М. Митчелл "Детство Скарлетт"

Глава 1

За время своих странствий по дикому западу, Ретт Батлер много раз держал в руках большие деньги, но они так же легко уходили от него, как и приходили, просачиваясь, словно вода, сквозь пальцы.

И Ретт Батлер не жалел этих денег, потому что верил, что его счастливая звезда еще не закатилась, а ее яркие лучи еще согревают ему душу.

Он перепробовал много занятий, если можно считать занятием карточные игры, поиски сокровищ, схватки с бандитами по одну и другую сторону мексиканской границы.

И само собой получилось так, что он остановил свой выбор на довольно редком занятии: он ловил преступников, за голову которых власти обещали награду. Награды всегда были довольно внушительными, но и риск, подстерегавший ловца, был тоже велик.

Ведь этим отъявленным негодяям уже нечего было терять, и они цеплялись за свою жизнь как могли. Они шли на всяческие ухищрения, на самые кровавые преступления и подлости.

Это была изнурительная работа — идти по следу из одного городка в другой, следить, а потом вступать в схватку. И хорошо, если бандит оказывался один, но чаще всего его окружала свора приспешников, но и тогда Ретт Батлер выходил победителем.

И уже в здешних местах Ретта Батлера знали многие шерифы и мировые судьи, ведь он справлялся с теми бандитами и разбойниками, против которых была бессильна власть.

Но не один Ретт Батлер занимался подобным промыслом.

На диком Западе находились еще немногие смельчаки, готовые рисковать головой за пару тысяч долларов. Казалось, это будет вечным занятием, ведь плакаты с портретами преступников пестрели на заборах и всех зданиях здешних городков.

Милях в сорока от мексиканской границы, в каменистой пустыне располагался небольшой городок, а в здешних краях чем меньше был городок, тем звучнее и длиннее название он носил.

На фронтоне почтовой станции, расположенной на въезде, красовалась длинная надпись, на которую еле хватило места — Блэк-Хилз-Сити. Тут не существовало даже зала для ожидания дилижансов, хоть и проходили они здесь раза три в день. Места для пассажиров были расположены под дырявым навесом, а кассир сидел в небольшой дощатой будочке и скучающим взглядом смотрел на безжизненный пейзаж, простиравшийся за городом.

Это был молодой клерк, на удивление крепко сложенный. Ему бы скакать на коне, стрелять из револьвера, но этот молодой человек предпочел более спокойную жизнь, хотя и на этом месте могли случиться всякие неожиданности.

Здешние места кишели бандитами и довольно часто кое-кого из них приводила к искушению небогатая касса почтовой станции. Но продавец билетов отлично знал, что если вести себя правильно, не упираться и сразу отдать выручку, то в общем-то, ничего плохого с тобой не случится. Ведь и грабителям бывает жалко патронов и они избегают лишнего шума.

Горячий ветер, налетавший на дощатую будку продавца билетов, трепал, но никак не мог оторвать от выгоревшей стены большой плакат с карикатурно изображенным портретом очередного преступника, с которым не мог справиться местный шериф и его помощники. И единственной запоминающейся деталью портрета были немного подкрученные черные усы, которых, скорее всего, в настоящее время на лице преступника уже не было.

Награда за его голову, живого или мертвого, была объявлена в тысячу долларов.

Продавец билетов услышал цокот копыт и выглянул из своего окошка. Прямо к его почтовой станции неторопливо шел высокий крепко сложенный мужчина, одетый в черный отутюженный сюртук, высокие начищенные кожаные сапоги, атласную жилетку, черную широкополую шляпу. На груди у него был ярко-красный галстук. Как ни всматривался продавец билетов, но лица незнакомца он рассмотреть пока еще не мог.

«Интересно, кого это занесло в наши края? Чтобы кто-нибудь из местных вот так богато вызывающе одевался, я даже и не припомню. Скорее всего, это все же гость».

В каждом движении незнакомца чувствовалась уверенность в своих силах. Он вел под уздцы вороного жеребца.

Мужчина шагал неторопливо, крепко ставя ноги в подкованных сапогах на землю, и продавец билетов слышал цокот подкованных копыт лошади и металлический звон сверкающих шпор на сапогах незнакомца. Мужчина остановился шагах в пяти от окошка кассы.

И теперь продавец билетов смог рассмотреть лицо незнакомца. Парень даже вздрогнул, встретившись взглядом с глазами мужчины.

Мужчина хоть и смотрел на мир, казалось, равнодушным взглядом, но от его цепкого настороженного взора не ускользало ничто. Продавец билетов даже поежился, столкнувшись с крепким, как будто стальным взглядом незнакомца.

Тот скривил тонкие губы под аккуратно подстриженной щеточкой коротких усов и пальцем немного приподнял шляпу. По выражению его лица было трудно догадаться, о чем незнакомец думает. Единственное, о чем смог догадаться продавец билетов — незнакомец явно был когда-то военным. Ведь даже теперь, когда на нем было гражданское платье, чувствовалась выправка кадрового служаки.

Незнакомец скользнул взглядом по лицу продавца билетов, тут же принялся рассматривать плакат, висевший рядом с окошком. И по выражению лица продавец билетов догадался, что мужчина в черном сюртуке явно заинтересовался плакатом.

— О, кто только не пытался поймать Хуана Мочадо, никому это не удалось.

— Что, он такой неуловимый и ловкий?

Парень пожал плечами.

— Да, шериф со своими парнями уже целый год пытаются его настигнуть, но все это кончается только тем, что Мочадо успевает кого-нибудь подстрелить и скрыться.

— И ты тоже уверен, что его невозможно поймать?

— Наверное, можно, но я не видел и не встречал человека, который отважился бы на подобный шаг, хоть тысяча долларов — довольно приличные деньги.

— Но я вижу, там написано не тысяча, а сто тысяч, — и незнакомец указал на два больших нуля, пририсованных карандашом.

На этот раз продавец билетов оживился. Его небритое лицо расплылось в улыбке.

— Это Хуан Мочадо дорисовал два нуля сам. Он как-то остановился напротив моего окошка, посмотрел на свой портрет и захохотал: «Что-то очень мало за меня платят» и взвел курок револьвера. Я, сэр, испугался, думал, он выстрелит мне в голову и заберет всю выручку. Но он протянул левую руку и попросил карандаш. Вот этим карандашом, — и продавец билетов показал огрызок карандаша, — он и дорисовал два нуля, а потом расхохотался, пришпорил лошадь и ускакал. А я остался сидеть, довольный тем, что головорез не тронул меня.

— Да, смелости, приятель, тебе не занимать, — скривив губы, сказал незнакомец.

— Я думаю и вы, сэр, изрядно бы струхнули, встретившись с этим бандитом один на один.

И тут взгляд незнакомца вновь стал холодным, а брови сдвинулись над переносицей, и продавец билетов поежился. Было во взгляде незнакомца что-то угрожающее, и продавец билетов почувствовал, как его рубашка прилипает к спине.

— Жаль, но никто, наверное, не сможет поймать этого убийцу.

Незнакомец поставил свой большой коричневый саквояж на подоконник кассы — и саквояж закрыл окошко. А продавец билетов даже не осмелился его сдвинуть. Он только напряженно прислушивался.

— Я возьму этот плакат на память, — сказал незнакомец и аккуратно сняв лист бумаги со стены, свернул его в трубку, щелкнул замками саквояжа и опустил плакат на дно. — Так ты говоришь, что никто не сможет его поймать?

— По крайней мере, сэр, никто еще не смог этого сделать, — немного исправился продавец билетов, проявляя к незнакомцу уже куда больше уважения, чем в начале разговора.

— Посмотрим-посмотрим, — процедил сквозь зубы мужчина и вновь надвинул шляпу на глаза.

Незнакомец, даже не попрощавшись, подошел к своему коню, привязал саквояж возле седла и вставил ногу в стремя.

