Хлороформ

Кожаный ремень тугим кольцом стягивается вокруг тонкой шеи, а Ю даже покашлять толком не может из-за огромного кляпа в виде члена во рту. Носом пытается тянуть воздух, только с каждой секундой это становится всё труднее, и жизнь по крупице ускользает сквозь пальцы, черными точками рассыпаясь под полуприкрытыми веками.

— Посмотри, как корчится эта сука! — глаза Ю закатываются, и вот звуки чужого противного смеха уже доносятся, словно сквозь толщу воды, — сильнее затягивай! Сильнее! — миловидная девушка упивается чужими страданиями, она просто на атомы расщепляется от щекочущего чувства где-то под ребрами. У нее все сводит от дикого неестественного счастья.

У Ю же уши закладывает, горло стягивает до ужаса, этот кожаный ремень, кажется, становится для девушки крайней секундой. Боль в шее невыносимая, и последнее, что помнит девушка: смутный хруст лопающихся хрящей...

...Пощёчина за пощечиной, щека уже покрылась синевато-лиловыми разводами, а во рту ощущается чертов привкус крови. Кажется, шатается зуб от постоянных ударов. Ю думает, что помнит, как ее приводили в чувства, чтобы вновь запустить сердце после кислородного голодания. Это был короткий миг, а потом снова отключка, россыпь звезд от разбитой вселенной за закрытым взором и сломанной жизнью, осколками впившейся в плоть сознания и слишком слабых веры и надежды.

Теперь вот бьют, не переставая, вынуждая открыть глаза и посмотреть на обидчиков. Во рту больше нет кляпа, но ремень все ещё затянут смертельной петлей на шее. До ужаса хочется пить или хотя бы просто проглотить слюну, только не выходит. Боль сковывает каждый миллиметр горла, дикое желание — избавиться от чертового ремня — бурлит под коркой мозга, только руки связаны крепко, притянуты к изголовью кованной пружинистой кровати без матраса, маленькие штучки которой сильно впиваются в обнаженное тело, разукрашенное следами побоев и насилия.

— Очнулась, дрянь? — самый выебистый, из сегодняшней тройки клиентов, с силой сжимает подбородок пальцами, заставляя сложить губы "уточкой", — не откинься здесь раньше времени, ясно? — очередной удар по щеке — струйка крови стекает из уголка рта. Женщина перерезает веревки, так крепко удерживающие жертву, мужчина же снова с силой натягивает ремень до предела, когда своего рода оковы исчезают, наматывает свободный край кожаного лоскута на кулак, дергая вверх, вынуждая задницей проехаться по металлическим пружинам кровати, — не хочу платить неустойку за такую шлюховатую мразь, как ты, — наклоняется ближе к лицу, заглядывая в полумертвые глаза и вслушиваясь в рваное тихое дыхание, — а за то, что ты отключилась, тебя стоит наказать детка! — грубо пальцами скручивает сосок, и Ю корчится от боли, едва сумев сдержать этот стон отчаяния, рвущийся наружу вместе с всхлипом безнадежности. Мужчина дергает за край ремня снова, совсем стягивая с мебели. И Ю оказывается на полу, едва успев выставить руки вперед, чтобы уберечь лицо от новых повреждений. Мучитель поднимается на ноги, носком неслабо пихая под ребра и заставляя лишь инстинктивно лечь на ледяной бетонный пол подвала, и свернуться в клубочек.

В голове у девушки тоскливой птицей мелькает мысль о том, что выебут ещё и после клиентов, когда увидят, в каком состоянии ее миловидная, привлекающая многих посетителей мордашка.

— Как насчет того, чтобы насадить эту суку жопой на чей-нибудь кулак? Без смазки, — жестокое предложение, сорвавшееся с ярко-алых губ жестокой красавицы, достигает сознания жертвы с небольшим опозданием, а, когда смысл доходит в полной мере, глаза у Ю расширяются и она несдержанно мычит, роняя слезинку на пол, окрашивая бесчувственный камень в темно-серый, безжизненный, — а потом отпиздим, как сидорову козу!

Возгласы одобрения отражаются от стен эхом, а сознание Ю разрывается на некрасивые лоскуты, обрывками оседая меж временем и пространством, где-то в чертовом небытие, в которое хочется отправиться навсегда.

