Стимулятор

Сегодня Дилану казалось, будто его тело пропитано тяжестью тренировок, словно свинцом, который просочился сквозь кожу и заполнил каждую мышцу. Этот день, как и любой другой «выходной» после матча, был расписан до мелочей, но почему-то сладкий вкус победы, добытый вчера, остался где-то далеко за горизонтом, растворившись в утреннем тумане. Вместо него во рту появился привкус вязкой хурмы или недозрелого крыжовника — неприятного, терпкого, оставляющего ощущение чего-то незавершенного.

Утро было теплым, но без радости. Солнечные лучи, проникающие через окно, казались фальшивыми, ненастоящими, будто кто-то нарисовал их на холсте, чтобы обмануть чувства. Поздравления от Ненси и родителей, обычно такие теплые и искренние, сегодня звучали как пустые звуки, эхом отдаваясь в голове. Свежесть лица, которую он увидел в зеркале, вызывала раздражение, словно само отражение насмехалось над ним, показывая то, чем он не является.

Внутри, как комариная стая, кружилась странная жалость. Она проникала повсюду, растекаясь по венам и артериям, заставляя сердце биться быстрее. Кому предназначалась эта жалость? Ненси? Себе? Или, может быть, Ньюту? Его имя, как назойливая дрель, сверлило мозг, вызывая вспышки ярости. Ньют... Он раздражал Томаса своей развязностью, несобранностью, и особенно тем, что родился в богатой семье, имея все шансы на успех, но вместо этого превратился в никчемного раздолбая. Но тогда откуда взялась эта непонятная жалость? И почему, несмотря ни на что, возникло желание снова встретиться?

Собравшись с мыслями, Томас попытался отстраниться от нахлынувших чувств. Он встал и медленно направился к лестнице, ведущей вниз, в ресторан на завтрак.

***

На часах едва пробило семь утра, когда Томас вошел в ресторан отеля. Светлые лучи восходящего солнца прорезали пространство, освещая множество круглых столиков с кипельными скатертями, которые, казалось, ожидали гостей с какой-то безнадежной тоской. Металлические контейнеры с едой мерцали под лучами. Шведский стол выглядел впечатляюще, разнообразие блюд поражало воображение.

Людей почти не было видно — раннее утро выгоняло из кроватей лишь самых стойких, таких как Томас. Спортсмены, привыкшие к дисциплине и режиму, собирались вокруг столов с диетическими продуктами, пытаясь найти баланс между вкусом и пользой.

Томас, готовый уже подойти к мармиту с овощами, вдруг заметил среди этой суеты знакомую светлую макушку, мелькавшую в секции фритюра. Это был Ньют.

Блондин двигался уверенно, накладывая на свою тарелку картофель фри, словно собирая коллекцию трофеев. Рядом с ней лежала курица в панировке. Брюнет подошел ближе, наблюдая за действиями юноши. Ньют был бледен, отстранен. Несмотря на жару, он был одет в закрытую одежду, которая, казалось, защищала его не столько от внешних факторов, сколько от самого мира.
— Привет? — неуверенно сказал Томас.
— Привет, — пробормотал Ньют, не отвлекаясь от картошки.
— А почему ты здесь?
— Хотел поесть.
— Нет, я имею в виду... ты живешь здесь?
— Я вчера заселился после матча. До этого снимал квартиру, — безэмоционально пробубнил блондин.
— Ладно, — Томас развернулся, но Ньют ухватил того за плечо, заставив остановиться.
— Я хотел... в общем, прости за вчера. Ты заслужено выиграл. И вообще... хорошо этот мяч отбиваешь.
— Все нормально. Спасибо.
— Ты... ты если хочешь, то заходи ко мне. Я в номере 208.
— Надолго остался?
— Пока не знаю, мне должны сказать.
— Что должны сказать? — поднял брови Томас.
— Да там... неважно.
— Ладно, — Томас развернулся и подошел к мармиту с вареными яйцами, как его плечо опять накренилось под чужой рукой.
— Ну стой, — Ньют не отставал, — не хочешь поесть со мной? Ты тут один?
— А, ну давай.
Блондин заметно повеселел, утренняя тоска в глазах сменилась мягкой радостью:
— Я тогда займу стол в левой части. Найдешь меня?
— Да.

Томас был ошеломлён, услышав тон Ньюта. Голос блондина звучал мягко, даже приветливо, совсем не так, как накануне. Вчерашний подросток-бунтарь, кажется, исчез, уступив место другому человеку — спокойному, собранному. Даже одежда, обычно столь небрежная и неряшливая, теперь была заменена на рубашку и отглаженные льняные брюки. Казалось, будто мать Ньюта устроила ему взбучку за плохое поведение, и он решил исправить свои ошибки.

