Глава 8
Несмотря на отношение к семейке Уизли, Генрих следил за детьми, которые не по своей воле росли там. Это были его дети и они должны были быть у него, расти с ним! Иногда он позволял себе думать, что бы было, если бы он отнял своих детей у миссис Уизли. Он отдавал бы всё время им, не закрылся бы от людей, женился бы на ком нибудь. В общем, всё было бы хорошо. Но сейчас разве плохо? Разве его жизнь его не устраивала? Он богат, у него много сотрудников, которые слушают его с полслова, у него есть абсолютно всё, что он хочет. Но.... Это не было жизнью, в ней не было счастья.
Однако его измученная, уставшая от пережитого душа не хотела счастья, он хотел покоя и забвения. Поэтому он запретил своим сотрудникам издавать какой либо шум. Дом должен был находиться в абсолютной тишине всегда. А звуками он считал именно человеческую речь. Не шум воды, или часов, а голос, произносящий слова.
Одно время он хотел, чтобы никто, в том числе и он сам, никогда, пока находятся в его подчинении и на территории дома, не произносил ни слова - они бы общались записками, сообщениями. Но потом он дал послабления, разрешив отвечать на вопросы, которые не требовали ответа: "Да"или "Нет".
Но однажды всё изменилось.
Приехала миссис Уизли, высадила его детей со всеми вещами и молча уехала. Генрих сидел в кабинете, занимаясь проверкой отчёта. Раздался звонок.
- Мистер Блэк, простите за беспокойство.
- М-да, беспокойство вы мне нанесли. В чём дело? Только быстро.
- Ваши дети стоят у порога дома со всеми вещами.
- Боюсь, что я вас не понял. В смысле, чтоят около дома? Что им нужно?
- Ну, их привезла какая-то женщина, высадила, выставила тх вещи и уехала.
- Чёрт. Заведите их в дом, что - они будут стоять и мёрзнуть?
Не желая слушать шум на том конце провода, он отключился и привычным движением руки бросил стеклянный шар, стоящий на столе, в стену напротив. Какие, к черту, дети? От них шума больше, чем от мясорубки, что на кухне! Встав, он поспешно вышел из кабинета, спугнув финансиста.
- КАКОГО ЧЕРТА ВЫ СТОИТЕ У МЕНЯ НА ДОРОГЕ? ПОШЛИ ВОН!
Дети, маленькие, беззащитные, жались друг ко другу, не понимая, что происходит. Этим они вдруг стали его раздражать.
- Эвелина, всё будет нормально, не переживай.
- Джеймс, почему бабушка нас сюда привезла? Мне страшно.
- Наверное, потому, что вы ей надоели, - очень зло произнёс Генрих, спустившись к ним. - и если вы не хотите, чтобы в один прекрасный день я поступил точно так же - вы не должны издавать громких звуков. Только на том пределе, на каком вы сейчас разговаривали. Можно тише, но не громче. А сейчас пойдемте, я покажу, где вы будете жить и учиться. Не бойтесь - работать вы не будете, ну, потому что вы не умеете, ваш основной труд будет учебой. Честно говоря, мне абсолютно всё равно на ваши оценки - моей репутации вряд ли повредят пара двоек, она у меня и так безупречна. Свои требования к вам я уже озвучил. Итак, здесь будет жить Джеймс. Здесь Эвелина.
- А откуда вы узнали, как нас зовут?
- Идите в свои комнаты. Там есть всё для вашего развития. Если что-то не хватает - пишите. - сказав это, он пошел в свой кабинет. А дети пошли не каждый в свою комнату, а в одну. Вообще-то Генрих особенно против этого ничего не имел, при условии - совместное пребывание не должно создавать шума. Шума дети и не создавали, - они прижались друг ко другу и проплакали всё оставшееся время, пока их не нашла нянька.
Утром следующего дня Генрих вызвал детей и подробно объяснил каждому правила поведения и безопасности.
- Меня не столь волнует ваше поведение - вы дети, поэтому бегаете, прыгаете и я не вижу никакого смысла вас в этом ограничивать. Поэтому у вас есть спортзал, бассейн и другие, предназначенные для вас места. Больше всего мне важно соблюдение безопасности. И тишины - захотелось поскакать - в спортзал, для вас он будет открыт хоть с утра до ночи. Но в самом доме скакать не надо. Питание у вас будет основанное на вашем предпочтении. Да, кстати, где вы учитесь?
- Я второй год учусь в Хогвартсе, - ответил Джеймс.
- Хорошо. В августе Луна сходит с тобой в Косую аллею.
- Но у меня нет денег.
- Должны быть. Очень странно. Ладно, проверим. А ты?
- Я в Хогвартсе не учусь, сказали, что у меня нет данных. Поэтому я учусь в Лондоне.
