Стимулятор

— Может, хочешь чего-то? Можем заехать в кофейню и взять тебе чаю.
Ньют сидел на заднем сиденье машины Томаса, отстранёно глядя на мелькавшие за окном пейзажи. Тихонько нахмурившись, он молча закачал головой из стороны в сторону. Если бы Томас не бросил взгляд на Уиллера через зеркало заднего вида, он бы даже не заметил отрицательного жеста парня.
— Почему нет? Ты весь дрожишь. Замёрз?
Тело блондина действительно слегка подрагивало, хотя Ньют изо всех сил старался это скрыть. Терпеливо удерживая беспокойные колени, он стремился казаться уверенным и спокойным.
— Спасибо, Томас. Со мной всё в порядке. Не стоило тебя тревожить, я мог и сам такси вызвать.
— Не волнуйся. Всё равно сил на тренировку особых нет. Вечером загляну...
Томас солгал. Силы были, но вид Ньюта, словно обиженного щенка, заставил его доставить парня до дома лично. После общения с Уиллером старшим внутри него пробудилось странное чувство ответственности.
— Если хочешь, там олимпийка рядом с тобой, — крикнул Эдисон, не отрываясь от дороги.

Осень подкралась незаметно, и холодный ветер уже дышал в спину, смешиваясь с сентябрьской хандрой. Ньют действительно замёрз. Когда Томас предложил куртку, Уиллер смутился, на мгновение теряя самообладание. Но тут же выпрямился, взял олимпийку и накинул её на плечи. Надевать полностью чужую одежду на потное тело казалось неуместным.
Серые тучи плотно окутывали небо, скрывая последние лучи солнца за синевой тумана. Под колёсами машины хрустела свежая грязь, размытая ночным дождём. К лобовому стеклу липли одинокие листья, сорванные порывом ветра. Первые капли дождя забарабанили по крыше автомобиля, наполняя воздух запахом сырости, поднимающейся от разогретого утреннего асфальта. Монотонный стук ливня успокаивал, снимая напряжение, словно нежная колыбель перед сном. Ньют прикрыл глаза где-то на полпути, а очнулся лишь тогда, когда Томас уже тормошил его по плечу около отеля.
— Давай быстрее, пока дождь окончательно не разошёлся!

На автопилоте Ньют схватил рюкзак, ещё толком не открыв глаза после сна. Он начал снимать кофту, но Томас остановил его:
— Зачем снимаешь? Надень её полностью. И капюшон тоже.
— Я вспотел, — коротко ответил блондин.
— Неважно. Потом постираешь и вернёшь.
Ньют кивнул, не возражая. Холод уже подбирался к горлу, и лишний слой одежды был совсем нелишним.

Они быстро добрались до входа. Ньют собирался закурить под навесом, но, поймав раздражённый взгляд брюнета, убрал пачку сигарет обратно в карман. До коридора шли молча. Ньют постоянно закрывал глаза на ходу, и Томас решил проводить его прямо до номера
Выйдя на длинный коридор второго этажа, Томас инстинктивно свернул к номеру 208, удивляясь самому себе. Информация словно сама собой всплыла в его сознании, прочно обосновавшись там, будто он уже много раз бывал здесь. Этот факт немного сбивал с толку, однако, следуя внутреннему знанию, он уверенно подошёл к нужной двери, притянув за собой заспанного Ньюта.
— Вот твой номер. Справишься? Где ключи?
— Томас, ну конечно справлюсь, я же не пьяный... Хочу подремать. Спасибо, можешь идти...
Монолог благодарностей оборвал громко взревевший желудок Уиллера. У Томаса тоже засосало под ложечкой, вспомнив, что за целый день брюнет съел всего один бутерброд.
— Знаешь... может, обед в номер закажем? Это будет моей благодарностью тебе. М? — Ньют растянулся в довольной улыбке, параллельно шаря по карманам в поисках карточки от номера.
— А ты поспишь в это время?
— Выпью кофе и нормас. А ты суши любишь?
— От них отёки...
— Да забудь! Иногда можно и расслабиться, — Ньют прервался, заметив поджатые губы Эдисона, — ну, заваришь потом петрушки там, или что еще молодые лэди пьют для мочегонного?
Томас больше не хотел спорить — лишь устало потер глаза:
— Ладно, пошли поедим. Не хочу есть со всеми в рестике.

