фрагмент 7
- Так ты у нас, значит, вновь певчая птичка, а? – Моргант слегка толкнул локтем в бок Миры.
В ответ она сдержанно кивнула и немного отдалилась, теперь прижимаясь плечом к рукаву Лютика.
- Ишь ты, боишься что ли! – не унимался короткостриженный. – Ты глянь, Лютик, а помнишь, как еще несколько часов назад она возложила свою голову на мою широкую грудь и ладонь свою следом положила, а затем прошептала нежно «прости» и буквально растворилась в моих руках! – Моргант поэтично повышением голоса выделял каждую часть предложения, распугивая и нарываясь на оскорбления прохожих.
- Тебя невеста не ждет к ужину разве? – аквамариновые глаза уставились из-под свода тёмных бровей.
Короткостриженный в ответ уставился на Лютика, принимая его ненастроенность на диалог. Пожал плечами и почесал затылок.
- Что ж, да, друг мой, ты прав. Дома меня ждет моя муза, которая, должно быть, уже сварганила вкусный ужин. Надеюсь, не примете на свой счет, если не позову вас в гости?
- Отнюдь. Мы найдем что-нибудь, спасибо, - спокойно, совершенно не в своей всклокоченной манере, отозвался бард. – У нас был тяжелый день. Не хотим портить настроение в вашем доме. Передавай Лоре привет.
Ощущение напряжения передалось и Мире, но она не стала вмешиваться, поэтому просто кивнула Морганту и поспешила уйти вперед, надеясь, что Лютик вскоре присоединится к ней. Собственно, так и произошло.
Шли они молча, считая ряды брусчатки под ногами. Единственным диалогом стало шуршание их рукавов, которые иногда терлись друг о друга. Дорога к таверне лежала через площадь на небольшом возвышении, после которого шёл достаточно резкий спуск вниз. Закат Новиграда встретил шествующую пару и заставил обоих замереть от увиденной красоты. И в зеленых, и в голубых глазах молчащих отражались мазки персиковой, ярко-оранжевой, переходящей в алый, краски. Действительно, небо в тот вечер было чрезвычайно живописным. И пусть желудок Миры был готов свернуться уже по десятому кругу, она замерла и не могла надышаться воздухом, аккуратно подступающим к её лицу, подкручивающим её локоны. Вместе с тем ветер доносил ароматы ещё свежего хлеба из булочной внизу площади.
Мира долго изучала все оттенки над горизонтом, а Лютику уже успел наскучить вид. В какой-то момент он неосознанно перевёл взгляд на лицо девушки, которое было залито светом и теплом весеннего вечера, и больше не смог повернуть головы.
Ресницы то опускались, то взлетали и щекотали кожу под глазами и бровями. Приоткрытые губы теперь казались еще розовее. Глаза светились как вода чистого озера в солнечный день. Лютик все смотрел и смотрел. Не мог насмотреться. И надышаться.
Но всё же нужно было идти, пока еще были свободные места в таверне «Сломанная нога». Мужчина коснулся рукава Миры и немного потянул его вниз, привлекая внимание.
- Пойдем? – почти шепотом спросил он.
Это была каменная постройка с маленькими решётчатыми окнами. За несколько шагов можно было услышать, какой балаган был внутри. Кто-то ужинал, кто-то громко разговаривал, кто-то спорил, кто-то играл в карты. Людей было достаточно много, чтобы Лютик и Мира зашли, оставшись незамеченными. Когда пара прошла немного в сторону, бард аккуратно положил руки на плечи девушки и усадил её за небольшой круглый столик в углу.
- Я пойду спрошу у хозяина, что они подают к ужину. Подождешь? Я быстро, - Лютику приходилось перекрикивать толпу. Чтобы Мира его точно услышала, он приблизился почти вплотную к её уху.
Когда бард удалился, девушка вновь почувствовала себя в опасности. В таверне почти не было женщин, только скалящаяся девушка у барной стойки с пышными грудями наперевес и пугающая старуха в дальнем углу, бормочущая себе что-то под нос. Мире казалось, что чем дольше она сидела одна, тем больше изучающих взглядов она ловила на себе. Когда тревожность заставила начать ёрзать на стуле, из ниоткуда возник улыбающийся бард.