Продавец билетов изумился. Ведь этот человек в черном прошел по пустыне пешком, а его сапоги сверкали, как будто их только что надраил чистильщик обуви. Да и лицо мужчины было идеально выбритым и только глаза сверкали как два куска голубого льда.

— Салун находится в конце улицы, — крикнул вслед отъезжающему незнакомцу продавец билетов и вновь, подперев голову, стал смотреть на пустынную дорогу, ожидая, когда на ней появится дилижанс.

Стоял жаркий полдень, и городок как будто вымер. Все предпочитали прятаться от зноя в своих домах.

Мужчина в черном остановил своего жеребца напротив дверей салуна. Оттуда доносились звуки немного дребезжащего расстроенного фортепиано.

Мужчина поморщился, чувствуя, что музыкант фальшивит. Он быстро, одним движением, привязал лошадь к коновязи, прихватил саквояж и, толкнув рукой дверь, вошел в прохладное прокуренное помещение.

За пианино со снятой верхней декой сидел старый хромой музыкант. Он тут же повернулся к вошедшему, но не прервал музыки, только пальцы его пробежали по клавишам чуть быстрее, словно бы этим он приветствовал гостя.

Хозяин салуна стоял за сверкающей полированной стойкой бара, протирая стаканы. В зубах он сжимал наполовину скуренную толстую сигару. Он даже не удосуживался сбивать пепел, и тот висел на кончике сигары, как мохнатая личинка гусеницы свисает с кончика сучка.

Хозяин салуна выпускал дым, сжимая кончик сигары желтыми прокуренными зубами.

Он тут же отставил в сторону стакан и сложил тряпку. По виду незнакомца в черном хозяин салуна тут же сообразил, что ему можно предложить, и на стойке бара тут же появилась бутылка дорогого виски и стакан.

Но незнакомец не оправдал ожиданий хозяина салуна. Он молча отодвинул бутылку и стакан в сторону, поставил на стойку свой немного запыленный саквояж и, щелкнув замками, извлек из него скрученный в трубку плакат.

Хозяин выжидающе смотрел на незнакомца в черном, а тот, не отрывая взгляда от его лица, развернул плакат и указал на портрет Хуана Мочадо.

— Где он? — процедил сквозь зубы мужчина в черном.

Хозяин салуна пожал плечами и потянулся рукой к тряпке и стакану, поняв, что гость ничего не собирается заказывать.

Но по лицу хозяина салуна можно было догадаться, что он знает многое, во всяком случае, ему известно, где можно отыскать Хуана Мочадо.

Вновь заскрипела тряпка, протирая сухое стекло. Глаза хозяина салуна напоминали две маленькие щелочки на жирном поблескивающем от пота лице.

В чем-в чем, а в искренности и правдивости заподозрить хозяина салуна было невозможно. Да тот и не собирался ни на кого производить благоприятное впечатление. Его вполне устраивало прозвище, данное ему жителями городка — Хитрый Джо, хотя и звали его Билл.

Хозяин салуна скользил взглядом по портрету, явно давая понять, что ничего говорить он не собирается.

Хитрый Джо даже не успел заметить, как взметнулась рука незнакомца, и его пальцы схватили за воротник рубашки так крепко, что хозяин салуна стал задыхаться. На его покрасневшем лице проступили жилы.

Мужчина в черном притянул к себе хозяина салуна так, что ноги его оторвались от пола, а в большой живот больно врезалась крышка стойки.

— Где он? — ледяным голосом спросил незнакомец, и его взгляд стал еще более холодным и жестким, не предвещая для хозяина салуна ничего хорошего, если он и дальше будет молчать.

И Хитрый Джо понял, что лучше будет сразу сказать, потому что, черт его знает, что это за человек и что у него на уме.

Незнакомец словно бы прочитав мысли хозяина салуна в его узких заплывших жиром глазах, разжал пальцы. Хитрый Джо оправил рубашку и вынул сигару изо рта.

— Где он? — повторил незнакомец в черном и его рука легла на рукоять револьвера.

Хитрый Джо вначале зажмурил глаза, а потом широко раскрыл и закатил их к потолку, показывая направление, в котором надо искать Мочадо. А потом громко, чтобы слышал хромой пианист, сказал:

— Я понятия не имею, где его искать, сэр.

На губах незнакомца появилась холодная, не предвещающая ничего хорошего улыбка, а его седоватые усы надменно шевельнулись.

Заулыбался и Хитрый Джо, явно довольный своей находчивостью.

Незнакомец убрал одну руку с портрета, и тот сам свернулся в трубку. Немного подумав, мужчина расправил портрет прямо на стойке, а потом, оставив свой саквояж на попечение Хитрого Джо, неспеша принялся подниматься по лестнице на второй этаж, куда указал своим взглядом хозяин салуна, туда, где располагались номера постояльцев. Поднявшись на второй этаж, мужчина в черном застыл в конце коридора, прислушиваясь к звукам, доносящимся из комнат.

Наконец, он услышал зычный голос мужчины, говорившего с испанским акцентом и подобострастный женский смех. Так могла смеяться только проститутка, которую купили для развлечения.

Мужчина в черном подошел к двери, из-за которой слышались голоса и смех, еще раз разгладил портрет, приложив его к стене, и подсунул его изображением вверх под дверь.

Едва портрет скрылся в комнате, незнакомец сделал шаг в сторону, укрывшись за стеной. Голос и смех тут же стихли. После недолгого молчания женщина вскрикнула:

— Хуан, смотри, это же ты.

Незнакомец в черном удовлетворенно улыбнулся, три раза ударил костяшками в дверь, и тут же отдернул руку.

Словно продолжение ударов прозвучало четыре выстрела. От дверей откалывались щепки, пули ударяли в противоположную стену коридора.

Хозяин салуна, заслышав выстрелы, зажал ладонями уши и спрятался под стойку, а хромой пианист, захлопнув крышку инструмента, заспешил к стойке, чтобы спрятаться под ее прикрытием.

Наконец, когда пальба стихла, незнакомец в черном прислушался, все еще не выходя из своего укрытия. До него донесся слабый звук открываемого окна, зазвенело разбитое стекло. Он потрогал дверную ручку, но дверь оказалась заперта на задвижку с той стороны.

Нисколько не задумываясь, мужчина в черном резко ударил в дверь ногой. Та тут же распахнулась, и он вошел в комнату. Возле кровати в большом медном тазу сидела голая женщина с мочалкой в руках. Она испуганно взвизгнула, но тут же осеклась, встретившись взглядом с незнакомцем, и через плечо указательным пальцем показала на окно с выбитым стеклом.

Незнакомец сжал в кулаке развевающуюся занавеску и осторожно выглянул за окно. Он увидел, как по галерее балкона убегает мужчина, сжимая в руке револьвер. Из одежды на мужчине были только брюки и сапоги, рубашка и куртка валялись на полу рядом с кроватью.

Добежав до конца балкона галереи, мужчина принялся спускаться по деревянной колонне на крышу навеса. Теперь мужчина в черном мог разглядеть его лицо. Конечно же, усов на нем не было, но узнать Хуана Мочадо оказалось нетрудно: те же курчавые черные волосы, те же оттопыренные большие уши.

Удовлетворенно вздохнув, незнакомец в черном направился к двери. На пороге он обернулся и по-военному приложив ладонь к шляпе, зычно сказал:

— Прошу прощения, мэм, за вторжение.

Женщина вновь взвизгнула, но на этот раз игриво и заискивающе перед красавцем-мужчиной.

Незнакомец захлопнул за собой простреленную дверь и заспешил вниз. Он абсолютно точно знал, куда идти, ведь еще из окна номера он заприметил коня бандита, привязанного под навесом на противоположной стороне улицы.

