Стимулятор

Когда Томас был маленьким, он часто задумывался о том, почему взрослые так легко лгут друг другу. Зачем это нужно? Ведь если совершил что-то неправильное, проще честно признаться и попросить прощения. Например, съел конфеты, предназначенные для подарка тёте? Признайся. Испачкал мамин любимый диван? Опять же, скажи правду. Получил двойку по математике? Ну, тут уж ничего не поделаешь – лучше сразу рассказать.
Когда Томас стал подростком, признаваться в своих ошибках оказалось гораздо труднее. Почему-то с годами эти самые промахи стали казаться ему куда серьёзнее и постыднее. Выпил коньяк, приготовленный для дяди? Подмени бутылку чаем. Прожёг сигаретой мамин любимый диван? Можно свалить всё на двоюродного брата. А если получил двойку по алгебре? Просто спрячь дневник подальше.

Превратившись из юноши во взрослого и самостоятельного мужчину, ложь незаметно вплелась в ткань личности Томаса, становясь неотъемлемой частью характера. Иногда поверхностная неправда казалась единственным безвыходным выходом. Глупая маска счастья и уверенности въелась в лицо настолько, что иногда хотелось содрать себе кожу, лишь бы она не зудела от душного чувства вины. Оставалось лишь выбирать что лучше: лживая искренность или правдивая ложь.

***

Томас несся на скорости сто по чистому шоссе. Вечерело. Даже через закрытые окна просачивался морозный ветер, из-за чего парню пришлось накинуть олимпийку с заднего сидения машины. Было тихо, лишь одинокие фуры изредка проносились по пустой трассе.
Уже полчаса парень крутил в руке сотовый телефон, раздумывая над звонком Ненси. Сказать правду или соврать? Утаить? Просто не рассказывать, что взял «под опеку» юную занозу?..

— Милая, привет, — брюнет прокрутил руль, сбросил скорость, чтобы остановиться на пустыре для разговора.
— Приветик! Ну как там ты? Давно не звонил. Я соскучилась...
— Я тоже. Все в порядке, готовлюсь к следующей игре. Ты чем занимаешься?
— Ходила вчера к твоим родителям, принесла им их любимый тыквенный пирог. Они расстроены, что ты им редко звонишь...
Привычная вина заскребла под легкими, скрутила желудок.
— Позвоню обязательно. Ты же понимаешь, эти постоянные тренировки... слушай, Ненс...
«Соври. Соври. Не говори»
— На счет денег для лечения, я кажется нашел их.
Ненси засмеялась, ее улыбку Томас мог представить очень четко, будто девушка прямо сейчас стояла перед ним. Но от смеха подступили неловкость и усталость.
— Выиграешь всех в турнире? Я и не сомневалась в тебе, дорогой.
— Нет, не только, — брюнет мямлил в трубку, боясь продолжить, — в общем, помнишь Ньюта Уиллера, с кем я играл в первом отборочном?
— Этот молоденький? Помню. И что он?
— Его отец, ну, я встретился с ним.
Ненси вежливо промолчала, но ее неловкость можно было почувствовать через сотни километров.
— Так, и что? — девушка попыталась уловить суть скрипучего монолога.
— В общем, он предложил потренировать Ньюта за хороший гонорар... и я согласился.
— С ума сойти, но он же твой соперник!
— Я знаю, но он, скорее всего, уже не будет со мной играть, да и сумма очень приличная.
— Но у тебя и на собственные тренировки времени недостаточно, а тут еще и в самый разгар сезона разбрасывать свою энергию на какого-то раздолбая! Ты же говорил он несносный!
— Да, несносный, но ты понимаешь, что мы сможем покрыть так твое лечение. Мы же этого так хотели...
— А почему именно ты? — голос девушки был серьезным, стойким. Том слышал этот тембр Ненси всего пару раз за жизнь.
— Что?
— Почему именно ты?
Уши Томаса вспыхнули красным.
«Надо было соврать. Вот ты и попался»
— Я... ну, потому что я лучший.
«Соврал? Поверила?»
Ненси замялась, явно не зная что ответить на нарциссическое заявление мужа.
— Ну, это Энтони Уиллер так сказал. Отец Ньюта, — оправдался Эдисон.