- Так-с, выбор невелик, но надеюсь, тебе будет по душе куриная похлебка и лепешки с творогом и зеленью? Я еще взял тебе пиво, потому что у них нет ничего для трезвенников, - довольная улыбка не сходила с его лица.
- А ты что будешь? – поинтересовалась Мира, сдерживая искреннее желание сорваться с места и съесть всё, что предложат.
- Я... - бард немного подумал. – Мне сначала нужно подзаработать, чтобы поесть. Так что пока ты будешь ужинать, я поиграю неравнодушной толпе, спою пару песенок, - как раз ты оценишь мой неоспоримый талант! А потом и я поем.
Какое-то время Мира хлопала глазами и смотрела на возвышающуюся фигуру Лютика, думая лишь о том, как это странно, что человек, который знает её меньше суток, уже столько сделал для неё. Это действительно похоже на неправдоподобный сон. Что же ему надо от неё? Ведь люди не ведут себя так с первыми встречными. Они не провожают их, не водят к врачу, не платят за них. Фантастика какая-то! Впрочем, как и всё в этом мире.
- Спасибо, Лютик, - всё, на что хватило девушку. Она опустила глаза, не зная, что еще сказать.
Мужчина улыбнулся. Вернувшись к бару, Лютик забрал тарелки и добротную кружку пива и поставил перед девушкой, у которой чуть ли слюни не вытекли в суп от радости. Пожелав приятного аппетита, бард взял в руки свою неизменную подругу-лютню и, громким приветствием привлекая внимание к себе, пошел к противоположной стене. Закинув одну ногу на табуретку, он начал свои рассказы в стихах о Ведьмаке, Белом Волке из Ривии, который отправился искать своё Предназначение и по дороге встретил много разных чудищ (Мира вспомнила из утреннего диалога, что за эту балладу ему обычно больше всего накидывают монет), следующая песня была посвящена этой таверне и происхождению её названия. В тексте говорилось о том, что одной голодной зимой шел по улице молодой парень, поскользнулся на льду и сломал ногу, - да так, что не смог встать. Крики о помощи заглушала разгулявшаяся вьюга. Нашли его только через день, уже бездыханным. Родственников не выявилось, а люди хотели есть, — вот они его и приготовили. А когда мрак и бедность рассеялись над городом, в память о безымянном бедолаге со сломанной ногой назвали таверну, построенную на том самом месте, где он погиб.
После этой баллады, Мира решила отложить кусочки мяса в супе, впрочем, потом всё же с особым аппетитом съев их.
Еще несколько песен Лютик посвятил историям любви принцессы и конюха и проститутки и юного наследника. Выступление барда, действительно, понравилось многим. Это было понятно и по смеху и одобрительным возгласам из толпы, и по мешочку монет, с которым вернулся Лютик ко столу.
- Народ Новиграда очень радушный и щедрый! – прошептал он, наклоняясь к Мире. – Надо здесь чаще выступать!
Мужчина тяжело рухнул на стул, и тогда Мира увидела, что, несмотря на хорошее настроение, бард устал и выдохся. На висках проступал пот, губы пересохли, и голос осип.
- Мне очень понравилось! – одобряюще произнесла Мира и улыбнулась. – Поешь ты даже лучше, чем рассказывал. Ты слышал? Я аплодировала громче всех!
Брови барда почему-то удивленно подлетели, и он улыбнулся. Хотел он было что-то сказать, но тут подошел хозяин таверны, добрый толстяк Ворд, и поставил перед Лютиком огромную миску похлебки, тарелку с лепешками и пиво, - то же, что ранее было и в тарелках Миранды.
- Мальчик, ты, как всегда, соловьем поешь! Правда, давно тебя у нас не было. За еду заплати, а пиво за мой счет. По старой памяти.
Мужчина похлопал Лютика по плечу и засмеялся, при этом сотрясая свой огромный живот.
- Спасибо-спасибо, Ворд!
- А вы, милсдарыня, кем приходитесь нашему поэту? – обратился хозяин таверны к Миранде.