Ньют порыскал рукой в кармане, неловко рассыпав целый ворох одноразовых жвачек и конфет, извлек пластиковую карту и открыл дверь. Номер Уиллера оказался неожиданно скромным — совсем небольшим, как будто предназначенным вовсе не для отпрыска богатого семейства. Вспомнилось нелепое приобретение Ньюта — бесстыдно броская Ферари на семнадцатилетие. Комната была аккуратной и чистой, постель застелена свежей простыней, поверх которой горничная заботливо сложила искусственную фигуру лебедя из полотенца.
— Удивительно, что мучачи могут соорудить за доллар, согласись?
Томас молча кивнул и принялся внимательно оглядывать помещение: номер действительно поражал своей компактностью. Кровать примыкала вплотную к массивному шкафу, словно пытаясь занять собой побольше пространства. Напротив висел крошечный экран телевизора, а внизу расположился вытянутый деревянный комод с зеркальной поверхностью, заваленный различными мелочами — полузабытой пачкой сигарет и стиков, давно вышедшими из моды CD—дисками, конфетами, спортивными напульсниками и баночкой мази против угревой сыпи. Из открытого комода тихонько потрескивал маленький холодильник. В углу уныло стоял низкий журнальный столик и два одиноких синих кресла. Ньют удобно устроился в одном из них, небрежно положив ноги друг на друга, точно повторяя позу с кадра, который никак не выходил из головы Дилана. Сам же Ньют погружёно смотрел в экран телефона, перелистывая вкладки браузера с какой—то странной сосредоточенностью:
— Я в прошлой раз отсюда заказывал, вроде неплохо делают. Сейчас я в корзину накидаю, потом тебе дам.
Томас неуверенно кивнул и начал нервно осматриваться в поисках свободного места. Его растерянность не укрылась от взгляда Ньюта.
— Садись куда угодно, хоть на кровать, — поспешно сказал юноша, стараясь оправдаться перед гостем. — Да, комната маленькая, зато есть балкон...
Параллельно сказанному, парень машинально сунул в рот сигарету, демонстрируя привычку, выработанную годами.
Блондин передал свой смартфон Томасу, и быстрым движением вышел на балкон, бросив на ходу негромкое и слегка раздражённое:
— Я курить, а ты, ну, посмотри пока там...

Томас выбрал привычную филадельфию и салат коул-слоу, поленившись пролистать следующую страницу с салатами. Брюнет шарил глазами по комнате, мечтая зацепиться за что-то секретное. Зачем? Для чего? Инстинктивное, примитивное стремление разоблачить Уиллера в чём-то мозолило мозг. Присев на кровать, Томас украдкой следил за фигурой Ньюта, поглощённого сигаретой на балконе. Потом постепенно начал перемещаться ближе к приоткрытому шкафу, манящему таинственной тёмной щелью. Из глубины сжатых полок слабо проглядывал рукав худи, свернутого и задвинутого внутрь впопыхах. Молодой человек осторожно вытянул шею вперёд, стремясь рассмотреть содержимое, но сразу же выпрямился, услышав шорох шагов на террасе. Ньют всего лишь сменил положение, перевесив тело с одной ноги на другую, пристально всматриваясь взглядом в дальнюю линию горизонта.
«Боже, какой же ты идиот...» — бесцеремонно промелькнуло в мыслях парня.
На кровати рядом всё ещё лежал открытый телефон Томаса. Экран доставки сомнительно скрывал личные тайны цифрового пространства Ньюта.
«Порыться в телефоне? Зачем тебе это, Томас, Боже... ты даже с женой себе такого не позволял, а тут к нему залезешь?»
Да, Томас вполне мог бы сделать это, будь у него в запасе хотя бы две свободные минуты. Но Ньют вернулся с балкона, вновь наполнив пространство привычным ароматом табака.
— Готов?
— Да, да, — обеспокоено пробубнил брюнет, стыдливо отводя глаза в сторону и возвращая парню телефон.
— Ты так мало взял. Точно наешься?
— Конечно.

