Зрячий среди слепых

Изнутри дом старика показался Морису смутно знакомым. На мгновение ему показалось, что он уже был здесь раньше. Все дома простых жителей Рейвентауна были однотипны и снаружи, и внутри. Дом Варула не был исключением. Старые обои, кое-где вздутые и порванные скрипящие дощатые полы, накиданный повсюду хлам и старая потёртая мебель. Множество таких домов Морис видел во время визитов с отцом к больным и умирающим. Единственным отличием была серебристая машина Луиса во дворе.
Морис нерешительно зашел в прихожую. Варул аккуратно подтолкнул его в спину, показывая, что разуваться не стоит. Парень вытер ноги о тряпку и прошел дальше. Луис, все это время стоящий в стороне, подошел к нему. Не успел Морис удивиться, как оказался в объятиях незнакомца, которые показались ему родными. Морис чувствовал себя неловко. Краем глаза он заметил, что из комнаты выглядывают знакомые лица. Это были Михи и Эрин.
Наконец, Луис заговорил.
— Как ты вырос...
Его голос был тихим, проникал в душу и успокаивал. Морис так расслабился, что не сразу понял смысла его слов. Наконец, ему удалось собраться с мыслями.
— Откуда вы меня знаете?
Луис чуть отстранился.
— Я всё расскажу. Только...
— Поговорите вдвоем, — подал голос Варул. — Заодно поставьте чай. Он замерз. Уж извините, на зонт денег нет. Но сначала пусть переоденется. Михи, найди ему что-нибудь.
Михи тут же схватил Мориса за руку и помчался с ним в комнату. Эрин побежала за ними. Через несколько минут Морис был одет в джинсы и толстовку нового друга. По крайней мере, он надеялся, что может называть его так.
— Это для волос, — Эрин подкинула в воздух полотенце, и Морис на удивление ловко поймал его. Юноша не знал, что удивило его больше. То, что они были такими открытыми к нему, или то, что Эрин не стеснялась перед ним так же, как все девушки Рейвентауна.
— Спасибо.
Юноша вернулся к Луису. Вместе они прошли в кухню и расположились за небольшим столом. Обстановка кухни старика показалась парню уютнее, чем в доме отца. Старые обои с цветочным узором, покосившаяся гардина с выцветшими зелеными шторами и приглушенный свет единственной свечи. Было ясно, что электричества у старика нет. Перед тем как начать говорить, Луис повозился у плиты, а затем сел рядом с Морисом и поставил перед ним чашку горячего чая. Юноша обхватил её двумя руками. Только сейчас он понял, насколько сильно замерз. Луис с сожалением глянул на него и заговорил. Разговор давался новому знакомому нелегко, поэтому парень старался не перебивать.
— Морис, — Луис помедлил, но нашёл в себе силы продолжить, — мы знакомы уже давно, просто ты этого не помнишь. Ты был слишком мал, когда я уехал из Рейвентауна.
Парень вопросительно посмотрел на мужчину. Теперь Луис был уже не похож на того уверенного человека с конференции. На его лице отпечатались следы тревоги и усталости.
— Твой отец вынудил меня уехать, чтобы я не мешал ему. Мы хорошо ладили. Когда мы были друзьями с твоим отцом, он часто оставлял тебя со мной. Позже он стал бояться, что наше общение помешает ему сделать тебя Наставником.
Луис прервался, подбирая слова. Он будто вспоминал что-то, а на лице была грустная улыбка. Морис смотрел на него, не отрываясь и не решаясь перебивать.
— Я часто играл с тобой. Помню, как ты смеялся, как делал первые шаги, как в первый раз испугался. Это происходило на моих глазах. Помню, как ты в первый раз упал. Тогда ты поранился, и я успокаивал тебя.
Луис снова умолк и посмотрел на Мориса. Юноша сидел, не двигаясь, и сжимал в руках кружку. Он не помнил ничего из того, что рассказывал мужчина, и отец никогда ему про это не рассказывал.
Увидев сомнения во взгляде юноши, Луис улыбнулся и взял его руку и перевернул её ладонью вверх, указывая на родимое пятно.