Эта внезапная смена настроений насторожила Томаса, но одновременно вызвала в нём любопытство. Он быстро взял варёные яйца, добавил немного зелени и огурцов и направился к левой стороне зала, где Ньют занял столик у окна. Блондин медленно окунал кусочки картофеля в кетчуп. За простой едой с пустыми калориями скрывалась выученная аристократическая поза: расправленные плечи, прямая спина и локти, аккуратно прижатые к столу. Том сразу отметил стройность и натянутость тела Уиллера, словно тугая напряженная струна, которая вот-вот лопнет.

Томас отодвинул стул и сел напротив Ньюта. Повисло неловкое молчание, которое попытался перебить блондин неловким кашлем, а затем и неловким вопросом:
— Ты давно играешь в теннис?
— Ну, — Эдисон неуместно выдохнул от скуки вопроса, — со средней школы.
— Ого. Я всего пару лет... что-то я поздно начал, да? — захихикал блондин.
— Ну почему, тебе всего двадцать, еще успеешь.
— Двадцать два, — неуместно поправил Ньют.
— Двадцать два. — Повторил брюнет.
— Ты реально классно играешь, я честно, нет, я РЕАЛЬНО честно играю лучше чем вчера, меня обычно трудно загнать до такой степени, как меня вчера загнал ты. Фу, ноги целый день болят, не могу даже нормально на стуле сидеть.
— Если будешь много заниматься спортом — ноги болеть не будут.
— Да я занимаюсь, нет, я ЧЕСТНО занимаюсь. Просто это скучно часто...
— У тебя просто проблемы с дисциплиной.
— Ой только давай без советов, ладно?
— Ладно.
Парни замолкли, уставившись каждый в свою тарелку. Вдруг Ньют резко и громко опустил руку на стол:
— Я тебе настолько не нравлюсь?

Сердце Томаса неожиданно прибавило в скорости, уши стали багровыми, будто побывали в кипятке. От непонятной реакции тела, у парня пересохло во рту, казалось, что вместо ответа на вопрос из него высыпется песок. Он попытался запить неловкость от странных чувств стаканом воды, а потом прохрипел:
— Нет, почему?
— Не знаю, — взмахнул руками в воздухе Ньют и опрокинулся на спинку стула, — я не знаю, почему мне так подфартило. Первый соперник — и уже ты. Я говорил отцу, что не готов еще к «Большому шлему»...

«Не заметил» — выдохнул про себя Том, ругая свое тело за излишнюю откровенность.
— Не бери в голову, все через это проходят. В следующем году попробуешь еще раз, а вообще... хотя ладно.
— Что? Ну скажи?
— Ты просил без советов.
Ньют тяжело вздохнул и взял кисть брюнета в свои руки, на что Томас неумело попятился назад и аккуратно убрал ладони под стол.
— Ну скажи, не выебывайся, — улыбнулся блондин.
— Тебе бы сначала на студенческих турнирах побывать, а потом уже сюда, — попытался выровнять голос брюнет.
— Я думал ты что-то более дельное скажешь. Ты думаешь я не знаю об этом?
— А что тогда здесь?
— Хочется, — опять начал огрызаться Ньют.
Томас сжал желваки от напряжения:
— У тебя взгляд по корту бегает. Весь метишься, суетишься...
— ... я не суечусь!
— Не перебивай. Ты быстрый, но не сконцентрирован. Тебе как будто страшно...
— ... мне не страш...
— Ньют. Все твое внимание должно быть приковано к мячу во время игры, — Томас замолчал, ожидая ответа от парня, но не дождавшись добавил, — смотри куда его направит рука.
— Да я просто растерялся...
— Возьми ответственность за свои действия.
Ньют насупился, скрестил руки на груди, продемонстрировав привычную защитную позу.
— И ешь поменьше всякой дряни.
— Ко мне в тарелку точно лезть не надо.
— У тебя мало мышц, а картошка фри тебе их не сделает.
— Твои яйца вареные я точно жрать не буду.
— Ладно... ну, спасибо за завтрак.

Томас молча сложил на тарелку столовые приборы. Встал, протягивая руку Ньюту для рукопожатия. Блондин, нехотя, ответил на жест, слегка коснувшись ладони Томаса, и тут же отвёл взгляд к окну, делая вид что высматривает что-то. Брюнет выдохнул и быстрым шагом направился к выходу.

