё. Боже.
Айрин. Она вновь разрушила чары лифта и чистейших голубых глаз.
— Нет, прости, — начал было я, но меня — уже дважды — спас звонок iPhone.
Через минуту, как и обещано, папа позвонил:
— Была проблема. Идиот-электрик чинил проводку и всё изгадил. Не работали кофе-машины и холодильники, на первых этажах вырубилось всё электричество, а потом — встрял лифт. Но — одно моё слово и — всё зашевелилось. Очень скоро всё исправят.
— Надеюсь.
Гудки.
Даниэль прятала от меня глаза, повернувшись почти спиной ко мне. Чёрт. Я такой идиот. Не хуже того самого электрика.
Блять. Нас опять кидануло, и тряска впечатала в меня Дану.
— Ай! — пискнула она, взявшись за локоть.
— Ты ударилась, больно? — спросил я.
— Не очень, просто задела о стену.
Чёрт. Мы были очень близко. Снова. В её голубых глазах отразился испуг, перемешанный с разочарованием. Я аккуратно взял её за плечи и немного отстранил от себя.
Двери лифта, наконец, открылись, на нас смотрели множество пар глаз. Я быстро отпустил Дану, а потом вышел след за ней. Бросив ненавидящий взгляд на окружающих, я взял малышку под руку и вывел через толпу, сквозь огромный, кишащий людьми холл. Дождь не утихал — за окнами было сумрачно и серо.
Дана достала из пакета миниатюрный, чёрный зонтик и открыв над нами, шла со мной нога в ногу.
Внезапно, она вырвала свою руку из моей и, продолжая держать над нами зонт, остановилась, смотря мне прямо в зрачки.
— Не надо меня подвозить. Я дойду сама, — её тон стал резким.
Хера се. Я её так взбесил?
— Не надо, Дана, не злись.
Она быстро закрыла зонт — как раз — начал усиливаться дождь. Её волосы вмиг намокли, как и мои.
— Пусть я вымокну и заболею, если ты не зайдёшь в свой офис! — поставила она меня перед фактом.
Детка, ты попутала? Здесь правлю я...
— Если ты не сядешь в мою машину, я не буду долго смотреть, как ты мокнешь, -ответил я ей в том же тоне.
Со стороны мы, наверное, выглядели, как шипящие коты.
— Конечно, не сяду! Я что, похожа на дуру? — ответила она, зло сияя глазами.
Детка, ты очень похожа на дуру, когда споришь со мной.
— Значит, не сядешь? — спросил я ещё раз, давая шанс передумать.
— Да, не сяду, повторяю ещё раз, если ты оглох, — говорит она.
Чёрт. Это она так безумно хотела, чтобы я поцеловал её? Красавчик, Грей.
Выдохнув, я сказал ей:
— Как хочешь, — и резко перекинул упрямую куклу через плечо.
Она заорала, как резанная:
— Сумасшедший, отпусти! — её голос, вскоре, сменился на смех, но она продолжала бить меня по спине, и упрямо дёргать ножками.
— Терпение, леди. Я опущу вас в салоне моей Ауди, — сказал я.
Когда она лежит у меня на плече, пусть и сопротивляется, я не так нервничаю.
— Не хочу в машину! Не хочу! — кричала она детским голосом.
Вздумала разозлить меня, малышка? У тебя не выйдет.
Я упрямо игнорировал её стоны о помощи, парковщик открыл мне дверцу машины, и я засунул Дану в салон; сразу закрыл Ауди и перевёл дух. Она стучала в окно.
Чёрт, эта маленькая сексуальная истеричка разобьёт стекло.
Я быстро сел за руль и вновь заблокировал окна и двери.
— В каком отеле ты живёшь? — повернувшись к ней, спросил я.
— Не знаю, — сказала она, тупо уставившись в окно.
Детка, со мной лучше не шутить.
— Постарайся вспомнить, — попросил я, немного раздражённо.
Она посмотрела на меня, как на надоевшего ей дебила и быстро сняв с себя мой мокрый пиджак, кинула его мне. Я поймал его одной рукой и положил на сидение рядом.
— Что с тобой, Дана?
