«Любовь что погубило»
Тишина в особняке была тяжелее свинца. В воздухе витал удушающий запах цветов, вперемешку с чем-то горьким, железным.
Когда дверь распахнулась, холодный порыв ветра пронёсся по мраморному полу, и вслед за ним ворвался Лоранс.
— Где он?! — его голос дрожал, но не от слабости — от ярости, от боли, от безысходности. — Где мой мальчик?!
Виктор попытался сказать что-то, но не успел — Лоранс уже пересёк холл, рывком скинул с себя пальто и с силой ударил кулаком по столу.
— Вы... — он задыхался, сжав пальцы так, что побелели костяшки. Его обычно безупречно приглаженные волосы были взъерошены, а глаза — налиты кровью. — Вы убили его!
Марсель вздрогнул, прикрыв рот ладонью, но ничего не сказал.
— Я доверил вам своего сына! — Лоранс обернулся к Виктору, его голос сорвался в хриплый крик. — Я отдал его в руки вашего чёртового мальчишки, потому что думал, что он будет любить его! Думал, что он будет заботиться о нём!
Он шагнул вперёд, сжимая кулаки.
— А что сделал ваш драгоценный сын?! — Лоранс посмотрел на Ричарда, который стоял у окна, не поднимая взгляда.
Ричард молчал.
— Посмотри на меня, — Лоранс выдохнул, голос дрожал, но в нём звучала сталь. — Посмотри мне в глаза, Ричард.
Тишина.
— Ты не мужчина… — выдохнул Лоранс, покачав головой. — Ты чудовище.
Марсель прикрыл лицо руками, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Виктор лишь крепче сжал сигару, в его глазах не было ни оправдания, ни прощения.
— Я хочу его видеть, — вдруг почти шёпотом произнёс Лоранс.
Марсель всхлипнул. Виктор закрыл глаза.
— Я хочу увидеть своего сына! — Лоранс закричал, его голос прорезал стены особняка, словно нож.
Он бросился в коридор, но Виктор схватил его за руку.
— Нет, — хрипло сказал он.
Лоранс дёрнулся, оглянулся на него, глаза были полны слёз.
— Ты... ты даже не позволишь мне попрощаться с ним? — он задохнулся, губы задрожали. — Вы... вы не просто отняли у меня сына. Вы даже не даёте мне посмотреть на него в последний раз...
Его плечи затряслись.
— Он был моей жизнью... — прошептал он, сжимая кулак. — Моим солнцем... и вы его погасили.
Лоранс отвернулся, закрыв лицо руками, а потом, резко развернувшись, толкнул Виктора.
— Проклятые изверги! — он задыхался, ударяя его в грудь. — Как вы могли?! Как вы могли его сломать?!
Виктор не сопротивлялся.
— Он не заслужил этого! — Лоранс всхлипывал, его колени подогнулись, и он опустился на пол, дрожа. — Он просто хотел быть счастливым...
Комната снова погрузилась в тишину. Лишь тихие рыдания Лоранса разрывали пространство.
Ричард всё это время стоял у окна, его дыхание было сбивчивым. Но он не сказал ни слова.
Лоранс поднялся.
— Ты сгниёшь за это, Ричард, — его голос был тихим, но в нём звенела смертельная угроза. — Ты сожжёшь себя этой виной, и я надеюсь, что тебе будет больно.
Ричард вздрогнул, но не повернулся.
Похороны. Последний крик сердца.
Дождь моросил с самого утра, и будто бы все скорбели вместе с теми, кто пришёл проститься с Даниэлем. Серая пелена закрывала небо, холодный ветер бил по щекам, но Лоранс его не чувствовал.
Он стоял перед закрытым гробом, склонив голову, пальцы сжаты до боли. Его лицо было бледным, губы дрожали, но не от холода. В глазах не осталось жизни — только бездна пустоты.
— Почему… — его голос был хриплым, надломленным, едва слышным. — Почему я даже не смог увидеть его в последний раз?
Марсель, стоящий рядом, отвёл взгляд, утирая слёзы.
