9.
Щербатый барельеф скорбящего ангела.
Он смотрит на него, прищурившись, будто не знает все трещинки. Это унылое каменное лицо, которое по замыслу скульптора наверняка должно вызывать почтенное смирение перед смертью. Оно напоминает лишь об отвращении. Хорошо, склеп порос плющом, и часть уже наползает на барельеф.
Однажды его заметила старая знакомая Мэри, восхитилась, какой он хороший муж, что приходит на могилу первой жены. Он смиренно кивал.
Она ничего не знает. Они все ничего не знают. Наверняка шепчутся у него за спиной, какой он никчёмный. Мэри тоже так делала.
Она считала себя выше него. Полагала, её отец был несправедлив, согласившись на этот брак. Она любила напоминать, как он бесполезен.
Поджимала губы, кривила их и смотрела так снисходительно, что он должен был понимать: ничтожество. Ни на что не годное ничтожество. Особенно когда его дела в банке стали идти всё хуже и хуже.
- Ты должен обеспечивать семью, - говорила Мэри. - Меня как твою жену. Неужели даже на это неспособен?
Он хмыкает, смотрит на скорбящего ангела, у которого такое же унылое лицо, как бывало у Мэри. На щеке ангела тёмный скол, уходящий вниз. Так и Мэри была... в трещинах.
Он смакует эти воспоминания. Они играют на языке, будто дорогое вино. Раскрываются и слегка будоражат. Именно здесь, на кладбище, он может вспоминать и думать об этом. В городе постоянно ощущение, что кто-то подслушает его мысли, узнает секреты. Он не хочет ими делиться. Эта радость - только его собственная.
Руки сжимают кованую решётку склепа. Крепко, уверенно. Так он держал подушку на лице Мэри, когда опоил её. На самом деле, она бы и так умерла, но ему хотелось... быть более причастным. Он думал, будет смотреть, как её дыхание медленно затухает, но в итоге понял, что хочет не только видеть, но и сделать сам.
Он держал подушку на лице жены, одурманенной настойкой опиума. Ощущал, как слабо дёргается её тело.
Высшая радость. Власть. Теперь Мэри не посмеет говорить, какое он ничтожество. Смотреть... вот так. Замолчит навеки.
Сюда он всегда приходит, чтобы испытать те радость и возбуждение.
Долгие годы хватало и этого. Потом ощущения стали затухать. Сейчас он снова вспоминает, а после пойдёт испытает вновь. Он суёт руку в карман и любовно касается ножа.
***
Эти глупые женщины похожи на коров, которых ведут на заклание.
Она впереди. Торопится по каким-то бессмысленным делам. Наверняка считает себя выше остальных. Тоже рассказывает, какие другие никчёмные. А что насчёт неё самой? Как будто она имеет значение!
Он сжимает нож. Не сомневается.
Вскидывает руку и с силой вонзает ей в бок оружие. Лезвие входит легко, как и всегда. В этот момент он ощущает азарт. Восторг!
Она в его власти.
Как и когда-то с Мэри, он чувствует радость и возбуждение. Вонзает нож снова и снова, ощущая, как жизнь уходит из тела. В переулке пахнет страхом и кровью. Женщина пытается кричать, но он действует быстро и точно.
Он забирает её жизнь.
***
Хватит! Хватит! Хватит!
***
Рэдклиф снова видит склеп, наконец-то отделяя себя от памяти Ирвинга Льюиса. На кладбище тихо и спокойно, на лице каменного барельефа привычная трещина. Нужно возвращаться, это он, их убийца.
Настолько противно Рэдклифу никогда ещё не было.
Он смотрит воспоминания, но сейчас что-то меняется. Труп девушки из переулка будто наслаивается на видение кладбища. Вот склеп, увитый плющом, но под ногами тело, а в воздухе металлический запах крови. В его руке нож.
Паникуя, Рэдклиф пытается шагнуть назад, вернуться в таксидермическую мастерскую, но не может этого сделать. Память Льюиса держит слишком крепко. Это похоже на то, что было с видениями Тедди, но там Рэдклиф не испытывал такого отвращения и ужаса.
Память Тедди казалась сумбурной, тот день не был для него чётким. А вот Льюис наслаждается убийствами, его память - прямые полосы, в которых не отвернуться.
Рэдклиф снова пытается выскользнуть, отойти, но неожиданно делает шаг назад в видении. Теперь перед ним спина Ирвинга Льюиса. Он поворачивается. Смотрит своими прозрачными глазами:
- Хочешь узнать меня?
- Нет!
Он слишком глубоко. Он не может нащупать выход. Вокруг него лишь память и сознание Ирвинга Льюиса. Он сам сюда влез. Кинулся без якоря и ориентира.
- Хочешь узнать меня? Так смотри!
Перед глазами мелькают картины смертей. Он видит Мэри, которая дёргается, пока он (Ирвинг?) её душит. Наблюдает за кровью и дождём. Прикидывает, как ударит сбоку, чтобы нож воткнулся мягко и не наткнулся на рёбра. Ирвинг (Рэдклиф?) вонзает нож в тело жертвы.
Если бы Рэдклиф мог кричать, он бы кричал.