Парень сидел в полумраке машины, наблюдая за моргающей лампочкой на переднем сидении. Из трубки лилась томная тишина вперемешку с тонким дыханием Ненси. Он чувствовал себя загнанным в угол, окруженным собственными неправдами, каждая из которых тянула его вниз, как тяжелое бремя. Опять. Опять он солгал. Почему-то именно эта ложь заставила его почувствовать себя особенно уязвимым. Он знал, что рано или поздно его жена узнает правду. Она всегда чувствовала, когда что-то не так, её интуиция была острее любого детектива. Страх охватывал его при одной только мысли о том, что может произойти, если правда выйдет наружу. Томас боялся потерять её, боялся остаться один, но ещё больше боялся того, что случится, если она узнает, сколько всего он скрыл.
— Знаешь, наверное я вспылила... может и в правду эти деньги дадут нам уверенность.
— Да, именно так он и сказал. Деньги дадут уверенность.
— Я просто переживаю, что если Ньют проиграет — с тебя потом будет спрос.
— Нет, даже не думай об этом. Отец знает, что он непутевый.
— Тогда хорошо. Даже здорово.
— Здорово, — выдохнул Томас в трубку. На лице проскользнула улыбка облегчения. Его тело обмякло. Он и не замечал насколько сильно напряжены его челюсти, пока не сбросил звонок жены.

***

На полпути от Мельбурна Томас решил остановиться в придорожном мотеле. Место для ночлега выглядело зловеще. Желтое бетонное здание было покрыто сеткой трещин, словно шрамы времени. Одна буква в неоновом названии давно перегорела, лишь изредка вспыхивая тусклым зеленым светом, превращая вывеску в загадочное «Пять колес». Парень поморщился, мысленно рисуя себе картину затхлых комнат, засаленных простыней и дешевых стаканов со сколами.

Он взглянул на наручные часы, подаренные Ненси на годовщину свадьбы. Английская фирма Greenwich отсчитывала почти 10 вечера. Если он продолжит путь ещё три часа, его режим окажется под угрозой, и на следующий день тренировки пойдут насмарку. Томас постучал ступней по асфальту. Окурок в помаде рядом со входом маячил перед глазами, словно охранник-бугай, который запрещал пройти во внутрь. Брезгливость не отпускала. Зато предательски взвыл желудок.
«Надо было согласиться на ужин у Уиллеров», — укорил себя Эдисон.
В окне мотеля мерцали надписи «КРУГЛОСУТОЧНО» и «КАФЕ», а рядом висел потрёпанный плакат с изображением нелепой кружки кофе. Физические потребности пересилили отвращение, поэтому Томас взял олимпийку с бумажником из припаркованной машины и вошёл вовнутрь.

За стойкой администратора сидела молодая латиноамериканка. Её взгляд был погружён в мобильный, в ушах — наушники. Брюнет деликатно кашлянул, чтобы привлечь её внимание, стараясь не напугать.
— Добро пожаловать, сэр! — пролепетала девушка с характерным акцентом, чуть не выронив телефон из рук.
— Добрый вечер! У вас найдется номер?
— Да, сэр! Конечно, сэр!
Администратор старалась выглядеть бодрой, хотя темные круги под глазами выдавали ее усталость.
— У Вас на двоих?
Сначала вопрос заставил Томаса вздрогнуть, но вскоре в голове улеглась мысль, что именно в такие захудалые мотели мужчины привозят своих любовниц.
— Нет, на одного.
Девушка улыбнулась и записала что-то в большой журнал с твердой коркой.
— Я Томас...
— Томас Эдисон! Я знаю! — Администратор резко кивнула головой. — Часто вижу вас по телевизору. Гордость Австралии! — Девушка сжала руку в кулак в победном жесте.
Парень на это лишь стеснительно улыбнулся и покачал головой.
— Я выбрала для Вас лучший номер! — Она медленно протянула ключ с подвязанной кожаной биркой «C-307».
— Извините, мисс, — Томас поежился от собственного тонкого голоса, — не подскажите, могу ли я здесь поесть?
— Конечно! У нас лучшие бургеры в пригороде!
Томас пшикнул себе под нос и прошел в кафетерий.

***

От нарушенной диеты и обилия жирной пищи желудок неприятно вздулся, мешая Томасу уснуть. Он ворочался на старом двуспальном матрасе, скрип которого отзывался на каждое движение. Устроившись на спине и подперев голову рукой, парень уже начал дремать, когда его разбудило неожиданное лязганье смартфона. Брюнет тяжело вздохнул и взял мобильник в руки.
«Спишь?» — маячило одинокое уведомление на фейсбук от Ньюта.

