Глава 15. Релина
В последние дни я чувствую себя нервной и подавленной. У меня возникает ощущение, будто я вернулась в детство, бродя по знакомым улицам в поисках тепла и любви, но так и не нахожу их.
Потеря цели вызывает у меня страх и смятение. Я не знаю, что делать дальше, особенно учитывая, что у меня нет будущего, если я не смогу выбраться из этого замкнутого круга. Подавая заявление на участие в лотерее и проходя через ворота в этот дворец, мы все ставим над собой метки, которые символизируют осквернённую магию. Неважно, что мы делаем и как, все мы оказываемся под её властью и не имеем права на побег.
Моё тело физически не хотело принимать чувства, которые, мне казалось, разъедают мою же собственную плоть изнутри. Словно черви ползли по венам, преграждая крови путь к сердцу. Сердцу, которое вроде ещё билось, но делало это чисто механически и было лишено какого-либо человеческого тепла. Я не хочу испытывать этот всепроникающий страх. Не желаю ждать, пока петля на моей шее затянется ещё туже. Всё происходящее — полное безумие, и это было понятно с самого начала. Получить корону и магию тому, кто недавно лежал в грязи, невозможно. Это ловушка для наивных, для мечтателей. Говорят, что все мы здесь равны, и это единственная правда, потому что магии всё равно, кого из нас поглотить.
Я пыталась игнорировать этот страх, прятаться от него в самых темных уголках своего сознания, но он, как неумолимый тень, следовал за мной повсюду. Каждый шорох, каждое движение вокруг вызывало во мне смятение. Я чувствовала, как этот дворец, построенный на мечтах и обещаниях, сжимается вокруг меня, превращаясь в тюрьму, из которой нет выхода. Иду на утренние тренировки, пытаюсь забыть во время сражений, но мысли о том, что я в любом случае умру никуда не уходят.
Единственным человеком, которому я доверяла свои чувства, был Бэрил. Он понимал нашу ситуацию и тоже страдал, что делало его поддержку особенно ценной. Страдать вдвоём гораздо легче, чем в полном одиночестве.
— Обед сегодня просто замечательный! — произнёс Бэрил с набитым ртом, наслаждаясь говяжьим стейком.
Мы сидели за общим столом, к которому уже начали подходить другие участники состязания.
— Ты каждый день просишь слуг приносить одно и то же, поэтому завтрак всегда получается шикарным, — попыталась я улыбнуться и отвлечься от того, что увидела под дворцом.
— И это прекрасно, — он отрезал для меня кусочек стейка и протянул его. — Что может быть лучше вкусной еды?
— Деньги, жизнь, отменное здоровье, — ответила я, принимая угощение.
Стейк действительно оказался потрясающим.
Я решила взять на обед порцию шоколадных пирожных, потому что сладкое помогало мне успокоиться.
— Мне не нравится твой выбор, — покачал головой Бэрил, рассматривая содержимое моей тарелки.
— О, это ты ещё не видел, как я иногда ела крыс.
— Крыса ела крысу, вот же жуть! — рядом сел Трейн и рассмеялся, но смех показался мне наигранным.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты не умеешь шутить?
Либо наши стулья стояли так близко, либо его плечи настолько широкие, что мы прижимаемся друг к другу, и я ощущаю тепло его кожи через черную рубашку.
— Ты первая, кто сказал мне об этом честно, девушка-дракон, — он забрал вилку из рук Бэрила, когда тот вновь протянул мне кусочек мяса.
Он быстро проглотил еду и улыбнулся мне и Бэрилу, словно мы — давние друзья, которые всегда обедают вместе. Трейн выглядел расслабленным, откинувшись на спинку стула. Казалось, ничто не может выбить его из равновесия. Он был наглым, самовлюбленным и настойчивым. Однако именно он заметил моё странное состояние и захотел выяснить, с чем оно связано. Не думаю, что его намерения добры. Нет, всё гораздо сложнее. Парень надеется выудить у меня какую-то новую информацию.
Я чувствовала, как его проницательный взгляд скользит по моему лицу, и это вызывало у меня легкое беспокойство. Я старалась сохранять лицо незаинтересованным, но внутри меня бушевали эмоции. Трейн, словно хищник, выжидает свою жертву, готовый напасть в любой момент. Я знала, что он привык получать то, что хочет, и сейчас, похоже, он нацелен на меня.
— Ты выглядишь немного потерянной, — начал он, откидываясь на стуле и подмигивая мне. — Всё в порядке?
