3.
Утро выдалось холодным.
Стоявший на окне фонарик горел подрагивающим медовым светом и будто разгонял стылость. Рэдклиф потёр руки друг об друга и подошёл к камину, чтобы погреть ладони. Но взгляд то и дело возвращался к фонарику. Маленький огонёк, такой непреклонный.
Рэдклиф оделся и спустился, завтрак был накрыт на одну персону.
- А Тедди?
Фрэнк качнул головой:
- Сэр Теодор уехал час назад и просил передать, что будет в конторе. Вы там пока не нужны.
Вряд ли Тедди настолько против компании... хотя сейчас Рэдклиф уже ни в чём не был уверен. Но скорее всего, он поехал разбирать документы и прочие бумаги, а участие Рэдклифа и правда пригодится позже. Пока что у него есть свободное время.
Этой ночью Рэдклифу ничего не снилось, но завтрак всё равно казался безвкусным, будто на зубах поскрипывала не яичница, а кладбищенская земля. Видимо, сказывалось общее кислое настроение. За окном грохнула повозка и раздались ругательства, заставив Рэдклифа вздрогнуть. Наверняка колесо отвалилось, а сейчас ящики будут по всей улице собирать.
Газета хотя бы не принесла плохих новостей, приглашения от леди Виолетты действительно прибыло. Рэдклиф потёр виски и подумал, что настрой как раз подходит для того, что писать стихи. Мрачные, жёсткие - для себя, нарочито эстетичные - для публики. Можно даже будет красиво пострадать, пусть сплетницы в салонах пообсуждают, что какая-нибудь девица разбила ему сердце.
Им не нужно знать, что он видит чужие смерти, не может отыскать таинственного убийцу с улиц и не понимает, что не так с братом. Что его волнуем именно это, а вовсе не то, что могут напридумывать себе дамы.
Кому нужна правда. Рэдклиф слишком долго старался, выстраивая легкомысленный образ поэта.
Может, Тедди тоже так долго казался крепким и непринуждённым, что сейчас ему сложно быть слабее.
Вздохнув, Рэдклиф как раз собирался сказать Фрэнку, что закончил с завтраком и до вечера поработает у себя над стихами, когда заметил ещё одно письмо. Потрёпанное, на желтоватой бумаге. Обычно так выглядели письма Тедди из Сянгана.
Может, дошла корреспонденция, которую брат писал ещё до отъезда? Такое случалось. Если он сел на ближайший корабль, а письмо задержалось и уплыло позже.
Обратный адрес и вправду был сянганским, хотя значилось там не имя Тедди, а название какой-то официальной конторы. Рэдклиф взрезал конверт и достал лист бумаги, на котором аккуратным почерком было написано о том, что власти Сянгана с превеликим сожалением извещают его о смерти Теодора Вестгрейва вследствие несчастного случая.
Рэдклиф нахмурился и перечитал ещё раз. Посмотрел на дату. Давно, письмо и вправду долго шло.
В том, что Тедди реален, Рэдклиф не сомневался. Не только он его видел, да и касался не раз за это время.
Значит, письмо послали единственному родственнику, когда решили, что Тедди мёртв. Только вот он оказался жив и как можно скорее вернулся в Англию.
Что же такого произошло, что Тедди посчитали мёртвым?
- Нам точно нужно поговорить, братец, - пробормотал Рэдклиф.
***
Едва стемнело, Рэдклиф надел смокинг и отправился на Сент-Джеймс стрит. Он предпочитал не закрывать окна кэба: отодвинув лёгкие занавески, рассматривал спешащих по делам людей и фонарщиков, которые по лестницам залезали к плафонам и зажигали мутный газовый свет.
Кэб потрясся по мощёным щебнем улицам и наконец застыл перед солидным зданием без вывески. Всё вокруг утопало в тумане, даже фонари не слишком помогали, и Рэдклиф тут же вспомнил об убийце. Насколько удовлетворена его жажда чужих смертей? Когда он снова выйдет на охоту? Рэдклиф подозревал, у них есть время, но подобные ночи просто идеально подходят для преступлений.
