Винни Хакер
Когда Элисон плывет, я, дебил, секунды три принимаю эту реакцию на свой счет. Едва успеваю поймать, когда она, сражая меня напоследок ошеломительной улыбкой, отключается. Сердце, полторы недели дающее сбои, с такой силой срывается и принимается молотить грудину, что кажется, еще удар, и ребра будут пройдены.
Что за на хрен?
– Холид… Дикарка, ты чего?.. – пытаюсь привести ее в чувства, но по правде какие-либо навыки теряю.
Тело разбивает не просто волнение. Едва касаюсь щеки Элис, острой дробью разлетается тревога.
Она горит.
И на этот раз в самом реальном физическом смысле.
Подхватываю на руки, протяжно стонет. Лицо искажается болью.
– Винн… Хакер… Винни…
Имя мое с какой-то особой мольбой шепчет. И я задыхаюсь. Грудь словно тысячей мелких горячих осколков решетит.
– Что болит? – голос режет скрипучей хрипотой. Но я, черт возьми, даже не пытаюсь скрывать, что меня бомбит. – Элисон? – выдаю громче. Она не реагирует. – Блядь…
Прижимаю к себе с опаской. Я ведь так и не понял, что ее беспокоит.
Быстрым шагом направляюсь в сторону медпункта. По лестнице почти взлетаю. Вхожу без стука. Везет, что в кабинете в этот момент только фельдшер оказывается.
Ирина Геннадьевна, только скользнув взглядом по обмякшему телу Холид, выскакивает из-за стола
– Что случилось?
Библиотека электронных книг
Елена Тодорова — «Спорим, будешь моей» — Страница 27
Прижимаю к себе с опаской. Я ведь так и не понял, что ее беспокоит.
Быстрым шагом направляюсь в сторону медпункта. По лестнице почти взлетаю. Вхожу без стука. Везет, что в кабинете в этот момент только фельдшер оказывается.
Ирина Геннадьевна, только скользнув взглядом по обмякшему телу Богдановой, выскакивает из-за стола
– Что случилось?
– У нее жар, – все, что мне удается выдохнуть.
Однако едва я опускаю Эдис на кушетку, она приходит в сознание. Дергается. И даже пытается встать. Тут же корчится и заваливается обратно.
– Так, так, девонька… – отпихнув меня в сторону, склоняется над ней фельдшер. – Что беспокоит?
– Живот…
– Здесь? – едва касается, Элисон пронзительно взвизгивает. – Когда появилась боль?
– Вчера… Ой, не трогайте, не трогайте… – всхлипывая, отталкивает ладони медработника. – Очень больно!
Меня с головы до ног какой-то судорожной дрожью промораживает. Прижимаю кулак к губам и пытаюсь понять, что должен делать. Ни одной четкой мысли не обнаруживаю. Раскачивает, что за ребрами, что в башке... До пота пробивает страх.
– Тошнота? Кровотечение? Диарея? Головокружение? – хладнокровно задает ряд уточняющих вопросов фельдшер.
– Тошнота… И голова, да…
– Крови нет?
– Нет… – теряется Холид. Уверен, что к физическому жару примешивается смущение. Меня и самого допволной накрывает. Неосознанно прикусываю стиснутый у губ кулак. – Не было…
– День цикла? – продолжает медработник деловым тоном.
– Конец почти… Двадцать седьмой… Или восьмой… Может, девятый…
– Ладно, девочка. Можешь лечь на бок? – и сама помогает ей перевернуться. – Легче так?
– Да… Когда поджимаю ноги…
Фельдшер качает головой и шумно выдыхает.
– Лежи, значит, – велит Элисон. Поднимаясь, ненадолго задерживает взгляд на мне. – Похоже на аппендицит, – обронив это, направляется к столу.
Я киваю, не успев обработать информацию.
Встречаюсь с Холид взглядами. Вижу в ее воспаленных глазах страх. Да меня и самого рубит, как никогда. Однако я шагаю к ней. Поймав дрожащую ладонь, не задумываясь, падаю перед кушеткой на колени.
Ни одно свое движение не успеваю обдумать. Просто прижимаю ее руку к губам. Не целую. Блядь, конечно, нет. Выдыхаю, чтобы согреть, потому что она ледяная.
– Не бойся, Дикарка.
Ирина Геннадьевна тем временем быстро стучит по клавишам стационарного телефона.
– Здравствуйте! «Скорую» в академию. Срочно. Подозрение на аппендицит. Острая форма. Жар, тошнота, резкая боль, потеря сознания…
– Я с тобой, – надеюсь, что мой тихий выдох громче, чем поставленный голос медработника. – Все будет хорошо, лады?
– Лады… – отражает Элис и слабо кивает.
Медленно облизывает губы. Они у нее сейчас красные, а после этого движения еще и мокрыми становятся. Стараюсь не пялиться, но на пару секунд все же подвисаю.
– Спасибо. Ждем.
Только уловив эти рубленые фразы, отрываюсь. Опускаю взгляд.
– Ждем, – повторяет фельдшер уже, очевидно, для нас. Замечаю, что Элис переключает внимание на нее. Сам не двигаюсь. – Как сейчас? Терпимо? Хуже не становится?