Но как ни спешил незнакомец, он считал, что бежать — это будет ниже его достоинства. Его движения были быстрыми, но неспешными, в них не было ни малейшей суеты, ни тени испуга, все было выверено до дюйма, до секунды.

Когда мужчина в черном проходил мимо стойки бара, он постучал кулаком по крышке, и Хитрый Джо тут же, как чертик из табакерки, выскочил из-за стойки с заискивающей улыбкой на пухлых губах.

А незнакомец, даже не обратив внимания на хозяина салуна, вышел на крыльцо.

В это время Хуан Мочадо уже вскочил на своего коня и мчался по пустынной площади с диким гиканьем, спеша укрыться в одной из боковых улиц.

Незнакомец в черном, подойдя к своему коню, выдернул из чехла карабин, передернул затвор, вскинул приклад к плечу, быстро прицелился и в тот самый момент, когда Хуан Мочадо уже натягивал поводья, чтобы свернуть в узкую улочку, выстрелил. Незнакомец целился в заднюю ногу лошади и не промахнулся. Животное завалилось на бок, а всадник, кувыркнувшись через голову, покатился по пыльной земле.

Мужчина в черном самодовольно улыбнулся и вернул карабин на место.

Хитрый Джо и пианист, прильнув к стеклу, следили за происходящим.

— Сейчас он его убьет, — непонятно о ком сказал хромой музыкант, но ведь и без его замечания Хитрый Джо понимал, что кто-нибудь из этих двоих обязательно укокошит другого.

Хуан Мочадо вскочил на ноги и бросился к лежащему коню. Он потянул за поводья, но животное даже не попыталось встать. Такого Хуан не мог простить.

Он зло посмотрел на стоящего от него на удалении ста шагов незнакомца. На лице преступника появилась зловещая улыбка.

Он выхватил из кобуры свой револьвер и выстрелил. Но пуля не попала в цель, она только подняла фонтанчик желтой пыли перед незнакомцем, ведь с такого большого расстояния невозможно было выстрелить из обычного револьвера точно в цель.

Тогда незнакомец в черном, улыбнувшись, сделал несколько шагов навстречу преступнику.

Тот выстрелил еще. Пуля вновь не достигла своей цели.

Тогда он сделал еще два шага вперед, встав точно на то место, куда попала пуля.

А Хуан Мочадо шел вперед, стреляя через каждые три шага. Он терял самообладание, удивленный невозмутимостью своего преследователя.

А мужчина в черном спокойно вытащил из кобуры свой длинноствольный револьвер и не обращая внимания на выстрелы Хуана Мочадо, приладил к нему небольшой приклад из вишневого дерева. Он даже не вздрагивал, когда слышал выстрелы и истеричный крик Хуана Мочадо:

— Я убью тебя! Я убью тебя за это!

Приклад револьвера уперся в плечо, незнакомец прищурил один глаз, а второй, казалось, сверкнул удвоенным блеском — и нажал на курок.

Хуан Мочадо упал на спину. В его лбу, точно по середине зияла небольшая аккуратная дырка с окровавленными краями. Широко открытые остановившиеся глаза бандита отражали небо, в котором плыли белые облака.

Хозяин салуна, который с нескрываемым интересом следил за событиями, разворачивающимися на пыльной площади, причмокнул полными губами и трясущимися пальцами принялся зажигать спичку, чтобы раскурить уже погасшую сигару.

— Я как всегда поступил очень осмотрительно, — сам себя похвалил Хитрый Джо и самодовольно хмыкнул.

А пианист вновь уселся на колченогий табурет и его узловатые пальцы ударили по костяшкам клавиш. Помещение салуна вновь заполнили дребезжащие звуки музыки.

Незнакомец подошел к своей лошади и нежно погладил ее по шее. Вороной жеребец в ответ на ласку хозяина застучал точеным копытом о твердую землю.

Звуки музыки вырывались из раскрытой двери салуна прямо на площадь, залитую ослепительным светом.

Незнакомец в черном неторопливо подошел к распластанному в пыли, уже мертвому Хуану Мочадо и внимательно посмотрел на его лицо.

— Даже то, что ты сбрил свои черные усы, тебе, амиго, не помогло. А ведь ты, наверное, так гордился ими, — и подушечкой указательного пальца пригладил щеточку своих усов.

За вознаграждением далеко идти не пришлось. Дом шерифа находился на этой же площади. Труп убитого Хуана Мочадо не спешили убирать с площади, и все горожане удовлетворенно ходили вокруг распластанного тела бандита, радостно потирая руки и удивлялись, как пуля попала точно в лоб с такого большого расстояния.

А незнакомец в это время уже стоял рядом со столом шерифа, пересчитывая стодолларовые банкноты. Его крепкие зубы сжимали янтарный наборный мундштук короткой трубки, ароматный запах дорогого табака наполнял комнату шерифа.

— У вас, полковник Брандергас, хорошая трубка.

— Да, — ответил мужчина в черном, — я ей очень дорожу.

Шериф Блэк-Хилз-Сити уже был наслышан о Чарльзе Брандергасе, ранее служившем в кавалерии, который оставил службу и занялся сложным и рискованным промыслом, став охотником за бандитами.

Полковник Брандергас поднял руку с трубкой и взглянул сквозь янтарь на запыленное, давно не мытое окно. Трубку украшало несколько серебряных колец, что говорило о том, что хозяин очень дорожит этой вещью. Ведь проще было купить новую янтарную трубку, нежели ремонтировать старую.

Шериф, перехватив взгляд полковника Брандергаса, подошел к стене, на которой красовалось два портрета преступников, снял один из них и разорвал на части.

— Слава богу, больше мне не придется гоняться за этим мерзавцем.

— Да, думаю, с Мочадо покончено навсегда, — коротко бросил полковник, затягиваясь ароматным дымом.

Но на стене оставался еще один портрет.

— А что вы знаете о Копало? — не оборачиваясь, спросил полковник Брандергас у шерифа.

— Неделю назад его видели в соседнем городке.

Полковник Брандергас внимательно рассматривал изображение бандита.

— Я, с вашего позволения, шериф, возьму это себе на память, — и полковник, не дождавшись ответа, снял со стены портрет Копало, под которым стояла сумма: «Две тысячи долларов за живого или мертвого».

— Это серьезный соперник, полковник, — предупредил шериф.

— Если за его голову власти обещают две тысячи долларов, думаю, да.

— Тем более, он действует всегда не один.

— Мне все равно, — бросил Брандергас.

Когда полковник Брандергас уже собирался покинуть дом шерифа, тот остановил его.

— Полковник, я не знаю, интересно вам или нет... — Брандергас застыл в двери, сжимая мундштук своей янтарной трубки, — пару дней назад Копало интересовался еще один человек, — и шериф посмотрел на то место на стене, где еще минуту назад висел портрет неустрашимого и неуловимого убийцы.

— Кто он? — глядя прямо в глаза шерифу, спросил полковник.

— Я его никогда не видел, он, наверное, недавно появился в наших краях. Зовут его Батлер.

— Говоришь, Батлер? Что-то я никогда не слышал этого имени.

— Я тоже никогда не слышал, — и шериф, обмакнув перо в чернила, стал записывать в толстую потрепанную книгу сумму, которую выдал полковнику Брандергасу за голову Хуана Мочадо.

Когда полковник Брандергас вернулся в салун, хромой музыкант своими узловатыми негнущимися пальцами барабанил по клавишам. Инструмент дребезжал и все помещение заполняли оглушительные звуки веселой музыки.

Хитрый Джо, едва завидя в двери полковника Брандергаса, заискивающе улыбнулся ему и засуетился. Ведь перед подобным клиентом стоило посуетиться, потому что Хитрый Джо понимал, что этот шутить не будет, к тому же он уже знал имя своего гостя.