Мужской клуб «Атенум» не был самым известным или закрытом, и в этом Рэдклифу повезло. Хотя ещё большей удачей оказалось то, что в клубе состоял Мэттью, а Рэдклиф имел статус гостя - благодаря другу и тому, что он сын лорда Джорджа.
«Атенум» был из тех новомодных заведений, которые кичились тем, как они демократичны и непредвзяты. В них могли вступать не только аристократы, но обязательно люди образованные. Так Рэдклиф здесь и побывал: Мэттью пригласил его читать стихи.
Благодаря этому, Рэдклиф знал внутренние помещения и распознал их в мутных видениях-воспоминаниях убийцы.
В тот день он был в «Атенуме». А после пошёл в злачные кварталы, чтобы взрезать плоть, насладиться собственной властью и чужой кровью.
Обычно в клубе собирались поэты, юристы, медики... последние сейчас особенно занимали Рэдклифа. Убийца хорошо знал анатомию, бил уверенно и точно зная, как и куда нанести удар. Это не могло быть случайным знанием - к тому же Рэдклиф ощущал в видении опыт и спокойствие.
Он дёрнул плечами, отгоняя неприятные воспоминания, натянул улыбку и вошёл в нутро «Атенума».
Рэдклиф оставил шляпу на полке в вестибюле и прислушался. Он специально приехал позже, когда основная публика должна быть внутри. Со стороны ресторана никого слышно не было, кто желал, уже отужинал. В игровой явно кто-то увлёкся картами и бильярдом, но Рэдклиф был готов поспорить, что их убийце не нравятся такие низменные вещи.
Оставались библиотека и гостиная.
Мужские клубы считались обязательным атрибутом настоящего джентльмена, так что Рэдклифу приходилось в них бывать. Вообще-то членство у него оформлено в другом, но здесь частенько засиживал Мэтью, а Рэдклиф не пренебрегал его компанией. И прекрасно знал, что его ждут как гостя - всё-таки сын лорда Джорджа, это добавляло престижа месту.
В библиотеку Рэдклиф даже приходил сам. «Атенум» умудрился собрать много интересных, а порой редких книг. Никто не сочтёт странным, если Рэдклиф пойдёт туда. К тому же ему казалось, именно там он сможет что-то увидеть.
Их убийца определённо считал себя интеллектуалом.
Рэдклиф проходил мимо гостиной, когда услышал, как его радостно окликнули. Принято, что джентльмены в клубах отдыхают от домашних и рабочих дел, внутри запрещалось напоминать о них. Как считалось дурным тоном лезть с компанией - если джентльмен того желал, разговор поддержат, но если он хочет отдохнуть в одиночестве, ему не станут докучать.
Мэттью чихать хотел на условности. Он буквально подскочил к Рэдклифу и хлопнул по спине. Пусть появление старого знакомого чуть отдаляло дела, Рэдклиф искренне ему улыбнулся.
Мэттью был единственным сыном и наследником сэра Арчибальда Миддлтона, который считался в обществе «милым чудаком». Его сыну многое прощалось, а дамы постарше вздыхали, что его сумасбродный характер точно от отца, тот был таким же. Ещё, конечно, им приходилось считаться с его положением - и с тем, что его мать дочь самого лорда Генри Малгрейва.
За спиной Мэттью до сих пор судачили, как его мать могла выйти замуж за его отца, который ниже по происхождению. Мэттью посмеиваясь рассказал Рэдклифу, что она просто влюбилась, а дед считал за высшее благо счастье дочери (к тому же, их у него ещё три).
- Ты не поверишь, мои родители, наверное, единственная дворянская пара Британии, которая женилась по любви!
