Глава 23
Глава 23
Линь Лэян, идущий рядом с Цзи Мианем, естественно, подслушал этот разговор, и в его сердце нахлынула лёгкая радость.
Брат Цзи попросил режиссёра снять эту сцену пораньше, наверняка, чтобы помочь ему. Не думайте, что он не знал, что Сяо Цзяшу только что тайно снимал его NG. На этот раз ты сможешь, посмотри, что у тебя получится.
Многие придерживались такого же мнения. Как только они услышали, что Сяо Цзяшу собирается снимать важную сцену, люди собрались вокруг съёмочной площадки, ожидая увидеть, как он опозорится.
Это показывало, насколько он непопулярен в съёмочной группе. Но это неудивительно. Его одежда, разговоры и поведение не вписывались в коллектив.
Казалось, он не играл, а просто развлекался. Он легко получал первоклассные ресурсы, о которых другие бы умоляли, и даже тогда он не ценил их. Как же раздражает!
Пока все гадали, сколько же у него будет NG, режиссёр Ло начал свой третий заход. Он хотел дать Сяо Цзяшу немного свободы действий, но не стал тратить на него плёнку.
«Я дам тебе несколько ключевых слов, запомни их. Раз – страх, два – сдержанность, три – надежда, четыре – отчаяние, а пять – печаль. Чего ты боишься?
Потому что ты передал полиции улики, свидетельствующие о преступлениях синдиката, но синдикат изъял их первым.
Ты не знаешь, что с тобой будет дальше. Более того, тебя ранее схватил и пытал заклятый враг Лин Тао, тебе вводили наркотики и ВИЧ.
У тебя нет будущего. Ты боишься? Чего ты сдерживаешь? Ты наркозависим, но не можешь показать это брату.
Твоё воспитание не позволяет тебе открыто показывать себя другим, поэтому тебе приходится сдерживать себя. На что ты надеешься?
Ты надеешься, что у твоего брата ещё есть совесть, и он сможет начать всё с чистого листа. Чего ты отчаянно боишься? Твой единственный родственник хочет тебя убить, а ты говоришь, что не отчаиваешься.
Ты почти мёртв, и это твой родной брат тебя убил. Если не ты, то кто будет печален? Понимаешь?»
«Понимаю». Сяо Цзяшу, теперь в полном гриме и костюме, несколько раз закивал, его глаза были полны кругов.
У него изначально не было актёрского опыта, так как же он мог передать такие сложные эмоции?
Режиссёр пристально посмотрел на него и сказал: «Если ты всё ещё не понимаешь, попробуй вжиться в роль, основываясь на реальности.
Представь, что Цзи Миань — твой брат, и он хочет тебя убить. Что бы ты чувствовал?»
«Я бы точно был в отчаянии», — сухо рассмеялся Сяо Цзяшу. Цзи Миань и его брат были совершенно разными людьми, без ничего общего.
Как он мог понять их? Он помолчал, а затем спросил: «Режиссёр, у меня есть последний вопрос. Что такое наркозависимость? Ты всё время говоришь, что хочешь чего-то до смерти, но мои кости никогда не чешутся».
Ло Чжанвэй подавил гнев и крикнул: «Режиссёр Ван, найди ему видео. Скорее!»
Помощник режиссёра Ван тут же нашёл для молодого мастера Сяо видео с живыми актёрами.
Сяо Цзяшу внимательно смотрел, сжимая в руках свой iPad, втайне испытывая облегчение – он мог ещё немного оттянуть время.
Он никак не мог понять слова режиссёра Ло за такое короткое время, не говоря уже о том, чтобы сыграть их. Но как выглядит наркоман?
Катается по земле, рыдает, молит, рвёт волосы на себе, слёзы ручьём текут – это просто шокирует! Неудивительно, что Лин Фэну пришлось сдерживать эту физическую реакцию.
Как только Сяо Цзяшу закончил смотреть это энергичное видео, Ло Чжанвэй засунул его в большой ящик. Затем он приказал двум актёрам, игравшим телохранителей, закрыть крышку и приготовиться к съёмке.
В сценарии описывалось, как Лин Фэн был схвачен заклятым врагом Лин Тао, чтобы завладеть правами на новый наркотик.
