Солнце взойдет
16.03.24 Моей школе и всем выпускникам 2023
Один и тот же холод каждый выпускной. Она надевала уже сотню платьев, даже, кажется, один раз был брючный костюм. Она прокалывала губу, худела до сорока и полнела до восьмидесяти. Она общалась с разными людьми, заводила отношения, признавалась в чувствах и, наоборот, молчала. Ее волосы были длинными и короткими, почти под ноль. Один раз она даже попробовала курить.
Не понравилось.
Но сколько бы ни было в ее существовании жизней, сколько ролей она бы ни примеряла на себя в этом зацикленном, точно заевшая виниловая пластинка, мотиве, на выпускной всегда шел дождь, мелкий, как пшенная каша.
В воздухе дрожит рассвет, облака розовеют, хотя на востоке, у линии горизонта, все еще пусто, и даже робкие лучи не смеют разорвать темноту. По тротуару школьного двора струится медленный танец, и парочки мягко кружатся в объятиях последнего школьного года их жизни.
Она находит его быстро, стоит только завернуть за школу и оказаться зажатой между двух больших стен. Он стоит, расслабленно опираясь на одну из них, и в июньском полумраке дома кажутся мягкими и податливыми под его ладонями.
– Не надоело еще? – усмехается он, и на щеках появляются очаровательные ямочки.
Ужасно надоело. Снова и снова писать те же конспекты, быть двоечницей и отличницей, зарабатывать репетиторством или продавать украшения. Заниматься всем и ничем.
Но разве можно иначе?
– А тебе? – смеется она, вглядываясь в синь его глаз. Забавно. В прошлый раз они были океаном полевых цветов, а сейчас – прозрачные сумерки.
– Меня же не существует, – его улыбка становится шире, и оттого печальней. – И ты об этом знаешь. Я рожден из чужих страхов и опасений, лишь тень на стене уже множество таких циклов. Я расстаю в рассвете нового дня. Я – стены этой школы, ее потолок и пол. Я пустые комнаты и мягкие диваны, я майский сквозняк и декабрьский снеговик на школьном дворе. Меня нет за этим забором. Но ты! Ты ведь живая! Перед тобой – весь бескрайний мир, все его рассветы и закаты, и солнце в лужах, оно все твое.
– Но если я не останусь, – в этот раз на ее лице нет и тени улыбки. А его глаза теперь – черная пустота. Сначала это пугало, но теперь – очаровывает еще больше. – Если уйду, то ты не будешь моим. А это – все, что мне нужно.
– Неисправима, – он вздыхает и протягивает руку. – Не существует мира, где я есть, ты пойми. Мы двое не можем существовать отдельно. Или я, или он.
– А я верю, что можете, – стена мягкая, почти теплая. Школа обнимает ее за плечи, надеясь, наконец, отправить своего непослушного ребенка в настоящую жизнь. – И не успокоюсь, пока не найду ту вселенную, где сумею забрать тебя с собой.
– Черт, какая же ты упрямая, – касание его руки обжигает ледяную щеку. И как может тот, кого нет, быть таким осязаемым? Это почти больно. – Ладно. Надевай. И беги встречать рассвет.
Кольцо касается уставшего мизинца. Она невесомо целует Его запястье и исчезает, будто это ее нет и не было никогда, и это Он уже в сотый раз в костюме и смешном галстуке, и в Его ладонях хрустит голубая корка аттестата. Он стоит целую минуту этом пугающем наваждении, а затем, растворяется, тяжело вздыхая.
Взойдет солнце. А затем – снова опустится в бушующие воды Москва-реки в последний раз. И после наступит утро другой реальности. Кольцо вновь сверкнет на его пальце, а девушка, вчерашняя выпускница, в сто первый раз впервые поднимется на четвертый этаж и искренне изобразит радость встречи с новыми одноклассниками. Но перед этим вдруг улыбнется через плечо и пошлет молчаливым стенам воздушный поцелуй, будто бы точно понимая, что Он – там.