Дорога домой
Мы возвращались с приёма, который, как и все прочие, был сплошным спектаклем. Леонард остался в клубе «по делам» — его дела всегда были важнее меня, — а меня отправили домой под присмотром охранника.
Я сидела на заднем сиденье чёрного автомобиля, уставившись в окно. Ночной город мигал огнями витрин и фонарей, улицы казались живыми, свободными... в отличие от меня.
— Вам не обязательно молчать весь путь, — вдруг сказал он, нарушая тишину.
Я удивлённо повернула голову. Обычно он говорил только по делу.
— А что я должна сказать? — спросила я устало.
Он пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги.
— Что угодно. Иногда простые слова помогают сбросить тяжесть.
Я тихо усмехнулась.
— А если я расскажу вам всё, что думаю? Об этой свадьбе, о его власти, о том, что чувствую себя заключённой?
— Тогда, возможно, вам станет легче, — спокойно ответил он.
Я долго молчала, собираясь с силами, а потом выдохнула:
— Мне кажется, будто у меня украли жизнь. Всё, что я планировала, чего хотела... теперь этого не существует. Я как вещь, переданная из рук в руки.
Машина вдруг дёрнулась и заглохла. Мы остановились на обочине, среди темнеющих улиц.
— Что случилось? — настороженно спросила я.
Он выключил двигатель и посмотрел на приборную панель.
— Похоже, перегрелся мотор. Нужно время.
Внутри что-то странно кольнуло. Мы остались одни в неподвижной машине, в темноте. Никаких камер, никаких посторонних глаз.
Он вышел, поднял капот, осмотрел двигатель, а потом вернулся и сел рядом.
— Придётся подождать минут двадцать, — сказал он спокойно.
Мы сидели молча. Только тиканье часов и далёкий шум машин.
Я украдкой посмотрела на него. В свете уличного фонаря его лицо казалось резким, мужественным. Совсем другим, чем у Леонарда — не надменным, а настоящим.
— Знаете, — сказала я тихо, — когда вы рядом, мне не так страшно.
Он удивился, но не отводил взгляда.
— А когда не рядом?
Я посмотрела в окно, чтобы скрыть смущение.
— Тогда я чувствую себя... пустой.
Между нами повисла тишина, наполненная чем-то новым, тревожным.
Он откинулся на сиденье, скрестив руки на груди.
— Вы сильнее, чем думаете. Даже в этих обстоятельствах вы не сломались. Это... заслуживает уважения.
Я повернулась к нему, и наши взгляды встретились. Внутри у меня всё перевернулось. Его слова, такие простые, значили для меня больше, чем все дорогие подарки Леонарда.
— Спасибо, — прошептала я.
И вдруг почувствовала, как сердце бьётся быстрее. Мне хотелось спросить его имя — настоящее, личное, а не просто «охранник». Хотелось узнать, что скрывается за этой сдержанностью.
Мотор наконец остыл, и он снова завёл машину. Но что-то изменилось. Мы молчали до самого дома, но тишина уже не была неловкой. Она была наполнена электричеством, ожиданием.
Когда мы подъехали к особняку, он обернулся ко мне:
— Не волнуйтесь. Даже если он держит вас в клетке, я всегда буду рядом.
Я не нашла слов. Только кивнула, чувствуя, как внутри разгорается огонь — опасный, запретный, но настоящий.