***

Погода на улице была сухая, как запущенный туберкулез. От аридного воздуха у Томаса слипались ноздри, поэтому приходилось бежать с открытым ртом. Левый бок гудел от неправильной техники бега, но брюнет будто не замечал этого.

Деревья парка танцевали под ритмы ветра, создавая иллюзию покоя. Пожилые пары, сидящие на скамейках, смотрели на мир с мудрым спокойствием, которого так не хватало. Подростки, ещё спавшие дома, тоже когда-то были частью прошлого Томаса. Они вылезали из своих берлог ближе к ночи, когда жара спадала, и улицы становились пустынными. Их смех, шутки, сигареты, спрятанные в карманах, — всё это было знакомо Эдисону. Как и те времена, когда он сам прятал бутылки пива в рюкзаке, бурчал на прохожих, иногда даже дрался...

Но спорт изменил всё. Эти детские шалости ушли так же быстро, как листья падают с деревьев поздней осенью. Детство закончилось с первым ударом ракеткой по мячу. Родители, хоть и небогатые, вкладывали значительную часть зарплаты в его увлечения, и чувство вины, которое раньше он пытался заглушить алкоголем и прогулками, вырвалось наружу, царапая сердце. Осенью 2008 года началась новая эпоха — разрушения старых иллюзий, времени перемен. Тогда Томас впервые купил себе брендированную ракетку Wilson, которая до сих пор висела в его доме на гвозде, вбитом им самим. Тот год заблокировал детство, чувства... и счастье.

Прошло два часа непрерывного бега по извилистым тропкам парка, и Том наконец направился к своему тренировочному корту. Солнце уже поднялось высоко, и площадка к обеду оказалась заполнена спортсменами, жаждущими потренироваться. У входа на площадку висело расписание отборочных матчей, где Томас смог заметить несколько знакомых имён.

Он достал телефон, сделал фотографию афиши и отправил её Ненси. Ответ не заставил себя ждать — телефон тут же завибрировал, и на экране появилось имя девушки.
— Ало, — безучастно проговорил Томас.
— Приветик, — немного смущенно пролепетала Ненси, — как дела? Тренируешься?
— Привет, ага. Посмотрела расписание?
— Да, еще целых семь дней отборочных. Когда у тебя следующий?
— Завтра. Робби Грест.
— Уже завтра? Постоянно путаюсь в этой швейцарской системе* разыгрывания.
— Не переживай, я же тебе все равно все объясняю, — нежно успокоил девушку парень.
— Нет, подожди, — сделала напор Ненси в голосе, — завтра ты играешь с Робби, потом еще через один день с...
— С Джеймсом Маккеем.
— С Джеймсом. И если ты выиграешь еще хотя бы одного — то ты проходишь?
— Ну, по очкам видно будет.
— Ты же уже играл с Маккеем?
— Да, хороший парень. Я как раз подошел к корту, надеюсь встречу его там.
— Ты все равно сильно не привыкай к соперникам, а то тяжело побеждать будет, — Ненси попыталась скрыть серьезный тон смешком, что Томас удачно проглотил.
— Есть сэр, да сэр, — улыбнулся парень.
— Может мне приехать и поддержать тебя? Пожить с тобой?

От телефонного разговора Томаса отвлек выходящий из зала взбешенный парень. Юноша тихо матерился, пытаясь нащупать что-то в кармане. Ноздри спортсмена были раздуты от гнева. На белой футболке красовались рыжие пятна непонятной жижи.
— Ненси, давай потом, — быстро пробубнил брюнет, — я вечером тебе еще раз наберу, мне бежать надо.
— Да, удачи!
— Пока, милая.

Том беспристрастно подбежал к парню и протянул ему руку:
— Привет, я Томас, тебе помочь?
Неизвестный затушевался, удивленно вытаращившись на брюнета, но протянул руку в ответ и крепко ухватился за нее:
— Ого, я тебя знаю, — парень еще несколько секунд сжимал ладонь Тома, пока Эдисон не убрал руку в карман, — да это все этот ебаный новичок.
Томас поднял брови в немом вопросе.
— А, я Эрнест.
Том мягко кивнул, ожидая продолжения рассказа.
— Там этот идиот приперся на корт с мороженным. Ну, я в него врезался. У меня эта, — Эрнест провел ладонью по своей одежде, — единственная форма. Только на неделе купил приличную, дорогую... Еще и мороженное какое-то оранжевое... Хуй пойми что сейчас подростки жрут!
— Попробуй замочить в холодной воде, вроде помогает от молочных продуктов... если не поможет, то добавь буры чайную ложку.
— Ого, работал в прачечной?
— Нет, я женат, — системно улыбнулся Томас.
Эрнест громко расхохотался, и этот смех, казалось, наполнил собой весь воздух вокруг.