— Я помню его. Оно у тебя с рождения.
— Вы знаете даже это? Отец говорит прятать его от всех. Говорит, это метка дьявола. Но ведь это просто пятно, да?
Луис крепче сжал руку юноши и кивнул. В его глазах мелькнуло сомнение, но он всё же заговорил.
— Гилмер понимал, что это придется скрывать от горожан. Но еще он знал, что этим сможет манипулировать тобой.
— Зачем? Чтобы я не сопротивлялся и остался в Рейвентауне? Не просил учить меня в Эроне, так же, как Тома?
— Кто такой Том?
— Мой брат.
— Значит, у него есть еще ребенок?
Морис кивнул.
— Как отец относится к тебе сейчас?
В ответ юноша отвел глаза в сторону, пытаясь скрыть подступившие слезы. Ему отчаянно хотелось рассказать обо всем, что происходит дома. Обо всех появлениях отца после гулянок, обо всех избиениях, о его словах в номере отеля. И Морис решился.
Быстрым движением он сгреб все еще мокрые волосы на правую сторону, открывая шею. На ней краснел глубокий шрам, оставленный отцом после приезда из Эрона.
— Он ненавидит меня. Не знаю, в чем я виноват. Прошу, расскажите мне, если что-то знаете. Я просто хочу понять.
Луис посмотрел на Мориса с явным сожалением. Вместо ответа он спросил:
— К брату он относится так же?
Парень опустил глаза и отрицательно покачал головой.
— Нет. Он любит его. И мама тоже. Не понимаю, почему так.
На несколько секунд Луис задумался.
— Ты уверен, что хочешь это услышать?
— Да! Объясните мне.
Луис кивнул и придвинулся ближе. Морис снова обхватил кружку двумя руками. Теплый свет от свечей успокаивал, и несмотря на страх узнать что-то отвратительное, юноша чувствовал себя спокойно.
— Хорошо. Ты не всё знаешь, а я не понимаю, как сказать об этом помягче. Когда я дружил с твоим отцом, он не хотел семью. Твоя мама, — он замялся, подбирая слова, — работала там, куда он ходил развлекаться. Ты, наверное, не знаешь…
Он не успел договорить, как Морис замотал головой.
— Знаю. Наверное, туда же он ходит до сих пор. Не только он, а все здесь, у кого есть деньги. Иногда они собираются у нас дома и обсуждают это.
Юноша поморщился, вспоминая последние посиделки отцовских друзей. После приезда из Эрона все их разговоры неизбежно сводились к обсуждению поступка Мориса. После этого Гилмер становился еще злее, чем обычно. Луиса тоже вспоминали. О нем говорили с отвращением и едва уловимым страхом.
Луис продолжил.
— Однажды Гилмер поссорился со своим отцом. Он тоже не хотел быть Наставником и оставаться в Рейвентауне. После ссоры он снова пошел развлекаться. А после он узнал, что Уэнди беременна.
Морис отставил чашку и закрыл лицо руками. Он все понял. Отец всегда ненавидел незаконнорожденных, и теперь он понял почему. Его ненависть к сыну перенеслась на всех таких же, как он. Конечно, внебрачных детей в Рейвентауне не любили никогда, Гилмер сам говорил об этом. Но через Наставника эта ненависть стала одержимостью. Все публичные расправы, которые он совершал, делались с одной целью: отомстить всем за собственную ошибку.
Луис замолчал, давая ему время справиться с эмоциями. Юноша вдруг почувствовал легкое прикосновение к волосам. Он инстинктивно дернулся вбок и прикрыл голову руками, но быстро опустил их, глядя в удивлённое лицо Луиса. Лицо нового знакомого стало ещё более печальным. Понимая, как нелепо выглядела его реакция, Морис уткнулся взглядом в стол.
— Прости. Я не хотел тебя пугать.
— Всё нормально. Просто я не привык.
Луис промолчал, будто обдумывая услышанное. Не в силах выносить тишину, Морис спросил:
— Что было дальше?
