#ГЛАВА 14 САША
Холод.
Саша зябко передёрнула плечами, выходя на улицу. Вечернее небо давило густой серой массой, разбавленной редкими звёздами. Мороз кусал за щёки, пробирался под куртку, — но этот холод был лучше того, что ждал её внутри квартиры.
Она шла медленно, бездумно глядя под ноги, проваливаясь ботинками в тонкий слой свежего снега. Мысли разбегались, не складываясь в чёткие формы.
Саша только что вышла из квартиры Жени, и это ощущалось... странно. Слишком резкий контраст. Слишком большой разрыв — между двумя мирами. Там было тепло, чисто, просторно. Даже в его идеально вылизанной комнате всё равно дышалось легче. Ведь дома у неё была...
Тьма.
Грязь.
Запах табака и перегара.
Два месяца, за которые она так привыкла к интернату, что теперь он казался ей домом больше, чем эта квартира. Два месяца, за которые она почти забыла, каково это — заходить в подъезд с комом страха под рёбрами.
Вот и они — зимние каникулы. И вот она снова здесь. Возвращается.
Куда?
Домой?
Это место никогда не было её домом.
Она глубже натянула капюшон и ускорила шаг. Чем ближе подъезд, тем сильнее сжимался внутри комок. Он встретил её всё тем же облезлым фасадом, всё той же ржавой дверью. Всё тем же запахом сырости и старого табака.
Саша остановилась перед входом, глубоко вдохнула и досчитала до пяти.
«Просто зайди. Просто пройди. Просто не думай. Нельзя медлить. Чем дольше стоишь – тем сложнее сделать этот грёбаный шаг».
Её пальцы сами собой метнулись в карман. Холодный металл знакомо лёг в ладонь. Саша уставилась на пламя, наблюдая, как оно танцует на ветру. Это не согревало. Но, по крайней мере, это было настоящее. Она выдохнула через нос и только после этого спрятала зажигалку обратно в карман.
«Всё. Пора».
Поднималась по лестнице, стараясь не скрипнуть полом. Свет в глазке горел — значит, кто-то был дома. Она прикусила губу и приложила ладонь к дверной ручке.
Щёлк.
Саша открыла дверь.
Запах.
Резкий, въедливый, до тошноты знакомый: сигаретный дым, несвежая одежда, прокисшая еда. Ни намёка на тепло. Саша шагнула внутрь. На цыпочках прошла в коридор, стараясь не скрипнуть полом. Осторожно, как кошка. Но всё равно её заметили.
— О, живая?
Голос Игоря. Глухой, насмешливый, с оттенком лени и чего-то ещё... чего-то, от чего по коже прошёл неприятный холодок.
Она не ответила. Просто стояла, ощущая, как сердце забилось чуть быстрее. Саша уже почти дошла до комнаты. Почти.
— Ты чё, блять, оглохла? — голос стал громче.
Шаги. Из кухни выходит он, тот, кого она старалась не вспоминать. Тот, от кого два месяца бежала, стараясь не думать о том, что ей придётся сюда вернуться. Тот, кого она ненавидела сильнее всех на свете.
Прежде чем она успела отойти, он резко потянул её за локоть — не сильно, но с такой мерзкой уверенностью, словно тянет за поводок — не человека, а собаку.
— Я с тобой, сука, разговариваю.
Саша смотрела на него. Она не хотела отвечать. Но он этого и не ждал. Он медленно провёл взглядом по ней, чуть сощуриваясь.
— Ты чё, по морде получила? — он сделал пару шагов назад, разглядывая её нос и шею.
Саша сжала пальцы. Она знала, что он скажет дальше.
— Хах... Ну ты даёшь. Всё-таки кто-то тебя поставил на место, да?
Как всегда.
Игорь никогда не удивлялся её синякам. Никогда не спрашивал, что случилось. Никогда не волновался. Его забавляло это.
Саша чувствовала, как в груди закипает что-то тяжёлое, горячее, но она держала всё в себе. Она уже привыкла к такому отношению.
