Предвестники

Двенадцать лет до начала Последней войны

Первое видение пришло ко мне совершенно неожиданно. Олень уставил свои большие тёмные глаза, размером с блюдце, куда-то вперёд. Он ясно ощущал мое присутствие, но ещё не понимал, где именно я затаился. Я выбрал удачное место для засады. Метрах в трёх от зверя, среди колючих зарослей. Почти не дышал, боясь спугнуть. В тот момент мне казалось, что бешеный стук моего сердца слышал весь лес. От волнения и предчувствия скорой добычи пересохло в горле. Нервно облизнул потрескавшиеся губы. Я был готов. Тетива лука под моими пальцами напряжённо подрагивала, ожидая своей очереди. Чуть приподнялся, готовясь выстрелить. Но в этот момент мир перед глазами поплыл. Я не видел ничего дальше собственного носа – словно попал в туман или дым. Почувствовал лишь, как выпустил лук, и, ломая тонкие ветки кустарника, упал на землю.

Первое, что я увидел, – это яркая, сочная зелень. Деревья, трава вокруг были залиты солнечным светом. Голова кружилась, я не мог сосредоточиться на чем-то одном. Где-то совсем рядом щебетали птицы; солнце ласково касалось моего лица, освещало все вокруг. Я хотел зажмуриться, но не мог, тело не слушалось меня. Я совсем перестал что-либо понимать. Только что было утро, и вдруг наступил день. Где я вообще оказался? Я слышал чей-то голос, но он был так далеко, что я не мог разобрать ни слова. Но вдруг я сел. Точнее, не я, а тело, в котором я сейчас находился, ибо совершенно точно могу сказать, что четырнадцатилетний мальчик никак не мог обладать такой густой бородой цвета хвойного леса. Я видел происходящее вокруг глазами другого человека, но как-то повлиять на его тело, управлять им – не мог. На поляне появился ещё один незнакомый мне мужчина.

– Я тебя прекрасно понял, не нужно так кричать, – ответил тот, в чьём теле я оказался.

Я почувствовал, как губы его расплылись в широкой улыбке. Голос у этого взрослого мужчины басистый, но было в нем что-то такое безумно родное, тёплое. От человека исходила бесконечная доброта. Его голос я сравнил бы с голосом своего дяди, если бы тот умел говорить без постоянной насмешки и сарказма.

– Драунцок, честное слово, как малое дитя, – совершенно спокойно произнёс второй.

Я знал это имя! Мое сознание встрепенулось и оживилось. В этот момент меня будто кто-то с силой ототкнул назад, и я свалился, как мешок в бездонный колодец. С глубоким вдохом я распахнул глаза, в этот раз уже свои собственные. Я быстро ощупал своё тело. Как я был счастлив, что снова мог шевелить руками, как счастлив снова находиться в своём теле. Ещё с минуту я лежал, не в силах поднять себя. Колючие кусты запутались в волосах, а нога, кажется, угодила в муравейник, но я не спешил вставать. Увиденное потрясло меня до глубины души. Сомнений не возникло. Драунцок. Это имя знал каждый человек в мире. То, что я увидел, было фрагментом жизни моего дальнего родственника. Самый известный и в то же время загадочный Друид, основатель нашего рода – Драунцок Светлый.

Неизвестно, сколько я вот так пролежал, обдумывая случившееся, но солнце было уже высоко над горизонтом, когда я побежал домой. Ни о какой охоте и речи быть не могло. Сейчас нужно было как можно скорее попасть в дом, да так, чтобы дядя не заметил моего возвращения. Я все ещё глупо надеялся, что не заметит.

Дом, в котором я жил, стоял почти у самой кромки леса. За полем, на котором мы выращивали разные коренья, росли первые стройные осинки, резко переходящие в могучие древние ели. Дядя построил хороший и большой дом, всем хватало места – ему, тете, трём их детям – Ахлои, Рилзусу и Улнил. Раньше я жил с Улнил, но потом меня переселили на чердак. Я буду честен: у меня не самые тёплые отношения с дядей и его семьей. На то есть независящие ни от кого обстоятельства, однако именно они служат причиной их ненависти в мою сторону. В этом доме я чувствовал себя гостем, который задержался дольше положенного и теперь доставляет всем лишь раздражение. В доме есть правила, за несоблюдение которых следует наказание. Однако действуют эти правила лишь для меня. Одно из них – возвращаться домой до заката, именно его я нарушил сегодня. Всю ночь я охотился, а потом ещё и это видение. Может, я и успел бы прошмыгнуть ранним утром в дом, но теперь меня уж точно заметят. Так оно и случилось.

Дядя сидел на крыльце дома и высматривал в лесу приближающийся силуэт. По одному его взгляду я понял, что сегодня без пары тумаков не обойтись. Этого и следовало ожидать. Дядя встал, а я невольно отступил на шаг назад. Ростом он был больше двух метров, и я на его фоне казался совсем уж крошечным. На ум шло одно сравнение – слон и мышь. Без лишних слов он занёс руку и влепил мне самую хорошую свою пощечину. От удара я упал на землю, словно тряпичная кукла. Такое было не в первый раз. Даже слёзы уже не подступали к глазам как раньше, хотя было нестерпимо больно. И если раньше было больно от самого удара, то потом стало больно от осознания несправедливости ситуации. Сейчас не было и этого.