Теперь лицо блондина выглядело гораздо лучше: слезливость исчезла, краснота спала, оставив лишь печальную глубину взгляда. Он расслабленно растянулся в небольшом кресле перед Томасом, иногда украдкой бросая взгляды в карие глаза собеседника.
Комната погрузилась в звенящую тишину, наполненную тягучей неловкостью. Сколько раз Томас тщетно искал встречи с Ньютом, старался завести разговор, случайно столкнуться лицом к лицу, и вот теперь такое невероятное везение, полная свобода действий и близость буквально сводили его с ума, лишая способности говорить. Брюнет чувствовал нарастающее волнение, внутренний дискомфорт терзал его душу. Казалось непонятным, почему он испытывал такой страх произнести хотя бы слово. Горло пересохло окончательно, убивая малейшую надежду задать вопрос или начать диалог.
«Почему меня так колбасит?»

— Долго я искал тебя в фейсбуке, — не выдержал могильный тишины Ньют.
Томас так обрадовался вопросу, что тяжело выдохнул при ответе:
— Да? Ох, прости. Я просто не особо сижу в соцсетях...
— Я уже понял. Думал, что найду, а у тебя там куча фолловеров, все дела... а оказалось не фото, не друзей толком.
— Как нашел в итоге?
— Секрет, — растянулся в улыбке Уиллер.
— А зачем тебе нужны были фото?
Томас внутренне упрекнул себя за столь нелепый вопрос, словно рассматривание чужих снимков было каким-то неприличным занятием. Однако для Эдисона просмотр снимков Ньюта действительно превратился в навязчивую идею, оставшуюся тяжелым грузом на самой глубине сознания.
— Так, ничего особенного, — равнодушно пожимая плечами, отозвался Уиллер, — хотел посмотреть твою жену.
— А, ну, я могу показать на телефоне, — разочарованно откликнулся Томас, доставая телефон и демонстрируя снимок супруги с последнего путешествия на Пхукет. Там она стояла рядом с величественным слоном, тепло улыбаясь в камеру, её стройную фигуру украшала большая соломенная шляпа.
— Ого, хорошенькая!
— Да...

Ещё ни разу Томас не испытывал такой тяжести, слушая похвалу своей жене. Всегда прежде он ощущал гордость. Однако сейчас эмоции оказались необычными, смутными, болезненными. Какое-то липкое, душащее, ревностное чувство охватывало его сердце. Кому предназначалась эта ревность? Нэнси? Без сомнения, он любил свою жену. Или Ньюту? Чтобы не увязнуть в тревожных размышлениях, Томас постарался немедленно переменить тему разговора.
— У тебя тоже мало чего на странице.
— Уже посмотрел?
— Да, еще вчера. Так значит, любишь Властелина Колец?
— Обожаю. Просто пиздец как обожаю!
— А я как-то пропустил...
— Кого?! Врешь!
— Нет, серьезно. Они очень длинные, у меня на такое особо нет времени.

Ньют вскочил с кресла и лихорадочно принялся копаться в дорожной сумке, небрежно оставленной возле двери. Томас изумлённо наблюдал за быстрыми движениями парня, легко удерживающего равновесие, сидя на корточках. Юноша напряжённо перебирал вещи, энергично громыхая пластиковыми упаковками. Почувствовав своё нескромное внимание к острым коленям Ньюта, Эдисон демонстративно отвернулся, притворяясь заинтересованным обстановкой номера.
— Нашёл! — победно воскликнул юноша.
В руках он бережно сжимал коллекционную версию компакт-диска с культовой кинотрилогией «Властелин Колец», чьи яркие краски обложки переливались всеми оттенками бензина, загадочно играя отблесками солнечного света, струящегося сквозь оконное стекло.

— Смотрим?
— Ха! — Томас издал не присущий ему смешок и нервозно затряс головой в разные стороны.
— Почему?!
— Я всего лишь зашёл перекусить... Мне ещё тренировка предстоит.
— Забей, Эдисон! — лениво улыбаясь, произнес Ньют, вальяжно развалившись рядом с Томасом на кровати и легонько хлопнув того по плечу, — твой матч ведь гораздо позже моего, а я вот спокойно чилю.
— Ну и зря.
— Перестань уже быть таким занудой. Иногда прямо тошно...