Рэдклиф познакомился с Мэттью, когда поступил в Оксфорд, и Мэттью очень помог. Он знал все подводные камни, хотя учиться ему было не интересно. А Рэдклиф чувствовал себя провинциальным парнем, вдруг оказавшимся в высшем обществе, и ему не помешал гид. Мэттью же пришёл в восторг, когда Рэдклиф поддерживал все его безумные начинания, не важно, касались ли они пьянок или дурных шуток над профессорами.
Единственное, о чём Рэдклиф никогда так и не сказал Мэттью, так это о своём даре. Увы, при всех достоинствах друг действительно был легкомысленным и предпочитал ни о чём не задумываться. Рэдклиф же думал слишком много.
- Дружище, как я рад! Ты стремительно исчез от леди Виолетты. Что случилось?
- Вдохновение накатило, решил не терять время. Знаешь, как это бывает...
Мэттью важно кивнул. Он тоже считал себя писателем, хотя за последние два года не написал ни строчки.
Они уселись в гостиной на креслах из красного дерева, причём Мэттью бесцеремонно пододвинул своё к столику, где дымилась оставленная сигара.
- Будешь?
- Ты знаешь, я не курю.
- Теперь, - хохотнул Мэттью, но настаивать не стал.
За это Рэдклиф любил друга. Он не допытывался, не лез в душу и мало что принимал всерьёз. Но любил искренне и на него можно было положиться.
Мэттью выдохнул облачко дыма и хитро посмотрел на Рэдклифа. Тот отлично знал этот взгляд: друг хотел рассказать о любовных терзаниях.
- Кто она?
- Почему сразу она? Может, я о другом поговорить хочу!
- Да ну?
Рэдклиф скептично изогнул бровь, а Мэттью вздохнул:
- Элизабет Феррерс.
- Дочь графа Феррерса? Ты совсем из ума выжил? Да он тебя в порошок сотрёт и скормит своим собакам, если заметит, что ты смотришь на его дочь!
Добраться до библиотеки Рэдклиф смог только несколько часов спустя. После того как выслушал душещипательную историю о тайной переписке, томных взглядах и отце-деспоте. Рэдклиф не стал напоминать другу, что он познакомился с Элизабет только неделю назад, а любовные интересы у него менялись каждый сезон, чаще, чем шляпки дам.
После этого Мэттью докурил сигару и удалился на партию в бильярд. Рэдклиф покинул роскошную гостиную и ушёл в библиотеку, где, на счастье, никого не было.
Комната казалась тесноватой, особенно по сравнению с гостиной. Несколько книжных шкафов в потолок, красное дерево, украшенное замысловатой резьбой. Небольшой столик, на котором лежала пара забытых книг, и диван, устланный бордовыми покрывалами и вышитыми подушками.
Рэдклиф подошёл к шкафу и провёл пальцами по корешкам. Смотреть место через них смысла не было, интересы таинственного убийцы оставались скрыты, поэтому Рэдклиф пошёл по самому простому пути. Глубоко вздохнув, он положил ладонь на спинку дивана и прикрыл глаза.
Ему даже не пришлось привычно настраиваться: стоило впустить видения, как они буквально захлестнули его, смыли мощным потоком, так что Рэдклифу оставалось не столько смотреть их или искать нужное, сколько постараться не захлебнуться в этом потоке, не рухнуть в него.
Руки, спины, смех, пьяный бред - как много всего видела библиотека! Видимо, эту комнату избирали для частных бесед или веселья, которое не стоило видеть остальным.
На миг Рэдклифу показалось, он заметил нужного человека. То же ощущение, что на местах смерти. Рэдклиф попытался уцепиться за него, но снова соскользнул в чужие бормочущие беседы, перелистываемые страницы, смех, плач...
...он не хочет идти домой к этой стерве. Да что она возомнила?
...это конец, ему не выплатить долг, это конец.
...что приготовит мисс Уотсон на ужин?
...опять этот олух влип в неприятности, почти восемнадцать, когда уже повзрослеет.