В городке все только и говорили о бесстрашном полковнике Брандергасе и о его метком выстреле, остановившем Хуана Мочадо навсегда.

— Полковник, прошу вас сюда, — Хитрый Джо показал на самый лучший столик в углу салуна, подбежал к нему и принялся вытирать стулья и крышку стола.

Потом он щелкнул пальцами, и мальчишка тут же заспешил к столу, неся поднос с бутылкой самого лучшего виски, которое только было в этом салуне.

— Сейчас можно выпить, — проронил полковник Брандергас, снимая шляпу и аккуратно кладя ее на соседний стул.

Хозяин салуна сам откупорил бутылку и наполнил стаканчик.

Полковник кивком головы указал Хитрому Джо, чтобы тот сел напротив него.

И хозяин салуна послушно исполнил просьбу своего гостя.

— Я хочу угостить тебя, если ты, конечно, не против.

— Нет-нет, что вы, полковник, что вы! Это я вас угощаю. Ведь вы избавили наш городок от этого мерзавца.

— По-моему, мерзавцев у вас хватает, — постукивая трубкой о крышку стола, произнес полковник Брандергас.

Седой пепел кучкой высыпался на пол. Полковник сдул несколько пылинок со стола и посмотрел на наполненный стаканчик.

Хитрый Джо перехватил его взор и вновь щелкнул пальцами. Мальчишка тут же принес второй стаканчик и сам полковник Брандергас наполнил его виски. Хозяин, продолжая подобострастно улыбаться, поднял свой стакан, но полковник не стал с ним чокаться. Он сделал несколько маленьких глотков и поставил виски на стол.

А хозяин залпом осушил свой стакан, вытер рукавом несвежей рубашки толстые губы, и его взгляд тут же подернула маслянистая поволока. Казалось, он полностью доволен жизнью.

— Ты мне помог, Билл, и я тебе благодарен.

— Что вы, что вы, полковник, ведь это долг каждого гражданина. Как же я мог вам не помочь?

— Ведь ты же, Билл, знал, кто у тебя наверху, но не сказал шерифу.

— А что толку, полковник, говорить нашему шерифу? — переходя не шепот, быстро заговорил Хитрый Джон. — Ведь они бы ничего не сделали с Хуаном Мочадо, он вновь ускользнул бы от них, а ночью пришел бы и прикончил меня.

— Да, в твоих словах есть доля правды. Думаю, что Мочадо не стал бы с тобой церемониться. Но твои слова — это не слова честного гражданина.

— Что вы, что вы, полковник, я выполнил свой долг и счастлив.

— Да, наверное, теперь ты будешь чувствовать себя поспокойнее.

— Конечно, мы все будем себя чувствовать поспокойнее.

Полковник Брандергас щелкнул замочками своего саквояжа и вытащил свернутый в трубку портрет Копало.

— А этого, Билл, ты не знаешь? — так же как и при первой встрече блеснули глаза полковника, буквально впившись в лицо Хитрого Джо.

— Знать-то я его знаю, но Копало уже месяц не было в наших краях.

— Билл, если вдруг он появится, найди меня и сообщи, я с ним попытаюсь разобраться.

— Тут у нас разное о нем говорят, — и хозяин салуна посмотрел в другой конец зала, где четверо мужчин резались в карты. — Но вы, полковник, не первый, кто о нем спрашивает.

Брандергас насторожился и по выражению его лица Хитрый Джо догадался, что тот ждет продолжения разговора.

— Пару дней назад им интересовался еще один человек.

— Кто он? — коротко спросил полковник.

Хитрый Джо пожал плечами.

— Единственное, что я вам могу сказать, это очень крепкий парень, он ходит в черном пончо с белыми узорами.

— В пончо?

— Да-да, сэр, в черном пончо.

— А как его имя, ты случайно не знаешь?

— Нет, полковник, но если бы я знал, неужели вы думаете, что я стал бы от вас его скрывать?

— Да, смысла в этом никакого. Он молод? — поинтересовался полковник Брандергас.

— Да, полковник, моложе вас.

«Наверное, мне придется с ним встретиться», — подумал полковник Брандергас, набивая свою янтарную трубку табаком из кожаного кисета, расшитого бисером.

— У вас такая хорошая трубка, — вдруг заискивающе улыбнувшись, сказал хозяин салуна.

— Я не люблю сигары, трубка лучше.

Хозяин салуна тут же вытащил изо рта сигару и повертев ее в пальцах, затолкал в нагрудный карман своей несвежей рубашки.

— Да нет, Джо, можешь курить, это я так.

— Нет-нет, сэр, я не хочу курить, мне достаточно нюхать аромат вашего табачка.

— Да, этот табак хорош, он из Джорджии.

— Вы говорите, из Джорджии? Но это же черт знает где!

— Да, далековато, но я курю только его.

— Наверное, вы, полковник, можете себе позволить это, — улыбнулся, обнажив желтые прокуренные зубы, Хитрый Джо.

— Джо, а что это у тебя такой плохой музыкант?

— У меня был хороший, но ему не повезло, его застал с одной из своих девиц Хуан Мочадо.

— И что? — поинтересовался Брандергас.

— Ясное дело, он уже месяц как на кладбище.

— Джо, мне кажется, лучше бы Мочадо застрелил этого, ведь невозможно слушать это бренчание.

Хитрый Джо суетливо замахал руками хромому музыканту, и тот испуганно убрал пальцы с клавиш. Струны еще некоторое мгновение звенели, но потом в салуне воцарилась тишина, только слышались голоса мужчин, резавшихся в карты.

— Давай еще понемногу выпьем, Билл, — и полковник Брандергас наполнил стаканчик хитрого Джо.

— За вашу удачу, полковник! — глядя прямо в рот своему гостю, патетично воскликнул Хитрый Джо.

— Лучше за мой длинноствольный револьвер, — и Брандергас погладил рукоятку своего длинноствольного револьвера.

Потом он неторопливо поднял свой стаканчик и осушил его до дна.

Глава 2

Если в первые месяцы, занимаясь поимкой преступников, Ретт Батлер считал свой промысел немного зазорным, то теперь он был абсолютно спокоен.

Ведь на диком западе почти никто не интересовался, откуда у человека деньги. А он не крал, не занимался разбоем, его заработок был честным и приносил пользу не только ему, Ретту Батлеру.

Сейчас молодой человек был озабочен поисками опасного убийцы Копало. На его совести было множество страшных преступлений, каждое из которых в отдельности должно было его привести на виселицу.

Но Копало был дерзок, жесток и решителен. К тому же, он никогда не действовал в одиночку.

Поэтому Ретт Батлер решил прибегнуть к посторонней помощи.

Идя по кровавому следу, тянущемуся за преступником, Ретт Батлер очутился в небольшом городишке с названием Голд-Сити.

В это время как раз начались проливные дожди и лучше было отсидеться до наступления ясной погоды в отеле, чем трястись верхом по раскисшей дороге.

В Голд-Сити Ретт Батлер сразу же присмотрел себе человека, который мог бы ему помочь. Это был местный нищий, весь день проводивший у входа в церковь и просивший подаяние, демонстрируя всем прихожанам свою незаживающую на ноге язву.

А по вечерам Хромой Джек — так обычно называли в Голд-Сити нищего — проводил время в салуне, спуская в карты весь свой небольшой заработок.

Хромой Джек знал всех в округе. Ему достаточно было один раз взглянуть на человека, чтобы запомнить его на всю жизнь.

Правда, он ничего и никогда не делал бесплатно. И немного поторговавшись с Реттом Батлером, они сошлись на сумме в десять долларов, которую Хромой Джек должен был получить, лишь только в городе объявится преступник Копало.

Хромой Джек действовал наверняка. Ведь он прекрасно знал, что Копало уже сидит в Голд-Сити третий день. Но он решил дважды продать одно и то же.