У брюнета резко кольнуло сердце. Оно прокатилось к пяткам и вынырнуло обратно, застряв комом у самого горла. Парень резким движением перенёс тело в сидячее положение и неуверенно открыл диалог. Сообщение левитировало в пустоте экрана. Томас не особо любил переписываться — в этом вопросе он был настоящим консерватором и предпочитал звонки. Парень попытался придумать оригинальный ответ, но не нашел ничего лучше, чем неотесанное:
«Почти».
Брюнета отбросило назад, во времена старшей школы. Такой ночной трепет он испытывал только тогда, отчего начал по привычке судорожно искать окно, чтобы закурить сигарету. Опомнившись, он сжал виски руками, пытаясь усмирить накатившую волну возбуждения и тревоги.

Н: «Что делаешь?»
Чат пополнился новым сообщением. Томас взглянул на часы: 00:25. Сонливость исчезла полностью. Странная, необъяснимая паника крутилась вокруг. Но было в ней еще что-то... нежность. Она мягко обвивала его, словно невидимая нить, тянущаяся от каждого нового уведомления. Эта нежность была пугающей, но бежать от неё было бессмысленно. Оставалось лишь одно — улыбаться во все идеальные тридцать два.
Т: «Пытаюсь уснуть»
Томас пролистал ленту со смайликами, но, испугавшись, что это покажется несуразным, отправил «голое» сообщение.
Н: «Тогда спи, не буду мешать :)»
Т: «Все в порядке. Почему ты не спишь? Что-то случилось?»
Н: «Нет, просто хотел извиниться за тот диалог в парке. Все что я говорил — не относилось к тебе и Ненси»
Томас начал набирать сообщение в ответ, как Ньют добавил:
«Мне нравится с тобой общаться, я буду стараться держать свои мысли при себе. А сейчас пойду спать с чистой совестью»

Томас не хотел завершать разговор. Он не знал, что спросить дальше, как удержать собеседника. Предположил, что ответы кроются где-то глубже, возможно, на странице Ньюта. Переходя в профиль блондина, брюнет с удивлением обнаружил, что страница почти пуста. На стене висело всего несколько постов: один с альбомом группы McCafferty, другой — снимки закулисных съёмок фильма «Властелин колец».

Томас перешёл в раздел «Фото», где обнаружилась единственная карточка, та самая, что стояла на аватарке. В миниатюре Томас видел лишь тёмное размытое пятно, но, увеличив изображение, брюнет сумел рассмотреть своего нового знакомого по переписке. Ньют сидел на пластиковом стуле возле такого же невзрачного столика, заваленного пустыми стаканчиками, пепельницей и пустой упаковкой от чипсов. Он небрежно упёрся одной ногой в сиденье стула, а другую вытянул вдоль тела. Парень сидел в узких чёрных джинсах, клетчатой рубашке, вансах. Блондин поджигал сигарету. Огонь зажигалки ярко высвечивал его спокойное, немного отстраненное лицо. Юноша смотрел в сторону, не замечая фотографа, вальяжно развалившись на спинке стула.
Томас не мог отвести взгляд от фотографии. Он несколько раз блокировал телефон, но снова возвращался к изображению, не в силах побороть желание взглянуть «в последний раз».
Но этот «последний раз» действительно настал, когда тело отреагировало быстрее мозга. Лицо Томаса вспыхнуло от стыда, руки задрожали от страха. Молниеносно отбросив телефон в сторону, он укрылся с головой под одеялом. Томасу было далеко не тринадцать, и он прекрасно понимал, что означает это тянущееся ощущение внизу живота, которое томной волной растекается до кончиков пальцев ног. Однако чувство быстро утихло, стоило парню вспомнить недавнюю встречу с Ньютом в парке. Отчаяние, которое он заметил в глазах Уиллера, отрезвила его, будто ведро ледяной воды.

Сон не шёл. Телефон притягательно мигал на соседней стороне кровати. Томас медленно, нехотя, взял смартфон в руки. Любопытство и ужас застыли в крови юноши, но без этого шага он уже не видел смысла ложиться спать. Ему нужно было проверить свои рефлексы, убедиться в собственной «неправильности». Томас дрожащими пальцами набрал в поисковике «гей-порно» и открыл первую попавшуюся ссылку. Он пролистал несколько роликов, зажмуриваясь, словно боясь собственных реакций. Включил самый нейтральный, на его взгляд, клип и... ничего. Пустота. Парень перемотал видео на середину, попытался сосредоточиться на происходящем, но ощутил лишь смущение. Томас выключил ролик, предварительно удалив всю историю просмотров, стараясь забыть о внезапном порыве.
Сердцебиение постепенно замедлялось, страх отступал, давая усталым векам сомкнуться. Том уснул, всё ещё сжимая телефон в руке.