...власть - вот единственное, что имеет значение.
...ах, её платочек так изысканно пахнет.
***
Рэдклиф распахнул глаза и попытался сесть, но его удержали чьи-то руки.
- Эй-эй, полегче!
Поморгав, Рэдклиф понял, что вскакивать действительно так себе идея: на реальность будто накладывались плотные ощущения из видений. Не сразу удалось понять, что он лежит всё на том же диване в библиотеке, а удерживает его от поспешных действий Мэттью.
- Что случилось?
Голос Рэдклифа звучал хрипло и пришлось приложить усилия, чтобы спросить именно то, что он хотел, а не повторить чьи-то слова из видений. Мэттью хмыкнул:
- Меня спрашиваешь? Тебя нашёл Рэнди, ты валялся без сознания. Доктор Гастингс осмотрел и заявил, что это обычное переутомление. Но не стоит делать резких движений. Ты пишешь новую поэму или просто пьёшь?
Мэттью усмехнулся, но вполне серьёзно не дал Рэдклифу ещё раз вскочить с дивана. Он ещё что-то говорил, но Рэдклиф не особенно слушал. Смаргивал видения, они отступали, опадали, будто иссохшие листья. Сколько прошло времени, Рэдклиф не знал, но постепенно полностью пришёл в себя.
На этот раз Мэттью не пытался его остановить, когда Рэдклиф осторожно сел на диване. Он как раз хотел сказать, что лучше поедет домой, когда в дверях появился слуга:
- Прибыл некий господин и утверждает, что он за сэром Рэдклифом.
- Отлично, - просиял Мэттью и перевёл взгляд на друга. - Я послал слугу с запиской к тебе домой, чтобы прислали кэб и Фрэнка. Одному ехать не стоит.
Рэдклиф хотел сказать, что это лишнее, но мысленно махнул рукой. Всё, чего он жаждал, это наконец-то покинуть библиотеку, по стенам которой ещё скользили видения.
Не торопясь, Рэдклиф вышел в прихожую, кивнул на «вас ожидают снаружи» и в последний раз испытал на себе похлопывание Мэттью, прежде чем наконец-то взять шляпу и выйти в стылую лондонскую ночь.
Скорее всего, так казалось, но Рэдклиф был уверен, что шум остался за спиной. Шум Мэтью и шум видений. Улица встречала промозглым туманом, неяркими фонарями и тёмным массивом кэба.
Вместо Фрэнка стоял Тедди.
Либо он сам не захотел проходить в клуб, либо его попросту не пустили - он-то не был благородного происхождения, не принадлежал к гостям или членам клуба. Сын актрисы, простой торговец.
- Ты в порядке? Что случилось?
- А ты здесь зачем?
Тедди вскинул брови:
- Пришла записка. Я... догадываюсь, что произошло.
Рэдклиф ощутил облегчение. От того, что можно не притворяться, не пытаться сохранить лицо, а просто расслабиться и не скрывать, что случилось на самом деле. Он первым залез в кэб, Тедди уселся напротив и сунул ему в руку яблоко.
В этот момент Рэдклиф ощутил, насколько голоден.
- Спасибо.
- Я знаю, что после такого хочется есть. Фрэнк распоряжается, дома тебя ждёт сытный ужин. А потом проспишь до обеда и последние следы видений исчезнут.
Рэдклиф невольно вздрогнул. Он не был уверен, что вообще сможет уснуть.
- Проспишь, - заявил Тедди. - Поверь, когда видений слишком много, они не задерживаются. Никаких кошмаров не будет.
- Верю, - буркнул Рэдклиф.
Обычно он ощущал себя хозяином положения. Отчасти из-за титула к нему относились соответствующе, в какой-то степени и от того, как он себя держал. Да и маска легкомысленного поэта казалась настоящей бронёй, за которой Рэдклиф чувствовал себя уверенно.