– Как же я жалею, что согласился смотреть за тобой, – дядя снова начал свою любимую тему. – Ты всем испортил жизнь. Где благодарность? Я не вижу ее, Син. Из тебя никогда, ты слышишь? Никогда не выйдет достойного Друида. Мать Природа ошиблась, наградив тебя этим даром.

Последние слова он сказал с нескрываемой горечью, а не ненавистью как обычно. Дядя ушёл к полю, а я только сейчас заметил, что трое моих кузенов все это время стояли в дверном проеме и наблюдали за нами. Я обессилено распластался на земле и начал наблюдать за сонно проплывающими мимо облаками. Сил подниматься у меня не было.

В день, когда я родился, у моего дяди появился на свет третий ребёнок – Улнил. Старинные календари и знамения говорили, что именно он будет Друидом. Ошибка была исключена, все проверялось несколько раз. Дядя был несказанно рад. Рождение Друида в семье – это небывалая гордость и честь. Такому ребёнку уготована великая судьба, его имя навсегда будет запечатлено на страницах истории. Друидами называют служителей Природы. Их главная задача быть связующим мостом между миром животных, растений и миром людей. Поддерживать баланс, охранять оба таких разных мира – это то, чем занят Друид на протяжении всей своей жизни.

Но, когда появился я, по необычной продолговатой форме ушей – признаку Друидов – все поняли, что судьба решила иначе. Почему же все считают Друидов великими? Мать Природа создала семерых своих послов и отправила в наш мир, дабы они были ее помощниками, создавали и поддерживали то, что она так любит – мир и гармонию. Как рассказывают старики, они в два счета могут взбежать на самую высокую гору и разрушить самую крепкую стену. Но если умрет один из семерых Друидов, то на его место должен прийти другой. Видимо, я и занял чьё-то место. Я был еще слишком юн и ничего не знал об остальных Друидах. До своего дня Посвящения я должен был жить с дядей. Так было решено Советом Друидов. Они думали, что мне лучше быть с семьей и жить в обществе людей. К сожалению, это решение оказалось большой ошибкой.

Улнил же родился самым обычным, даже без магических способностей, и, кажется, совсем не переживал по этому поводу в отличие от моего дяди. Мама умерла в тот же день, когда я родился, и о ней мне ничего не известно. Дядя и вовсе, кажется, забыл о ее существовании, когда ее не стало.

С самого начала жизнь стала невыносимой. Но тогда, будучи ребенком, я не понимал и не замечал косых взглядов в свою сторону со стороны родственников. Позже началась, как говорил дядя, трудотерапия. Бывало такое, что и за целый день не было времени на отдых; работы на меня наваливали несоразмерно много. Никого особо мое мнение не тревожило. Я был лишним в этом доме и совершенно четко осознавал, что там мне не рады. И никогда не будут рады. Хотел ли я сбежать? Хотел. Да вот только вряд ли ребенок выжил бы в одиночку в лесах. Это было моей самой главной мотивацией для того, чтобы начать тренироваться. Я хотел быть сильнее и чувствовал, что мог этого достичь. Сначала просто метал ножи, потом пробовал сражаться на мечах, но главной моей страстью оказался лук. Скорость и легкость – вот, что меня привлекало в этом оружии. Я видел в полёте стрелы, бег самой быстрой лани на свете, и меня это завораживало. Вскоре я сам отправился на охоту.

Я чувствовал лес, каждая тропинка была мне как родная, словно я уже ходил здесь сотни раз. Я знал, что лес благосклонен ко мне, он понимал меня лучше, чем я сам. Он что-то пытался мне донести, но я не замечал. Был слишком неопытен, чтобы остановиться лишь на мгновение и прислушаться. Но сила, что кипела во мне, заставляла бежать вперёд. Особенно я ощущал ее как раз на охоте. Я чувствовал, как она внутри растёт, принимает причудливые формы, манит воспользоваться ей, но я не знал как, а подсказать мне было некому. В этом была главная проблема, терзавшая меня все детство, – у меня не было наставника и друга, который помог бы мне во всем разобраться. Возможно, если бы он был, все сложилось бы по-другому.

От хлесткого удара моя щека раздулась до невероятных размеров. Больно было не только притронуться, но и просто говорить. Лишь вечером я сумел добраться до своей комнаты. К концу дня я остался совсем без сил, кажется, даже уснул в одежде. Как только моя голова коснулась подушки, я почувствовал резкий толчок и снова оказался не в своём теле. Я открыл глаза в другом месте.

Это было неизвестное мне древнее сооружение. Я понял это по колоннам и сводам – подобное уже давным-давно не строят. Сейчас все более просто, нет той витиеватости и изящных форм, что были раньше. Величие этого места было трудно не понять. Скорее всего, это был некий храм. В нем присутствовало то благородное умиротворение, какое свойственно только объектам поклонения. Через огромные окна, которые тянулись до самого потолка, проникал тёплый солнечный свет, окрашивая в яркие, насыщенные цвета стены, фрески, барельефы, мозаичный пол. Но отчего-то мне казалось, что моему давнему предку оно было не по душе. Он смотрел на центральную часть храма – большую фреску, отделанную золотом. На ней – Драунцок, величавый, в полном своем боевом одеянии, держал в руках две Луны – Синюю и Розовую, а Старая Луна возвышалась над его головой на фоне мерцающего звёздного неба. Оба моих видения были яркими и красочными, жизнь в доме дяди разительно отличалась своей блеклостью и обыденностью. Я очень надеялся, что это все не сон и моему предку действительно удалось увидеть эту красоту вживую.