К сожалению, портрет на плакате был выполнен не очень искусной рукой и поэтому узнать в моложавом итальянце человека, за голову которого было обещано две тысячи долларов, было трудной задачей.

Ретт Батлер остановился в единственном салуне, не подозревая о том, что его соседом по номеру является сам Копало. Они даже один раз столкнулись в коридоре.

Наметанный глаз Ретта Батлера сразу же определил в итальянце преступника, но ему был нужен не каждый преступник, а только тот, за голову которого была назначена солидная плата. Поэтому Ретт Батлер решил за лучшее положиться на подсказку Хромого Джека.

Он уже целый час ожидал его за стойкой в салуне.

А зал между тем был переполнен посетителями. Проливной дождь всех загнал под крышу. От нечего делать, жители Голд-Сити, во всяком случае, его мужская половина, напивались до чертиков, играли в карты, заигрывали с женщинами.

Ретт Батлер не участвовал в общем веселье. Он попивал виски, стоя возле стойки, а хозяин салуна, глядя на него, удивлялся, как это можно растянуть на целый час стакан виски.

Наконец, появился и Хромой Джек. Он замер возле двери, ища взглядом Ретта Батлера.

Тот еле разглядел его сквозь густой табачный дым и, отставив в сторону недопитый стакан, двинулся к нищему.

Нищий успел уже подобрать где-то окурок сигары и пытался зажечь об отсыревшую стену спичку.

Ретт Батлер вытащил из кармана свою, чиркнул ею о кобуру револьвера и поднес к окурку яркий язычок пламени. Хромой Джек жадно затянулся и долго не выдыхал, словно желая, чтобы дым впитался в него без остатка.

Ретт Батлер терпеливо ждал. В его руке хрустела новенькая десятидолларовая купюра.

— Ну что, ты мне его покажешь? — наконец-то тихо проговорил Ретт Батлер, пытаясь придать своему лицу беззаботное выражение, как будто бы толковал с Хромым Джеком о каких-нибудь мелочах, не стоящих внимания посетителей салуна.

Звучала громкая музыка, доносившаяся из утробы расстроенного фортепиано, звучали пьяные выкрики и ругань, визжали женщины и лишь одни картежники сосредоточенно следили за тем, как сдающий кладет карты.

Но и рядом с ними высились бутылки с виски, пустые и наполненные стаканы, в тарелках громоздились окурки, а перед игроками стояли ровненькие стопки монет и лежали расправленные купюры.

Хромой Джек вновь жадно затянулся, так ничего и не ответив на вопрос Ретта Батлера.

— Ты знаешь, где он? — спросил одними губами охотник за преступниками.

Хромой Джек кивнул и хмыкнул.

— Угу.

— Ты покажешь мне его?

Нищий потер большой палец об указательный, словно бы держал в руках невидимую банкноту.

Ретт Батлер отдал ему деньги, и тогда Хромой Джек, повернувшись к нему боком и делая вид, что всецело поглощен созерцанием того, как толстая проститутка пытается примоститься на коленях худосочного субъекта, проговорил:

— Он за столом для игры в карты, сидит к тебе спиной. Копало никогда не садится лицом к залу, ведь он слишком многим известен.

— Надеюсь, ты не обманул меня? — спросил Ретт Батлер.

— Если я беру деньги, — немного обиженно отвечал Хромой Джек, — значит, говорю правду, — и он тут же покинул салун.

Ретт Батлер не спешил подходить к карточному столу. Он вернулся к стойке и оттуда, стоя со стаканом виски в руках, присматривался к Копало, к тому, как он играет. Ему было важно убедиться, что остальные игроки — не его сообщники.

Но по тому, как Копало беззастенчиво их обыгрывал, Ретт Батлер сообразил, что те, скорее всего, не были знакомы. Никто не отпускал за столом дружеских шуток, никто не называл Копало по имени. Все были сосредоточены и лишь время от времени нервно прикладывались к стаканам.

Ретт Батлер на взгляд прикинул, силен ли Копало. Конечно, тот был внушительных размеров, широк в плечах и даже из-под рубахи проступали его бугристые мышцы.

Ретт всматривался в коротко стриженый затылок итальянца, словно бы сверлил того взглядом.

И Копало почувствовал взгляд незнакомца, но когда обернулся, Ретт Батлер уже, казалось, смотрел в другую сторону. Но, конечно же, краем глаза он следил за итальянцем.

Теперь, когда Ретт Батлер знал наверняка, что это Копало, он даже нашел несколько похожим его на портрет: такой же наглый взгляд небольших глаз, такие же тонкие губы.

На поясе у Копало висела кобура с револьвером.

В Голд-Сити никто не решался выходить из дому без оружия. Ведь городок стоял на большой дороге и множество бандитов, контрабандистов и просто искателей приключений проходили через него, не всегда заботясь о том, какую память о себе оставят у горожан.

Копало пожал плечами и вновь вернулся к карточной игре. Он снова сорвал банк и самодовольно откинулся на спинку стула.

Игрокам пришлось залезть в свои бумажники, чтобы хоть что-то поставить на новый кон. Но прежде, чем успели раздать карты, к столику подошел Ретт Батлер. Он сжимал в руках сигару и сдающий замер, ожидая, что же он скажет.

Но тот, не проронив ни слова, крепко схватил сдающего за запястье. Сдающий попытался вырвать руку, но Ретт Батлер был куда сильнее.

Пальцы сдающего разжались, и колода осталась на столе.

Игроки в карты переглянулись, но никто не решился остановить незнакомца, так нагло прервавшего их игру.

Единственный за столом, кто оставался невозмутимым, был Копало. Он сидел, скрестив на груди руки, и нагло смотрел на Ретта Батлера.

— Сыграем? — спросил Ретт, обращаясь к Копало.

Тот кивнул.

И Ретт одной рукой принялся сдавать карты. Положив по пять перед собой и Копало, Ретт Батлер бросил колоду на середину стола.

Первым поднял свою сдачу Копало. Он раздвинул карты веером. Ему пришла тройка из королей, остальные две карты явно стоило сменить, ведь девятка треф и шестерка пик были ему ни к чему.

Но Копало не спешил, ведь еще и Ретт Батлер должен был посмотреть свои карты.

Тот словно нехотя раздвинул веер. На руках оказалась тройка тузов и тоже ненужная мелочь. Комбинация конечно же была не из лучших, и Ретту Батлеру тоже стоило сменить две карты.

Мужчины переглянулись.

— Две, — процедил сквозь зубы Копало, бросая рубашками вверх две карты и оставляя себе тройку королей.

— Тоже две, — ответил Ретт Батлер, сбрасывая карты.

Но после обмена карт комбинации не улучшились ни у Копало, ни у Ретта Батлера.

— Будем спорить или сразу откроем? — спросил Копало, пристально глядя в глаза незнакомому ему молодому мужчине.

Ретт Батлер открыл свой веер одновременно с Копало: тройка тузов накрыла тройку королей. Выиграл Ретт Батлер.

Это была странная игра, за которой пристально следили другие картежники, ведь играющие не договорились о том, что ставят на кон.

И все их действия казались бы бессмысленными, если бы не та уверенность, с которой держался Ретт Батлер и не та осторожность, с которой вел игру Копало.

— Хорошо, ты выиграл, — бесстрастным голосом произнес бандит, вновь откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди.

— Да, выиграл, — ответил Ретт Батлер.

— Но мы не договаривались, на что играем, так что можешь идти, приятель.

— Ты сам знаешь, что поставлено на кон, Копало, — сказал Ретт Батлер.

Услышав свое настоящее имя, преступник сузил глаза.

— И что же? — спросил он.

— Мы играли на твою жизнь, — Ретт Батлер говорил абсолютно спокойно, как будто бы о самых незначительных вещах, словно такие разговоры ему приходилось вести десять раз на день.

Рука Копало медленно потянулась к рукоятке револьвера.