- Это подруга моей кузины, она не местная, - вмешался Лютик, не давая возможности подать голос Миранде. - Приехала достопримечательности смотреть.
- И откуда ж ты?
- Из тех краев, что тебе и не снились, Ворд, - нарочито загадочным тоном произнес бард и засмеялся.
- Ну ладно-ладно, так и скажи, что боишься, что какая-нибудь твоя цыпа узнает, что ты с другой шуры-муры крутишь! Даю слово, что, если кто про тебя будет спрашивать, не знаю тебя, не видел ни с кем! – мужчина шутливо положил руку на сердце. – Ладно, малец, приятного аппетита. А ты, цыпа, береги пацана! Я его знаешь каким видел? Вот таким! – он задержал ладонь на уровне стола, за которым они сидели. – Ходил хвостиком за мной, песни пел... А теперь вон, вымахал... Эх!
- Ладно уж тебе слезы разводить, Ворд! – Лютик прикрыл лицо рукой, скрывая смех и улыбку. – Слушай, а договоришься с Вероной?
- Койку надо? – Ворд положил руки на бока.
- Был бы признателен, дружище! Желательно две комнаты, чтобы не смущать мою милую спутницу, - Лютик бегло глянул на Миру, которая, полностью погруженная в их диалог, не проронила ни слова.
- Я спрошу, но не обещаю! Приезжих на фестиваль много.
Тётка Верона, одноглазая, в остальном миловидная женщина лет под шестьдесят по просьбе Ворда нашла маленькие две комнатушки на самом последнем этаже своей небольшой гостиницы, находившейся в соседнем здании от таверны.
В комнате, выделенной Миранде, было очень холодно, - каменное здание, конечно, не отапливалось, разве что одинокими свечами и дыханием посетителей. Хозяйка зажгла свечу в светильнике, выдала постельное белье с пуховым одеялом и даже дала ночную рубаху (рюшечки на воротнике очень обрадовали девушку).
Как только Верона, пожелав доброй ночи и посоветовав закрываться на все замки, покинула комнату, Миранда, оставшись одна, постояла какое-то время, переминаясь с одной ноги на другую. Потом подошла к небольшому застекленному мутному окну. Холод в помещении не остановил девушку от того, чтобы открыть окно. Времени Миранда не знала, но, кажется, полночь ещё не наступила. Люди протекали под окнами – мамочки в чепцах на голове с неустанно прыгающими детишками, девушки смеялись и играли в догонялки с парнями, пьяницы маршировали с бутылками в руках и горланили песни. Через какое-то время всё затихло, людей становилось всё меньше, за окном – всё темнее и прохладнее.
До Миранды донеслась тихая мелодия и нежный, почти как шёпот, голос. Мира сразу поняла, что это Лютик, тоже приоткрывший окно, решил поиграть перед сном. Ему тоже не спалось.
Почему я просто ушла? – спросила саму себя Миранда. – Надо же было обсудить всё произошедшее за сегодня, ведь столько всего было! А мы просто молча разошлись по комнатам, как будто совсем нечего сказать!
Пробуждённая своими же мыслями, девушка направилась в сторону двери. Она не стала переодевать белую льняную ночнушку с дутыми длинными рукавами. И сапоги не стала натягивать на голые стёртые ноги. Причесывать волосы расческой, лежащей на тумбе у кровати Мира побрезговала – не известно, кто пользовался ею прежде. Разгладив и расчесав несвежие волосы пальцами, девушка открыла дверь и встретилась с холодной темнотой коридора. Ничего не было видно, но Миранда знала наверняка, что Лютик был в соседней комнате. Она плотно прикрыла свою дверь, оставаясь в кромешной тьме. Нащупав соседнюю дверь, она тихо постучалась, прекращая струнную музыку по ту сторону двери. Чем дольше она стояла на пороге, тем сильнее ей чудилось, будто сзади скрипят полы, и кто-то подкрадывается к ней со спины. Когда дверь открылась и тусклый свет немного осветил за пределами комнаты, девушка обернулась, но никого не увидела сзади. Затем повернулась обратно и обнаружила Лютика, выглядевшего так же, как и до этого, но при этом совсем по-другому. На нем была та же белая рубашка, расстегнутая теперь на несколько пуговиц больше, заправленная во всё те же тканевые штаны. Ботинки он снимать не стал. Волосы были взъерошены, - видимо, ноты и куплеты не давались легко этой ночью. В полутемноте она не видела его лица, но зато блики в аквамариновых (сейчас же – почти черных) глазах затаились в ожидании.