Это было самое грандиозное, что я видел в своей жизни. Когда ты видишь что-то такое масштабное, невозможно передать словами, что ты чувствуешь; это зрелище захватывало дух. Но я был поражён не столько храмом, сколько ощущением причастности к чему-то далекому и таинственному.

– Ну, как тебе? – царившую тишину нарушил знакомый голос.

Рядом с Великим Друидом все это время стоял его друг. Тот самый, что встретился мне в моем первом видении. Кто этот человек – я еще не знал, но было ясно, что он играл не маловажную роль в жизни Друида. Чёрные волосы были собраны в тугой пучок, тяжелый подбородок, нос с горбинкой. Я навсегда запомнил этот профиль. Они были совсем не похожи внешне с Драунцоком. У того волосы и борода необычного цвета, острые черты лица. Четко выделялись скулы и широкие брови. Но что-то их объединяло, иначе бы они не стали общаться.

– Мне не нравится, – совершенно спокойно отозвался Драунцок, не сводя глаз с фрески – Вы сделали культ из меня, а это не правильно. Единственная, кому мы должны поклоняться и строить храмы, – это Мать Природа. Она создала не только меня, но и всех нас.

Друид развернулся и не спеша начал прогуливаться по залу, осматривая святилище. Здесь трудились лучшие художники и скульпторы того времени. Невероятной красоты картины из самоцветов, золотые надписи на древних языках, таких уже и не существует вовсе, впечатляющие барельефы сражений тысячелетних войн. У самого входа под потолком изображались глаза Иных, которые охраняли храм и не давали в него войти тому, чьи мысли были не чистыми.

– Люди видят в тебе героя, ты столько всего сделал. Они хотели увековечить память о тебе и сделали это, не обижай их. – Его собеседник следовал сзади, не слишком далеко, но этого было достаточно, чтобы его слова были хорошо слышны.

Его взглядов Друид не разделял. Он признавал только веру в Природу, все остальное для него было чуждым и неправильным. Он называл это неблагозвучным словом – фанатизм. Все же это была цель, с которой Она его послала в мир живых. Через магию напомнить о Ее величии, показать людям, что Она помнит о них и для этого посылает защитника.

– Что это? – Драунцок остановился и указал на деревянную фигуру, что стояла у входа. Размером не выше колена. Она была похожа на врата храма, только ее украшали три круглых камня, символизировавших три Луны.

– Это подарок храму от какого-то плотника.

Видно было, что Друид погрузился в раздумья. Этот порыв неизвестного мастера создать фигурку собственными руками показался Драунцоку невероятно красивым и заслуживающим внимания. Обычная фигурка, из дерева. Возможно, она и не нужна была столь богатому храму, но этот жест мастера заставил Драунцока улыбнуться. Само стремление Друид очень высоко оценил. Фигурка запала ему в душу. Я и сам почувствовал, как безграничное тепло и благодарность разлилась у меня в груди.

– Будь по-твоему, Маргроф. – Великий Друид резко обернулся лицом к другу и вздохнул. – Этот храм будет убежищем для заблудших душ. Здесь они найдут покой, здесь найдут ответы на все терзающие их вопросы. Я сделаю все, чтобы помочь каждому нуждающемуся в этом. Да будет так.

Драунцок, будто в подтверждение своих слов, ударил луком об пол, и гулкое эхо удара прокатилось по залу. Я почувствовал в этот момент, что меня начало выбрасывать. Последнее, что я увидел, – это была тёплая улыбка на лице Маргрофа.

Открыв глаза, я уже начал четко понимать, что эти видения неспроста. Они не были обычными снами. Мне предстояло какое-то дело, предстояло узнать что-то важное, но я пока не понимал, что именно. Проблема была в том, что я сам ничего толком не знал о Великом Друиде. Только лишь хвалебные песни и байки, которые слышал от взрослых. Но я знал того, кто мог бы мне рассказать больше.

Наспех одевшись, я выскочил из дома и побежал в лес. Через кустарники, холодный ручей, заросли сладких ягод и болото. Я бежал со всех ног; верил, что он может помочь. Клубок событий, который ещё с тех давних времён, никто так не смог распутать. Кажется, мне удалось ухватиться за его конец. Может, это удастся мне? Сердце никогда ещё так не колотилось от волнения. Ни одна охота так не будоражила меня, как то, что происходило тогда. Я наивно полагал, что это самое лучшее приключение, что будет за всю мою жизнь. Вспоминаю это, и хочется улыбнуться. Я здорово выдохся, пока бежал.

На большой светлой поляне возвышался замшелый дуб. Он неестественно рос здесь один, другие деревья стояли поодаль. И это было знаком для меня. Отдышавшись, я сел на колени перед ним, взглянув куда-то вверх.

– Здравствуй, Мудрый, – как можно громче сказал я, чтобы он меня точно услышал.
Он услышал. Листья на дереве зашуршали, взметнулась вверх перепуганная стая птиц. Ветки заскрипели и две из них склонились к моему лицу.

– Это ты, Друид Син? – На стволе дерева проявились очертания человеческого лица: нос, губы, глаза. Его испещряли морщины. Я иногда представлял, каким бы Мудрый был человеком, и ясно видел невысокого, сгорбленного старичка с клюкой, и невероятно добрыми серыми глазами.

– Это я. – В этот же момент две ветви погладили меня по голове, ласково, почти невесомо.

– Давно же ты не заходил. Что случилось? – дерево ответило медленно, причмокивая и скрипя стволом в своей манере.

– Говорят, тебе тысяча лет. Знаешь ли ты что-то о первом Друиде – Драунцоке Светлом?