Ретт Батлер даже не шелохнулся, только следил глазами за движением преступника.

Тот, чувствуя, что успеет выстрелить первым, выхватил оружие и взвел курок.

Но Ретт Батлер оказался проворнее. Он схватил Копало за запястье и заломил ему руку за спину. Преступник с размаху ударился лицом о стол и застонал.

— Так-то лучше, — сказал Ретт Батлер, хотя понимал, что первый успех, достигнутый им из-за неожиданности нападения, недолговечен.

Вскоре Копало придет в себя и тогда ему придется не так-то легко.

А Хромой Джек уже успел отыскать двоих приятелей Копало.

Один из них сидел в кресле у парикмахера и блаженствовал, ведь впервые за целую неделю он брился. Обильная мыльная пена укрывала щеки злодея, и парикмахер уже заносил бритву, чтобы побрить клиента.

Второй преступник ждал своей очереди, потирая тыльной стороной руки колючую щеку.

За застекленной дверью парикмахерской возник вымокший до нитки Хромой Джек. Он постучал костяшками пальцев в стекло.

Сидевший в кресле преступник тут же обернулся к двери и остановил руку парикмахера с бритвой.

— Боб, — бросил он своему приятелю, — посмотри, чего хочет от нас Хромой Джек.

Тот открыл дверь и вышел на улицу. Нищий тут же принялся объяснять ему, что к чему. Конечно же, Хромой Джек не выдал себя, рассказав о том, что указал Ретту Батлеру на Копало. Его рассказ выглядел вполне правдоподобным.

— Ваш хозяин в опасности! — тараторил Хромой Джек. — Если вы, ребята, не поспешите ему на помощь, то может быть поздно.

Получив от бандитов еще десять долларов, Хромой Джек отправился за ними в салун, чтобы пропить их.

А Ретт Батлер и Копало в это время оказались в центре внимания. На них были обращены взоры всех посетителей салуна.

Перегнувшись через перила галереи, зрители подбадривали то одного, то другого из дерущихся.

Даже делались ставки. В основном, ставили на Копало, ведь Ретт Батлер явно проигрывал тому в мощности телосложения.

Копало и в самом деле быстро пришел в себя после того, как Ретт Батлер заломил ему руку за спину.

Он уже теснил своего противника к стойке, нанося один удар за другим. Правда, Ретту Батлеру пока удавалось отражать их. Но времени на то, чтобы нанести удар самому, не оставалось.

Пока Ретта Батлера спасало то, что Копало был один, еще не подоспели его люди.

Музыка смолкла и пианист, движимый любопытством, взобрался на крышку инструмента, чтобы получше рассмотреть дерущихся. Посетители расступились, очищая место для драки.

Но беспомощность Ретта Батлера была лишь ловкой игрой. Окрыленный своим успехом Копало потерял бдительность и тут же получил резкий удар в нос. У него даже потемнело в глазах от боли, а Ретт Батлер успел еще два раза ударить преступника в живот и в шею.

Взревев от ярости, Копало набросился на своего противника и тот вынужден был отступить, но успел занять более выгодную позицию, вскочив на лестницу.

Теперь Ретт Батлер находился выше, чем Копало, и тут же не преминул воспользоваться своим преимуществом. Он с размаху заехал ему сапогом прямо в лицо.

Копало попытался ухватиться руками за перила, чтобы устоять, но тут же ребром ладони Ретт Батлер рубанул его по шее.

Копало качнулся и свалился с лестницы.

— Сейчас гигант разозлится, — услышал Ретт Батлер ехидный смешок за своей спиной и резко обернувшись, увидел плюгавого мужчину, державшего под руку девицу, вдвое выше его самого.

— Я тоже зол, — бросил Ретт Батлер и спустился на две ступеньки ниже.

Копало, мотая головой, медленно поднимался с пола. Дождавшись, когда тот выпрямится, Ретт Батлер вновь ударил его в подбородок.

Раскинув руки, Копало упал на спину, но не успел Ретт Батлер нанести второй удар, как итальянец, откатившись в сторону, зацепил его ногу носком сапога и сбил с ног.

Мужчины, сцепившись, покатились по полу.

Посетители услужливо отодвигали столы, отбрасывали стулья, чтобы не мешать дерущимся.

Ведь уже было сделано несколько ставок и поэтому вмешиваться в драку было нельзя.

Наконец, изловчившись, Ретт Батлер схватил Копало за волосы и принялся колотить его головой о пол. Раздался глухой громкий звук, некоторые из зрителей зааплодировали.

Но итальянец рычал, изрыгая проклятия, и умудрился схватить Ретта Батлера за горло. Но не так-то просто Копало было одолеть своего противника.

Ретт Батлер ударил его ногой в пах и тут же вскочил на ноги. Щелкнул взводимый курок револьвера. Ретт стоял спиной к двери, держа на прицеле пытающегося подняться на четвереньки итальянца.

Копало отплевывался кровью и проклинал Ретта Батлера.

— Мне все равно, будешь ли ты, Копало, живым или мертвым — процедил сквозь зубы Ретт Батлер, — мне и так за тебя заплатят в любом виде.

— Дьявол! — выкрикнул Копало и попытался оторвать одну руку от пола, но тут же потеряв равновесие, рухнул.

— Так ты выберешь или нет, живой или мертвый?

— К черту! — вновь выкрикнул Копало, морщась от боли.

Дверь салуна бесшумно отворилась и на пороге возникли двое подручных итальянца. В их руках отливали вороненой сталью револьверы.

— Отвяжись от Копало, — негромко сказал один из них.

Ретт Батлер даже не обернулся и поэтому тому пришлось повторить свою просьбу, но уже более настойчиво.

— Если ты, ублюдок, сейчас же не выбросишь револьвер, я продырявлю тебе голову.

В салуне воцарилась полная тишина. Было слышно, как срываются с навеса за дверью крупные капли и падают на доски крыльца.

За спиной бандитов стоял Хромой Джек.

Ему нетерпелось, чтобы вся эта заваруха кончилась и можно было бы спокойно превратить свои доллары в виски.

Никто даже не успел вздрогнуть, как Ретт Батлер резко обернулся и один за другим сделал два выстрела. Преступники даже не успели нажать на спусковые крючки своих револьверов — и два трупа лежали у ног Хромого Джека.

Нижняя челюсть нищего затряслась от страха.

Ретт Батлер укоризненно покачал головой.

— Ты нечестно играешь, Джек, — вновь щелкнул взводимый курок.

Хромой Джек трясущейся рукой полез за пазуху и вытащил оттуда десять долларов.

— Оставь их себе, — бросил Ретт Батлер, — но в другой раз поступай умнее, ведь не каждый так щедр, как я.

А Копало, думая, что в этот момент Ретт Батлер не видит его, выхватил револьвер из своей кобуры, но тоже даже не успел взвести курок.

Ретт Батлер выстрелил даже не оборачиваясь и итальянец, выронив револьвер, схватился за сердце. Кровь медленно проступала сквозь его плотно прижатые к груди ладони.

— Будь ты проклят! — прошептал Копало и упал на ступеньки лестницы.

Ретт Батлер даже не посчитал нужным ответить ему.

На полу лежало три трупа. Посетители молчали. И Ретт Батлер, гулко ступая по доскам пола, подошел к стойке и заказал себе виски.

Хромой Джек тут же следом попробовал повторить эту нехитрую процедуру, но Ретт Батлер приказал хозяину салуна.

— Ему не отпускать виски целую неделю. Это сказал я.

Хромой Джек посчитал за лучшее не возражать.

— Неделю так неделю, — пробормотал он, направляясь к карточному столу.

Трупы перенесли на конюшню, слуга негр уже смывал кровь, жизнь в салуне возвращалась в свое русло. Вновь визжали женщины, слышались пьяные выкрики. Пианист пробовал играть, но что-то у него не клеилось.