Он спрашивает меня об этом уже несколько дней подряд и присутствует везде, куда прихожу я. Мне стоит перестать покидать комнату.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь скрыть свои мысли. У меня получается себя контролировать, когда отвлекаюсь на еду, но сейчас под его взглядом я ощущала себя маленькой девочкой, которой нужна защита. Если он узнает, что на самом деле происходит, последствия могут быть непредсказуемыми. Бэрил уже рискнул, рассказав всё мне.
— Всё отлично, — ответила я, стараясь говорить уверенно. — Просто устала ждать второе состязание, где наконец надиру тебе задницу.
Он наклонился ближе, его глаза искрились любопытством. Я могла ощутить его энергетику, как будто он был магнитом, притягивающим все тайны и секреты.
— Даже так, - прошептал Трейн, наклонившись к моим губам. — Я тоже желаю тебя. — Он на мгновение замер, и его улыбка стала чуть шире, но я заметила, как в его глазах промелькнула тень разочарования. Он не собирался сдаваться так легко. — Увидеть во втором состязании.
— Как твоя семья? — неожиданно вмешался Бэрил.
— Они погибли. Несчастный случай.
Бэрил осознал, что затронул болезненную тему. Трейн, похоже, испытывает глубокое одиночество, и я чувствовала его боль. Я понимаю, что значит терять любимых людей. Это похоже на то, как если бы толстая, прочная нить, связывающая ваши сердца, не просто ослабла, а разорвалась. Потерять любимых — значит потерять часть себя, как будто утратил руку или ногу. Да, ты научишься жить дальше, но ничего уже не будет таким, как прежде.
Я оторвалась от своих мыслей и посмотрела на Трейна. Его улыбка всё ещё сияла, но в глазах проскользнуло нечто мрачное, словно тень, которая не исчезала даже под ярким светом. Я не могла не заметить, что за его легкостью скрывается глубокая рана, которую он тщательно маскирует.
Мы продолжали есть в тишине. Бэрил чувствовал себя неловко после своего вопроса. Он просто хотел отвлечь внимание, не зная о семье Трейна, ведь они виделись всего несколько раз в детстве. А я осознала, что моя рана от потери родителей все еще не зажила и, вероятно, никогда не заживет. Этот старый шрам на сердце невидим для других, но я ощущаю его, как будто получила его только сегодня.
— Мне жаль, — прошептала я Трейну напоследок, когда встала и направилась к выходу, а мой товарищ поспешил следом.
Я понимаю, что эти слова могут не принести утешения и, возможно, покажутся бесполезными. Но я помню, как мне было важно, чтобы кто-то разделил со мной мою боль. В те моменты я чувствовала себя одинокой и сосредоточилась на выживании. Прятала свои эмоции, словно они были врагами, и пыталась сделать вид, что все в порядке. Но в глубине души я понимала, что это не так. Каждый день был борьбой, и я чувствовала, как накапливается груз невысказанных слов и неразделённых чувств. Временами мне хотелось просто закричать, выпустить на свободу все те переживания, которые я держала в себе. Важно позволить себе быть уязвимым и открытым.
Я желаю, чтобы каждый, кто проходит через трудные времена, знал: он не одинок, и эмоции — это не то, что нужно прятать, а то, что нужно принять.
Надеюсь, что смогу начать следовать своим собственным мыслям. Если, конечно, у меня есть будущее.
Бэрил пошёл ко мне в комнату, и там мы легли на ковер, рассматривая идеальный потолок и люстру, чьи кристаллы сияли до боли в глазах. Меня всегда поражало, что магия способна дать свет в каждую комнату каждого города, заставить воду в кране течь горячей или холодной. Магия облегчала нашу жизнь, но теперь я понимала, какую цену она за это требует. Я не хотела жертвовать собой ради того, чтобы другие могли жить, как прежде. Лучше погружу мир во тьму, чем отдам себя. Это не эгоизм, а здравый смысл. Мне всегда приходилось защищать себя, заботиться о себе и воспитывать себя. Я боролась за право жить, как все, и платила процент мужчине, который пытался воспитать меня как свою дочь. Но он закрывал глаза, когда учителя ужесточали тренировки, и я оставалась одна, плача в уголке. Именно он запретил мне испытывать что-либо, кроме гнева.
Я повернула голову к Бэрилу, ощущая его присутствие как тихую поддержку. В последнее время он всегда был рядом, когда мне нужна была помощь, когда мне хотелось просто быть собой, без масок и ожиданий. Его глаза искрились пониманием, и я знала, что он не осуждает меня за мои мысли.
— Расскажи мне о своем детстве, о семье, — попросил он.