К Мудрому все приходили с вопросами или за советом. Он знал об этом мире больше, чем кто-либо из ныне живущих. Он пережил две великие войны, от чего основание его ствола было испещрено следами от стрел, а во взгляде вместе с добротой и мудростью читалась огромная боль, какая не под силу человеку. Такие глаза бывают у самых великих героев. Он же видел в себе наставника юного Друида и всегда пытался мне помочь. Я же не считал его таковым. Конечно, его советы были полны бесконечной мудрости, но непостоянны. Мудрый был в вечных странствиях, и виделись мы в лучшем случае раз в год. Мы были хорошими приятелями.

– Знаю что-то, но не больше, чем все, – чуть помедлив, ответил Мудрый. – Решил узнать о своей семье?

Я кивнул в ответ:

– Можно и так сказать.

Соврал. Не захотел раскрывать истинных причин моего любопытства. Мне тогда показалось, что это только мое дело, и я должен в одиночку его решить. Дерево посмотрело куда-то вдаль, широко распахнув глаза, словно увидело там что-то необычное.

– Да, это было так давно, никого уже и в живых нет, – задумчиво начал он. – Мне рассказывал мой отец, что и не человеком он был вовсе. Мол, Природа обернула своего любимого оленя в человеческую плоть и послала к нам. Оттого и рога были у него на голове. Он не родился как человек, а явился на землю из упавшей звезды уже взрослым мужчиной. Сначала посадил Древо Жизни, разлил Целебное озеро у его подножия. Защищал слабых, был верен как людям, так и животным. В те времена любая охота сопровождалась благодарственной молитвой погибшему духу. Сейчас все не так. Драунцок, собрав все свое могущество, он создал большой щит на всю нашу землю. Две Луны, что ты видишь ночью – Синяя и Розовая, – он их создал. Они, как одеялом, магией укутывают каждый уголок земли, и звёзды не попадают к нам и больше не разрушают города. Да. За это его и любили. Он был хорошим человеком, сильным, смелым. Много добрых дел совершил. Но потом случилось так, что его лучший друг оказался предателем.

Дерево вдруг нахмурилось. Продолжило он уже чуть тише:

– Маргроф Предатель. Так его звали, да. Он убил Светлого. И за что же? За Дары Природы. За вещи! Страшное преступление... Весь род его был проклят. Он сам пришёл с дарами в Белый город. На весь мир большое горе было. Предателя казнили, а потом было три года долгой и суровой зимы. Природа, узнав, что человек убил ее любимое творение, разгневалась и наслала на нас невзгоды, неурожай. Обозлившись на живых, она разделила свои дары – семь сильнейших магических предметов на семь новых Друидов. Поэтому их всегда строго такое количество. Всемером они сильнее. Это очень трагичная история, мальчик, сплошь убийства и предательства.

Дерево зашумело листвой. Но была в этой истории странность, которая терзала меня с самого начала.

– Зачем же Маргроф пришёл с дарами в Белый город? Это ведь слишком очевидно.

– Кто его знает? Это дела давно минувших лет. – Мудрый закрыл глаза, и очертания его лица скрылись в темной коре дерева.

Последующие несколько дней я провёл в мучительном ожидании нового видения. История не выходила у меня из головы. Слишком много я видел в ней странностей. Что-то было не так, но я не понимал что именно. Судя по моим видениям, Маргроф и Драунцок были хорошими друзьями. Пусть их взгляды и расходились, но не настолько, чтобы один из них однажды получил нож в спину. Хотя я ведь не мог знать истинных намерений Маргрофа. Мне нужно было больше информации. Но кто бы мне помог?

Я мог бы спросить у остальных Друидов, да где же их искать? А дядя... С ним было бесполезно говорить на эту тему. Да и вряд ли он знал бы что-то такое, чего не знает Мудрый; его интересуют только его дом и хозяйство. Я не мог нормально спать и есть. Не мог думать о чем-либо другом, и вскоре это стало слишком заметно.

– В каких облаках ты витаешь? – привычный недовольный голос тети вывел меня из ступора. – Что ты опять задумал? Выпорю, негодник.

Она пригрозила мне пальцем. Сварливая женщина под стать дяде. Мне повезло – у неё сегодня было необычайно хорошее настроение, и она никак эту тему не продолжила. Мы убирались в доме, я выносил мусор. Бегал в подвал и обратно, поднимая наверх коробки со всяким старьем. В очередной раз, когда я бежал по лестнице вниз, я почувствовал, словно земля уходит у меня из-под ног, а веки наливаются тяжелым свинцом.

«Только не сейчас!», – пронеслось у меня в голове. Но как бы я ни старался не потерять сознание, мои ноги подкосились, и я впал в беспамятство.

Не знаю, что произошло с моим телом в тот момент. Скорее всего, я покатился со ступенек вниз и здорово ударился. Мое сознание оказалось снова в теле первого Друида. На этот раз я был в каком-то большом доме. Я сидел на полу, на шкуре медведя. В печке задорно потрескивали поленья. Этот дом чем-то напоминал мне наш – тоже построен из дерева, большой и просторный. Но там находиться мне было приятнее. Чувствовалась совершенно другая атмосфера. Доброжелательность и любовь.

– Ну, дорогой, разве это хорошее имя для девочки? Мне кажется, лучше подойдёт Лианна. – Рядом с ним сидела женщина, кутаясь в большой пушистый платок, через который все равно проступал ее округлый живот.