А Ретт Батлер выпил еще немного виски и решил отправиться к шерифу, чтобы получить свое законное вознаграждение.

Конечно же шериф Голд-Сити мог прийти в салун и сам, тем более, что здесь было убито три человека, но Ретт Батлер так и не дождался его появления. Тому было стыдно смотреть в глаза горожанам, ведь это их деньги должен был отдать шериф за голову Копало.

Он, шериф, уважаемый всеми в городе человек, целый год пытался поймать итальянца, а тут какой-то заезжий, никому неизвестный молодой человек за десять минут расправился с убийцей и его подручными.

Такое было тяжело пережить, поэтому шериф сидел в своем кабинете, глядя на пачку банкнот, лежавшую перед ним на столе.

Ровно две тысячи долларов, — говорил сам себе шериф, сжимая от бессильной злобы кулаки. — Ведь столько денег я зарабатываю за год, а я не самый бедный человек в Голд-Сити.

Ретт Батлер под выкрики всеобщего восхищения покидал салун. Одна из проституток, не удержавшись, подбежала к нему и жарко поцеловала в губы.

— Если хочешь, возвращайся ко мне, — прошептала женщина.

Ретт Батлер отрицательно качнул головой, и та немного обиженно поджала губы.

— Я тебе не нравлюсь? — спросила женщина.

— У меня нет времени, — неопределенно ответил Ретт, выходя на крыльцо под проливной дождь.

Он пересек площадь и остановился перед домом шерифа. Ретт Батлер видел за окном сидящего за письменным столом немолодого мужчину с грустным взглядом.

Ему не было жаль шерифа, ведь скольких самоуверенных людей ему уже пришлось повидать, сколько из них уже пытались доказать Ретту Батлеру свое превосходство. «Но доказать что-нибудь можно только делом», — любил говаривать Ретт Батлер.

Он уже прекрасно представлял себе, о чем пойдет речь в кабинете у шерифа, и знал свой ответ наперед.

Он потянул на себя дверь и без приглашения вошел в кабинет.

Шериф тяжело вздохнул и поднялся навстречу гостю.

— Хорошая работа, — проговорил немолодой мужчина, поглаживая усы. — Я уже был на конюшне, прямо в сердце.

— За живого или за мертвого, — напомнил ему Ретт Батлер обещания властей, расписанные в плакате.

— Да, за живого или за мертвого, — пробормотал шериф. — Конечно, лучше было бы его вздернуть публично, чтобы была наука другим мерзавцам, но обещание есть обещание, — развел руками шериф, — две тысячи долларов, — и он подвинул пачку банкнот к краю стола, приглашая Батлера самого взять их.

Ретт Батлер выжидал. Но и шериф не спешил вторично прикасаться к деньгам, чтобы вручить новому владельцу.

— Ну что ж, я могу взять и сам, ведь это теперь мое, — сказал Ретт Батлер, поднимая пачку и даже не пересчитывая, опуская в нагрудный карман рубашки.

— Две тысячи долларов — это большие деньги, — сказал шериф.

— Я и не говорю, что маленькие.

— Две тысячи я зарабатываю за год.

— Ты шериф, зарабатываешь их, не поймав ни одного бандита, так что они мои, — заметил Ретт Батлер, понимая, что шериф намекает ему, чтобы он поделился деньгами.

Но не для того Ретт Батлер рисковал своей жизнью, чтобы часть честно заработанных им денег доставалась бездельникам и трусам.

Он презрительно прищурил глаза и выдохнул табачный дым прямо в лицо шерифу.

— По-моему, шериф должен быть смелым, решительным и, главное, честным человеком.

Шериф недоуменно вскинул брови, ведь до сих пор с ним не случалось подобного. Ведь никто в Голд-Сити не позволял себе сказать ему слово поперек, а тут какой-то пришелец разговаривает так нагло.

«Слава Богу, — подумал шериф, — что у меня в кабинете сейчас нет никого из посторонних и я сейчас смогу высказать этому молодцу все, что только о нем думаю».

И шериф только открыл рот, как тут же встретился с жестким взглядом Ретта Батлера. Тот смотрел на него так, словно бы хотел прожечь своим взглядом насквозь.

Шериф так и остался стоять с открытым ртом, а Ретт Батлер криво улыбнулся, перебросив окурок сигары из одного уголка рта в другой. Потом он надвинул шляпу на самые глаза и повторил:

— Да, шериф, главное быть честным, иначе на этой должности тебе делать нечего. По-моему, жители Голд-Сити сильно ошиблись, выбрав тебя на эту должность.

Шериф и теперь не проронил ни слова. Он смотрел сквозь мутное стекло на площадь, на которой стояли люди.

Ведь Ретту Батлеру было достаточно сейчас выйти к ним и громко объявить о том, что шериф вымогал у него часть денег, заплаченных за голову Копало.

Но Ретт Батлер поступил по-другому. Он терпеть не мог выступать перед людьми, он был человеком, скорее не слова, а дела.

— Ну так что, две тысячи долларов — это большие деньги? — улыбнулся Ретт Батлер.

— Конечно большие, — дрожащим голосом ответил ему шериф.

— Ну так вот, это деньги мои, а ты — не шериф, — и Ретт Батлер протянул руку и сорвал сверкающую звезду с груди блюстителя закона.

Тот даже не попробовал вернуть себе знак своей власти.

Ретт Батлер несколько раз подбросил тяжелую звезду на ладони.

— Она не должна принадлежать тебе, потому что ты трус и бесчестный человек. Ты же прекрасно знал, что Копало находится в городе, и не сделал ничего, чтобы его остановить.

Шериф все-таки не потерял остатки совести, поэтому потупил взгляд.

— Он бы отомстил мне, — прошептал пожилой мужчина, — ведь у меня есть семья, дети...

— Тогда не нужно было соглашаться на эту должность, — процедил Ретт Батлер, — и пусть ее займет кто-нибудь другой, более достойный доверия жителей города.

Ретт Батлер потер звезду шерифа о свое шерстяное пончо, как бы желая счистить с нее ту грязь, которая налипла на совести шерифа.

— Мистер Батлер, — снова произнес шериф, — меня, конечно, можно осуждать, но можно и понять. Копало страшный человек, и я бы с удовольствием повесил его, если бы кто-нибудь другой доставил мне его прямо в руки, а я сам и никто из моих людей не могли рисковать своими семьями.

Ретт Батлер тяжело вздохнул.

— Шериф, сколько раз я уже слышал подобное, когда прикрываются женщинами и детьми. Мужчина должен оставаться мужчиной всегда и тогда он достоин уважения, даже мертвый.

Шериф хотел еще что-то сказать, но Ретт Батлер поднял руку.

— Не нужно оправданий, нужны действия.

И шериф, не найдя, что возразить на это справедливое замечание, тяжело опустился на свое кресло. Руки его дрожали и, чтобы как-то скрыть свое волнение, он взял в руки тяжелое пресс-папье. Он без надобности качал его по столу.

А Ретт Батлер снова перебросил окурок сигары из одного уголка рта в другой.

— Я думаю, ты меня понял, шериф, — сказал Ретт Батлер.

Держа звезду на ладони, Ретт Батлер покинул комнату, где за столом остался сидеть, охватив седую голову руками, шериф.

Ретта Батлера тут же окружили горожане. Ведь всем хотелось увидеть пухлую пачку стодолларовых банкнот в руках ловкого и бесстрашного парня.

Но денег в руках Ретта Батлера не было. На его ладони лежала шестиконечная звезда шерифа.

Хромой Джек, чтобы хоть как-то загладить свою вину, снял с головы потрепанную шляпу и поклонился Батлеру.

А тот, криво улыбнувшись, бросил звезду шерифа в шляпу и обратился к горожанам.