Мысленно он пытается барахтаться, вырваться из омута чужой памяти, вернуться к самому себе. Но это словно болото. Ирвинг Льюис тёмный и безумный человек, его тьма и память сковывают Рэдклифа, затягивают всё глубже.
Его обхватывают чужие руки, крепко держат, и в первый момент Рэдклиф дёргается, испугавшись, что это Льюис.
Чувствует присутствие брата.
Расслабляется.
Когда Рэдклиф проник в память Тедди, тот смог осознать себя и его. Похоже, сейчас он делает что-то подобное с видениями Льюиса.
Рэдклиф успокаивается. Позволяет Тедди держать себя.
С ужасом осознаёт, что этого мало. Рэдклиф попросту утягивает их обоих глубже и глубже, снова обступают видения крови и боли.
Не хороните любимых в земле, им холодно и одиноко там.
Это его мысль, Рэдклифа, она не принадлежит Льюису. Рэдклиф цепляется за неё, чтобы выстроить мост к самому себе. Поднимает голову и смотрит на склеп и барельеф ангела. Он повторяет фразу, будто молитву. Цепляется за образы из собственной памяти, чтобы вернуться к самому себе.
***
- Сможешь поговорить с местными призраками? Они могут что-то знать о человеке, который сюда приходит.
Делия рядом кивает. Они стоят перед склепом с барельефом ангела. На его щеке скол.
Это воспоминания самого Рэдклифа.
Держащие его руки Тедди исчезают, и Рэдклиф ощущает его не мысли, а будто бы образ.
«Давай возвращаться».
***
Рэдклиф тяжело дышал, сидя на полу. Спиной прислонялся к какому-то шкафу в мастерской Льюиса. Он лежал тут же, рядом, над ним уже опустился инспектор Пейтон.
Убийца сейчас не так волновал Рэдклифа. Он в панике заозирался, чтобы отыскать Тедди. Брат смело нырнул за ним в память... если он так и потерялся в видениях, если последние фразы только показались, Рэдклиф себя никогда не простит.
- Я тут.
Тедди, похоже, понял, о чём думал брат. Голос его звучал хрипло и устало, он положил руку на плечо, сидя рядом.
- Это ужасно, - прошептал Рэдклиф.
Одеревеневшие губы плохо слушались. Стоило моргнуть, и он видел на полу мастерской окровавленные трупы. Сейчас он не мог с уверенностью сказать, это Льюис кого-то убил или он сам.
- Вы в порядке? - инспектор бросил на них суровый, как и всегда, взгляд.
- Будем, - коротко ответил Тедди. - Если сейчас не стошнит от всей мерзости. Это он, ваш убийца. Арестуйте его!
- Если он очнётся. Я разберусь.
Рэдклиф ощущал себя слабым и опустошённым. Он знал, что ему потребуется время, чтобы прийти в себя - но не жалел. Без вмешательства Тедди он бы утонул в этом омуте, вечно видел перед глазами убийства... но Рэдклиф не жалел о том, что сделал.
Он подумает об этом потом. Когда перестанет ощущать запах крови из чужого прошлого.
Рэдклиф вцепился в Тедди:
- Поехали домой. Пожалуйста...
Тедди уже вставал и совершенно бесцеремонно поднимал на ноги брата.
***
Следующие несколько дней Рэдклиф не очень-то отличал ночь от дня. Он только знал, что дома, в собственной комнате. Иногда на окне горел фонарик, порой всё заполнял серый туманный свет.
Рэдклиф слышал говор людей на улице, окрики кэбменов и мальчишек, торговавших газетами. Он цеплялся за эти звуки как за настоящие и привычные. За аромат каши или пудинга, которые приносил Фрэнк. За постельное бельё под пальцами и обжигающий губы чай.
Тедди оставался рядом. Сначала Рэдклиф чувствовал себя снова мальчишкой, который попал в незнакомый дом, вся его жизнь изменилась, и только брат оказывался чем-то привычным. Рэдклиф буквально не отпускал его.
Тем более что Тедди переживал эти видения проще, но первый день всё равно проспал.
Когда Рэдклиф вздрагивал от кошмаров, в которых снова были трупы и его (Ирвинга?) руки в крови, спящий рядом брат мгновенно успокаивал одним своим видом.
- Делия приходила, - сообщил Тедди пару дней спустя. - Со своей наседкой, так что я не смог ей всё объяснить. Сказал, тебе нездоровится.
Рэдклиф кивнул. Он пока не был готов кого-то видеть. Он из комнаты даже не выходил. Тедди его не торопил. Рассказал только, что Ирвинг Льюис пришёл в себя, но частично. Его определили в какой-то сумасшедший дом.
- Это хуже тюрьмы, - хмыкнул Тедди. - Похоже, у него в голове что-то перемкнуло после того, как ты залез. Или из-за того, что нас потом двое было.
- Тебе-то нормально, - буркнул Рэдклиф.
Звучало по-детски, но Тедди ничуть не смутился и пожал плечами:
- Я ориентировался на тебя, и видений коснулся только краем. Они не проникли в меня настолько сильно.
Тедди говорил деловито, о чём-то распоряжался, неизменно возвращался к нему в комнату, даже если работал за столом. Он явно включил «старшего брата», как в детстве.
Рэдклиф не был против.