— Ну, чё замерла, как пришибленная? — хмыкнул он, швыряя в неё окурок. Не попал.
Игорь шагнул ближе и лёгким, но намеренным движением толкнул её в плечо — не с яростью, но точно с раздражением,намекая: "двигайся, не зли".
— Проходи, блять. Дома же всё-таки.
Нервный тик прошелся по позвоночнику Саши, она боялась сделать лишнее движение. Но всё же двинулась в сторону комнаты. Не успев сделать и пары шагов, как за спиной раздался новый комментарий:
— А чё, мамке хоть позвонила? Или ты как крыса по углам шастать будешь?
Саша остановилась. Его голос был насмешливым. Девушка обернулась — взгляд Игоря говорил больше, чем слова.
Мама.
Она знала, что ждёт её в дальней комнате.
Знала, почему мать даже не вышла, когда услышала, что её дочь вернулась домой после двух месяцев. Потому что ей всё равно. Потому что она там, в своей комнате, не в силах даже встать. Потому что её снова нет.
Игорь потянул искривленную улыбку, увидев выражение её лица.
— Ну, ты же знаешь, где её искать.
Саша почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она развернулась, зашла в свою комнату и захлопнула за собой дверь.
Только сейчас смогла выдохнуть. Только сейчас позволила сердцу немного сбавить темп. Она не знала, сколько времени просидела в кресле, обхватив колени.
Просто сидела и думала, как по одну сторону стены — ледяной запах перегара. А по другую — запах шампуня с чужой подушки. Но она знала одно: как же ему повезло.
Женя.
Как же, блять, ему повезло.
* * *
Каникулы всегда были чем-то, что хотелось переждать. Не прожить, не насладиться, а просто... пересидеть. Как ненастную погоду.
К концу года они казались особенно серыми. Но в этот раз что-то было иначе: первые дни тянулись слишком медленно. Мне очень хотелось, чтобы они поскорее закончились — и я снова вернулась в интернат.
Шея всё ещё ныла от хватки Дэна. Его пальцы вдавились под кожу и оставили на память фиолетовый след. Нос тоже отзывался тупой болью, стоило только коснуться. Поскорей бы всё это исчезло. Не хочу ходить, как разрисованная уродина.
Дома я просыпалась очень рано, лежала в кресле, лениво наблюдая, как за окном меняется свет. Выходила на улицу до того, как все успевали проснуться. Бродила по дворам, убегала от квартиры, как от проклятого места.
Игорь быстро просёк, что я по утрам сваливаю из дома. Его это взбесило до белого каления — и сегодня он решил преподать мне свой «урок власти».
— Дрянь малолетняя! Ты что, думала, придёшь домой и сможешь вытворять, что хочешь?! — пощёчина прилетела мне прямо с утра, как доброе утро.
— Мало того, что всё время в своём интернете торчишь. Так ещё и домой когда возвращаешься, тебя ни хрена не видно!— слюна при каждом слове попадала на меня, вызывая волну отвращения.—Вечно шастаешь где-то! Ты что думала — я тебя за «спасибо» кормлю?!
Его лицо исказилось в тошнотворную гримасу. Стоит на против и нависает надо мной, как жуткое звероподобное существо. Он схватил меня за волосы — и боль резанула по всему телу, как ток. Игорь потащил меня на кухню, не давая даже попытки вырваться. Я старалась идти ближе, чтобы волосы не тянуло слишком сильно, но это не спасло. Хватка была зверская, и к глазам подкатили слёзы.
Этот ублюдок швырнул меня, как какой-то мешок с дерьмом. Пол подо мной качнулся, и в следующее мгновение — глухой удар головой об подоконник. Мир вспыхнул белым. Звёзды поплыли, в ушах раздалось мерзкое «иии», как от микрофона в колонках. Ещё чуть-чуть и я бы приложилась виском. Тогда, может, вообще бы не очнулась.
— Шлюхам место на кухне! Чтоб к моему приходу еда стояла на плите, а квартира блестела! Поняла, мразь?!