***

Томас приехал к кортам ближе к полудню, когда все площадки уже кипели жизнью. Забежав домой буквально на минуту, он схватил ракетку и форму, решив принять душ прямо в раздевалке.. Перекусив на бегу сэндвичем с курицей на цельнозерновом, он стремглав ворвался в душевую кабину, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале. Видеть красное, опухшее лицо с тусклыми глазами было невыносимо. Быстро сменив одежду, брюнет рванул на площадку, чувствуя, как мышцы, затекшие после долгой дороги, постепенно оживают.

Томас прошел в небольшой зал, скромно оборудованный спортивным инвентарем. Увидев старый, но надежный турник, парень потянулся всем телом, разминая плечи и шею. Затем он взялся за перекладину, медленно подтягиваясь вверх, чувствуя, как кровь начинает пульсировать в уставших мышцах рук.
Неожиданный толчок со спины отвел руку в сторону, из-за чего парень соскользнул с перекладины, едва не ударившись лбом о металлический стержень. Томас обернулся. Перед ним стоял разгневанный Ньют.

Руки блондина были сжаты в кулаки, щеки красные, на лбу проступила испарина.
— Ты ебнулся?! — громко выругался юноша.
Брюнет беспокойно огляделся вокруг. Любопытные взгляды, словно невидимые нити, тянулись к нему со всех сторон, обвивая и сжимая пространство. По коже пробежала смесь испуга и стыда.
— Что случилось? — тихо процедил сквозь зубы Томас.
— В тренера мне заделался?! Тебя никто не просил, долбоеб!
— Не ори, пошли в раздевалку, — брюнет схватил Ньюта за руку и попытался увлечь его за собой, но тот резко вырвался, приложив всю свою силу. От неожиданного рывка блондин едва не потерял равновесие и чуть не рухнул спиной вперед, ловя воздух руками.
— Никуда я не пойду с тобой!

Ньют кричал, яростно размахивая руками. Спортсмены, затаив дыхание, наблюдали за разворачивающейся драмой, некоторые даже поспешили достать сотовые телефоны.
От такого повышенного внимания Томасу стало дурно. Портить репутацию в самый разгар турнира — было не лучшей идеей.
— Не здесь. — Процедил Том сквозь зубы, не отрывая взгляда от юноши, — ты не видишь, что все смотрят?
— Да мне насрать! Смотрите! Смотрите все! — Уиллер кривлялся, гримасничая и показывая язык, резко поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.
— Я не буду здесь с тобой разговаривать, — брюнет резко развернулся и быстрым шагом направился к выходу, стараясь игнорировать любопытные взгляды соперников.
Ньют не отставал, то и дело нагоняя парня бегом, стараясь выкрикнуть как можно больше саркастичных ругательств:
— Великий тренер Эдисон! О, как же я жил без тебя раньше?! Чтобы я делал?!

Забежав в раздевалку, Томас резко повернулся и плечом прижал Ньюта к стене, стараясь избегать его взгляда. Сердце юноши бешено колотилось, и этот ритмичный стук приятно отдавался в предплечье брюнета. Ньют выглядел разъярённым: брови то и дело хмурились, костяшки пальцев белели от напряжения, но глаза выдавали его заячий страх. Зрачки блуждали по помещению, тщетно ища точку опоры или путь к спасению. Ньют понимал, что хотя Томас и не славился драчливым характером, его мощное телосложение всё же значительно превосходило его собственное. Чувство агрессии внутри сменялось нарастающей паникой. Блондин оказался парализован и, потеряв самообладание, начал судорожно колотить руками, пытаясь ослабить железную хватку Эдисона.
— Все, хватит, успокойся.
Ньют молчал. Лишь спертое сопение юноши прерывало пылкую тишину.
— Я отпущу тебя, если пообещаешь не истерить. Мы можем просто поговорить?
Ньют не отрывал взгляда от своих кед. Он медленно кивал головой, ощущая неловкость и слабость в каждом своем движении. Эта беспомощность злила его ещё сильнее, но, осознавая безвыходность ситуации, он вынужден был смириться.
Томас медленно отдалился от блондина, поддерживая спину юноши рукой, чтобы тот не упал на пол.
— Я задел твое самолюбие? — пробубнил брюнет, старясь выдержать холодный, непричастный тон.
Ньют молчал. Его мозг трещал по швам от несправедливости. Парня трясло от эмоций, которые он не мог выдержать буквально физически. Все тело, от позвоночника до пяток, издавало протяжный вой. Он чувствовал запах собственного пота, ощущал царапины на ладонях от отгрызенных ногтей, языком касался язвочек на внутренней стороне щеки. Юноша рухнул на пол, подогнув под себя ноги, рефлекторно запустил указательный палец в рот, чтобы отгрызть очередной заусенец. Он разглядывал потертости своей обуви, стараясь нормализовать дыхание.

