H love's J (Харли И Джокер)

«Сле­пой час» - это вре­мя, ког­да от­клю­ча­ют ка­меры. С че­тырех до пя­ти ут­ра. Хар­ли не зна­ет, что в это вре­мя де­ла­ет служ­ба бе­зопас­ности Ар­кхэ­ма, но за­то зна­ет, что де­ла­ют ох­ранни­ки. Они при­ходят к ней. По двое. Иног­да да­же по трое. Это их ма­лень­кий сек­рет.

Хар­ли ждет каж­дую ночь. Она при­вык­ла. На­вер­ное. Ес­ли к та­кому мож­но при­вык­нуть, ко­неч­но же. Не­нави­дит этот час и ждет его. Что­бы пос­ко­рее за­кон­чился. Что­бы она сно­ва мог­ла жить. Без­за­бот­но, ра­дос­тно, поч­ти счас­тли­во. Жить и ждать, ког­да на про­гул­ке по внут­ренне­му дво­ру уви­дит Джея. Мо­жет быть. Его дер­жат в оди­ноч­ке, на дру­гом эта­же. Ему не по­ложе­но про­гулок. Осо­бо опас­ный по­тому что. Но Хар­ли все рав­но ждет, что смо­жет уви­деть его. На­деж­да ведь уми­ра­ет пос­ледней.

Она не хо­чет жа­ловать­ся. Нет, это бы­ло бы слиш­ком глу­по. Она лишь хо­чет пос­мотреть на не­го, воз­можно, при­кос­нуть­ся паль­ца­ми к его паль­цам. Это­го бы­ло бы дос­та­точ­но для то­го, что­бы «сле­пой час» не ка­зал­ся не­выно­симым. Пыт­кой.

Хар­ли ждет и бо­ит­ся, что од­нажды он все-та­ки уз­на­ет, что имен­но де­ла­ют ох­ранни­ки с ней во вре­мя «сле­пого ча­са». По срав­не­нию с ни­ми Джей неж­ный воз­люблен­ный, ро­ман­тик до моз­га кос­тей. Но ес­ли он уз­на­ет, Ар­кхэм уто­нет в кро­ви. По­тому что то, что при­над­ле­жит Джо­керу, нель­зя тро­гать ни­кому. От­части по­это­му Хар­ли и мол­чит. Не рас­ска­зыва­ет ни вра­чам, ни со­камер­ни­кам. А ещё по­тому, что ей ужас­но страш­но за Джея. И стыд­но. И мер­зко. Как ес­ли бы у неё в бо­ку веч­но тор­чал нож. И не вы­нуть.

Они си­дят в Ар­кхэ­ме нес­коль­ко ме­сяцев. Так дол­го, что Хар­ли по­теря­ла счет дням. Джей не то­ропит­ся вы­бирать­ся. Хар­ли не зна­ет, по­чему. То ли ему прос­то лень, то ли во­об­ще не вол­ну­ет. А мо­жет, он прос­то ищет под­хо­дящих го­лово­резов для жиз­ни за сте­ной. Джей ведь час­то рек­ру­тиру­ет мо­лод­няк имен­но в Ар­кхэ­ме. Чем бе­зум­ней ва­тага, чем злее на весь мир, тем луч­ше.

На ча­сах три ут­ра. Один час до сле­пого. Так ма­ло. Хар­ли опи­ра­ет­ся спи­ной на мяг­кую сте­ну. Ру­ки скру­чены сза­ди сми­ритель­ной ру­баш­кой, но­ги сог­ну­ты в ко­ленях. Она си­дит не­под­вижно, смот­рит пря­мо пе­ред со­бой в пус­то­ту. Она бы счи­тала овец, ес­ли бы мог­ла зас­нуть. Но в го­лове слиш­ком мно­го мыс­лей. Обо всем на све­те. И чу­точ­ку боль­ше. Ду­мать в ти­шине при­ят­но. Мыс­ли по­мога­ют ей не сой­ти с ума. Ду­рац­кий ка­лам­бур. На­вер­ное, по­мога­ют не стать ещё бе­зум­ней. В Ар­кхэ­ме это лег­ко.