Попав в зависимость, трудно отказаться. Как только такой наркотик распространится, он принесёт наркоторговцам несметные прибыли. Кто устоит перед таким искушением?
Лин Фэна использовали как разменную монету, доставив его в зал заседаний в большом ящике.
Тем временем о его предательстве интересов группы стало известно старейшинам, которые намеревались использовать это, чтобы заставить Лин Тао согласиться на это партнёрство. Лин Тао давно подготовил козла отпущения для своего брата и теперь сидел в своём кабинете, ожидая, когда к нему постучатся различные силы. Именно эту сцену мы снимали сегодня.
Сяо Цзяшу был ошеломлён, когда его запихнули в ящик, и он скорчился от страха. Из-за пережитого в детстве он страдал от тяжёлой клаустрофобии, от которой пришлось годами лечиться.
Но никто не знал, что он всё ещё боится темноты, удушающего ощущения замкнутого пространства.
Он лежал неподвижно на дне ящика, его голова, горло, уши и глаза были забиты ледяными шарами.
Его дыхание наполнилось холодным воздухом, и он не мог даже кричать, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться.
Он был в ужасе!
Ло Чжанвэй, однако, не замечал этого. Он дождался, пока актёры займут свои места, и медленно крикнул: «Мотор!»
Двое крепких мужчин, изображавших телохранителей, внесли большой ящик в кабинет, открыли крышку, вытащили Сяо Цзяшу и заставили его встать на колени рядом с актёром, игравшим козла отпущения.
Лин Тао, его заклятый враг, и другие старейшины собрались вокруг, готовые к переговорам.
Сяо Цзяшу даже не мог вспомнить, как себя вести. Он был совершенном оцепенение, лицо его было бледным, как бумага.
Потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, и он услышал низкий голос: «Сяо Фэн?»
Он посмотрел в сторону источника голоса, и лицо Цзи Мианя прояснилось, глаза наполнились тревогой и душевной болью.
Сяо Цзяшу хотел ответить: «Брат Цзи», но холод в горле не отпускал. Он мог лишь беззвучно произнести эти слова, слегка подвинув колени вперёд, чтобы приблизиться к единственному знакомому человеку, но онемение ног и ступней остановило его.
Наконец он пришёл в себя, посмотрел на свою окровавленную одежду, затем огляделся, понимая, что играет.
Зрители с самого начала ожидали, что он провалится, но были ошеломлены его невероятно убедительным изображением измученного дворянина, парализованного страхом. Даже Ло Чжанвэй тихонько вскрикнул: «Хм!», его лицо выражало удивление.
Поняв, что играет, Сяо Цзяшу не осмелился пошевелиться. Но страх был слишком сильным, чтобы дрогнуть, и его конечности напряглись. Однако эта скованность идеально соответствовала состоянию Лин Фэна после пытки, и он смог пройти её без сучка и задоринки.
Цзи Миань, игравший Лин Тао, не осмеливался выказать беспокойство о брате. Он крикнул один раз, а затем замолчал.
Он положил пистолет на журнальный столик и медленно произнёс: «Фан Мин, ты знаешь законы преступного мира. Делай, что хочешь».
Фан Мин, как козел отпущения, естественно, почувствовал обиду. Он приставил пистолет к виску, но в тот же миг, как нажал на курок, перевернул пистолет и выстрелил в Лин Тао.
После нескольких нажатий выстрелов не раздалось, и Лин Тао остался невредим, поскольку в магазине не было патронов.
Выражение лица Фан Мина сменилось с ярости на недоверие, а затем на глубокий страх.
Цзи Миань затушил недокуренную сигару об его лицо. Когда он закрыл глаза, чтобы избежать искр, острый кинжал выскользнул из рукава и перерезал ему горло. Лицо Фан Мина застыло в ужасе.
Механизм, спрятанный реквизитором в его шее, изверг кровь, забрызгав всё вокруг, даже лицо Сяо Цзяшу.
Очки Цзи Мианя тоже были заляпаны кровью, и ему пришлось снять их и вытереть тряпкой. Зачёсанные назад волосы слегка растрепались, слегка спадая на виски, придавая его утончённым чертам лица нотку зверства. В этот момент наконец проявилось истинное лицо, скрытое за линзами.
Выражение его лица было холодным и жестоким, зрачки горели неугасимой яростью, словно волк, разрывающий свою добычу. В нём не было ни капли человечности.