Я думала, что никогда не придется вспоминать об этом. Но я ответила. Я рассказала о маме, о её увлечении, показала клинки, которые она создавала. Она была идеальной, сильной и самостоятельной женщиной, часто остававшейся одна, чтобы не отнимать у моего отца мечту — быть всегда в море. Он, в свою очередь, поддерживал её мастерство. Они дополняли друг друга.
Помню, у мамы была милая щербинка между зубами, которая мне не передалась, но в детстве её улыбка казалась мне такой прекрасной, что я тоже мечтала о подобной. Тело мамы было крепким от работы, её мышцы на руках блестели от пота. Благодаря тренировкам я тоже приобрела тело, которым восхищалась, ведь в нем была сила, о которой не могла мечтать девушка, потерявшая дом.
— Они любили друг друга так сильно, что не могли жить раздельно. У меня тогда возникла мысль: неужели я люблю их меньше, раз не ушла следом?
— Это не так, — покачал головой Бэрил. — Для того чтобы продолжать жить, нужна огромная смелость.
— А можешь вспомнить что-то хорошее о своей семье?
— Моя мама готовила лучшие шоколадные печенья, хотя отец запрещал ей это делать. Он считал, что она ведет себя как служанка, а не как жена знатного человека.
— Ударить бы его хорошенько, — задумчиво произнесла я.
— Это было бы замечательно, — парень улыбнулся и подмигнул мне.
— Тогда обещаю, что так и сделаю.
Нам здесь терять нечего.
— Ты когда-нибудь влюблялся? — спросила я. — У нас так мало времени. Интересно, каково это — любить кого-то так же сильно, как мама любила папу.
— Я влюблён в одну девушку, — признался он. — Мы знакомы с детства. Её мать была лучшей подругой моей, поэтому мы часто виделись. Она смеётся так громко и искренне, будто в ней только свет. Она энергичная и подвижная, словно тьма никогда не ступала в её дом.
— Где она сейчас?
— Живёт в соседнем городе. Я прекратил с ней общаться перед экзаменами. Не хотел расстраивать её своей будущей смертью.
— Сомневаюсь, что ты её не расстроишь, просто потому что сбежал.
Он встал, схватил подушку с моей постели и бросил её мне в лицо.
— Ты не умеешь поддерживать, злюка.
— Какая есть, — засмеялась я и вернула подушку обратно в него.
Он поймал её на лету и, улыбнувшись, подошёл ближе.
— Ладно, может, ты и права. Но я не знаю, как ей сказать. Как объяснить, что я... что я не смогу быть с ней?
— Может, просто расскажешь ей правду, — предложила я, стараясь быть серьезной. — Она заслуживает знать, что чувствует кто-то, кто её любит.
— А если она не поймёт? Если это её сломает? Я не хочу быть причиной её боли.
— Но не говорить тоже больно, - сказала я. — Ты оставляешь её в неведении, и это может быть даже хуже.
— Она приезжает со своей семьей во дворец перед началом второго испытания, — сообщил он. — Отец пригласил их на ужин, чтобы обсудить изменения в границах некоторых территорий королевства после новой коронации.
Наверное, её семья невероятно важна раз с ней обсуждают такие вещи.
— Изменения? — не поняла я.
— Между городами планируют возвести стены, потому что люди всё чаще незаконно пересекают границы и прячутся на чужих территориях.
— Понятно. Их, похоже, действительно беспокоит ситуация. Они хотят отодвинуть все города, начиная с Долджиса.
Долджис находится всего в четырех милях от моего бедного городка, и там условия жизни немного лучше, чем у нас, но все равно далеки от человеческих, если сравнить с центральной частью королевства.
Я встала с пола понимая, что начала нервничать.
— Это звучит так, будто они собираются изолировать нас еще больше, — произнесла я, глядя в окно на серое небо, которое погрузила прекрасный сад в уныние. — Чем больше стен, тем меньше надежды на перемены.
Он вздохнул и встал рядом.
— Возможно, но они считают, что это поможет сохранить порядок.
Порядок... Люди, подобные мне, едят крыс, потому что родились в местах, где нет надежды, где даже солнце кажется грязным и неестественным. Почему кто-то решает, где нам жить? Почему мы не можем просто взять и переехать? Даже если богатый человек захочет быть с такой, как я, ему придется переехать в мой район, а не наоборот. Мы просто не можем попасть туда, где у нас есть шанс быть счастливыми.
Мне никогда не выбраться из этого ужаса. Даже сейчас, попав в место своей мечты, я в шаге от того, чтобы его потерять.
— Мечты... - тихо произнесла я, глядя в окно на серое небо. — Они кажутся недостижимыми, когда смотришь на этот мир.