— Для вас, мистер Грей, я мисс Гриндэлльт, — сказала она отстранёно.
Ох, птичка, ты напросилась.
— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя? — спросил я.
Мой тон был полон решимости. Она растеряно посмотрела на меня, а потом сказала:
— В отель «Олимпик», на Тридцатой авеню.
Отлично. Сработало. Раз она перевела тему, то быстрее хочет избавиться от меня.
Я выехал на оживлённую трассу, постепенно вливаясь в поток машин. Дождь бил по стеклу, застилая пеленой точную картинку. Я не слышал ни слова из губ Даны, но поднял глаза в зеркало заднего вида. Два чистейших светло-голубых озера смотрели в мои мутно-голубые глаза.
Она быстро отвела взгляд к своему окну. Больше я не смотрел на неё.
Айрин
Я была безумно довольна тем, что договорились с учительницей брата насчёт дополнительных занятий. Теперь, надеюсь, у меня появятся хоть два часа свободного времени.
Мои мысли не покидает красавец Грей. Хочется надеется, что я не слишком отпугнула его от себя Кажется, я ему... нравлюсь? А хотя, что за бред? Неужели я могу понравиться такому рафинированному и себялюбивому парню? А, быть может, и могу, ибо я — его противоположность.
Сейчас я брожу по супермаркету, желая переждать холодный, сильный ливень. Купив всё необходимое, расплачиваюсь и выхожу в вестибюль магазина. Четыре пакета — не хило.
По окну синего цвета стучат крупные капли. На парковку супермаркета подъезжает ярко-красная Ауди. Не знаю почему, но она ужасно привлекает моё внимание — это бывает довольно редко. Из неё выходит брюнетка с голубыми глазами, лет тридцати пяти — сорока, и, почему-то, она кого-то напоминает мне. Следом вылезла русоволосая девушка с карими глазами, в половину младше брюнетки и — я замираю, видя, как выпрыгивает — Фиби Грей.
Фиби — сестра Теодора Грея — она очень похожа на ту брюнетку. Они, наверняка, мать и дочь. Мать Теда. Он взял её глаза.
Русая девушка открывает перед ними дверь.
— Софи, твоя родственница — просто бомба! — слышу я голосок Фиби.
Она заходит первая, бросает на меня отстранённый взгляд, а потом, проходит из вестибюля в магазин.
— Софи, нам очень понравилась у неё. Пусть и она приезжает к нам в гости, — говорит брюнетка.
Кажется, эта женщина очень-очень милая.
— Обязательно, Ана. Уверена, она понравится Теду! — восторженно щебечет Софи.
Когда она произнесла имя Грея — «Тед», то её щёки запылали, а глаза заблестели. Про себя, я уже обматерила её.
Ужас, что со мной?
Ана — как я поняла — зовут маму Теда, светло улыбнулась ей и вместе они зашли в магазин, не глядя на меня. Уж слишком дамы увлечены беседой.
Кто же эта Софи Теду? Кто? Что она для него значит?
Мысленно одёргиваю себя, замечая, что от дождика осталась лишь морось. Открывая локтем дверь, выхожу на улицу, торопливым шагом иду к автобусной остановке на Тридцатой авеню.
Несколько поворотов и переулков, и, вот — я выхожу к нужному месту. Пока я стою под навесом на остановке и жду вечно полупустого — девятнадцатого автобуса, моё внимание привлекает крутая, чёрная, ещё одна Ауди — которую владелец припарковал у дорогого отеля «Олимпик».
Из неё, — О, боже, — вышел Тед. Он так красив. Дьявольски. Его лицо задумчивое, немного усталое, что мне вдруг хочется обнять его, и сказать ему, чтобы он расслабился. Он открывает правую дверцу салона и улыбается кому-то сидящему внутри.
Что за дерьмо? Кто у него там?
Он галантно подаёт руку, но потом замечает лужу, и спрятавшись нв одно мгновение за дверью — достаёт на руках какую-то улыбающуюся дрянь.