Он был заметно выше Томаса, с густой каштановой бородой и такими же волосами, которые беспорядочно падали на лоб. Большие зелёные глаза, обрамлённые очками с круглой оправой, придавали ему интеллектуальный вид, а длинные руки, выглядывающие из белой футболки-поло, завершали образ. Однако внешность Эрнеста, внешне интеллигентная и спокойная, резко контрастировала с его грубой речью и заразительным смехом, который буквально разрывал тишину.
— Пойдем, покажешь мне этого парня, — Томас хлопнул по крупному плечу Эрнеста ладонью. Парень казался доброжелательным и безобидным.
— Да ты его знаешь, он тебе вчера в сухую проебал. Я смотрел матч.

Эдисон даже не удивился. Почувствовав укол вины (по необъяснимым причинам) перед Эрнестем, он достал из рюкзака свою запасную трикотажную майку и протянул спортсмену:
— Держи. Ты же тоже живешь в «Park Hyatt Melbourne»?
— Да, конечно.
— Я из номера 417. Занесешь потом?
— О, спасибо. Ты меня очень выручаешь, а то я уже хотел домой идти, да по ходу карточку от номера проебал.
Томас и Эрнест перекинулись еще парой дежурных фраз и зашли в спорткомплекс.

Идя по длинному коридору к раздевалке, Эрнест задумчиво размышлял вслух о своих соперниках. Матч предстоял уже сегодня вечером, и мысли о предстоящем поединке крутились в его голове. Он шёл неторопливо, но благодаря широкому шагу юноши, Томасу приходилось ускорять темп, чтобы не отстать. Всё внимание брюнета было приковано к разговору, и потому он не заметил, как столкнулся с кем-то на пути к залу.
— Эй, смотри куда идешь! — рявкнул Эрнест.

В ответ тишина. Томас развернулся, чтобы увидеть человека сбившего его. Это был Ньют. Он размашистыми движениями близился к выходу, изредка переключаясь на легкий бег.
— Опять ты?! Ты бы хоть извинился! — крикнул Эрнест.
— Да пошел ты! — меткой стрелой пролетел ответ блондина.
— Что ты сказал?! — Эрнест развернулся, чтобы догнать Уиллера, но Томас остановил его мягким толчком ладонями в грудь.
— Стой, не надо. Иди переоденься, а я сейчас подойду.

Томас побежал к выходу за Ньютом, стараясь как можно быстрее нагнать блондина.
«Зачем ты опять идешь за ним? Зачем? Зачем? Отстань уже от него»

Ньют сидел на лестнице у входа в здание, пытаясь поджечь сигарету. Зажигалка предательски не слушалась, подчиняясь назойливому ветру. Томас сел рядом на корточки, чтобы быть на одном уровне с юношей:
— Что ты опять устроил?
— А тебя это ебать не должно, — наконец-то поджег сигарету Ньют.
— Извинись перед Эрнесто.
— Зачем? Это вообще кто?
— Парень, которого ты измазал мороженным.
— Ой бля, — юноша затянулся и откинулся на локти, — как же вы меня все заебали.
— Ну и сиди тут тогда, долбоеб, — Томас, с удивлением для себя, сладко вкусил на язык матершинные ноты.
Он выпрямился и развернулся в сторону дверей, но его окликнули:
— Ладно, Томас, я извинюсь. Не уходи пока.
Брюнет, пересиливая свой внутренний голос, встал перед Ньютом, наклонившись к его лицу:
— А что ты из зала-то выбежал? Несся как угорелый...
— Да там... неважно.
— Скажи.
— Уебал одного мячиком. Но я случайно, а он полез и... вот. — Ньют нехотя приподнял рукав толстовки, оголяя синяк на предплечье, — говорю, заебали все. Я же не специально это делаю. Все относятся ко мне как к какому-то богатому идиоту.
— А зачем приходить заниматься с мороженным?
— Жарко сегодня, как в жопе феникса. Вот и захотелось, — Ньют виновато опустил голову, не обращая внимания на живучую сигарету. Она продолжала смолить саму себя, пока горка пепла не испачкала трико блондина, — я типа виноват, что родился в богатой семье?
— Боже, Ньют, мне бы твои проблемы... — Томас вздохнул и сел на ступень рядом.
— Ага. Ты бы видел моего отца... он такой хрыщ, это пиздец.
— Зачем ты гонишь на предков? Они все тебе дают, обеспечивают.
— Деньги для меня не главное.
— Так откажись от них.
— И как я буду жить?
— Ты реальный балбес, Ньют.