– А чем тебе это не нравится? – возмутился Друид, но это было скорее в шутку. Я чувствовал, как сам начал улыбаться.

Это была жена Драунцока. Имени ее я, к сожалению, не знал. Она была очень приятной на вид женщиной. Нежные черты лица, мягкие светлые волосы. Такой я рисовал маму у себя в голове. У нас не осталось ни единого ее изображения. Скорее всего, это постарался дядя. Непонятная тоска одолела меня. Я видел, как Друид и его жена смеялись и смотрели друг на друга с такой нежностью. Никогда не видел, чтобы люди так могли любить кого-то.

– Будь по-твоему. – Драунцок накрыл своей большой ладонью ее пальцы.

Идиллия разрушилась очень быстро. Раздался пронзительный крик. Они оба встрепенулись, и Друид, не теряя времени, побежал к двери. Он выскочил на улицу и принялся что-то высматривать глазами. Я чувствовал, как бешено заколотилось его сердце, а кончики пальцев похолодели. Крик раздался снова, и теперь Друид побежал точно на звук. Недалеко от дома протекала бурная полноводная река, именно туда он спешил добраться. Когда он спрыгнул с небольшого холма на берег, перед его глазами развернулась страшная картина. Посреди потока стоял речной дух, крепко зажав в своих руках ребёнка лет трёх. Тот громко плакал, извивался, пытаясь вырваться. Увидев Друида, он громко закричал:

– Папа!

Это его крик был слышен из дома.

– Хозяйка зовёт в храм, – равнодушно сообщил дух. Голос шуршал, как поток талой воды, сходившей с гор ранней весной.

Драунцок выпустил в него стрелу, но не успела та достичь и середины реки, как дух скрылся под водой вместе с ребёнком. Крик резко стих, и остался лишь шум разбивавшейся о камни воды. Стрела пронзила дерево на противоположном берегу. Великий Друид выронил лук и схватился за голову. Он посмотрел наверх, туда, где на террасе дома стояла жена и пыталась увидеть, что же произошло на берегу.

Друид дышал тяжело, прерывисто, и с каждым его вдохом в нем закипала злость и обида. Он подхватил лук и побежал уже в храм. Ему хотелось что-то сломать, разрушить по пути, выпустить весь гнев. Чувство несправедливости обуяло его, и он не в силах был с ним справиться. Возможно, впервые в жизни. Тяжелые врата храма он распахнул одним толчком.

– Что ты от меня хочешь?! – Эхо прокатилось по всему храму.

Но ответом было молчание. Драунцок смотрел прямо на своё изображение. Благородный воин, спокойный, сейчас был не похож сам на себя. Вряд ли кто-то видел его таким. Вряд ли он когда-то вообще был таким. Ноздри раздувались от гнева, а на лбу выступила вена. Он не готов был мириться с тем, что случилось.

– Скажи мне, мой милый, кто подарил тебе твои силы? – тихий женский голос раздался откуда-то из мрака, куда не падали лучи солнца. Я почувствовал, будто у меня из легких выбили весь воздух. Все вокруг было пропитано магией. Невероятно сильной. Я никогда не сталкивался ни с чем настолько удивительным. Казалось, в какой-то момент воздуха совершенно перестало хватать, и я попытался успокоиться.

Друид обернулся. В темноте стояла фигура. Невозможно было рассмотреть, кто это или что это, но она была огромная; голова ее едва не касалась потолка. Какой-то невообразимый трепет и даже страх охватил меня. В тени мелькала лишь пара ярких глаз, что внимательно смотрели на Драунцока. В них не было ничего человеческого. Холодные, как пара кристаллов, цвета синего льда. Смотрели они на него, но, казалось, что видели и меня. Никогда в своей жизни я не видел и не чувствовал ничего подобного. Хотелось скрыться, уйти, исчезнуть, лишь бы избежать этого проницательного взгляда. Успокоиться не получилось, и я чувствовал, что мне становится еще хуже. Но Друид непоколебимо продолжал стоять.

– Верни мне сына, – прорычал он.

– Сына? – повторила за ним фигура. – Не я его забрала, а речной дух. Зна...

– Ты ему приказала! – оборвал ее Друид.

В храме повисло напряженное молчание. Она не спешила с ответом.

– Ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – В голосе ее скользили грозные нотки. Из стен храма начали вылезать разные жуки, что обосновались здесь. Сначала по одному, а потом и целыми колоннами. Даже они почувствовали тот гнев, что исходил от двух существ.

– Неблагодарный. Я подарила тебе эту жизнь. Только я имею право ей распоряжаться. И если ты растрачиваешь свои необыкновенные силы на что-то стороннее, а не на помощь живым, я обязана вмешаться. Эти силы должны принадлежать только тебе.

– Растрачиваю? Что? О чем ты говоришь? – Драунцок был в замешательстве.

– Рождение ребёнка – это передача ему части своих сил! – Если до этого она говорила спокойно, то сейчас не выдержала. Я почувствовал, что даже воздух завибрировал. – Ты передал ему часть своей магии. Сильной магии. Он мог воспользоваться ей не во благо живых, а обернуть против них!

От бессилия Драунцок всплеснул руками:

– Откуда тебе знать, кем он вырастет?

Фигура закрыла глаза. Привычное спокойствие вернулось к ней, и вместе с тем мне стало немного лучше.