— По-моему, парни, вам нужен новый шериф, бесстрашный и решительный, а самое главное, чтобы он был честный.

В толпе послышался возглас облегчения. Ведь все жители Голд-Сити хорошо знали своего шерифа, знали, что тот не способен ни на какие решительные шаги, поэтому преступники свободно разгуливают по центральным улицам, заходят в салуны, издеваются над горожанами и ведут себя так, как будто над ними нет никакой управы.

Ретт Батлер прошел сквозь толпу. Все расступались перед ним.

Он остановился рядом со своей лошадью, вставил ногу в стремя, ловко вскочил в седло и дернул поводья. Верный конь сразу же перешел на рысь и уже через несколько мгновений жители Голд-Сити видели только клубящуюся пыль и слышали далекий топот.

— Вот бы сейчас пристрелить этого молодца! Сразу две тысячи баксов заработал...

Пожилой мужчина ухмыльнулся:

— Слушай, Джон, ты бы попробовал это, пока он был здесь рядом, и тогда мы бы все посмотрели, кто из вас быстрее стреляет.

— Да я пошутил, — принялся оправдываться небритый парень.

— Шутки у тебя дурацкие, — одернул его пожилой мужчина, — да и сам совершенно непутевый, только и умеешь, что пьянствовать и бездельничать.

— Ничего, может быть, я тоже стану охотником за людьми.

— Ты? — мужчина рассмеялся и похлопал по худой спине своего соседа.

Тот от этого проявления дружеских чувств закашлялся.

— Совсем дохлый, Джон, а мечтаешь охотиться за бандитами. Да тебя пристрелят в первой же переделке.

— Но в меня еще попасть надо, видишь, какой я худой, все пули будут лететь мимо.

— Не волнуйся, Джон, пуля попадет тебе прямо в лоб, и тогда из твоей башки сразу же улетучатся эти дурацкие мысли. Шел бы ты лучше погонщиком скота, хоть бы деньги имел, все был бы при деле.

— Мне это не нравится, я хочу жить красиво.

— Глядя на тебя, нетрудно догадаться, что ты, Джон, даже умереть красиво не сможешь, а будешь корчиться в пыли как червяк, вылезший из-под земли на солнце.

— Если ты не прекратишь надо мной издеваться, то я пристрелю тебя! — голос Джона зазвенел от негодования.

— Эй, хорош! — послышался окрик шерифа, и мужчины сразу же успокоились.

Шериф, наконец-то, вышел на крыльцо.

К огромному его удовольствию, горожане были заняты тем, что слушали пререкания пожилого джентльмена с худосочным Джоном, никто и не вспомнил о звезде шерифа.

Зато Хромой Джек подкрался к шерифу сзади и дернул его за рукав. Тот обернулся.

Подобострастная, но в то же время хитрющая улыбка застыла на губах Хромого Джека.

— Чего тебе? — рявкнул на него шериф. — Убирайся!

— У меня есть кое-что для вас, сэр, — сказал Хромой Джек, вытаскивая из своего дырявого кармана звезду и тут же отвел руку в сторону, боясь, что шериф вырвет ее у него из пальцев.

— Ну-ка дай ее сюда! — приказал шериф голосом, не терпящим возражений.

Но улыбка не исчезла с немытого лица Хромого Джека.

— Я думаю, сэр, не стоит поднимать из-за этого шум, ведь нас могут услышать.

— Что ты хочешь? — уже тихо спросил шериф.

— За стаканчик виски, сэр, я бы охотно уступил вам эту вещицу, ведь она мне, в общем-то, не нужна, — Хромой Джек, поплевав на звезду, протер ее о свою грязную куртку.

Шериф не мог стерпеть такого и глаза его налились кровью. Но кричать он не решился. Он только схватил Хромого Джека за шиворот и прижал к стене.

— Слушай, калека, я тебя так отделаю, что ты вообще больше не сможешь появляться в нашем городке.

— Сэр, я пошутил, — сказал Хромой Джек, разжимая ладонь.

Шериф принял из заскорузлых пальцев нищего свою звезду. Теперь она уже не казалась ему такой блестящей и манящей.

Он тут же приколол ее себе на грудь и, казалось, стал выше ростом. Расправив плечи, и лихо сдвинув шляпу на бок, упер одну руку в бедро, а вторую положил на рукоять своего револьвера.

— Сэр, — напомнил ему Хромой Джек, — а как же стаканчик виски?

— Пошел к черту! — рявкнул шериф на нищего и толкнул его в спину.

Тот свалился с высокого крыльца прямо в пыль лицом. Горожане, заслышав грохот, обернулись и засмеялись.

Ведь так бывает всегда после сильных потрясений — все кончается смехом. Даже Джон и его собеседник забыли о своей размолвке и смотрели, как барахтается на земле Хромой Джек, не в силах подняться.

— Шериф, дай ему еще пинка! — выкрикнул кто-то из толпы.

— С него уже хватит. Он и так сует нос не в свои дела.

Вскоре толпа разошлась, а шериф отправился на конюшню. Он стоял перед телами Копало и двух его подручных. Он всматривался в безжизненное лицо бандита и морщил лоб.

«Ну что такого в этом человеке? Почему он два года был сильнее меня? Ведь по лицу видно, что он тупица и трус».

Площадь уже опустела, когда шериф вышел из конюшни.

На небе среди облаков появились разрывы и солнце, казалось, то и дело вспыхивает над городом, заливая его крыши веселым золотистым светом. А жаркие лучи уже принялись слизывать лужи с площади и улочек. Им помогал ветер. Темные пятна, оставшиеся после луж, прямо на глазах шерифа светлели — и вскоре уже ветер гнал по городу вечную пыль, без которой даже невозможно было себе представить здешние города.

Но тут шериф увидел Хромого Джека, который ковылял по площади к салуну.

— Эй, иди сюда! — крикнул ему шериф.

Джек остановился, как бы решая, послушаться ему или же броситься бежать. Конечно, далеко убежать со своей хромой ногой он не мог, да и незачем ему было убегать, ведь он еще не сделал ничего плохого.

Но шериф уже более дружелюбным голосом прокричал:

— Эй, Джек, я налью тебе стаканчик виски, чтобы ты не думал, будто я жадный.

Хромой Джек радостно заковылял к шерифу. От волочащейся ноги на земле оставался странный след, напоминающий пунктирную линию. Верхний просохший слой почвы ярко оттенял нижний, влажный.

Подойдя к шерифу, Хромой Джек кивнул в сторону салуна.

Шериф отрицательно покачал головой.

— Нет, Джек, мы пойдем в другую сторону, только не вместе. Подожди пять минут и входи, — и шериф скрылся в своем доме.

Джек долго стоял, смотря на остановившиеся часы на церковной колокольне. А потом, наверное, мысленно отсчитав время, двинулся к дому шерифа, оставляя за собой все такой же пунктирный след.

Когда Джек взобрался на высокое крыльцо дома шерифа и вошел в кабинет, его ожидал большой стакан виски, налитый до краев, и начатая бутылка.

Джек остановился на пороге и сглотнул слюну, моментально заполнившую ему весь рот. Острый кадык резко дернулся на худой щетинистой шее так, что шерифу даже показалось, что он разорвет кожу.

Дрожащей рукой Хромой Джек потянулся к стакану, но замер в нерешительности. Он все еще не верил своему счастью, не верил, что такой уважаемый в городе человек сам предлагает ему выпить и угощает.

Наконец, стакан оказался в его руке и боясь, что может расплескать спиртное, Хромой Джек не поднес стакан к губам, а сам наклонился к нему и, как показалось шерифу, всосал в себя крепкую жидкость.

Потом благодарно поклонился к шерифу и его рука потянулась к бутылке.

— Наливай, наливай, Джек, не стесняйся, — и шериф посмотрел на свою сверкающую звезду.