— Гилмер возненавидел тебя сразу. Я до сих пор не понимаю, чего именно хотела Уэнди. Но отец Гилмера вынудил их сойтись. Ты ведь знаешь, избавиться от ребенка в Рейвентауне невозможно. Когда ты родился, все стало еще хуже. Я до сих пор не понимаю, как никто не слышал их крики друг на друга. Его отец заявлял, что теперь это не его дело. А позже Гилмер стал срываться на тебе. Я пытался защищать тебя. Забирал на выходные, заступался. Но вскоре ему это надоело. Он обвинил меня в том, что я лезу в его семью. Клянусь, я ещё долго защищал тебя. Пытался его вразумить, но он не слушал. Вскоре он возненавидел меня настолько, что выгнал из города. Я не хотел уезжать, но он пригрозил не пускать Михи и Эрин в Обитель. Ты понимаешь, чем это грозит в Рейвентауне.
Морис едва заметно кивнул.
— За это могут убить.
— Да. Я не мог рисковать своими детьми. Но простить себе, что бросил тебя, тоже не мог.
— Вы не виноваты. Никто другой даже не обратил бы внимание на чужого ребёнка. Особенно такого.
— Какого? — Луис заглянул Морису в глаза. — Ты говоришь, будто с тобой что-то не так. Не считай, что ты хуже других.
— Это будет трудно. Отец всегда говорил, что внебрачные дети достойны только отвращения. Он учил ненавидеть их. Я не слушал его. Но это было просто, только пока не касалось меня. Других оправдывать легче.
Луис приобнял юношу. Морис не помнил ничего, но рассказ Луиса не вызывал сомнений. Он верил каждому слову. Этот человек знал про родимое пятно, про отношения отца и матери. Да и выгнать неугодного человека из города было вполне в характере Гилмера. Только одно оставалось неясным.
— Вы приехали, чтобы рассказать мне об этом?
Луис немного отстранился, все еще продолжая обнимать Мориса.
— Это покажется тебе странным. Меня не было столько времени, и ты меня не совсем не знаешь. Но поверь, я не забывал о тебе. Я не мог приехать раньше, но теперь смогу защитить тебя.
Морис застыл, глядя на Луиса широко открытыми глазами, а тот продолжал.
— В Эроне ты будешь в безопасности. Там действуют другие законы и у меня там есть влияние. Я не мог помочь тебе раньше. Когда Гилмер выгнал меня из Рейвентауна, я приехал в Эрон и был никем. Тогда меня не стали слушать. Я ходил в полицию. Пытался рассказать, что здесь происходит. Но они даже слушать не стали. Прямо сказали, что не хотят этим заниматься.
— А только Эрон может влиять на Рейвентаун, — закончил его мысль парень. — Только там могут оспорить решения Наставника.
Луис кивнул.
— Мне пришлось устраиваться там, заручаться поддержкой нужных людей. Я смог это сделать. Теперь они меня послушают, но для этого нужен ты. Ты должен сам рассказать о том, что здесь происходит.
— И они послушают меня?
— Я журналист, Морис. Если не послушают они, мне нужно будет только написать об этом. И тогда люди сами докопаются до правды. А после полиция уже не сможет от этого отмахиваться.
Морис задумался. Парень боялся в это поверить. Впервые за всю жизнь у него появился шанс сбежать от отца и человек, готовый позаботиться о нём. Это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Заметив его замешательство, Луис добавил.
— Если ты хочешь быть Наставником, то в Эроне ты сможешь это сделать.
— Нет! Я не хочу быть Наставником ни здесь, ни в Эроне. Я мечтаю уехать. Не знаю, кем я смогу стать в большом городе, но я не вынесу больше оставаться здесь.
— Там намного больше возможностей. Найдешь то, что понравится.
— Что мне нужно сделать, чтобы поехать?
— У тебя много вещей?
— Нет. Свитер и джинсы — все, что у меня есть.
Луис поморщился, а Морис замялся, не зная, как перейти к своему вопросу.
— Есть еще один человек, с которым я хочу поговорить.
Морис кратко рассказал о Тони. После недолгих раздумий Луис вздохнул.
— Вряд ли он тебя послушает. Но я вижу, что отговаривать тебя бесполезно. Я тебя не тороплю, но подумай о том, что это небезопасно. И еще, знаешь, — он помедлил, но снова продолжил. — раньше я тоже думал, что нужно положить этому конец самому. Но действовать из Эрона будет умнее.