— Да...— собственный голос был не узнаваемым.
Я сглотнула слюну и металлический привкус тут же дал о себе знать. Видимо, прокусила язык, когда падала. Сейчас чувствую, как кровь снова наполняет весь рот.
Блять...
Меня сейчас вырвет.
— Чё ты там мямлишь?! Я не услышал чёткого ответа!
— ДА! Я ТЕБЯ ПОНЯЛА!
— Умница. Я приду и всё проверю. Если мне хоть что-то не понравится — ты знаешь, что будет.
Игорь молча разворачивается, даже не глядя — и уходит собираться на работу. Я даже не слышу, как хлопает дверца шкафа — гул в ушах нарастает с новой силой.
Кое-как поднимаюсь и тащусь в туалет. В ногах не было силы, шаги вязли в воздухе. Пол качался, как палуба, а я в ней пьяный моряк.
Металлический привкус расползается по рту. Желудок сжался в комок, тело дёрнулось вперёд. Из горла вырвался хриплый, судорожный позыв. Я ухватилась за край унитаза, пальцы скользили. Всё тело залило липким потом. Меня трясло в конвульсиях. К глазам поступали слезы, а лицо пылало жаром. Вырвало...
Какая мерзость.
Я ничего не ела со вчерашнего дня — только пила воду. Теперь она смешалась с кровью во рту и приобрела бледно-розовый оттенок. Очередной спазм и меня сейчас вывернет до самой души. Мне кажется, рвота хочет вытолкнуть всё — включая органы и остатки меня самой.
Через пару минут смываю всё с унитаза.
Опускаюсь на пол, облокачиваясь спиной об сырую стену. Пытаюсь прийти в себя, сделать хотя бы один чёткий вдох. Но разум предательски плывет. Кажется, я сейчас вырублюсь прямо тут, на кафеле.
— Я ушёл. Света, закрой за мной дверь и присмотри за своим отпрыском. Я не хочу, чтоб она сегодня сбежала.
Слышу, как мама встаёт с кровати и плетётся к двери. Сука, она даже не заглянула проверить, жива ли я. Всё снова начинает плыть... и я проваливаюсь куда-то в темноту.
— Саша, вставай...
Кто меня зовет? Голос такой родной и до жути холодный. Не могу открыть глаза, они слишком тяжелые. Голова гудит, каждое движение отзывается болью. Не могу пошевелиться. Хочу открыть глаза, но тело не слушается.
Не знаю, сколько я в таком состоянии просидела. Но вдруг — ледяная вода обрушивается на меня водопадом. Мурашки простреливают всё тело. Резко распахнула глаза и тут же захлебнулась водой, что попала в рот. Начинаю кашлять, судорожно вдыхая воздух, и кулаком бью себя в грудь, пытаясь пробиться к кислороду.
— Очнулась... Если Игорь придёт и увидит, что ты ничего не сделала, тогда он будет в ярости. И я вместе с тобой огребу. — мать стояла напротив, держа в руках пустое ведро. — Вставай и приступай к заданию!
Её лицо такое чужое. Стоит и смотрит на меня сверху вниз с пренебрежительным взглядом. Как же противно. В ней нет ни капли сочувствия.
Потихоньку поднимаюсь, цепляясь за стену, и волоку себя на кухню. Проходя мимо, специально толкаю её плечом. Она чуть качнулась назад, но сразу же выпрямилась. Вставая непоколебимую позу.
— Можно и поаккуратнее, мамочка! — огрызаюсь, открывая холодильник. — Я вообще-то твоя дочь, а не свинья на убой.
— Не скаль зубы. Делом займись. И так тошно, а тут ещё ты под боком.
— Не напрягайся, дорогая мама. Без твоего надзора как-нибудь справлюсь. Лучше прикури да залипни в своё блаженство. Ты ж это умеешь — красиво страдать.
— Не умничай!
Я решила ничего не отвечать. А смысл? Что ей можно объяснить? Она всё равно ничего не услышит.