– Ты прекрасно знаешь, кто я. Я понимаю этот мир и людей лучше, чем кто-либо другой. Уж тем более лучше, чем ты. – Последняя фраза больно ранила Драунцока. – Дети не опытные. Действуют только в своих интересах. Даже ты. Ворвался, не преклонил колено, когда увидел меня. Ты слишком перенял людские привычки. Я не этого хотела.

Драунцок молчал. Он мог ответить, но не хотел. Это уже не имело никакого значения, Она все решила. Неприятный ком стоял в горле от осознания собственной беспомощности. Он с уверенностью мог сказать, что за годы в мире живых начал понимать их лучше, чем Она. Ее взгляды уже давно устарели, люди меняются так быстро, что уследить было трудно. Драунцок стал их частью, но она отказывалась это понимать.

– Как только твой ребёнок родится, я сделаю так, чтобы и его не стало.

Драунцок закрыл лицо ладонями, а я почувствовал облегчение. Давящее чувство, которое у меня появилось от Ее присутствия здесь, пропало. Она ушла. В безмолвном храме остался только разбитый горем Друид.

Я открыл глаза. Попытался пошевелиться, но не мог – все тело болело. Я хотел что-то сказать, но не смог; во рту пересохло, и я сумел только издать какие-то невнятные звуки.

– Какого черта с тобой произошло? – Слух постепенно возвращался ко мне, и я услышал голос Улнил.

Ко мне пришло осознание, что я лежу. В подвале. Рядом сидит мой кузен. Самым неожиданным для меня был его взгляд. Он напуган?

– Я споткнулся и упал, – ответил я, приподнявшись на локте. – А ты что здесь делаешь?..

– Мать услышала шум внизу и послала меня, – ответил он. – Я пришёл, а тут ты лежишь. Подумал уже, что ты умер.

Он вдруг замолчал, словно что-то обдумывая, взвешивая каждое слово. Я напрягся. Не сказал ли я чего лишнего, пока... был в другом месте?

– Ты говорил на древнем языке. Откуда ты его знаешь? – шепотом произнёс Улнил.

Я почувствовал, как мои глаза округлились от удивления. Даже я никак не мог ожидать такого. Я посмотрел наверх, там заскрипели половицы. Это ходила тетя. Ей не стоило слышать это, да и самому Улнилу тоже. Я никому не мог доверять в этом доме. Но эмоции от увиденного дали о себе знать.

– Мне было видение с Драунцоком Светлым, – выпалил я и тут же поджал губы, словно испугавшись сам себя.

Я не должен был этого делать, это я и сам понимал, но было тяжело нести подобную ношу одному. Улнил не самый лучший собеседник, да и хранит секреты он с трудом. Я испытывал смешанные чувства. Облегчение от того, что хоть с кем-то этим поделился, но в то же время – стыд перед самим собой. Улнил – последний, кого должно касаться это дело. Я сильно пожалею о содеянном, но мне это было нужно.

– Никто больше не должен об этом знать, – на удивление серьезно ответил он.

Даже не посмеялся, а я совсем озадаченный лёг на пол и закрыл лицо руками. Слишком много необъяснимых и удивительных событий происходило со мной в последнее время.

Прошла неделя. Никаких видений мне больше не являлось, и я снова начал нервничать. Я искал хоть какую-то информацию в книгах, но ничего нового не узнавал. Великий совершал добрые дела, но был убит лучшим другом. В одной древней летописи говорилось о том, что на суде Маргроф отказался говорить о том, где он оставил тело Драунцока. И это снова натолкнуло меня на мысль о том, что в этой истории много белых пятен. Что-то не сходилось, и меня это мучило. Маргроф был не настолько глуп, что бы придти в город с уникальными артефактами, которые точно принадлежали Друиду, для того, чтобы продать их. Драунцока любили, почти боготворили; у торговцев возникло бы много вопросов – почему его вещи продаются. Никто не взялся бы перекупать такую реликвию, даже самый последний мерзавец. Да и зачем вообще их было продавать, если артефакты обладали огромной силой, и Маргроф мог использовать их сам?

После ужина я сидел на чердаке и перелистывал очередную летопись, которую нашёл в доме. В зачитанном до дыр тексте я пытался найти тайный смысл, но никаких успехов я не достиг. Вдруг я услышал крики и ругань внизу. Это было очень необычно, ведь в этом доме кричат только на меня. Я не успел даже убрать книгу в стол, как на чердак ворвался дядя. За его спиной стояла заплаканная Ахлои, за руку ее держал Улнил. По его полным ужаса глазам я понял, что дело дрянь. Оставалось только приготовиться.

– Ты тут в провидцы записался, мальчишка? – Дядя не успел близко ко мне подойти, я обогнул стол и встал на безопасном расстоянии. – Что ты видишь? Друида?! Да ты бастард, неизвестно от кого тебя мать нагуляла. Кто тебе рассказывал про него?! Этот старый пень?

Меня словно укололи в сердце иглой. Любое слово о маме отзывалось во мне тягучей болью, а тут такое, чего я совсем не ожидал услышать. Знакомое чувство охватило меня. Как тогда – в храме – оно охватило Драунцока. Я впервые выступил против дяди.

– Какое тебе дело?! – ответил я.

На мгновение повисла тишина. Дядя замер. В этом доме никто ещё не перечил ему. Совсем никто. Даже самое лёгкое неповиновение наказывалось. Ахлои закрыла лицо руками от испуга. Я сам не ожидал, что мой голос окажется таким громким. В комнате все молчали. Пусть и небольшая, но это была моя первая победа над собой. Но секунда ликования сменилась болью, сначала от череды ударов, а потом от чувства беспросветной безнадежности. Все было как в тумане; он снова избил меня, говорил что-то про то, что я не достоин быть членом их семьи. Но мне уже было так все равно.