— Почему мне не дали проститься? Почему я не смог погладить его волосы, сказать, что люблю его? — Лоранс выдохнул, и его плечи затряслись. — Вы забрали у меня даже это…
Он сжал кулаки.
— Сначала его свет, его счастье… а теперь и его лицо…
Виктор стоял неподалёку, молча, без слов, лишь крепко сжимая трость. Он знал правду. Он видел отчёты медиков, фотографии…
Лоранс продолжал, голос срывался на крик:
— Я доверил вам своего мальчика! Доверил вам самое дорогое, что у меня было! А что взамен? Хладнокровное убийство!
Он резко развернулся, дыхание сбивалось, слёзы катились по щекам, но он не утирал их.
— Вы хоть представляете, каково это — получить на руки бумаги с описанием его ран? Каково это — смотреть на фотографии, на его лицо, покрытое синяками, на его руки, которые ещё недавно тянулись ко мне?
Тишина.
— Он боялся… Он страдал… А я… я не был рядом…
Лоранс закрыл лицо руками, сдавленный всхлип вырвался наружу.
— Он был моим солнцем… Мой мальчик… Как вы могли?..
Небо разразилось громом, словно отвечая на его боль. В этот день дождь не прекращался.
.
— Вы… вы убили его! — он срывался на крик, голос хрипел от слёз. — Я доверил вам его! Доверил этому чудовищу, а вы позволили ему ломать моего мальчика!
Марсель закрыл лицо руками, его плечи содрогались. Виктор, напротив, стоял, словно статуя, не показывая эмоций.
— Говорят, суд разберётся, — Лоранс усмехнулся, но в его голосе не было радости. — Но никакой суд не вернёт мне моего ребёнка.
Стук земли по крышке гроба отозвался в его сердце болью. Всё. Теперь Даниэля больше нет.
Суд и приговор
Зал суда был наполнен гулом голосов. Репортёры, свидетели, посторонние люди, пришедшие посмотреть на громкое дело.
Ричард сидел в клетке для обвиняемых, его лицо было пустым.
— Подсудимый Ричард Лавуазье обвиняется в умышленном убийстве своего супруга, Даниэля Лавуазье, — голос судьи был холодным.
Лоранс сидел в первых рядах, его пальцы были сцеплены так, что белели костяшки.
— Согласно медицинским заключениям, потерпевший подвергался систематическому насилию… — прокурор зачитывал страшные детали. Каждое слово резало по живому.
Ричард молчал. Он не пытался оправдаться.
Судья взглянул на него долгим, пристальным взглядом.
— У вас есть что сказать?
Ричард посмотрел прямо перед собой, словно не слышал. Но вдруг тихо, едва слышно произнёс:
— Он должен был остаться со мной…
Лоранс вскочил, его лицо исказилось от злости.
— Ты не любил его! — он ударил кулаком по перилам. — Ты разрушил его! Ты убил его своими руками!
Судья постучал молотком, призывая к тишине.
— Суд приговорил подсудимого Ричарда Лавуазье к пожизненному заключению без права на досрочное освобождение.
В зале раздался шум. Лоранс закрыл глаза, слёзы покатились по щекам.
Но он не почувствовал облегчения. Потому что Даниэля всё равно не вернуть.
Лоранс стоял у старого дуба, глядя на чёрную гранитную плиту с выгравированным именем.
Даниэль Лавуазье.
Любимый сын. Чистая душа.
Как цветок, сорванный слишком рано.
Ветер трепал его волосы, унося в воздухе сухие листья.
— Прости меня, мой мальчик… — шепнул он, опуская на могилу белую розу.
Но ответа не было.
Только тишина.
Мораль
Некоторые мужчины берут в мужья счастливых, прекрасных, словно цветы, женщин и парней, обещая им любовь. Но не все умеют ухаживать за цветами. Одни лелеют их, дают им свет и тепло. Другие же — ломают без сожаления, срывают лепестки, а затем смотрят, как увядает то, что было живым.
Любовь — это не только слова и обещания. Любовь — это бережное отношение, забота и уважение. Если в отношениях нет этого — это не любовь, а тюрьма.
И пусть каждый, кто прочитает эту историю, запомнит: любовь не должна причинять боль.