– Нет… Нормально…
Хотя по голосу ни на какое «нормально» ее состояние не тянет.
– Хочешь кому-нибудь позвонить? – спрашиваю, чтобы как-то отвлечь. – Родителям? Сестре?
Выпускаю ее кисть, чтобы достать трубу, но Элис вдруг перехватывает мою руку и снова сует под нее свою ладонь.
– Нет, нет… Не хочу… – мотает головой. – Потом… Сама…
Не знаю, сколько точно времени проходит. По ощущениям, кажется, что «скорая» приезжает достаточно быстро. Благодаря нашему фельдшеру мне удается проскочить с Холид в салон авто. Последний раз я был в больнице, когда Любомирову сбила машина, и первое, что всплывает в памяти – нужно сразу «договориться» с врачами.
Пока Элисон осматривают, сбегаю вниз к банкомату. С помощью мобильного приложения снимаю со счетов все доступные средства. Даже валюту. Когда поднимаюсь обратно на этаж, первичный диагноз подтверждается.
По-тихому «скидываю на карманы» хирургу, анестезиологу и медсестрам. Холид тут же начинают готовить к операции.
– Все будет нормально, помнишь? – успеваю сказать ей. – Я буду ждать. Ничего не бойся.
– Хорошо, – кивает, удерживая на мне взгляд гораздо дольше обычного. – Прости, что я тебя обманула… Я… Я потом жалела.
Все обмозговал, изучил и сам догнал, конечно. Но, блядь, когда это говорит Элис, такими эмоциями захлебываюсь, ничего ответить не способен. Закусывая губы, медленно вдыхаю и киваю.
А потом ее увозят, и я остаюсь ждать.
Умом понимаю, что сделал все, как надо. Опасности нет. Это ведь просто аппендицит. Но… Сука, отчего-то потряхивает. Причем так основательно, на месте усидеть не способен. Подрываюсь на ноги и принимаюсь наворачивать круги.
Внутри все жгутом сворачивается. Горит и пульсирует.
Из-за нее.
Пульс одурело точит виски, но я пытаюсь сдержать взрыв и разнос мозга.
«Прости, что я тебя обманула…»
Этот Джери Задорожный действительно существует. Более того, он имеет какое-то отношение к семье Холид. На его странице в соцсети есть несколько фоток с Элис. Правда, там и другие сестры присутствуют, но подспудно меня напрягает именно наличие снимков Дикарки. Его доступ к ней.
Казалось бы, ничего такого там нет. Они лишь стоят рядом. Но, после изучения всех приколов семейства Холид, напрягает капитально.
Хочу, чтобы Элис была моей. Только моей.
И как ни пытаюсь подавлять это желание, не утихает оно. Напротив, с каждым днем разгорается. Становится бесконтрольным и за неимением какого-то результата отравляющим.
Сегодня у меня, как бы сопливо это ни звучало, появилась головокружительная надежда.
Да будет она моей, конечно! Я ведь не отступлюсь. Будет.
Надо только осторожнее. Не напирать.
Черт, я каждый раз так выстраиваю тактику… А увижу Элис, и все забываю.
– Молодой человек? – окликает меня медсестра.
Когда оборачиваюсь, подзывает жестом к медицинскому посту. У меня в мозгу тотчас какая-то разрушительная энергия освобождается.
Что-то не так?
Сердце снова выбивает ребра. Да и похер мне на них. Шумно вдыхаю и быстро подхожу к стойке. Прежде чем успеваю что-то спросить, женщина деловитым тоном сообщает:
– Операция подходит к концу.
– Успешно?
– Ну, естественно, – странно цыкает. Правда, сходу сбавляет обороты. – Что насчет палаты? В какую определять?
– А что на выбор?
– Платная или бесплатная.
– Платная.
– Одноместная или двуместная?
– Одноместная.
Женщина кивает и что-то записывает. Я тем временем достаю из кармана несколько мятых купюр и припечатываю их к журналу, в котором она царапает ручкой.
– О том, что палата платная, и что я тут все оплатил, никто не должен знать, – предупреждаю, когда медработник вскидывает на меня взгляд. – Скажете, что все за счет государства. А палат других свободных не было. Это понятно?
– Еще бы, – выговаривает так же недовольно, как и до этого, но бабло сгребает.
– Вообще обо мне ни слова, – добавляю я внушительнее. – Девушку привезли одну.
– Это кому так говорить?
– Родне пациентки.
– А-а-а, – тянет и хмыкает. Ненадолго задерживает взгляд. Ненадолго, потому как быстро наглость свою теряет. Утыкается в журнал типа по делу. Попутно бормочет: – Я за себя ручаюсь. А со следующими сменами отдельно, если что, договаривайтесь.
– Сколько она здесь пробудет?
– Это не я решаю.
– Ну, вы же примерно знаете?
– От недели до двух, – сообщает неохотно. – Но некоторые и на пятый день срываются. Факторов много.
– Понятно, – киваю я.
Забираю чек на оплату и отхожу.
Нет, я не сволочь. Но, черт возьми, при мысли, что получу возможность беспрепятственно видеть Холид, не могу сдержать безумно втопившее на радостях сердце.
_______________________________________________
Звёздочку , голубчики◇