Хар­ли не уме­ет сле­дить за вре­менем. Это слож­но, ког­да у те­бя нет ча­сов, а твоя ка­мера без окон и днев­но­го све­та. Мож­но толь­ко до­гады­вать­ся, сколь­ко вре­мени на са­мом де­ле. Но Хар­ли не оши­ба­ет­ся. Поч­ти что сле­пой. Хар­ли чувс­тву­ет нут­ром, как её вре­мя ис­те­ка­ет, ис­тонча­ет­ся, прев­ра­ща­ет­ся в нич­то. Боль­шое, прос­то ог­ромное нич­то.

В ко­ридо­ре бу­ха­ют са­поги. Хар­ли нап­ря­га­ет­ся, жи­вот скру­чива­ет уз­лом. Вот сей­час. Дверь её ка­меры от­кры­ва­ет­ся. Без­звуч­но, так, слов­но приз­ра­ки впол­зли в ком­на­ту, ноч­ные кош­ма­ры. Хар­ли кри­во улы­ба­ет­ся. Всег­да так де­ла­ет. Про­ще прог­ло­тить ко­мок в гор­ле.

Се­год­ня их двое. Сред­них лет и сов­сем мо­лодой, юнец. Его го­лубые гла­за ши­роко рас­пахну­ты, боль­шие и не­вин­ные. Это его пер­вый раз, мо­жет, да­же са­мый пер­вый день. Хар­ли ух­мы­ля­ет­ся, зна­юще и пош­ло. Лишь бы не по­казать им, как ей на са­мом де­ле страш­но. Тош­но. Мер­зко. Хо­чет­ся кри­чать и мо­лотить ру­ками все вок­руг - до кро­вавой ка­ши. Но её ру­ки свя­заны за спи­ной.

- Это, Эд­ди, на­ша гор­дость и ра­дость - Хар­ли Квинн, - го­ворит стар­ший, прич­мо­кивая гу­бами. Гу­бы у не­го тол­стые и влаж­ные. Хар­ли кри­вит­ся сов­сем чуть-чуть. Она от­лично зна­ет это­го ох­ранни­ка. От­вра­титель­ный. Жес­то­кий. Зло­рад­ный.

- К..квинн? - пе­рес­пра­шива­ет на­пуган­ный Эд­ди. Он зна­ет, кто она та­кая. Хо­рошо. До­бав­ля­ет пер­чинку в их от­но­шения. Изю­мин­ку то­му, что сей­час про­изой­дет.

- Да не бой­ся ты так, - ру­ка стар­ше­го опус­ка­ет­ся млад­ше­му на пле­чо, - её от­мо­розок си­дит так да­леко и так креп­ко скру­чен, что не по­меша­ет нам. Да и Хар­ли ему не рас­ска­жет, прав­да ведь, дет­ка?

Хар­ли лишь без­думно ки­ва­ет го­ловой. Не рас­ска­жет, ей не­куда де­вать­ся. Слиш­ком мер­зко. Слиш­ком не по нут­ру ей все это. И со­вес­тно до слез. По­тас­ку­ха она, вер­но го­вори­ли од­но­кур­сни­ки.

- Я знал, что те­бе мож­но до­верять, - ух­мы­ля­ет­ся стар­ший, при­сажи­ва­ет­ся ря­дом с Хар­ли на кор­точки, кла­дет ла­донь на её ко­лено. Хар­ли от­во­рачи­ва­ет­ся, за­дыха­ет­ся от без­звуч­ных слез. Она не в си­лах спра­вить­ся с со­бой, не мо­жет при­вык­нуть к это­му кош­ма­ру. Черт все раз­де­ри.

- Хо­рошая де­воч­ка, слав­ная, - стар­ший гла­дит Хар­ли по во­лосам, слов­но со­баку. Она хо­чет от­дернуть­ся, но не мо­жет - си­дит спи­ной к мяг­ко­му и тер­пит это из­де­ватель­ство.

Млад­ший при­сажи­ва­ет­ся ря­дом, гля­дит на Хар­ли во все гла­за. Она сно­сит его взгляд, на этот раз не от­во­рачи­ва­ет. Мо­жет, хоть он её по­жале­ет, бу­дет хоть чу­точ­ку неж­ным. Вряд ли. Ско­рее еди­норо­ги прос­ка­чут по ко­ридо­рам Ар­кхэ­ма, чем ох­ра­на бу­дет снис­хо­дитель­на к па­ци­ен­там. Та­ков за­кон. Они - пас­ты­ри, а та­кие как Хар­ли, - зве­ри. И об­ра­щать­ся с ни­ми мож­но толь­ко как с жи­вот­ны­ми, се­бе в уго­ду, для собс­твен­ной вы­годы или ра­дос­ти. Так её. Ату.