Томас сел на скамейку напротив, не сводя глаз с блондина. Раньше он ругал себя за долгие взгляды в его сторону, но сейчас собственное наблюдение казалось совершенно иным. Эдисон увидел слабого, избалованного подростка. В этот момент он не находил ничего запретного, буйного, яркого и желанного. Лишь томная жалость заполнила его сердце.
Но Ньют считывал этот жалкий взгляд, принадлежащий глазам напротив.
— Да, — тихим эхом прокатилось по запрелым стенам раздевалки.
— Я и не думал, не хотел, чтобы так вышло.
— Ты лезешь не туда... — пробубнил Уиллер, обхватив руками собственную голову.
— Что?
— Лезешь не туда. — Более громко повторил юноша, — тебе нужны деньги?
— Да, — выпалил Томас, даже не пытаясь соврать.
— Я могу дать их тебе сам, если откажешься, просто... чуть позже. Не сейчас.
Голос Ньюта дрожал, уголки глаз предательски намокли. Блондин уткнулся лицом в собственные колени, чтобы спрятать нахлынувшие эмоции. Томас не замечал отчаянный вид юноши. Или делал вид, что не замечал.
— По рукам? — едва слышно прохныкал Ньют.
Томас был озадачен. Впервые он видел блондина таким уязвимым. Парень попытался вспомнить, когда вообще видел плачущего мужчину, но в памяти всплывали лишь сцены из кинофильмов. Брюнет поджал губы и отвернулся, опасаясь сказать что-то лишнее.
— Почему для тебя это так важно?
— Потому что.
— Ньют, мне просто нужно знать от чего я отказываюсь, — парень помедлил, собираясь с мыслями, — и ради чего.
— Я не хочу, чтобы отец забрал все...
Ньют тяжело дышал. Из-за прижатого к ногам лица ему не хватало кислорода. Он повернул голову набок, прижимая багровую щеку к колену. Светло-серые трико промокли. Парень попытался вдохнуть через нос, но получилось лишь затяжное шмыгание.
— Я не хочу говорить об этом, — продолжил блондин, — просто откажись...
Томас молчал, обдумывал, пока не услышал тонкое:
«Пожалуйста»...

Брюнета пронзил электрический разряд. Нежное, тихое, почти хрупкое «пожалуйста» задело что-то давно забытое и недвижимое. Внутри живота что-то дрогнуло с новой силой, и, не задумываясь, парень положил свою ладонь на плечо Ньюта. Он мягко сжал костлявое предплечье, осторожно поглаживая вспотевшую кожу.
— Я просто не хочу, чтобы ты общался со мной только ради денег... — неожиданно выстрелил Ньют прямо брюнету в голову.
Тогда Томас впервые понял, что привлекло его в Ньюте с самого первого дня. Откровенность. Голая, неприкрытая и чистая искренность во всём. Ньют не подбирал слова, не думал, как соврать, польстить или задобрить. Он всегда говорил и делал то, что хотел. Вот что имел в виду Энтони Уиллера, говоря: «Ньют не умеет быть богатым». Он был слишком честным.

Томас провёл своей ладонью вниз по плечу, пока не коснулся кисти блондина. Он взял его горячую, влажную руку в свою и слегка сжал её.
— Я бы и так с тобой дружил, с деньгами или без. Но если хочешь — я откажусь.
Ньют мягко сжал руку Томаса в ответ, а затем так же мягко вернул её владельцу. Он вытер глаза краем футболки, встал и выпрямился. Юноша не смотрел на Томаса — ему не хотелось, чтобы тот видел его измученное слезами лицо. Блондин направился в ванную, включил кран и, проходя мимо, бросил серьёзное:
— Никому не говори о том, что здесь было.
— Никому, — тихо ответил брюнет, обращаясь то ли к Ньюту, то ли к самому себе.