Да что со мной такое?! Я не могу оторвать взгляда от этой парочки. Он переносит её через лужу, опускает на землю так бережно, будто ему не всё равно, грохнется эта вобла или нет, а потом — улыбается ей... Во мне переворачивались все жизненно важные органы, пока он смотрел на неё, слушал то, что она говорит, пока он что-то отвечал ей.
Вот же дрянь! И он козёл! Зачем он подкатывал ко мне, если у него и так баб предостаточно? Я стиснула зубы.
Я так была поглощена картиной «Двое придурков под дождём», что не заметила, как сделала несколько шагов вперёд от навеса. Сумасшедший, вечно изменчивый и совершенно непостоянный — теперь, — усиливающийся дождь, хлестал меня по щекам и по волосам.
Он провёл её к дверям отеля, она потянулась к нему. Нет, сучка, не смей.
Эта гадина поцеловала его в щёку и вошла в двери отеля. Грей тоже
пойдёт с ней? Нет, милый ублюдок, ты убьёшь меня.
Есть!
Он развернулся и зашагал к своему Ауди. Как бы то ни было, у него, наверняка, было свидание с ней. Он в костюме. Проводил её. На машине.
Зачем он, тогда, цеплял меня? И как у него получилось впитаться в меня? Занять все мои мысли? Так быстро?!
— Девушка, вы поедете? — крикнул мне кто-то с остановки.
— Да! — был мой ответ.
Кажется, я сделала это слишком громко. Мне показалось, что он увидел меня. Тед посмотрел на меня. Я узнала это по молнии, которая прошла вдоль всего тела, при соединении наших взглядов.
Я уселась на самое дальнее сидение. Оперевшись пылающим лбом о прохладное стекло окна, предалась странному чувству боли, какой-то бесформенной слабости. Это глупо, странно и непонятно — но — слёзы потекли из моих глаз.
Буду держаться как можно дальше от него. Так будет лучше.
Теодор
Дерьмо, мне уже мерещиться или это была Айрин? Если она, то в её глазах было очевидное разочарование, злость и боль в одном комплекте.
Если она равнодушна ко мне, то как это возможно?
Нет, мистер Грей, она глубоко не равнодушна к вам.
С одной стороны, хорошо, что она увидела, иначе, я бы не понял, что она чувствует. А с другой стороны, она подтвердила для себя то, что к ней клеился бабник и подонок. Это не так.
Этот ангел ада не выходит у меня из головы с первой встречи. И под дождём, её красота не сравнима с красотой мисс Гриндэлльт.
Бля, она видела как Дана поцеловала меня в щёку, или как я вынес её на руках — или и то, и другое?
При разговоре я извинился перед ней, а она предо мной. Она поблагодарила меня, а когда я довёл её до дверей отеля, поцеловала в щёку — почти не ощутимо. Мы попрощались навсегда. Завтра она улетает. Я сказал ей, что влюблён в другую. Что никто мне не заменит её... Её. Мою Айрин.
Вскоре, я приехал в офис. Горячий кофе и фирменный ланч уже ждали меня. Перекусив, я вновь приступил к изучению контрактов и просидел подписывая их и выкидывая некоторые, до пол первого ночи.
Собравшись с силами и мыслями, я встал, отдал всё Андрэа, и, попросив сжечь контракты-отброски, где не красовалась моя подпись — я ушёл прочь из офиса.
На улице было очень свежо, даже прохладно. За руль я сел не о чём не думая, так как грёбанные тексты о деньгах, с миллионами пунктов и предложений, абсолютно лишили меня всех человеческих сил. Когда я приехал домой, то дверь была заперта. Видимо, все спят. Везёт же кому-то. Я открыл дверь своим ключом, войдя, закрыл её, решив — сразу подняться в свою комнату и завалиться спать. Меня потревожило лишь одно. Из кухни сочился тусклый свет, исходящий, как я сразу понял из барной стойки. Я прошёл туда.
Там была Софи, рядом с ней стоял бокал и бутылка виски, а в вазе лежал белый виноград.
— Как раз вовремя, Тедди Грей, — подняла подруга брови, — Присоединишься? — спросила она, весёленьким от алкоголя голосом.
Недолго думая, я кивнул. Выпить — лучшее для меня занятие сейчас.