— Держите ее крепче, парни! Я начну, — Ю хочется завыть от невозможности ничего исправить. Она тщетно пытается подавить в себе инстинкт самосохранения, который подсказывает ей хотя бы предпринять попытку сбежать, спастись. Только образ госодина Кима в голове предостерегает от подобного. Девчушка не хочет вновь проходить через девятую комнату — место, где тебя приучают полной покорности и потаканию клиентских желаний, — наслаждайся, мразь!

Ю нервно вскакивает на кровати, коротко вскрикнув и присев. Судорожно глотает ртом воздух, словно рыбка выброшенная на берег, и оглядывается, пытаясь понять, где находится. Она помнит ванную комнату, помнит то, как неумолимо проваливалась в сон, не в силах сражаться на равных. А дальше белая уютная пелена из облачной перины с привкусом сахарной ваты — той самой, которую в детстве мама покупала в парке аттракционов.

От мысли о близком человеке и сладко-горькой волне давно утраченных воспоминаний у Ю внутри всё неприятно стягивает, а слезы срываются вниз, неконтролируемым потоком скользя по щекам, будто она просто рисованный персонаж в аниме. Всхлипывает, до неприличия шумно шмыгнув носом именно в тот момент, когда дверь в комнату резко распахнулась и на пороге появился господин Мин. Девушка тут же инстинктивно отодвинулась подальше к стене и прижала к груди колени.

— Ю, ты уже проснулась? — мужчина подходит ближе, не слишком-то заботясь о том страхе, который плещется на дне карих омутов напротив, залитых горькими слезами неразрешимости ситуации. Он ожидал такого, прекрасно понимал, что человек из места, подобного тому борделю, нормальным не может оказаться никак, — к тебе пришла психолог, — девушку простреливает насквозь кажется, от этой новости. Она не готова встретиться с психологом. Тем более, со штатным, из борделя.

Ю мотает головой из стороны в сторону в знак протеста, поток слез только усиливается. Девчонка обхватывает колени руками, притягивая их к груди, и забивается в самый угол у изголовья кровати. Спиной врезается в кованный бортик, полностью игнорируя желание отодвинуться обратно, потому что еще не сошедшие гематомы дают о себе знать.

— Она должна помочь, Ю, слышишь? Она просто поможет тебе прийти в себя, — "как будто от такого можно прийти в себя?" — Ю хочется выкрикнуть, ударить, а потом спрятаться в укромном уголке и тихонечко умереть. Девушке хочется высказать все, что думает, но она только прикусывает язык.

После всех страданий, через которые пришлось пройти, ей хотелось бы умереть быстро и безболезненно. Без пролитой крови и обидных обзывательств.

<center>***</center>

— Знаешь, Ю, — психолог проходит в комнату, приближаясь к забившейся в угол девчушке, у которой лицо до сих пор мокрое от слёз, — Кима очень бесит, что его любимую игрушку не торопятся возвращать. Будь его воля, он бы уже выпотрошил тебя и поменял бы местами сердце и печень, — женщина, все с теми же ярко-алыми губами, придвигается ближе к девчушке, чтобы ладонью провести по гладкой щеке, на которой виднеется едва заметный шрам от тяжелого перстня.

Оплеуха прилетает неожиданно, Ю едва сдерживает крик, сумев поймать его лишь на кончике языка. По щекам снова градом соленые слезы, и желание умереть, позвать на помощь, умолять не трогать, разъедает соляной кислотой, врезаясь остатками обжигающей боли под кожу.

— Как ты смеешь смотреть на меня так открыто, дрянь?! — психолог зла, как никогда. Она бы порвала эту девчонку на части, будь такая возможность, только нельзя. Установка – не трогать, — запомни раз и навсегда, Ю, одну вещь: ты – всего лишь пустое место. И Ким очень зол, потому что с твоей продажей клиентов стало меньше. Почему-то пытать всем нравится именно тебя, — психолог смеется, будто это самая забавная вещь на этом свете, — но ты знаешь правила борделя. "Алая роза" – твой дом навсегда. Либо ты там, либо сдохнешь. Я бы предпочла, чтобы ты сдохла, Ю. Поэтому, — на мгновение девушка замолкает, потому что что-то ищет в своей сумочке, а потом вдруг резко подается вперёд корпусом и вгоняет неизвестно откуда взявшийся в ее руке шприц в шею. Впрыскивает какой-то препарат, пугая Ю и заставляя дергаться в неистовых попытках вырваться, — тише, успокойся, не дергайся, — психолог сжимает тонкими, но крепкими пальцами чужое хрупкое плечо, — уясни, это просто транквилизатор. Это то, что ты скажешь господину Мину. На самом деле, там сильнодействующий наркотик. Я сделаю всё, чтобы ты просто сдохла, на переживай. В адских муках. Будешь корчиться, умирать, но никто тебе не поможет, — и улыбается так безумно, будто от счастья сейчас лопнет, — а теперь, маленькая дрянь, на колени! Ким сказал, чтобы ты не расслаблялась, поэтому будем тренировать твою пизду принимать чужие кулаки, — и с силой дергает за волосы Ю, сбрасывая последнюю прямо на пол.