Стар­ший хва­та­ет Хар­ли за но­ги, стас­ки­ва­ет с неё од­ним рыв­ком шта­ны и белье. Она зак­ры­ва­ет гла­за. Мо­жет, ес­ли стис­нуть зу­бы, при­кусить язык, удас­тся не кри­чать, удас­тся хоть на се­кун­ду пред­ста­вить, что ря­дом с ней Джей. Бе­зум­ная.

Млад­ший нес­ме­ло при­каса­ет­ся к её бед­ру. Хар­ли от­кры­ва­ет гла­за, вдруг улы­ба­ет­ся при­зыв­но, ска­лит зу­бы. Бы­ла не бы­ла.

***

Хар­ли про­сыпа­ет­ся ра­но. Во рту ме­тал­ли­чес­кий прив­кус кро­ви. Си­няк рас­плы­ва­ет­ся на все ли­цо. Ка­жет­ся, не хва­та­ет од­но­го зу­ба. Она точ­но не зна­ет. Про­водит язы­ком по нё­бу, не мо­жет пра­виль­но сос­чи­тать. Ноч­ка вы­далась жар­кой. Плюс си­няки и сса­дины у неё, ми­нус ухо у млад­ше­го ох­ранни­ка. Так, кто же в вы­иг­ры­ше?

Хар­ли зна­ет, что выг­ля­дит ужас­но. Меж­ду ног бо­лит. Ли­цо бо­лит. Реб­ра бо­лят. Всё бо­лит. По­жалуй, она ни­ког­да и не с кем не чувс­тво­вала се­бя вот так. Не шлю­хой, что вы. Кус­ком мя­са на раз­де­лоч­ном сто­ле. Биф­штек­сом, на­поло­вину хо­рошо про­жарен­ным. На­поло­вину с кровью. Пло­хая шут­ка. Но ка­кая есть.

Хар­ли под­ни­ма­ет­ся на но­ги, чу­ток ка­ча­ет­ся. Доб­рое ут­ро, мир!

Днем её вы­водят вмес­те с ос­таль­ны­ми на про­гул­ку. Она смот­рит на свое от­ра­жение в лу­жах пос­ле дож­дя и да­же не удив­ля­ет­ся. Цвет ко­жи си­нюш­ный, во­лосы сва­лялись пак­лей, а гу­бы та­кие крас­ные, ма­нящие - все в тре­щинах и кро­ви.

Хар­ли идет по кру­гу, не ос­та­нав­ли­ва­ет­ся. Не­бо се­рое, блек­лое и скуч­ное, за­тяну­тое ту­чами. То­го и гля­ди нач­нет мо­росить. Но это луч­ше, чем ни­чего. Луч­ше, чем зат­хлый за­пах ле­карств и тран­кви­лиза­торов. За­пах раз­ло­жения и ужа­са. Доб­ро по­жало­вать в Ар­кхэм, дет­ки. Здесь вы сно­ва ста­нете нор­маль­ны­ми.

Ког­да Хар­ли де­ла­ет шес­тнад­ца­тый круг по дво­ру, её взгляд вне­зап­но ос­та­нав­ли­ва­ет­ся на от­кры­ва­ющих­ся две­рях. Она не ве­рит сво­им гла­зам. Джей сто­ит в коль­це ох­ра­ны. Их мно­го, пас­ты­рей, семь или во­семь че­ловек. Хар­ли ика­ет от ужа­са, опус­ка­ет го­лову низ­ко-низ­ко. Меч­ты ста­новят­ся явью. Кош­ма­ры то­же. Ес­ли очень силь­но за­хотеть.

Хар­ли по­вора­чива­ет­ся к Джею спи­ной. Он не дол­жен ви­деть её та­кой. Нек­ра­сиво. И ещё глу­по, ко­неч­но же. Скре­щива­ет ру­ки на гру­ди, сто­ит, пле­чи нер­вно дер­га­ют­ся. По­нима­ет, что слиш­ком поз­дно. Но сде­лать уже ни­чего нель­зя. Зак­ры­ва­ет гла­за. Толь­ко бы не за­били до смер­ти, толь­ко бы не по­кале­чили боль­ше, чем есть. Она слы­шит, что он ма­терит­ся и соп­ро­тив­ля­ет­ся, чувс­тву­ет, как её хва­та­ют в охап­ку, скру­чива­ют ру­ки за спи­ной, ко­лют в ве­ну ле­карс­тво.