Оглядываю содержимое холодильника. Продуктов — кот наплакал. Но что-нибудь наскребу и придумаю.
Голова трещала по швам и всё постоянно валилось из рук. Спустя несколько часов всё было готово. Конечно не идеально, но всё, что было в моих силах — я сделала.
На плите стоит постный гречневый суп. Рядом в кастрюле скукоженные макароны, а в сковородке тушенная капуста. Глядя на это «кулинарное великолепие», я поднимаю крышку с супа и плюю прямо в него. Хорошенько размешиваю половником и приступаю к следующей еде. Всё делаю тщательно и со вкусом. Пусть подавятся моей любовью!
В квартире стало чище. Можно было свободно дышать не прикрываясь носом. Три огромных пакета с мусором стояли у входа. Посмотрев на них, в голове мелькнула мысль. План побега.
— Ма! Я пойду вынесу мусор, а то воняет — дышать нечем. Ок?
— Иди. И сразу домой!
— Конечно...
Ага, щас! Хер вам, а не домой. Вынесу мусор и позову Вику с Костю на улицу.
Недолго думая, захожу в комнату и натягиваю на себя черные джинсы. Следом идут носки и серая толстовка. Волосы собираю в пучок — чтоб не лезли в лицо и направляюсь обратно в коридор. Натягиваю черную куртку. Снимаю с крючка рюкзак и накидываю на плечи. Проверяю, всё ли в карманах на месте. Самое главное — телефон и зажигалка.
Всё! Есть! Можно идти. Забираю пакеты и выхожу из квартиры, не оборачиваясь.
На улице было тепло. Удивительная у нас погода! Вчера был снег, а сегодня уже грязь. Классная зима, ничего не скажешь!
Подхожу к бакам и рывком закидываю пакеты поверх уже накопившегося мусора. Стряхиваю руки друг о друга и достаю телефон.
Надо набрать Вику и спросить, смогут ли они с Костей выйти на улицу. Быстро нахожу контакт — в трубке тянутся медленные гудки.
Ну же, Вика, возьми трубку! Ты же телефон с рук не выпускаешь, а тут — не берёшь?! Линия обрывается, и я снова пытаюсь дозвониться. Но никто не берёт. Тишина! Только собираюсь набрать Костю, как вдруг кто-то обрывает:
— Тебе не воняет? — голос Сурикова разносится по двору. Он подходит ближе с пакетом в руке, морщится и зажимает нос.
Оборачиваюсь и только сейчас понимаю, что до сих пор не сдвинулась с места. Стою возле баков — прямо как мусорная принцесса. Вот тебе и ирония.
— Поверь, у меня дома иногда и похуже запах стоит.
— Да ну? Настолько всё плохо? — выбросив мусор, Женя подходит ближе. — Может, отойдём? А то у меня глаза сейчас разъест!
Мы отошли подальше, и Суриков шумно вдохнул полной грудью.
— Кому ты так яростно пыталась дозвониться?
— Тебе-то какая разница? Всё равно никто не ответил.
— Что с тобой? Ты какая-то на взводе. Что-то случилось? — он переступил через лужу, взял меня под руку и мягко развернул к себе.
— Это тебя не касается! Иди домой и не трогай меня! — выдергиваю руку, ускоряю шаг и направляюсь к интернату.
Пусть не лезет. И так день начался дерьмово, а тут ещё он со своими вопросами. И бошка трещит после утреннего падения.
Замедляюсь — голова кружится всё сильнее. Походка становится шаткой. Колени подкосились. Я попыталась сделать шаг — и не почувствовала ног. Начинаю терять равновесие и спотыкаюсь. Сейчас грохнусь...
— Поймал! — крепкие руки подхватывают меня, не давая рухнуть. — Голова закружилась? Саша?!
Слабость берёт надо мной верх. Тело сдаётся. Туман перед глазами и я слышу писк в ушах.
Чёрт...
Мир размывался. Женя что-то орёт, но слова прикрученные на минимум. Всё, что оставалось во мне, — плавилось, как асфальт под палящим солнцем...