От слов блондина Томаса неожиданно кольнуло внутри. Он понимал, что действительно порой бывал назойливым и строгим, и не впервые слышал подобную критику в свой адрес. Однако слышать такое именно от Ньюта оказалось особенно неприятно. Признаться честно, Томасу хотелось предстать перед ним кем-то выдающимся, увлекательным, харизматичным, влиятельным или хотя бы симпатичным.
Немного сморщившись, парень быстро натянул на лицо привычную броню невозмутимости и коротко бросил:
— По-другому никак, Ньют.
— Твоя жена наверное тащится по тебе.
— Ненси?
— А есть еще одна?
Томас смущённо опустил глаза, заметив собственный нелепый вопрос, и почувствовал, как губы Ньюта растянулись в широкой ухмылке.
— Да серьёзно, это реально круто! — искренне рассмеялся Ньют.
— Про что ты говоришь? — недоуменно поднял голову Томас.
— Как про что, — широко вдохнул воздух Ньют, — девчонки ведь постоянно мечтают о каком-нибудь сказочном принце, доблестном рыцаре или другом воплощении идеала. Голова у них забита какими-то туманными представлениями о настоящей любви, всепоглощающих чувствах, настоящих героях... ну и конечно же, о мужчинах. Потом находят какого-нибудь обычного парня и начинают приписывать ему совершенно невероятные качества, создавая иллюзию совершенства. Они влюбляются не в реального человека, а в своего воображаемого монстра-Франкенштейна, которого сами слепили. Но с тобой тут даже фантазировать особо не приходится — ты как будто уже готовенький такой ходячий герой.

Щёки Томаса ощутимо запылали. Он избегал смотреть на Ньюта, но будь он повнимательнее, мог бы заметить нежный румянец на лице блондина, который медленно расползался от кончиков ушей до самой шеи.
— Ты меня плохо знаешь.
— Наверное.
— И уж тем более ты плохо знаешь женщин, — тихо засмеявшись, Томас закрыл рукой рот, услышав в ответ неодобрительный щелчок языком от Ньюта.
— Ну, женат я не был.
— А хотел бы? Ну, если бы, все таки, нашел «ту самую»?

Однако этот неожиданный вопрос утонул в звоне дверного звонка — курьер принес долгожданный заказ. Он так и остался незавершённым, растворился среди разговоров о кино и предложений посмотреть фильм вместе.

***

Парни расположились на полу, опершись спинами о кровать. Под ногами валялись упаковки с васаби, деревянные палочки и банки с соусами. Ньют даже умудрился пролить одну такую баночку на бежевый ковролин.

— Попробуй мое! — Ньют протянул обжаренный ролл в тарелку Томаса, не дожидаясь положительного ответа.
— Это слишком калорийно.
— Да похуй! Всё завтра сожжёшь.
— Не, спасибо.
— Да давай! Ты хорошо выглядишь, — прокашлявшись от собственных нескладных слов, Ньют добавил, — ну, я в плане, девушки точно таких любят.
Томас проигнорировал комплимент и отправил еду в рот:
— Вкусно.
— Теперь попробуй это с соусом унаги, — Ньют положил следующий кусочек на тарелку брюнета.
Парень щедро полил ролл сладковатым соусом и отправил в рот следующую порцию.
— Ахуеть.
— Ну что?
— Ахуеть как вкусно.
Ньют расхохотался.

Время пролетало стремительно, словно дни детства в спортивном лагере. Уже давно Томас не испытывал столь бурного веселья от простой болтовни. Ньют включил фильм на стареньком портативном CD-проигрывателе, который периодически зависал и сбивался из-за возраста устройства, но Уиллера это ничуть не смущало — он принципиально признавал исключительно диски формата CD. Рассказывая обо всех любимых эпизодах трилогии, Ньют вспоминал своё детское увлечение этими картинами, восторг перед образом Леголаза и мечтательную дружбу с мальчиком, похожим на добродушного Бильбо Бэггинса.
Томас заливисто смеялся, внимательно слушал и наблюдал за активной жестикуляцией Ньюта. Тот настолько живо размахивал руками, рассказывая истории, что дважды едва не перевернул стоящую рядом бутылку с колой. Помимо следов соуса на ковре, Уиллер чуть не залил газировкой всю кровать, если бы не молниеносная реакция Томаса, ловившего бутылку всякий раз буквально в воздухе.
— Ну скажи, что Леголаз — секс.
— Наверное...
— А ты знал, что Орландо Блум тоже из Англии? Прямо как я! — Ньют лукаво улыбнулся, игриво пошевелив бровями.