Боль пронзает копчик ядовитой стрелой, но девчушка никак не реагирует, потому что всё ещё пытается переварить тот факт, что ее собираются травить. С одной стороны, радует, что она не умрет в тринадцатой комнате борделя, как все те, кто со временем выходит из строя. Достигая определенного возраста, многие девушки "Алой розы" переставали привлекать клиентов. Тогда их просто списывали в утиль. Они отправлялись в тринадцатую комнату, откуда уже никогда не возвращались. Ю в качестве наказания присутствовала при нескольких казнях. Показательно демонстрировали, что ее ждет, когда она перестанет быть полезной.

Мысли о жутких смертях сейчас превращают ее сознание в расплывчатую кашу. Девчушка, поцарапавшая ладони при падении, соображает долгие несколько секунд, прежде чем осознать все в полной мере. Да, ее, как и всех остальных, вышедших из строя девчонок теперь списали в утиль. Теперь она не нужна. Ее будут травить, потому что Ким обожает чужие страдания, потому что он, словно какое-то магическое существо, чувствует боль через расстояние.

Ю хочется кричать от роя мыслей в голове, и она, вообще-то, готова сейчас завопить, словно резаный поросенок: громко, протяжно, с повизгиваниями. Потому что, не понимает, за что это все свалилось на нее, почему именно на нее указала стрелка вселенной. Звук почти слетает с губ, только вот психолог вовремя спохватывается, затыкая рукой.

— Молчи, мразь! Ни звука! — шипит она прямо в ухо, а потом прикусывает мочку до крови, — мы не должны беспокоить господина Мина по пустякам, верно? Ты же не хочешь, чтобы он разозлился и выкинул собакам во двор? Ты ведь знаешь, что с кобелями трахаться не очень приятно. По собственному опыту ведь знаешь, Ю, — и Ю помнит, как ее привязывали к стулу, как смазывали гениталии каким-то особым веществом, чтобы она дыркой привлекала собак. Как спускали кобелей, чтобы они с размаху засаживали свои члены в ее дырки. Девчонку мутит от очередной волны воспоминаний отчаянной боли. Ей хочется выблевать желудок и сдохнуть от кровотечения.

— Я бы вот ещё разок посмотрела, как тебя рвет конь, — противная насмешка с толикой мечтательности звенит в низком женском голосе. Психолог упивается этим страхом и отчаянием, буквально, волнами исходящих от девчушки в ее крепких руках. Под ладонью, зажимающей рот, работник борделя чувствует соленую влагу и едва справляется с диким желанием слизать эти чертовы дорожки.

Ю сдавленно мычит от страха и боли в чужой кулак, за что мгновенно получает увесистую оплеуху. И психолог быстро справляется с кляпом, лишая свою жертву способности издавать громкие звуки, только стоны и, если сильно постараться, то ещё и визги. Только яд в крови Ю оказывает особое действие, вынуждая превратиться на какое-то время в овощ и покорно принимать все, что с ней происходит.

— Ты сегодня вспомнишь всё, чему тебя учили в "Алой розе", сучка, — гадкий смех злодея из давно забытых детских мультфильмов становится последним адекватным воспоминанием у Ю в голове. А после девушка падает в Ад, проходя все девять его кругов снова и снова, как по накатаной.

Заранее спланированный сценарий. И за каких-то дурацких полтора часа жертва, кажется умирает сто тысяч раз, рассыпаясь осколками на холодном полу.

***

P. S.
У меня есть телеграмм-канал, где я выкладываю разную информацию по главам, слэш и, реже, гет аушки, а так же просто общаюсь с людьми. Вернее, буду общаться, если люди будут туда заходить, лооол.
Если кого-то заинтересует: https://t.me/yoo_jey78