Щеки Ньюта вспыхнули ярким румянцем, и он почувствовал, как кровь приливает к лицу. Стараясь скрыть своё смущение, он попытался отвернуться, но Томас успел заметить эту перемену цвета. Не желая усугублять ситуацию, Том тоже отвёл взгляд, притворяясь, что внимательно рассматривает машины на переполненной парковке.
— Пошли в зал? — Томас встал и протянул руку блондину.
Ньют несколько секунд смотрел на ладонь брюнета, потом посмотрел в глаза:
— Не особо хочется, они сейчас будут на меня выебываться.
— А ты боишься что ли?
— Нет, — быстро ответил Ньют и поднялся с помощью руки собеседника. Юноша выкинул все еще тлеющую сигарету в урну и решительно направился ко входным дверям, не дожидаясь Томаса. Эдисон поплелся следом.

***

Корт был переполнен игроками, и многие вынуждены были играть вчетвером. Томас сразу заметил Джеймса Маккея и ещё нескольких знакомых лиц, с которыми ранее пересекался на площадке. В отличие от Ньюта, у Томаса никогда не возникало конфликтов или неприятных стычек с другими спортсменами. Он подошёл к Джеймсу, который энергично обменивался ударами с двумя партнёрами по игре:
— Джеймс, привет, — похлопал по плечу парня брюнет, стараясь натянуть дружелюбную улыбку.
— О, Эдисон! Здравствуй! А я то думаю, когда увижу «гордость Австралии»?! В зал как не придешь — ты один из первых уже здесь, — улыбнулся в ответ Джеймс.
— Да я в парке бегал, а потом с женой разговаривал.
— С женой?! — послышался знакомый голос за спиной.

Ньют стоял с ракеткой в руках позади Томаса, ожидая, когда тот освободится.
Джеймс засмеялся и указал кистью на Уиллера:
— Это ТВОЙ хвостик что ли?
— Неважно, потом, — Том смутился и отвел взгляд в сторону, — потом. Тут совсем все занято?
— Как видишь... надо было раньше приходить. Можешь со мной встать в пару. Или ты не будешь играть с соперником?
— Да, не в моей компетенции, — Томас попытался спрятать нервозность от ситуации шорохом потирания ладоней друг о друга, — тогда до завтра! Смотри, не проиграй мне! — юноша еще раз оглядел зал и поплелся к выходу.
Джеймс надменно засмеялся, продолжая играть.

— У тебя есть жена?! — удивленно повторил Ньют, который быстро нагнал Томаса.
— Да, а что такого?
— Ну, не знаю... а сколько тебе? Тридцать?
Томас резко остановился и посмотрел на Ньюта:
— Тридцать?!
— Я, блять, откуда знаю во сколько лет нужно жену заводить?
— Мне двадцать шесть, а тебе как-будто и восемнадцати нет.
Ньют закатил глаза и прибавил шаг за уходящим Томасом:
— Куда поедем?
— Я поеду на старый корт, а ты — не знаю.
— А можно с тобой? Я могу тебя довезти.
— Ты вроде бы слышал, что я не тренируюсь с соперниками.
— Так я уже не буду твоим соперником. Я же уже продул тебе, — неловко улыбнулся Ньют, — Томас, мне тоже негде тренироваться, да и я тут никого не знаю, ну, возьми меня с собой, пожалуйста, — парень застенчиво выдавил последние слова, тихим шепотом произнеся тяжелое «пожалуйста».

У Томаса никогда не было проблем с отказом, но сейчас частица «нет» костью застряла поперек горла. Ньют вызывал в нём странное чувство, которое пугало и волновало одновременно. Ему хотелось отдалиться, чтобы не впускать в себя эти необъяснимые, непонятные эмоции, природа которых была темна и загадочна. Но искреннее, первобытное и необузданное любопытство тянуло его в противоположную сторону:
— Ладно, поехали.
— Класс!
— Только без курения на корте.
— Как скажешь.

*Турнир по швейцарской системе — это формат без выбывания, включающий несколько раундов соревнований. В отличие от турнира на выбывание, игроки не выбывают после поражений. Вместо этого они повторно объединяются в пары в каждом раунде, чтобы играть с противниками с похожим счетом , сохраняя сбалансированность и интригу соревнования.