Глава 17
Глава 17
Ло Чжанвэй, режиссёр фильма «Апостол», был известным болтуном. Его тост растянулся на двадцать минут, он обсуждал всё: от концепции фильма до постпродакшена и кассовых сборов.
Однако он пользовался высокой репутацией в киноиндустрии, получив награды за лучшую режиссуру на нескольких влиятельных международных кинофестивалях. Творческий состав слушал его внимательно, изредка бурно аплодируя.
Но среди толпы восхищённых, почтительных, льстивых и улыбающихся лиц одно лицо становилось всё более угрюмым: лицо новоиспечённого Сяо Цзяшу.
Чтобы обеспечить благоприятное начало, церемонию съёмок назначили на 12:30, как раз к обеду.
К 16:00 все успели познакомиться, пообщаться и пообщаться, а затем, уже далеко за 19:30, поспешили в ресторан.
Обычно обеденное время Сяо Цзяшу приходилось на 12:30 и 18:30. Другими словами, весь день он ел только свою утреннюю тарелку каши, и его желудок уже был голоден.
Он хотел спокойно и с улыбкой дождаться начала трапезы, но с пустым желудком и такой вкусной едой перед ним это было невозможно!
Он взглянул на тарелку с жареной курицей неподалёку и представил, как внезапно встаёт и запихивает её в рот режиссёру, прося того перестать придираться.
Хм, это казалось гораздо лучше. Он мог бы потерпеть ещё пять минут.
Он кивнул, затем схватился за живот, не заметив, как великий актёр Цзи, сидевший напротив, вдруг взглянул на него со странным выражением, словно собирался рассмеяться, но сдержался.
«...Желаю фильму большого успеха», — наконец сказал режиссёр, и все начали вставать.
Сяо Цзяшу почти нетерпеливо поднял бокал, подтолкнув Хуан Мэйсюань и Хуан Цзыцзинь, стоявших рядом, прежде чем взять кусок утиного мяса и положить его в свою миску.
Хуан Мэйсюань тихонько потянула его за рукав, но он проигнорировал её. Он съел несколько кусочков риса, прежде чем обернуться и прошептать: «Сестра Хуан, режиссёр ещё не закончил говорить? Можно нам поесть?»
«Выпей с режиссёром, братом Цзи и братом Хэн. Пошли!» — сказала Хуан Мэйсюань, наливая вино молодому господину Сяо.
Ши Тинхэн и Цзи Мянь были соответственно главной и второй мужскими звёздами фильма, оба обладателями премии «Оскар».
Для молодого поколения было вполне естественно поднять за них тост; пили они или нет — это уже другой вопрос.
Хотя Сяо Цзяшу много лет провёл за границей, он был не чужд китайским правилам поведения за столом.
Он поднял бокал и поздравил режиссера, Ши Тинхэна и Цзи Мяня, сказав лишь: «Позаботьтесь обо мне».
В противоположность этому, другие новички постепенно приближались к троице, произносили тосты и льстивые слова, их комплименты лились рекой, отчего молодой господин Сяо казался ещё более высокомерным и невоспитанным.
Хуан Мэйсюань почувствовала лёгкую головную боль, но ничего не могла поделать. Она сердито посмотрела на молодого господина Сяо, сгорбившегося над едой, а затем тихо спросила: «Что вы едите?»
«Острую курицу кубиками». Сяо Цзяшу поднял голову, его губы покраснели, в глазах всё ещё блестели слёзы.
«Кто разрешил вам есть острую пищу? Сестра Сюэ сказала, что язва во рту только зажила, а жар внутри ещё не утих! Съешьте овощей!» Хуан Мэйсюань, набрав большую горку овощей и положив их в миску молодого господина Сяо.
Сяо Цзяшу отодвинул овощи и продолжил есть свою острую нарезанную курицу. Закончив, он потянулся за ломтиками варёной свинины. После двух недель, проведённых на одной каше, ему захотелось чего-нибудь пикантного.
Видя, что он не слушается, Хуан Мэйсюань взяла чистую ложку и постучала его по тыльной стороне ладони.
Тот застонал, но остался непреклонен, подхватив ломтики варёной свинины и проглотив их одним глотком.
«Почему ты не слушаешь, малыш? Осторожнее, а то я расскажу сестре Сюэ!» — пригрозила Хуан Мэйсюань.
