Глава 8
Техён
Шесть лет спустя
— Ким, шеф хочет тебя видеть, — кричит Хосок, выходя из кабинета моего босса и выглядя злым, как черт.
Сиджин и Вонтак издают чрезмерно драматичные звуки, ведя себя так, будто я иду на верную гибель. Я закатываю глаза и бросаю свою пустую кофейную чашку в Сиджина, которую он с усмешкой ловит.
Ни капельки не волнуясь, я направляюсь в кабинет своего босса. Ким Намджун — единственный парень, на которого я равняюсь в этой отрасли. Он был моим самым главным наставником, и я безмерно его уважаю, даже если он может быть ворчливым сукиным сыном.
Дойдя до его кабинета, я вижу Чон Чонгука, другого специального агента, который только что перешёл в наше местное отделение. Он сидит в дальней части комнаты.
— Привет, шеф, звали?
— Закрой дверь и присядь, Ким. — Я делаю, как он говорит, и сажусь напротив него. — У меня есть шанс для вас обоих. Если вы справитесь, то повышение вам обеспечено.
Мой интерес возрастает, и я смотрю на Чона, который также кажется заинтересованным.
— Слушаю.
— Вчера поздно вечером мне позвонил друг, которому нужно одолжение. Он позвонил мне в конфиденциальном порядке, и молчание требуется потому, что он ещё не уверен, кому мы можем доверять. Он сенатор, был избран на должность два года назад. И сообщил, что получил несколько весточек, что в дело вовлечён сенатор-противник.
— Что за обвинения? — вмешивается Чон, спрашивая то же самое, что интересует и меня.
— Принудительные половые акты с несовершеннолетними, торговля людьми, групповое изнасилование... Всего не перечесть, это основные пункты.
Он подталкивает ко мне через стол коричневую папку. Я хватаю её, открываю и вижу фотографию молодой девочки-подростка. У неё темные волосы и бледный цвет лица, а яркий макияж заставляет ее выглядеть старше и помотанной жизнью. Но что отталкивает больше всего, так это пустой взгляд её глаз.
— Это Ким Далли, пятнадцатилетняя девочка, которая выдвинула обвинения и теперь пропала.
Я резко поднимаю голову, услышав эту информацию.
— Грязная игра?
Он пожимает плечами.
— Зависит от того, с кем ты говоришь.
— Что это значит?
— По-видимому, она рассказала своему школьному консультанту, что интернат, в котором она жила, отправляет девочек на светские вечеринки, где их покупают на ночь. Она сказала, что их забирают в отдельные комнаты, затем избивают, насилуют, заставляют совершать сексуальные действия с несколькими мужчинами, а иногда даже друг с другом.
— Что за хрень? — бормочет Чон, озвучивая мои мысли.
— Она назвала имена некоторых достаточно влиятельных людей. Я имею в виду судей, политиков, юристов и так далее. В приюте говорят, что она убежала, но если спросите консультанта, она думает, что с девушкой что-то случилось.
— Предполагаю, всё это было доведено до сведения местных властей? — спрашиваю я.
— Да, школьный консультант сразу же отправился в полицию.
— Позвольте угадать, они не нашли ничего, что могло бы подтвердить историю девушки, — говорит Чон, в его тоне теперь заметен гнев.
— Правильно, и нетрудно подвергнуть сомнению показания, когда единственное заявление получено от неблагополучного подростка из интерната.
— И теперь она пропала, — добавляю я.
Шеф кивает.
— А теперь она пропала.
— Так что насчёт вашего друга? Он, очевидно, думает, что там может быть какая-то правда, иначе он не пришел бы к вам, — снова говорит Чон.
— Он начал сомневаться. Кое-что никак не сходилось, и когда он начал задавать вопросы и захотел посмотреть отчёт полиции, ему позвонили и попросили прекратить, и что ему нужно всё забыть.
Я ворчу, не то чтобы я с самого начала не верил в эту историю, но если у меня и были какие-то сомнения, сейчас они исчезли.
— Так чего же он хочет от нас? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, куда клонит босс.
— Мы сами немного покопаем, или, лучше сказать, вы двое. — Он толкает нам ещё одну папку, и Чон берет её первым. — Один будет следить за сенатором, в то время как другой наведёт справки в интернате. Но все должно быть сделано деликатно и тихо. Я делаю это для моего друга. Это не наша юрисдикция, но, Ким, тебе этот район должен быть знаком, ты там вырос.