Только не с Тедди. С ним он оставался младшим. Никакие титулы не имели значения, маски бессмысленны. Тедди всегда был и будет его старшим братом.
Рэдклиф с удовольствием, непростительным для аристократа, вгрызся в яблоко:
- Почему так сработало?
- Помнишь, я учил тебя о якоре?
- Конечно. Чтобы посмотреть что-то конкретное, нужно цепляться за якорь.
На месте преступлений им служила кровь преступления, она безошибочно вела к нужному воспоминанию места. В других случаях отлично работали личные вещи или точные даты.
В библиотеке у Рэдклифа не было ничего из этого.
- Я хотел посмотреть сразу всё.
- Придурок.
Тедди хмыкнул абсолютно беззлобно и достал второе яблоко. Рэдклиф с удивлением понял, что успел съесть одно. Полностью.
- Ты хоть представляешь, сколько людей проходят через некоторые места? Событий, эмоций. Без якоря ты пытаешься смотреть их все. Это как на плоту пытаться пересечь океан в бурю.
- Могло получиться, - упрямо пробормотал Рэдклиф.
Конечно, не могло. Тедди и правда не уставал напоминать про якорь. Рэдклиф использовал его, почти не задумываясь... что ж, возможно, именно поэтому сегодня напрочь забыл. Даже не осознавал, что якорь имеет такое значение.
Тедди не пытался переубедить, только усмехнулся.
- Ты тоже так делал? - спросил Рэдклиф, догрызая яблоко.
- А то! Мать, конечно, предупреждала, но кто же учится на чужих ошибках. Но я нырнул без якоря в прошлое одной из комнат поместья лорда Джорджа. Там годами кроме слуг никого не было. И всё равно больно ударило.
- А если бы на оживлённой улице?
- Очень интересный способ самоубийства.
- Думаешь, всё так плохо?
- Мать говорила, именно так погибла бабушка.
Рэдклиф не знал об этом. Он был маленьким, когда умерла мать, плохо её помнил, больше знал по рассказам брата. Бабушка же скончалась задолго до их рождения, Рэдклиф никогда не интересовался, как именно.
Мысли о смерти невольно напомнили о письме, которое пришло утром.
- Мне написали, что ты мёртв, - сказал Рэдклиф.
Тедди посмотрел с удивлением, а потом его лицо внезапно стало жёстким... и печальным.
- Давно?
- Утром пришло письмо. Задержалось. Тебя считали мёртвым?
- Я исчез на пару дней, была жуткая буря... они случаются в Сянгане. Слышал, меня объявили мёртвым, но я быстро вернулся, живой и невредимый. Наверное, успели отправить тебе письмо. Мне жаль. Хорошо, я приехал раньше него!
Он чего-то недоговаривал, отводил глаза... Рэдклиф не сомневался, всё это связано с тем, почему Тедди вернулся так стремительно. Почему изменился. Сейчас этого почти не ощущалось, но стоило вспомнить Сянган, будто повеяло холодком. До этого весело хмыкающий Тедди теперь отвёл глаза и упрямо смотрел в окно.
- Я понимаю, что ты хочешь меня расспросить, - тихо сказал Тедди. - Но я не хочу вспоминать, что было. Не хочу взваливать это на тебя. Пусть прошлое остаётся прошлым.
- Тебя ведь до сих пор мучает...
- Как-нибудь переживу. Но я хочу двигаться дальше.
Рэдклиф считал, Тедди не прав. Он хорошо знал брата и видел его сейчас - случилось что-то, связанное с их даром, оно оставило след, и эта рана так просто не затянется. Но и ковыряться в ней Рэдклиф не готов, это слишком жестоко. Когда Тедди захочет, он всё расскажет.
Или Рэдклиф выяснит сам.
Кэб подскочил на неровной дороге, и Рэдклиф вздохнул, возвращаясь к более насущным делам:
- А у тебя нет... ну, ещё одного яблока?