- Ты ездишь туда сюда или живёшь там на полном обеспечении?
- Ну, я скорее езжу. Но когда я жила с миссис Уизли, с этим проблем не было, меня возил мистер Уизли.
- Я понял. Теперь тебя будет возить Джордан. Джордан! Спустись вниз! Отлично. Итак, на тебе задача возить каждый день учебного года Эвелину Поттер. Твоя фамилия Поттер, или Уизли?
- Поттер.
- Будешь возить её до школы и встречать после школы. Туда, куда она скажет. Но Эвелина - прогуливать школу нельзя. Я всё равно об этом узнаю, в любом случае.
Эвелина кивнула.
- А сейчас идите, куда вы хотели.
- Мистер Блэк, а можно ли пойти с вами погулять в город?
- Нет, не можно. У меня есть дела. - и Генрих, развернувшись, ушёл к себе.
Конечно, дети чувствовали родство, особенно Джеймс, из которого прямо хлестала магия. Но открыть им, что он их отец , означало только одно - сломать то, что он добивался в течение десяти лет, раскрыть сердце людям, снова стать тем, кем он был. Нельзя. Ни в коем случае нельзя. Пусть лучше дети никогда не узнают, что человек, которому спихнула их миссис Уизли, был их родным отцом. Он никогда никому не откроет душу. Пускай с ними гуляет, кто хочет, он не будет держать их взаперти. Но сам он никогда.
Приняв подобное решение, Генрих позвал Луну.
- Дети под твои полным контролем. Захотят гулять - не препятствуй, можешь сходить с ними вместе - это не под запретом. Контролируй только, чтобы они не связывались с маленькими представителями маргинального общества. Я не хочу, чтобы в дом водились юные наркоманы и алкаши.
- Хорошо. Поняла. А с обычными детьми им общаться можно?
- Я не препятствую. Только что сейчас можно считать обычным?
Луна подавила вздох. Генрих закрыл от неё переживания, которые могли даже слегка проявиться и пошел в свою комнату. Не кабинет - комнату. Это означало только одно - он расстроен и работать не в состоянии.
Прислушавшись к звукам, Луна услышала отдаленный шум и пошла на него. Шум привёл её в спортзал. Дети играли в мяч.
- Пасуй! Кинь мне!
- А больше и некому! - развеселилась Эвелина.
- О, миссис...
- Пока что Мисс. Лавгуд.
- Мисс Лавгуд! Присоединяйтесь!
Луна, немного подумав, присоединилась к детской игре. Пока они играли, за ними наблюдал Генрих. Нет, не вблизи: в своей комнате через ноутбук. И пока он наблюдал, он что-то чувствовал в районе груди. Замёрзшее сердце снова начало биться и каждый удар причинял боль. Это заставило его закрыть ноутбук. Сделав такое простое движение, он почувствовал себя так, словно разгрузил состав, полный каменного угля.
"Что со мной? Нельзя давать себе поблажек, иначе всё будет только хуже."
- Да, ты прав. - раздался старческий голос. Он казался мудрым, добрым, впрочем, таким, каким и требовалось Дамблдору. Но как? Дамблдор же давно умер, как только сокрушил Гарри и создал Генриха!
- Гарри, волшебники живут дольше, чем обычные люди. Давно уже пора привыкнуть. Мерлин жил почти триста лет, а Николас Фламель - шестьсот шестьдесят пять.
- Философский камень? - спросил Генрих, не оборачиваясь.
- Угадал. Ах, бедный бедный Аберфорт. Ему пришлось разбиться с астрономической башни, когда.. Ну, ты помнишь это время.
- Так значит, вот кто разбился! Но как? Вы же ездили за крестражем! А дальше...
- А дальше..
- Не помню. Знаю, что над замком возникла черная метка и как будто туман. Это вы нарушили ход моей памяти, взяв на своё место Аберфорта. Конечно! Он так разговаривал с Беллой, потому что на самом деле не знал её. А помогал нам... Значит, это были вы. Иначе с чего бы это ему вдруг. Но зачем?
- Иначе я бы не достиг цели. Гарри, какое счастье, что ты научился анализировать.
- Десяти лет мне хватило. Но тут вы ошиблись. Я уже не Гарри. Меня зовут Генрих Блэк, я успешен, у меня огромное количество сотрудников и все приносят мне доход. Я богат и достиг всего сам, без вашего участия в моей жизни.
- Ты думаешь, что достиг всего? Гарри, поверь мне, я знал одного мальчика...
- Том Рэддл стал таким не по своей воле. Он рос в детском доме, у него не было человека, который искренне и от всего сердца полюбил бы его. А у меня, к счастью, появились в жизни такие люди. Но... Они убиты, из-за вашего плана. Я так и не понял, чего же вы всё же хотели от меня? Победить лорда можно было просто, так при чём тут я? Что вам нужно было от меня?