Томас снова расхохотался. Сам фильм оказался весьма захватывающим, но для Томаса объектом внимания стал сам Ньют. Взгляд молодого человека притягивала внешность Уиллера: простая и знакомая, но одновременно такая звонкая и сияющая жизнью. Худощавое тело, непричёсанные взлохмаченные волосы, небрежно подобранная одежда, сверкающие мальчишеским задором глаза. И, конечно, эта улыбка. Она играла сотнями оттенков чувств, передавая мельчайшие нюансы эмоций. Томас никогда ранее не встречал подобного явления: одними только краешками губ Ньют умел выразить целую гамму переживаний — смущение, радость, хитрость, мягкость, игривость, бунт. А еще Томас забыл позвонить Ненси.

***

Томас очнулся от неприятной вибрации телефона. Комната была погружена в темноту, лишь тусклое голубоватое свечение экрана DVD-плеера наполняло пространство мягким светом. Парень сдавленно застонал: мышцы отозвались острой болью из-за неудобной позы. Брюнет лежал на полу, прижавшись спиной к краю кровати. Рот наполнился горьковатым вкусом, голова тупо пульсировала после долгого дневного сна. Потеря ориентации во времени и пространстве заставила Эдисона осмотреться: он находился в гостиничном номере Ньюта. Поднял телефон — дисплей высветил десять часов вечера и сразу показал восемь пропущенных звонков от Нэнси.

Молодой человек попытался приподняться, но скованная тяжёлая боль в правом плече помешала спокойно выбраться из положения. Оглядевшись, брюнет обнаружил причину дискомфорта — на его плече мирно посапывал Ньют. Тонкий блондинистый юноша лежал, вытянутый вдоль тела Томаса, наполовину сидя, тихонько посапывая, сложив руки на груди и положив голову на плечо друга. Томас перестал двигаться, испугавшись потревожить сон Уиллера. Глаза парня расширились от растерянности, дыхание сбилось, горло перехватило волнением. Так и замер, неподвижно держа телефон в руке, бессильно глядя на россыпь светлых прядей, рассыпавшихся по его плечу. Инстинктивно, почти непроизвольно, Томас наклонился ближе, втягивая запах спутанных шелковистых волос Ньюта, зарываясь лицом в мягкие локоны. Внутри всё сжалось от волнения, сердце гулко забухало, воспоминания о предыдущих встречах перемешивались маслянистыми мазками, в ушах голос Ньюта тихонько напевал бесконечное:
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста»

Томас громко выдохнул через рот, теряя надежду выбраться. Живот снова сковала приятная дрожь, возбуждение обрушилось с такой силой, что даже кончики пальцев ног напряглись от тонких, глубоко личных ощущений. Среди мрачной тьмы грязного и пыльного номера, окутанного тягучим полудрёмом, приправленным едким запахом табачного дыма, Томас впервые испытал неотвратимую страсть, какой никогда прежде не знал. Ещё никогда не владело им столь дикое, неудержимое желание — сладкое, непокорённое, божественно прекрасное.

Отвернувшись от Ньюта, он позволил себе прийти в себя, перевести дыхание. Тихие слезы сами собой потекли по лицу, окрашивая вспыхнувшую страсть горькими нотами. Расплавившаяся соль тянулась бесконечно долго, заставляя взгляд случайно зацепиться за расплывшуюся лужу соевого соуса. Она лежала там недвижимым пятном беспорядка, словно неуместная метафора.
Парень не моргал, казалось не дышал. Страх, тяжёлый и вязкий, залёг комком в груди, превратившись в плотную ткань, охватившую тело изнутри. Он чувствовал свою уязвлённость остро и болезненно, как раненое животное, загнанное в угол. Беспомощный зверь, напуганный собственным отражением в глазах охотника. И самое ужасное заключалось вовсе не в нём самом. Самое жуткое чувство родилось тогда, когда он осознал простую истину: тот самый опасный добытчик, чья рука сжимала невидимое ружье, спокойно, беззаботно посапывал сейчас, уютно устроившись на его собственном плече.

«Я в ловушке...»