Сяо Цзяшу одарил её заискивающей улыбкой, а затем продолжил протягивать свою «злобную» руку к острым креветкам, лежавшим неподалёку.
Хуан Мэйсюань была в ярости и несколько раз ударила его ложкой по тыльной стороне ладони, но не смогла его остановить.
Они тесно общались, словно не агент и артист, а старший и младший члены семьи. Видя это, все, казалось, не возражали против вычурного поведения Сяо Цзяшу.
Без влиятельного происхождения, мог ли легендарный король демонов Хуан Мэйсюань обращаться с Сяо Цзяшу как с патриархом? Невозможно!
Обладая таким прошлым, он не мог позволить себе оскорбить его. Поэтому пусть ведёт себя так вычурно.
С этой мыслью несколько сотрудников подошли к Сяо Цзяшу, но услышали лишь формальное «хм» и «ах». Они были явно расстроены, но не осмелились показать этого.
Сяо Цзяшу был прожорливым едоком и даже тянулся палочками к острым блюдам, к большому огорчению Хуан Мэйсюаня.
Её брат, Хуан Цзыцзинь, внезапно усмехнулся и предложил молодому господину Сяо ложку мапо тофу.
Он наклонился к нему и прошептал на ухо: «Ешь! Ешь столько, сколько сможешь. Завтра утром, когда покакаешь, тебе станет легче».
«А?» Сяо Цзяшу непонимающе посмотрел на него.
«Завтра утром, покакаешь», — повторил Хуан Цзыцзинь так тихо, что никто, кроме молодого господина Сяо и его сестры, Хуан Мэйсюань, не мог услышать.
У Сяо Цзяшу было одно, что отличало его от обычного человека: исключительно живое воображение. Он мог превратить любое случайное замечание в яркий красочный образ.
В этот момент его разум невольно вернулся к себе: лицо покраснело от напряжения, но он не мог покакать. После более чем десяти минут нечеловеческих пыток ему наконец удалось покакать, но то, что вырвалось наружу, оказалось огненным шаром.
Из туалета вырвалось пламя, опалив его волосы. Что-то взорвалось, и пол покрылся жёлтой, липкой, подозрительной субстанцией... Тем временем в голове эхом разносилась фоновая музыка: «Твой анус иссох, твоя задница в синяках, твоё нижнее бельё пожелтело, цветок упал, и у тебя выпадение ануса, ты можешь только лежать...»
Фу... Меня тошнит... Сяо Цзяшу медленно опустил палочки, медленно прикрыл рот и посмотрел на Хуан Цзицзиня обвиняющим взглядом.
Хуан Цзыцзинь взъерошил свои прохладные седые волосы и улыбнулся: «Будь умницей, ешь, я помогу тебе подняться».
«Братец, я ошибался. Я буду есть лёгкую пищу». Сяо Цзяшу быстро опустил голову и послушно принялся за овощи.
Хуан Цзыцзинь подпер подбородок рукой, глядя на него с улыбкой, его глаза были полны любви. Он был невероятно красив, даже завораживающе красив, и единственным его недостатком было отсутствие мужественности.
В юности он пережил период невероятной славы. Однако именно из-за этого лица он позже попал под контроль банды, связанной с организованной преступностью, и был вынужден сниматься.
Если бы сестра Сюэ не подоспела вовремя, он, вероятно, сошёл бы с ума, умер или его постигла бы участь хуже смерти. И сестра Сюэ пошла на огромный риск, связавшись с бандой, только потому, что случайно увидела его сестру, прячущуюся в коридоре офиса и плачущую. Тогда она даже не знала, кто они такие.
Прошли годы, он ушёл со сцены и перешёл за кулисы, а его сестра выросла из подсобного рабочего до престижного агента.
Но они никогда не забывают, кто спас их от ада и подарил им светлое будущее. Сестра Сюэ даже не просила их посидеть с Сяо Цзяшу какое-то время, не говоря уже о временной помощи. Она была бы готова нянчиться с ним вечно.
Пока Хуан Цзыцзинь погружался в воспоминания, выражение лица Цзи Мианя изменилось на что-то странное. Сначала он прикрыл рот салфеткой, а затем осушил бокал вина.
Наконец, покачав головой, он усмехнулся и тихо пробормотал: «Идиот!».
