Глава 24
Глава 24
После смерти Лин Фэна Лин Тао был глубоко травмирован. Без вмешательства Хэ Цзинь он лелеял мечту уничтожить группировку Лин и даже весь мир наркоторговли Юго-Восточной Азии и Европы.
Притворяясь сотрудничающим с наркоторговцами, он воспользовался помощью Хэ Цзинь, чтобы потопить огромный корабль. Можно сказать, что сцена отцеубийства ознаменовала начало преображения Лин Тао и стала центральной темой фильма.
До этого Ло Чжанвэй скептически относился к Сяо Цзяшу. Мог ли такой благородный человек, не ведающий человеческих страданий, изобразить бурную и короткую жизнь Лин Фэна?
Радостная невинность Лин Фэна на ранних этапах, его мучительные испытания в середине и печаль и отчаяние на поздних этапах — каждый этап его эмоционального пути был невероятно сложным и многогранным, требуя исключительного актерского мастерства и богатого жизненного опыта.
Ло Чжанвэй изначально предполагал, что Сяо Цзяшу сможет хорошо изобразить Лин Фэна лишь на ранних этапах, но, несомненно, столкнётся с многочисленными трудностями в середине и конце.
Он был готов бороться с Сяо Цзяшу до последнего, даже намереваясь заменить его, если потребуется, но он не ожидал, что Сяо Цзяшу поведёт себя так... Нет, мне нужно пересмотреть это видео! С этой мыслью Ло Чжанвэй перемотал видео в третий раз.
Хуан Цзыцзинь взглянул на непривычно молчаливую толпу, затем на Сяо Цзяшу, всё ещё сидевшего в объятиях Цзи Мианя, с лицом, покрытым слезами и соплями, и наконец выдохнул, сдерживая вздох.
«Я же говорил, Сяошу очень талантлив».
Сигарета Ши Тинхэна уже упала на землю. После долгой паузы он сказал: «Я и не подозревал, что ошибся. Ты уверен, что он никогда раньше не учился актёрскому мастерству?»
Хуан Цзыцзинь взглянул на него с полуулыбкой, а затем вернулся к машине няни, чтобы вскипятить воды; Сяошу придётся умыться, когда он вернётся.
Ши Тинхэн затушил окурок и вздохнул: «Нынешняя молодёжь просто ужасна! Я ещё даже не старый, а чувствую себя так, будто меня вот-вот забьют насмерть на пляже».
Фан Кунь согласно кивнул, а Линь Лэян пристально смотрел на двух обнимающихся, его взгляд был неописуемо сложным. По какой-то неизвестной причине его охватила паника.
Сяо Цзяшу ещё не оправился от страха. На самом деле у него не было клаустрофобии, он просто боялся темноты и коробок, но держал это в секрете, чтобы не тревожить родителей.
Если бы не съемки, он бы никогда не вытащил из глубины души воспоминания; это было бы равносильно разрыву сердца. Он содрогнулся и заплакал, не в силах остановиться.
Цзи Миань прижал его к себе, зарывшись пальцами в волосы, медленно и нежно поглаживая кожу головы, успокаивая. «Тсс, не бойся. Открой глаза. Ты просто снимаешь сцену. Никто не сможет причинить тебе вреда».
Другой рукой он протянул руку и тщательно стёр слёзы, сопли и фальшивую кровь с лица Сяо Цзяшу.
Зрение Сяо Цзяшу, затуманенное слезами, наконец прояснилось. Он заметил вокруг себя несколько ярких прожекторов, и судороги наконец прекратились.
«Тебе лучше?» — мягко спросил Цзи Миань, отталкивая его, чувствуя, как тело в его объятиях успокаивается.
Первым делом Сяо Цзяшу увидел лужицу подозрительной жидкости на пиджаке Цзи Мианя.
Затем он взглянул на толпу сверкающих глаз. Его щёки мгновенно вспыхнули.
«Боже мой, что я делал? Я безудержно рыдал на глазах у всех, обнимая Цзи Мианя?»