Мужчина, не зная, что сказать, молча пропустил ночную гостью внутрь.
- Ты чего босая? Полы ледяные, заболеешь же! – вдруг возмутился он.
- Ноги устали от обуви, - девушка растерянно перебирала складки ночной рубашки.
- Садись на кровать, замотаем их в одеяло, - то ли предложение, то ли просьба прозвучала с его стороны.
Помешкав какое-то время под выжидающим взглядом мужчины, она быстро забралась (чуть ли не запрыгнула) на кровать (нужно отметить, что в этой комнате она была удобнее, чем у неё). Когда Лютик потянулся, чтобы накрыть её одеялом, девушка запротестовала, мол «Я сама!» и закутала ноги, сразу же чувствуя тепло.
Мужчина беззвучно прикрыл окно, перенес светильник, от которого исходило хоть какое-то тепло, на тумбу со стороны, где сидела Мира. Сам сел на противоположный край кровати.
- А тебе не холодно? – поинтересовалась Миранда.
- Я привык, - спокойно произнес мужчина, рисуя узоры пальцем на простыне.
Снова молчание. Миранда хотела столько всего сказать, но как будто обсуждение всего произошедшего казалось ей неловким.
- Я рад, что ты вновь обрела голос, - начал Лютик.
Мира активно закивала, радуясь, что ей не пришлось самой начинать диалог.
- Это было так странно. Когда я хотела сказать что-то, слова просто не появлялись из моего горла! Никогда с таким не сталкивалась.
- Мы забыли взять мазь у Маро для синяков, - с досадой проговорил Лютик, разглядывая потемневшие следы на шее Миры. – Это же следы от рук, да?
Миранда кивнула.
- Расскажешь, что с тобой произошло?
- Это настолько будет абсурдно звучать, что ты никогда в жизни не поверишь, - Мира опустила голову и заправила упавшую на глаза прядь за ухо.
- Я столько невиданного видел и начинал верить в уму непостижимое. Так что можешь рассказать, а там уже посмотрим, сочиняешь ты али нет, - бард слегка улыбнулся.
На какое-то время Мира засмотрелась на его улыбающееся лицо.
- Теперь, когда я могу говорить, хочу сказать спасибо, Юлиан. За всё, что ты сделал для меня. Я не знаю, что будет завтра. Поэтому лучше сказать это сейчас. Думаю, что мне никогда не вернуть тебе этот долг.
Как хорошо, подумал Лютик, что Мира сидела далеко от него. Иначе он бы прямо сейчас, после этих слов, поцеловал её. Аккуратно, чтобы не спугнуть. Невесомо, чтобы она едва ли могла почувствовать прикосновения его губ, но чтобы смогла ощутить ту нежность, которую он испытывает к ней. Как бы он хотел её поцеловать, боги! Но это было бы совсем неправильно. Хотя от чего же неправильно? Когда-то Лютик мог целоваться с девушками, которых знал несколько минут, бывало – и секунд. Но тут всё иначе. Мужчина не мог понять в чём, но было всё по-другому.
- Я просто чувствую, - опомнился Лютик, когда тишина становилась неловкой. – Чувствую, что хочу тебе помочь. Мне кажется, что за всю мою жизнь я никого не спасал, - обычно меня вытаскивают из передряг, да и помогал я мало кому. Честно говоря, когда тебя увидел, помнишь, тогда в лесу, я удрать хотел! Живу я с мыслью, что чужая проблема – это чужая проблема, меня никаким боком не касающаяся. Но, сам не знаю причины, тогда в лесу ноги мои остановились.
Ты не подумай, я не герой какой-то там, не рыцарь! Я бард всего на всего. Мечом размахивать не умею, а лютней своей вряд ли пожертвую в драке. Но... Совсем не могу объяснить, но я волнуюсь, что с тобой что-то плохое случится. Я не могу этого допустить. Поэтому столько, сколько тебе будет нужна моя помощь и поддержка, я бы хотел оставаться рядом.