В не­бытии луч­ше, чем вот так. Пос­леднее, что она слы­шит, - лязг ору­жия, кри­ки и вой. Спи моя ра­дость, ус­ни, - шеп­чет се­бе са­мой Хар­ли. Го­рячеч­ный бред. Бе­зумие. Все не бу­дет хо­рошо.

Хар­ли про­сыпа­ет­ся в ноч­ной мгле. Те­ло бо­лит ещё пу­ще преж­не­го. Каж­дый мус­кул, каж­дая мыш­ца - эпи­центр бо­ли и стра­дания. Хар­ли улы­ба­ет­ся са­мой се­бе. Мо­жет, се­год­ня для неё не бу­дет «сле­пого ча­са»? Мо­жет, пас­ты­ри её по­жале­ют? В го­лове ко­лет­ся шаль­ная мысль о Джее. Хоть бы ему по­вез­ло. Хоть бы с ним все бы­ло в по­ряд­ке. Вот, по­чему эмо­ции в Ар­кхэ­ме - это лиш­нее. Вот, по­чему нель­зя рас­ска­зывать о ноч­ных кош­ма­рах.

Вре­мя идет, не­умо­лимо и бес­по­щад­но приб­ли­жа­ет её к ча­су рас­пла­ты. Бу­дет боль­но, бу­дет кро­ваво, - она зна­ет. Се­год­ня ей отом­стят спол­на. Мо­лодой вер­нется. Они ведь всег­да воз­вра­ща­ют­ся. Он не пер­вый и не пос­ледний.

Ключ нер­вно звя­ка­ет в за­моч­ной сква­жине. Руч­ка две­ри по­вора­чива­ет­ся. Хар­ли зак­ры­ва­ет гла­за. Жму­рит­ся на свет, про­ник­ший в ка­меру из ко­ридо­ра. Раз. Два. Три. Че­тыре. Пять. Счи­та­ет она про се­бя. Сей­час её най­дут. И бу­дет боль­но.

На пол что-то па­да­ет, с глу­хим зву­ком, с лег­ким сто­ном. Что-то тя­желое и меш­ко­ватое. Хар­ли за­дыха­ет­ся. Толь­ко труп па­да­ет с та­ким зву­ком. Уди­витель­но при­ят­ным, лас­ка­ющим слух. Зас­тавля­ющим сер­дце бить­ся быс­трее.

Хар­ли рас­па­хива­ет гла­за. Ру­ки Джея по ло­коть в кро­ви. Под­ра­гива­ют. Улыб­ка вы­реза­на на ли­це волчь­им ос­ка­лом. Но он не ра­ду­ет­ся. Хар­ли зна­ет, что в этой улыб­ке нет ни­чего че­лове­чес­ко­го, счас­тли­вого, все эмо­ции, кро­ме од­ной из неё вы­кача­ны. Не­нависть.

Хар­ли смот­рит на мо­лодо­го ох­ранни­ка пря­мо пе­ред со­бой. Его ще­ки раз­ре­заны, мя­со и ко­жа сви­са­ют лос­ку­тами со скул. При­выч­ное зре­лище. Но есть в нем что-то не­обыч­ное, не та­кое, как всег­да. Хар­ли оки­дыва­ет взгля­дом Эд­ди. За­бин­то­ван­ное ухо, си­нее ли­цо, улыб­ка на пол ли­ца. Сло­ман­ные кос­ти. По­чер­невшая плоть. Все, как и всег­да. Хар­ли смот­рит вни­матель­нее. И вдруг по­нима­ет, что не так. Его член ис­кром­сан, от­ре­зан под ко­рень, кровь про­пита­ла фор­менные брю­ки так силь­но, что из си­них они прев­ра­тились в чер­ные.

Хар­ли смот­рит на Джея. Джей смот­рит на Хар­ли.

- Доб­рое ут­ро, дет­ка, - хрип­ло на­пева­ет он, ух­мы­ля­ет­ся от уха до уха.

Хар­ли улы­ба­ет­ся в от­вет. На сер­дце так лег­ко. «Сле­пой час» за­кон­чился.