Он тут же вырвался из объятий Цзи Мианя и побежал к фургону няни. Как только он закончил умываться, Ло Чжанвэй крикнул в мегафон: «Где, чёрт возьми, Сяо Цзяшу? Приходите посмотреть на ваше выступление!»
«Иду!» Сяо Цзяшу тут же побежал обратно, не замечая, что все смотрят на него совершенно иначе.
На экране показывали предыдущую сцену. Избитый юноша стоял на коленях на земле, на его лице был написан ужас, но тело онемело, словно покрыто льдом, и он не мог пошевелиться.
Увидев мужчину, сидящего наверху, он приоткрыл рот, но не издал ни звука. Он подтянул колени на полдюйма вперёд, прежде чем замереть, а затем на его лице появилось выражение растерянности.
Это выступление было именно таким, каким его задумал Ло Чжанвэй, но самые яркие моменты были ещё впереди.
Физиологическая реакция молодого человека на наркотическую зависимость и его последний, увядающий взгляд стали классикой, живо передавая основную тему фильма: тьму, угнетение, боль, отчаяние и, в конечном счёте, разрушение.
Станиславский однажды сказал: «Без психологических приёмов, даже если полагаться на вдохновение, чтобы добиться момента подлинной игры, остальная часть спектакля будет безжизненной».
Ло Чжанвэй не знал, откуда Сяо Цзяшу черпал вдохновение, но смятение и страх, которые он продемонстрировал, войдя в кабинет, были искренними, яркими и естественными. Однако, если бы это было всё, он бы никогда не смог хорошо сыграть в последующих сценах, потому что страх принадлежал Лин Фэну, а не Сяо Цзяшу.
Но в долю секунды он усвоил психологические приёмы актёрского мастерства и перенёс себя из бессознательного в осознанное состояние. Переход произошёл быстро и плавно, и так родилась остальная часть спектакля.
Ло Чжанвэй снял множество сцен и встречался со многими актёрами, но эта игра, несмотря на наркотическую зависимость и демонстрирующая абсолютный самоконтроль, вошла бы в тройку лучших, а диалоги были безупречны.
Он молча перематывал видео, пытаясь найти хоть малейший изъян, но его не было; всё было идеально.
Пока Ло Чжанвэй готовился придраться, Сяо Цзяшу тоже наблюдал за игрой Цзи Мианя. Взгляд Цзи Мианя привлёк его внимание, но затем он ударился подбородком о плечо, оставив видимой только спину.
По сути, это был моноспектакль, и он понятия не имел, что Цзи Миань пытался передать.
Но теперь игра Цзи Мианя была запечатлена на экране крупным планом. Обняв Лин Фэна, он увидел прокол от иглы, и его зрачки на мгновение сузились.
В его глазах смешались крайняя ярость и крайняя жалость, которые в конце концов превратились в слёзы, но эти слёзы длились лишь мгновение, прежде чем высохнуть.
Когда он занес кинжал, чтобы убить Лин Фэна, чернильно-чёрное чувство затуманило его глаза, превратив их в две чёрные дыры, лишённые всякого следа человечности.
Одним лишь взглядом Цзи Мянь в совершенстве передал весь путь Лин Тао от здравомыслия до безумия, его лицо было каменным от начала до конца.
Камера опустилась, чтобы запечатлеть его руку, но даже в этом случае актёрское мастерство было полностью передано именно этой рукой.
Вены на тыльной стороне ладони, побелевшие костяшки пальцев, лёгкая дрожь в запястье — всё говорило о боли этого человека.
Сяо Цзяшу смотрел на монитор, забыв даже пошевелить глазами. Спустя долгое мгновение он повернул голову к Цзи Мианю, и сердце его заколотилось.
Впервые он осознал: актёрская игра — это нечто осязаемое, духовное и полное жизненной силы.
Если некоторые говорят, что это нечто неземное, невидимое и неосязаемое, то это потому, что они никогда не встречали такого актёра, как Цзи Миань. Он оживил Лин Тао; его игра была полна души!
Сяо Цзяшу совершенно не заботило собственное выступление. Он смотрел на выступление Цзи Мианя снова и снова, почти жадно, потрясение, которое он испытал, было невыразимо.