- Новый темный лорд.
- Что?! - не сдержался Генрих. - зачем вам новый темный лорд?
- Понимаешь, министерство нужно было держать в узде, Хогвартс тоже выходил из моего контроля. А ты... Ты очень подходил на эту роль. Раньше. Маленький, забитый сирота, у которого мало друзей. Я чем мог, подпитывал твое тщеславие, а Рон и Гермиона мне в этом помогали. Но на третьем курсе сбежал Сириус Блэк и что-то пошло не так. Сири, конечно, мог бы и поработать на меня, но его нрав не позволил ему этого. До последнего он был упёртым ослом. Седрик Диггори. Этот умный мальчик был ещё опаснее Блэка, поэтому от него пришлось тоже избавиться. Увы. Однако было поздно. Ты уже мало подходил на роль темного лорда и осталось тебя только убить, как и их.
- Так чего же вы ждёте прямо сейчас? - прохрипел Генрих, расстегивая верхние пуговицы,чтобы освободить шею. - давайте, моя шея свободна. Вы же знаете заклинание.
- Гарри, сейчас я не вижу смысла. Ты не опасен, о тебе никто не знает. Я создал прекрасную легенду.
- Легенду создал я. Я сымитировал этот взрыв газа...
- Ты думаешь, что если бы я не заставил тебя пойти на это, ты бы не пошел?
Генрих рассмеялся.
Дамблдор подождал, пока этот безумный смех прекратится и закончил.
- Мне здесь больше делать нечего. Больше ты меня не увидишь, ты даже не узнаешь, где я. Можешь жить дальше. Удачи, - пропел он, как когда-то давно и закрыв обе двери, оставил опустошенного Генриха у себя.
Генрих сто раз желал прекратить свое существование, просто бросив в бокал с вином маленький камушек таблеточки, или снова сымитировать взрыв газа, отпустив прежде ни в чем не виноватых сотрудников по домам. Обычно его что-то останавливало. Новое дело, которое заставляло его просто забыть о своем плане или важная встреча, которая всё время переносилась до тех пор, пока он не передумает. Но сейчас ничего не смогло бы его остановить. На данный период не планировалось никаких встреч, конференций, саммитов, дел. Поэтому он был свободен. Утром он созвал собрание и раздал каждому по папке.
- Джекман, дом на тебе. Ты им управляешь.
- Хорошо.
- Луна, дети под твою ответственность. Я надеюсь, что они вырастут достойными людьми. Джеймс, Эвелина, учитесь хорошо, не подводите меня. Всё, все свободны. Майерс, зайдете ко мне.
В кабинете он впустил Майерса.
- Итак, я ухожу. Вот здесь организация мероприятий после моего ухода. Что да как. Разберётесь.
- А говоря "Ухожу" вы имеете ввиду...
- Ты всё правильно понял. Запомнил, что за чем? Утром ты зайдешь в мою комнату и позвонишь, куда надо. В полицию не звони, иначе напугаешь детей. И не паникуй, всё нормально.
- Эх, но может..
- Никаких"может", решения начальства не обсуждаются. Вопросы?
- Вопросов нет.
- И, да. До завтрашнего утра об этом разговоре не должна знать ни одна живая душа. Свободен.
Майерс вышел из кабинета, явно расстроенный. Генрих рассмеялся над ним.
В доме шло всё, как всегда. Это радовало. По крайней мере он освобождён от лишних вопросов и попыток удержать. Встав, он решил в последний раз пройтись по дому. Сотрудники работали, дети играли, лишь Луна грустно глядела на них.
- Луна?
Девушка обернулась.
- Не надо. - произнесла она и он сразу же понял, о чём речь.
- Поздно, Полумна, слишком поздно. Я устал и даже ты не спасёшь меня, - ответил он, идя дальше.
День тянулся слишком долго даже для него. От волнения перед предстоящим он превратил мелкие, хрустальные предметы в пыль. Маленький диск таблеточки уже лежал около бутылки с вином. Но день словно не желал заканчиваться. Раздался детский смех. Эвелина и Джеймс явно перешли все границы, позволив себе смеяться около его кабинета. Но он не стал выходить. Пускай привыкают к свободе.
Наконец солнце сжалилось над ним и начало медленно и красиво спускаться к деревьям, окрашивая в золотисто-рыжий цвет всё, что озаряло. Генрих взял бутылку с вином и посмотрел сквозь неё на солнце.
- Интересное сочетание. Красиво. - улыбнулся он. Затем солнце закатилось. Развернувшись к камину, он открыл бутылку, налил себе бокал и поставил рядом. Затем разжег камин. Любуясь красотой огня, он прошептал:
- Пора, - и, опусттв таблеточку в вино, спустя пару минут, поднес бокал к губам.