То, что нельзя перевязать
Leon S. Kennedy x reader.
28 сентября, 2004 год. Леон Скотт Кеннеди закрывает миссию по спасению Эшли Грэм, дочери президента.
Ты - военный медик, окончила с отличием академию в той, где и проходил курс Леон. В ночь, когда Леон должен вновь прийти к тебе, тревожно перебираешь книгу по анатомии, ссылаясь освежить и так безупречные знания. Поставив койку у окна, разложив мягкие но при усилии достаточно крепкие эластичные бинты, налив чашу с горячей водой, все как он любит, ждешь его тени. Уйти не можешь, молча проверяешь все шприцы, педантично разложив их впредь, считываешь любой звук за пределами палатки. Задумалась о том, что живешь между рацией и стуком его сердца, когда он возвращается.
В полевой базе временного укрытия было не так холодно чем снаружи, так как стоял мощный портативный радиатор. Время на часах 3 ночи, обещал быть в 12.
Закусываешь изнутри до крови десну, переживая о нем. И вот он явился, перепачканный в чужой крови, до изнеможения уставший и грязный.
Молча плетется к тебе, эта тишина громче любых выстрелов. Тихо отчеканиваешь:
- Садись. Поздно пришел.
Так было не всегда. Никакой романтизации, просто люди выполнявшие свою работу, до боли уставшие, и все равно тянувшиеся друг к другу.
***
Ваша первая встреча случилась на миссии без имен.
Тогда, когда ему прострелили руку. С первой пули, которую ты вынула с его мышцы, молниеносно пересеклись ваши взгляды. Он ожидал, что ты испугаешься. Что отвернешься, но ты конечно не сделала этого. После твоего кротко выброшенного «Руку поднять можешь? Тогда я верю в тебя дальше»
Ты всегда выкидывала подобные банальные слова подбитым пациентам, в надежде, что они не сочтут тебя за дурочку, что у них поднимется стимул двигаться дальше. Но для Леона ты запомнилась именно этой фразой.
***
Через несколько месяцев после той бойни, ты заступала в штабе, в главном корпусе. Взяв в руки анализы некоторых пациентов и свежий отчет за проваленную миссию, заглядывая в него несколько раз, заходишь в лифт, перебирая бумаги на ходу. Рядом стоял молодой человек, ты увидела его боковым зрением, как до вас двоих доходит, вы виделись однажды. Молчите, лифт едет мучительно долго, напрягая воздух вокруг. Выйдя на свой этаж, Кеннеди проходит в медблок, а ты, в первую очередь, должна занести анализы в кабинет.
Проходишь внутрь, видишь его разбитым, осекшимся, с явным вывихом плечевого сустава. Тихо проходишь, кроме вас двоих никого вокруг. Улавливаешь родной запах крови, грязи в перемешку с медикаментами вокруг.
Он напряжен, ты ставишь катетер. Не спрашиваешь про миссию, садишься на корточки перед ним и заглядываешь в глаза, пусть он и не встречает твой жест.
- Я видела отчет. Тебе не в чем винить себя.
Может ты не увидела после, возясь с катетером, но через секунду он сильнее сожмет кулак.
С того дня он приходил к тебе. Не по протоколу, просто что бы кто то помолчал рядом с ним.
По мере того, как он заходил, ты старалась делать вещи мягче.
Он любит быть начеку - значит стул чуть левее от окна, что бы он видел улицу, пока ты обрабатываешь инструменты.
Он всегда проверяет выходы, даже в твоем кабинете, значит дверь всегда чуть приоткрыта для его спокойствия.
Никогда не спит на спине, значит койка ближе к стене.
Ты никогда не подмечала о своих заметках вслух, пусть и думаешь, что он не замечает. Но он все знает.
***
Он тоже тебе отвечает, но по своему. В один из таких дней оставляет записку.
«Спасибо. За тишину.»
Хранишь ее между страниц устава, иногда перечитывая и вспоминая все моменты, пусть они ничтожно кротки.
Так и проходили ваши встречи. Однажды, так же без стука войдя к тебе в кабинет, он коснулся твоей руки и приложил ее к своей щеке.
- Извини. Это было необходимо.
- Я понимаю, я не против.
- Как ты еще не устала от меня?
- Я привыкла к тебе.
***
После того, как он обмылся водой, что бы быть хоть немного чистым, можешь разглядеть все его раны.
Он сидел топлес. Ты медленно кружила вокруг него, обрабатывая все раны, обмазывая мазью гематомы, убирая все занозы. Между делом пачкая свой белоснежный халат кровью из его ран, щуришься пытаясь еще найти очаги поражения эпидермального покрова. Закончив, устало садишься рядом, антисептиком протирая свои руки.
На него не смотришь, тонешь в мыслях о том, о чем он сейчас может задуматься. Но все мысли в бок, когда он произносит твое имя. Встаешь, становишься перед ним.
- Что то еще беспокоит? Я что то пропустила?
- Все в порядке.
- Не пугай меня.
Он поднимает взгляд на тебя исподлобья, аккуратно, будто спрашивает разрешения, в руки берет твою талию и тянет к себе, разрешая тебе обнять его. Без тени сомнения обнимаешь, прижимая его голову к своему животу.
- С тобой с того дня все мысли спокойнее.
- Я рада слышать об этом, мистер Кеннеди.
Прикрываешь глаза от близости, леча не только его физическую оболочку, но и душу.
Немного отстраняешься, он смотрит четко тебе в глаза, тянешься к нему вслед. Он тихо произносит.
- Прости, что опоздал.
- Я переживала.
Мягко касаешься его губ своими губами, чувствуя всем естеством прилив нежности и исцеления. Целуетесь, оттягивая каждый миг, который остро вонзается вам в память.
И будь что будет снаружи палатки. Ты прекрасно знаешь, что теперь, вы оба неуязвимы перед любыми преградами.