Не найдя слов, но испытывая глубокое чувство благодарности, Миранда протянула ладонь и накрыла ею руку Лютика. Она хотела улыбнуться, но яркая вспышка опять унесла её из реальности.
- Отец, перестань! Я не намерен терпеть этого больше, - от чего-то начала говорить Миранда.
- Сопляк! – этого мужчину девушка уже видела раньше. Но когда она смотрела на него, сидя на полу, он казался великаном, сейчас же он был на голову выше неё. Ей показалось, что и она сама была выше обычного. Она посмотрела вниз на свои руки и ноги, и поняла, что тело её – мужское.
От мыслей её отвлек толчок в грудь. Она упала на пол.
- Вали куда хочешь, но ты еще пожалеешь! Ты всегда был таким, избегал нормальной работы, ответственности. Лишь бы с девахами шаболдаться и брынчать на своей херне этой.
- Отец, что бы ты ни говорил, я поеду учиться в Академию.
Миранда в теле другого человека попыталась встать, но мужчина толкнул её обратно резким ударом ноги в грудь.
- А кто оплачивать будет? Потом же приползешь к нам с мамкой за деньгами. Будешь ныть и молить, чтобы мы тебя обратно пустили, но запомни, если ты сейчас уйдешь, сыном моим перестанешь быть. Я от тебя отрекусь.
- Ты и без того никогда ко мне не относился, как к сыну, отец, поэтому невелика потеря.
- Ах так! – взревел мужчина.
Он схватил лютню, лежащую рядом, замахнулся и...
- Мира, прошу тебя, очнись! – Лютик легонько тряс девушку за плечи. – Ты меня слышишь? Что ты видела опять? Солнце, ну же, посмотри на меня!
Взгляд девушки прояснился. И тогда она заплакала. Достаточно неожиданно, чтобы застать барда врасплох. Она кинулась на мужчину, обхватывая его за талию и прижимаясь головой к рубахе.
- Я всё поняла! Я теперь всё поняла! - кричала она, зарываясь лицом в ткань.
- Что такое? Ну же, скажи, Мира!
- Там был ты, - всхлипывая, пыталась сказать девушка. – Точнее, я была тобой! Я думала, как ты, чувствовала, как ты. Боже, Юлиан, твой отец!
- Мой отец? – удивился Лютик, ожидая продолжение.
- Твой отец разбил о тебя лютню?
После произнесенного комната погрузилась в тишину. Никто не двигался. Мира даже перестала всхлипывать, но потом заревела по новой. Лютик молча гладил её по спине. Так они просидели пару минут, потом Миранда отстранилась и посмотрела на Лютика, на лице которого лежала какая-то очень странная тень.
- Я не понимаю, откуда ты это можешь знать, - моего отца, жену и дочь Маро...
Миранда отрицательно покачала головой.
- Не знаю, почему это происходит, но я поняла, что как только касаюсь кожи человека, или когда он касается моей, я вижу его прошлое. Похоже даже, что самый травмирующий случай в их жизни... Я вспомнила, что когда первое видение появилось, ты тогда взял меня за руку, чтобы помочь забраться на коня, второй раз – когда Маро хотел нанести мазь мне на шею, и сейчас, когда я... я коснулась твоей руки.
- Это значит, - взгляд Лютика стал более ясным и понимающим. – Что я не могу тебя касаться? Совсем? Или ты каждый раз будешь видеть, как мелкого щенка избивает его отец и разбивает о него лютню... - его тон был размеренный, но пространный. - А что хуже всего – ты из раза в раз будешь чувствовать всё то же, что и я в тот день? М-да уж.
Мужчина рукой зачесал волосы назад, оставляя ладонь на затылке.
- Юлиан, - Миранда положила руку на плечо парня. – То, что с тобой произошло...
- Я давно пережил этот момент, так что всё в порядке, - он слабо улыбнулся и хотел было положить свою руку на её, но опомнился.
Это будет тяжело, - подумалось барду.