Тем временем Цзи Миань тоже наблюдал за игрой Сяо Цзяшу. Сначала его взгляд был сосредоточен, но затем он начал блуждать. Затем уши слегка горели. Он прижал кулак к губам и дважды кашлянул, выглядя немного смущённым.
Он время от времени поглядывал на Сяо Цзяшу. Повторив это несколько раз, видя, что тот ничего не замечает, его взгляд прикован к нему на экране, он тихо ушёл.
Он постоял несколько минут, прежде чем услышал, как Ло Чжанвэй хлопает в ладоши и смеётся: «Ладно, этот прошёл! Сяо Цзяшу, Цзи Миань, поторопитесь и поешьте. Мы продолжим снимать первый и второй дубли сцены братоубийства позже».
Окружающие разошлись, их лица улыбались, но мысли были ещё сложнее, чем у них. Актёру, открывшему игорный стол, пришлось вернуть ставку.
Сяо Цзяшу не упустил ни одной ошибки, и все они оказались в проигрыше. Кто сказал, что он бесполезный, жадный до ресурсов и бездарный богач второго поколения? Неужели у вас *не опухло лицо?(*не опухло лицо-вам дали пощечину)
Сяо Цзяшу совершенно не заметил своей громкой победы. Он был поглощён божественной игрой Цзи Мианя. Увидев, как тот смотрит на него издалека с лёгкой улыбкой на лице, он вспыхнул, развернулся и убежал.
Он внезапно осознал, что Цзи Миань на экране совершенно не похож на Цзи Мианя в реальной жизни.
Когда он появился на экране, его харизма, словно чёрная дыра, приковала к себе всеобщее внимание.
Цзи Миань был слегка ошеломлён застенчивостью молодого господина Сяо, затем покачал головой и рассмеялся.
Фан Кунь принёс Цзи Мианю ланч-бокс, чтобы тот мог поесть в машине няни. У Линь Лэяна в тот день не было съёмок, и он дремал на заднем сиденье. Услышав, как открылась дверь, он быстро встал.
«Брат Цзи, еда остыла? Может, я схожу и куплю тебе?»
«Нет, мне нужно продолжить съёмки позже. У меня нет времени», — предупредил Цзи Миань.
«Не беспокойся обо мне. Спи дальше».
«Я не могу спать. У тебя грязная куртка. Переоденешься в чистую? Пиджаки все одинаковые, так что зрители не заметят». Увидев мокрые следы на спине Цзи Мианя, глаза Линь Лэяна потускнели.
«Не нужно переодеваться. Второй дубль будет продолжаться с первого. Если на одежде Лин Тао не останется следов от слёз, разве это не будет лажей?
Если к началу съёмок она высохнет, мне придётся её намочить. На съёмках нужно обращать внимание на такие мелочи, независимо от того, напоминают ли об этом режиссёр или руководитель производства. Имейте их в виду».
Цзи Миань взял палочки для еды, но не решался начать есть. Помолчав немного, он вздохнул: «Фан Кунь, я помню, как господин Дэн однажды сказал: первоклассный актёр может познать искусство актёрского мастерства, переживая самые неловкие, грустные и даже самые ужасающие моменты.
Сяо Цзяшу обязательно станет первоклассным актёром в будущем».
Фан Кунь, не новичок, видел потенциал Сяо Цзяшу. Он вздохнул: «Наконец-то согласен. Актёрское мастерство как вид искусства больше зависит от таланта, чем от упорного труда.
Некоторые рождаются для актёрского мастерства, в то время как другие всю жизнь борются за достижение посредственных результатов. Такова судьба!»
Линь Лэян слушая их разговор, блеснул глазами и невольно задумался: к какому типу я отношусь? Талантливый или бездарный?
Почему одни рождаются со всем, а другие не имеют ничего и должны полагаться на свой труд?
Нет, это утверждение определённо неверно. С упорным трудом и самоотдачей все мечты сбываются.
Цзи Миань склонил голову набок и мягко произнес: «Лэ Ян, ты и талантлив, и трудолюбив. Ты обязательно добьёшься успеха в будущем».
Линь Лэян оживился и поспешно поблагодарил его.