Я колеблюсь, не уверенный, что правильно расслышал.
— Что?
Чон вручает мне файл, и когда я вижу фотографию человека, смотрящего на меня, живот скручивает, а кровь в жилах застывает.
— Ты возвращаешься в Пусан. Уверен, ты знаешь сенатора Чхве, на нём мы и сосредоточимся. Мне кажется, он возглавляет все это дело, или, по крайней мере, он там один из главных. В заявлении Далли говорилось о том, что он настоящий сукин сын. Интересная вещь о его участии — его жена — активистка по защите против сексуальных преступлений и торговли людьми. Они проводят множество благотворительных мероприятий с целью привлечения внимания общественности, и одно из таких состоится через пару недель. Отправляйся туда.
Моё сердце так громко стучит в ушах, что трудно понять всё, что говорит шеф. Господи, я знал, что Чхве коварен, но такое?
— По словам Далли, изнасилования были зафиксированы. Нам нужно найти эти записи.
— И кого вы хотите послать туда? — спрашивает Чон.
Прежде чем боссу выпадает шанс ответить, я наконец обретаю дар речи.
— Я беру Чхве.
Ощущаю взгляд Чона, но продолжаю смотреть на шефа.
— Ты его знаешь?
— Немного.
— И из того немногого, что ты знаешь, ты бы сказал, что он способен на это?
Я думаю о его вопросе и пожимаю плечами.
— Может быть. Я встречался с ним только один раз. Он манипулирующий сукин сын, который любит использовать свое влияние. — В моей голове вспыхивает воспоминание. «Губернатор Чхве безжалостный человек, ты даже себе представить не можешь насколько».
— Как вы с ним познакомились? — спрашивает он, в его голосе слышно подозрение.
— Я знал его дочь. — Лишь мысли об Джису поднимают во мне бурю различных эмоций.
— Насколько хорошо? — Я не отвечаю, зная, что ему не понравится ответ, а я не хочу, чтобы меня отстранили от дела. — Если для тебя все это слишком личное, Ким, скажи сейчас.
Качаю головой.
— Все в порядке, шеф. Я могу заняться этой благотворительностью.
Минуту он оценивающе смотрит на меня, прежде чем наконец сдается и кивает.
— Хорошо, ты берешь на себя Чхве, Чон — на тебе интернат. Удели особое внимание прошлому. Если обвинения небеспочвенны, как мне кажется, то где-то должно быть что-то ещё. Мы не доверяем никому, даже местным властям. Пока не узнаем, кто ещё вовлечён во все это. — Шеф встаёт, сигнализируя об окончании встречи. — У тебя есть двадцать четыре часа, прежде чем ты отправишься туда. Ким, у меня для тебя будет новое прикрытие. Ты будешь богачом, так что дай мне знать, каково это.
Я насмешливо хмыкаю, но без энтузиазма. Моя голова занята кое-чем другим, вернее кое-кем.
— Почему мы? — спрашивает Чон до того как мы выходим.
— Ты о чем?
— Почему вы выбрали нас двоих?
Мне это тоже интересно.
Какое-то время шеф наблюдает за нами, и мне становится любопытно, получим ли мы какой-нибудь дурацкий ответ, но в итоге он удивляет меня подробным объяснением.
— Есть две причины. Во-первых, и самое главное, я верю, что могу вам доверять. В деле замешаны довольно влиятельные люди, которые попытаются найти выход из положения. Я занимаюсь этим довольно давно, деньги могут заставить людей делать глупости, и я видел, как из-за них агенты выбирают другую сторону. Когда попытка подкупить вас не сработает, они будут пытаться запугать вас силой, но я знаю, что вас двоих так просто не одолеть. — Он прав, я не тот, кого легко запугать, но я не могу перестать вспоминать то, что произошло шесть лет назад, когда я оставил единственную девушку, которая когда-либо имела для меня значение. От этой мысли во мне медленно просыпается гнев.
— И вторая причина? — спрашивает Чон, когда шеф ничего не говорит.
Он ухмыляется.
— Потому что если соединить два ума, подобных вашим, может получиться только что-то великое.
Я не уверен, что он имеет в виду, но чувствую чёртово давление. Мы с Чоном выходим из офиса, и до конца дня я думаю о единственной девушке, которая была важна для меня, той, которую я был вынужден покинуть и никогда не забывал. У меня такое чувство, что это дело не просто изменит мою карьеру. Оно изменит всю мою жизнь.