Казалось, он вообще не играл; он был живым, дышащим Лин Тао, выходящим из фантазии в реальность.
Он был крупнейшим наркобароном Юго-Восточной Азии, безжалостным и кровожадным, но когда он снова надел очки и посмотрел на Сяо Цзяшу, вся его свирепость мгновенно улетучилась, уступив место нежности и ласке, переполнявшим его слова.
«Сяофэн, иди сюда», — он протянул руку, и его тон был на удивление осторожным.
Сяо Цзяшу, совершенно растерянный, вздрогнул, внезапно поняв, что имел в виду Ло Чжанвэй.
Что значит «вжиться в роль»? Что значит относиться к Цзи Мианю как к родному брату? Нет, не так. Его отношения с Цзи Мианем теперь были не как у Сяо Цзяшу и Сяо Динбана, или у Сяо Цзяшу и Лин Тао, а как у Лин Фэна и Лин Тао, двух кровных братьев.
«Брат?» Он невольно вскрикнул, его лицо исказилось от замешательства, словно он не был уверен, что этот свирепый волк, действительно его брат. Одного взгляда Цзи Мианя хватило, чтобы полностью погрузиться в роль.
Цзи Миань подтянул его к дивану, достал платок и аккуратно вытер лицо. Остальные присутствующие были ошеломлены его жестокостью, на мгновение побоявшись заговорить.
Двое телохранителей оттащили тело, а третий, наклонившись, прошептал Цзи Мианю на ухо: «Брат, они ввели Второму Молодому Господину Эболу и ВИЧ».
Глаза Цзи Мианя яростно задрожали, а вены вздулись на тыльной стороне ладони, сжимающей платок.
Его подбородок заметно напрягся, даже мышцы щек задрожали. Его игра была настолько виртуозной, что Сяо Цзяшу внимательно наблюдал за происходящим, но в следующее мгновение его крепко обняли.
Одна большая рука надавила ему на затылок, прижимая челюсть к плечу, а другая схватила за талию, полностью обездвиживая.
Цзи Миань опустил взгляд и без труда заметил отверстие от иглы на затылке брата. Новость подтвердилась.
Сяо Цзяшу не знал, каково это – быть наркоманом, но он прекрасно понимал чувства Лин Фэна.
Лин Фэн подавлял свою физическую реакцию не из страха смущения, а чтобы не беспокоить брата ещё больше.
Он заботился не о своём достоинстве, а о достоинстве брата, пусть даже тот и был кровожадным демоном.
Употребление наркотиков не было его призванием, скорее наоборот. Больше всех он жаждал освободиться от их власти.
Но он также понимал, что не сможет освободиться, так же как Сяо Цзяшу никогда не сможет избавиться от страха перед темнотой и ящиком.
Настроение Лин Фэна было переплетено в одно целое. Сяо Цзяшу много думал, но это заняло лишь мгновение.
Он закрыл глаза, погрузился в темноту и представил себе руки Цзи Мианя как замкнутое пространство. Страх, давно погребённый глубоко в нём, вырвался наружу.
Он начал дрожать и неудержимо дергаться, лицо его побледнело, как бумага. Слёзы ручьём текли по щекам, сопли стекали по носу.
Он выглядел совершенно... Его взгляд был устремлён прямо перед собой, расфокусированный.
Перед ним промелькнула сцена из детства: они с братом прятались в безопасном доме, пока их родители подвергались жестоким пыткам.
Брат всё это время закрывал глаза, не давая ему даже взглянуть. Он сказал: «Не бойся. Я здесь. Я защищу тебя».
Теперь они выросли, но только сейчас он понял, что они оказались в ловушке этой кромешной тьмы, навсегда лишенные возможности сбежать.
При этой мысли его глаза наконец высохли. Больше не было слёз, больше не было света. Но в его остекленевших зрачках всё ещё теплился след печали. Он был мёртв.
Камера скользнула вниз по его затылку, к спине. Костлявая рука с побелевшими костяшками пальцев схватила кинжал и вонзила его ему в сердце.
Сцена закончилась.
Тишина была такой напряженной, что можно было услышать, как упала булавка. Ло Чжанвэй, погруженный в свои мысли, смотрел на монитор.