Фан Кунь заметил его странность и наклонился к нему, чтобы спросить: «Что случилось? Голова болит?»
«Нет, всё в порядке». Цзи Миань поставил стакан и оглянулся на Линь Лэяна, сидевшего за другим столом. Видя, как тот весело болтает и смеётся с окружающими, он спокойно вышел.
После того, как Сяо Цзяшу поел, ему захотелось в туалет, поэтому он тоже вышел. Вымыв руки и вернувшись в свою комнату, он увидел Цзи Мианя, курящего у окна в конце коридора. Он подошёл и спросил: «Брат Цзи, можешь дать мне сигарету?»
«Ты тоже куришь?» Цзи Миань был немного удивлён. Несмотря на высокий рост и красивую внешность Сяо Цзяшу, он был ещё совсем ребёнком, довольно незрелым.
«Я почти не курю». Сяо Цзяшу не смел курить при матери. Если бы она его застукала, то отшлёпали бы не сигареты, а его самого.
К счастью, его курение не было серьёзной проблемой, поэтому по возвращении домой это не обнаружилось.
Цзи Миань тихонько усмехнулся, затем передал всю пачку сигарет и серьёзно сказал: «Китайцы часто собираются за едой не для того, чтобы набить животы, а чтобы пообщаться.
Если все остальные болтают, а ты один уткнулся головой в еду, игнорируя всех, это очень заметно. Даже людям с богатым прошлым нужны связи, особенно в индустрии развлечений.
Общение с другими и построение хороших отношений пойдёт тебе только на пользу».
«Знаю. Спасибо, брат Цзи». Сяо Цзяшу не думал, что Цзи Миань вмешивается. Он был проницательным человеком и знал, что Цзи Миань говорит искренне, из лучших побуждений.
Иначе кого это волновало бы? В этой индустрии статус решает всё. Любой может переступить через другого, чтобы подняться по карьерной лестнице. Такие люди, как Цзи Миань, которые не топчут тех , кто ниже их, встречаются крайне редко.
Цзи Миань действительно был таким хорошим человеком, как и говорилось в его профиле на Baidu!
Благосклонность Сяо Цзяшу к Цзи Миану стремительно росла. Хотя он и защищал Ли Цзяэр, всё, что он делал, исходило из сердца и доброй воли, что поистине редкость.
Встретившись с ним, Сяо Цзяшу внезапно почувствовал желание довериться ему.
Он прошептал: «Брат Цзи, я вообще не умею играть. Не уверен, что смогу хорошо сыграть Лин Фэна, поэтому не решаюсь подойти слишком близко к команде.
Только представьте, если бы я бегал весь день и стал известен всем, а потом был бы вынужден уйти из-за своей плохой игры, как это было бы унизительно!
Лучше бы я просто проигнорировал всех с самого начала, тихо пришёл и тихо ушёл. По крайней мере, так я смогу сохранить лицо».
Он глубоко затянулся сигаретой и продолжил: «Я давно принял решение. Если смогу сыграть эту роль, я её сыграю. Если нет, то уйду как можно скорее и оставлю место кому-то с настоящим актёрским талантом.
Я компенсирую любые потери. Есть такая поговорка. Это называется «занять туалет, ничего не делая», и я чувствую себя одним из тех, кто «занимает туалет, ничего не делая», испытывая при этом особую вину.
Цзи Миань пристально посмотрела на него и успокоил : «Какая чушь! Ты можешь компенсировать команде финансовые потери, но сможешь ли ты компенсировать им потерянное время?
Из-за тебя команде пришлось в последнюю минуту искать замену и переснимать все сцены, что задержало съёмочный график.
Деньги этого не компенсируют. Не беспокойся о том, что делать, если ты не сыграешь хорошо.
Лучше думай о том, как выложиться на полную, чтобы сыграть хорошо. Это первый шаг к успеху.
Я видел описание Лин Фэна. Характер очень похож на твой, так что это несложно. Просто играй себя, и всё будет хорошо.
«Правда?» — Сяо Цзяшу почувствовал настоящее облегчение, его некогда мрачные глаза заблестели.
Сюэ Мяо говорила это много раз, но Сяо Цзяшу всегда считал, что это материнская предвзятость к сыну, и фильтр.
Но теперь, когда даже Цзи Миань сказал это, он почувствовал облегчение, глубокое воодушевление и поддержку.