— Знаю. Но Тони заслуживает узнать правду от меня.
Когда они уже собрались идти к остальным, Луис достал из кармана телефон и передал его Морису.
— Вот. Сумеешь спрятать?
— Думаю, да.
— Как пользоваться знаешь?
Морис кивнул.
— Там есть все наши номера. Звони, если что-то нужно. В любое время.
— Спасибо.
Морис, и правда, почувствовал некую безопасность. И хотя он знал, что не будет звонить Луису по пустякам, возможность связаться с ним в любой момент успокаивала. Юноша положил телефон в глубокий карман джинсов и прикрыл свитером. Он был не таким большим, как у Гилмера, и поэтому свободно поместился.
Поговорив ещё некоторое время, они вышли в комнату, где сидели Варул, Михи и Эрин. Так же, как на кухне, в комнате горели всего несколько свечей. Варул отдыхал в старом бежевом кресле. Михи склонился за небольшим столом при слабом свете и что-то бурчал себе под нос. Его сестра стояла рядом. Луис отправил Мориса к детям, а сам приблизился к старику.
Михи пыхтел над листом бумаги, пытаясь срисовать стоящий на столе стакан. Судя по многочисленным потёртостям на бумаге, попыток было много. Когда подошёл Морис, терпение парня закончилось. Он демонстративно лёг на стол, закрыв руками бумагу.
— Он уже два часа пытается, — пояснила Эрин, указывая на лист.
— Я могу помочь, если хочешь, — неожиданно для самого себя предложил Морис. — Я часто делаю рисование за брата.
Михи резко вскинул голову и вскочил, освобождая место.
— Хочу! А я пойду перекушу. Видеть уже этот лист не могу.
— Нам захвати! — крикнула вслед сестра.
Михи вышел из комнаты, а Морис принялся за рисунок. После недолгой паузы Эрин решила продолжить разговор.
— Папа предложил тебе поехать с нами?
Морис поднял глаза и вопросительно взглянул на девушку. Она смотрела на него не так, как другие. В ее взгляде не было ни страха, ни восхищения. Юноше даже показалось, что она смотрела с сочувствием.
— Я слышала разговор мамы с папой. Они сказали, что твой отец... — на секунду она замялась, подбирая слова, — плохо с тобой обращается.
Морис отвёл глаза, не зная, как реагировать. Эрин задела его за живое, и теперь к желанию уйти от разговора примешалось желание выговориться.
— Да. Но просто так уехать я не могу.
— Почему? Если тебе опасно находиться дома, то нужно бежать как можно скорее.
— Я знаю. Но мне нужно поговорить с одним человеком. Надеюсь убедить хотя бы его, что отец не святой.
Эрин пожала плечами.
— Неужели его настолько уважают?
— Он умеет пустить пыль в глаза.
— Это странно, — Эрин пожала плечами. — Знаешь, папа с мамой очень часто говорили о тебе, и мы многое слышали. Они обсуждали, как отец относился к тебе, когда ты был маленьким. Так нельзя. Папа часто злился из-за этого. А мама, бывало, и плакала.
Морис молчал, почти не понимая, что происходит. Он видел Эрин только второй раз, а она переживала о нем больше, чем кто-либо из его семьи.
— Ты хочешь уйти от него?
— Да. Но не хочу убегать. Хочу, чтобы хотя бы один человек узнал правду от меня. Надеюсь, что он сможет занять место отца. Но он будет хорошим Наставником, пока примером для него остается Гилмер.
Вдруг Морис понял, что девушка не знает ни имени Наставника, ни Тони. Он умолк, не зная, стоит ли пускаться в объяснения, но Эрин вдруг взяла его за руку. Морис поднял глаза от рисунка и посмотрел на нее.
— Если ты решил, значит, так нужно. Просто пообещай, что будешь осторожен.
Парень едва заметно кивнул, борясь с нахлынувшей нежностью.
— Я постараюсь. И прости, что тогда схватил тебя за руку.
Эрин только мило улыбнулась.