В какой-то момент я осознал себя лежащим на полу в совершенно пустой и темной комнате. Давно была ночь, и через небольшое окошко на чердаке на меня падал бледный свет от Старой Луны. Ее лик был полон сострадания ко мне, или мне хотелось, чтобы это было так. Тоска не отпускала меня, даже когда я закрыл глаза. Она только нарастала. Хотелось расцарапать грудь, вырвать из неё то, что так болело, и выбросить – тогда бы стало легче.

– Прошу, помоги, – знакомый голос.

Я не сразу понял, где оказался. Какая-то темная пещера. Над самым ухом неприятно пищали летучие мыши, разговаривая о чем-то своём. Жуткий раскат грома, и они умолкли. Я снова в теле Драунцока, и чувства он сейчас испытывал такие же, как испытывал я в действительности. Пещеру освещали лишь стаи голубых светлячков, отчего она казалась еще более зловещей. Я чувствовал, что на улице бушевала непогода. Непонятно, сколько времени прошло здесь с того разговора в храме. Но боль от утраты и та обида, что затаил Драунцок на Природу, все еще бушевали в нем.

– Ты в своём уме? – этот голос я знаю, это Маргроф, он как раз показался из тени. – У меня тоже семья и дети. Ты знаешь, что будет с ними. Это эгоистично просить у меня такое.

– Я знаю, Мар, – Драунцок сказал это с сожалением. – Но у меня нет выхода. Она не даст им жить. Только ты можешь это сделать, больше мне не к кому пойти. Если бы я мог сам это сделать, я бы сделал. – Драунцок замолк на мгновение, а затем горько усмехнулся: – Во мне не заложена такая возможность.

Маргроф был чернее тучи. Он молчал, обдумывая сказанное. Его густые черные брови почти сомкнулись на переносице. Запустил пальцы в волосы. Выбор давался ему тяжело. Если бы он был сам по себе, то, скорее всего, колебаний было бы чуть меньше. Но когда у тебя появляется семья, ты начинаешь сначала думать о них. Как раз и для Драунцока желание защитить семью было причиной того, что он планировал сделать.

– Мы спрячем твоих в Синих горах и сменим им имена, – предложил Друид. – Пока на них не стоит Печать проклятия, с ними ничего не будет. Без печати никакое проклятие не работает, ты сам знаешь. Их не найдут, я обещаю.

Маргроф сел на камень и крепко задумался. Друид сел напротив, но уже на землю. Он пытался разглядеть лицо своего друга, понять, что же тот решит.

– С чего ты вообще решил, что это сработает? – Он уже принял решение, но колебался, нужно было знать все нюансы. Чёрные, полные печали и тоски глаза Маргрофа смотрели на Друида. Он не хотел верить, что другого выхода не может быть. Но его действительно не было. Как бы сильно они того ни желали, счастливого финала быть не могло.

– Это ее сила, так пусть забирает. – Друид нахмурился. – Вернуться к ней она может только после моей смерти. Если я умру, она оставит моих в покое, ей будет не до этого.

– А артефакты? Как быть с ними?

Друид осекся. Замолчал, чуть поджав губу, обдумывая что-то, подбирая слова.

– Нужно отнести их в храм в Белом городе, чтобы Жрица сама ими распорядилась.

– Но...

– Это самоубийство, да, – кивнул Драунцок. – В этом проблема. Никто бы и ничего не узнал, но артефакты нельзя бросать просто так, их нужно отдать знающим людям, иначе они принесут беду.

Маргроф нервно засмеялся и уставился куда-то в потолок.

– Не так я хотел войти в историю, – задумчиво сказал он. – Надо будет успеть все подготовить.

Сделка была заключена.

– Я хочу тебя попросить об услуге. – Я почувствовал, что начал покидать сознание Друида. – Не говори никому, где меня похоронят. Не хочу, чтобы даже после смерти мне поклонялись.

Очнулся я уже в своей комнате. Чувство, что мне открылась великая тайна, овладело мной. Я забыл о боли и синяках. Перед глазами все ещё была темная пещера и два человека, которые заключили договор во благо семьи. Я не верил в происходящее. В голове не укладывалось, что все это могло быть в действительности. То есть все эти века весь мир верил в то, что Драунцока предательски убил его друг, но дело было совершенно в другом. Природа действительно оставила семью Драунцока, и его второй ребёнок родился, дав начало нашему роду. Картинка в моей голове сложилась. Скорее всего, когда Маргроф принёс артефакты в Белый город, его оклеветали и отдали под суд как убийцу. Я закрыл глаза снова, пытаясь успокоиться, но получалось плохо. Это то, что я должен был увидеть? То задание, которое приходило мне видениями? Я должен сообщить миру об ужасной ошибке, которую совершили много лет назад наши предки и все исправить? Столько вопросов, а ответ на них опять искать мне. Мои размышления переврал звук открывающейся двери.

Посреди темного дверного проема стоял Улнил. В его руках была тряпичная сумка, он позвал меня. Мы не переговаривались. Тихо спустились на улицу, вышли к самому лесу и только тут кузен отдал мне сумку. Я догадывался, о чем скажет кузен.

– Это я виноват в том, что случилось, – начал быстро тараторить он. – Я рассказал Ахлои о твоих видениях, и нас услышал отец. Он взбесился, и... Прости меня. Тут еда и немного денег. Беги отсюда, Син, здесь тебе не будет жизни. Никогда-никогда не возвращайся сюда. Ты будешь совершать великие дела, я уверен. Стань самым сильным и знаменитым Друидом всех времён. Во имя нашего рода.

Я не в силах был поднять взгляд на кузена. Крупные капли слез стояли в глазах, так и норовили покатиться по лицу. Эмоции дали о себе знать и то, что копилось во мне годами, вся обида и злость на дядю. Трогательное признание кузена было последней каплей. Мы впервые в жизни обнялись как братья. Я видел, что на его глазах тоже заблестели крупные капли. Взяв сумку, я скрылся в лесной чаще.

В тот день началась моя новая жизнь. Смогу ли я простить когда-нибудь дядю? Я не думаю. Слишком много злодеяний он совершил. Ни один ребёнок в мире этого не заслуживает. А Улнил? Несмотря на то, что мы были не дружны, я желаю ему всего самого хорошего.

Я долго шёл в город. Там я купил новый лук, начал промышлять охотой, зарабатывая на жизнь. Попутно я пытался разузнать что-то о Друидах, но никто ничего не знал о том, где они находятся. Прошло несколько месяцев с момента моего ухода из дома. Я не могу сказать, что я жил плохо в тот период, нет, даже лучше, чем было с дядей. Я совсем уже забыл о своей череде видений, посчитав, что все, что я должен знать, я уже узнал. Однажды ночью меня посетило знакомое чувство, будто я куда-то падаю.

Впервые за долгое время я вновь открыл глаза в теле первого Друида. Это была большая опушка леса. Шёл сильный ливень. Ветер свистел в ушах, а он стоял так спокойно. Я чувствовал умиротворение и покой в его душе. Маргроф держал меч наготове. Я сразу же понял, что это за момент.

– Чего ты хмуришься? Все будет хорошо, мы все сделали, как надо, – улыбнулся Друид.

– Я не готов убить своего друга, – ответил Маргроф, но меч не убрал. Отступать уже было поздно. – В следующей жизни давай обойдёмся без этого?

– До встречи, – ответил Драунцок.

Взмах клинка, мерзкий треск и невыносимая боль в области сердца. Друид сгибается, садится на колени, но молчит. Он жив ещё несколько минут, а затем окончательно падает на землю. Маргроф отворачивается и закрывает рот рукой. Отчаянный крик рвётся из его груди, а по щекам текут жгучие слёзы. Он пошёл на это только ради него, но никогда не простит себе этого. Нельзя сказать – правильным ли был этот поступок или нет. В той ситуации он был единственным возможным. Рядом вырыта яма и лежит то, что послужит надгробием.

Я открываю глаза в своём теле и единственное, что говорю:

– Я знаю, где он похоронен.

Дальнейшие события были мне неподвластны, но их хватило бы, чтобы написать книгу. Я собрал свои вещи, лук и отправился в дальнюю дорогу. Через Холмогорья я добрался до лесов, проходил через несколько заброшенных деревень, даже успел сразиться с чудовищами.

Я шёл, лишь руководствуясь своими ощущениями. Что-то вело меня, словно невидимая рука. Что-то подсказывало путь, и я слепо шёл, ведомый одними лишь ощущениями. Я плохо помню, когда пробирался сквозь лес, кажется, видел какой-то отряд солдат, большого боевого волка. Может быть, это от того, что я не ел уже несколько дней и нормально не спал. Желание найти это место вело меня. В какой-то момент даже моя обувь прохудилась, но я шёл вперёд. Ели, сосны, секвойи сменялись полянами, полными ягод, но я не останавливался и шёл уже, кажется, машинально. Не знаю, сколько времени прошло, но я помню, как отодвигаю очередную лапу ели и попадаю на залитую солнцем крошечную полянку. Такую и при всем желании сам не найдёшь. Совсем маленькая, заросшая мхом и высокой травой, она спряталась меж старых деревьев. Здесь царила какая-то особенная атмосфера, и воздух был полон магии. В ее центре стояла деревянная фигурка в виде ворот, и украшали ее три камня – Три Луны. Точно такую же неизвестный плотник подарил храму Драунцока в давние времена. Я понял: это то, что я искал. Подойдя ближе, я сел на колени. Ровно в этот момент та неведомая сила, что вела меня всю дорогу и придавала сил, покинула меня, и я от усталости рухнул на землю, забывшись долгим сном. Проснулся я только под утро, и то, что я обнаружил, перевернуло всю мою жизнь. Сначала я не понял, почему мне стало так тяжело поднимать голову, затем появилось ощущение, будто к ней прикрепили два камня. Я рукой ощупал голову и то, что я обнаружил, как минимум, очень меня удивило. Пара гладких, красивых рогов, точно таких же, как у моего предка, увенчала мою голову.

***

Дождь поливал уже несколько часов, и я решил укрыться под корнями поваленной ивы. Уже тогда я ужасно устал, а замёрзшие пальцы совершенно отказывались сгибаться. Подтянув колени к груди, я пытался согреться, но в мокрой одежде это было сложно сделать. События последних нескольких дней меня так утомили, что я готов был уснуть прямо сейчас, и даже мои глаза предательски начали закрываться.

– Вот ты где, – среди шума ливня раздался чей-то голос.

Опять? Что ещё было от меня нужно? Я, совершенно обессиленный, поднял голову и увидел перед собой старика в большом красном халате. Он улыбался мне и протягивал руку.

– Я Друид, идём, помогу тебе.