Август между нами

В доме Дарси и Оли всегда пахло уютом: кофе, шмалью, ванилью и ещё чем-то — чем-то, что пахло безопасностью. Мы с Сиджеем приехали чуть раньше всех, и пока Дарси выносила на кухню десерт, а Оли возился с колонками, я просто позволила себе быть — без мыслей, без воспоминаний.

Сиджей наклонился ко мне и тихо прошептал:
— Пять минут здесь — и я почти поверил, что ты моя снова.

Я улыбнулась. Тихо. Почти виновато. Он взял мою руку, и я не отняла её.

Оли, глядя на нас из-за ноутбука, поднял глаза:
— Ну всё, ясно. Вы снова пара недели? Или только на время акции в «Пятёрочке»?

Мы засмеялись. Даже Сиджей не удержался и кинул в него подушку.

— Главное, чтобы не как в прошлый раз, — протянул Оли, потягивая сидр. — Когда ты ушёл, а она — в слёзы. В этот раз обещай: если уйдёшь, то хотя бы посуду за собой помой.

Сиджей поднёс мою руку к губам:
— Я не собираюсь уходить.

Дарси прошла мимо с подносом, кивнула на нас и подмигнула:
— Адель, если он начнёт читать стихи — моргни, я тебя спасу.

Я улыбалась. Мне было спокойно. Не влюблённо — но стабильно. Его ладонь была тёплой, плечо — рядом. Всё казалось правильным.

Потом, как обычно, мы с Дарси и Энджи ушли в ванную «потеряться на двадцать минут», как говорил Оли. Энджи курила у окна, а Дарси нацепила мне на волосы заколки, смеясь.

— Уютно, да? — спросила Дарси. — Сиджей такой... надёжный. Почти как старый плед.

Я посмотрела в зеркало. Мои глаза были зелёными, губы чуть прикушены. Волосы распадались по спине. Всё вроде красиво. Но сердце не сжималось. Дыхание не замирало.

— Он старается, — прошептала я.

— Но ты не там, да? — сказала Энджи, не поворачиваясь. — Где-то в другой комнате. С другим.

Я хотела ответить, но в этот момент хлопнула дверь — и атмосфера в доме резко изменилась.

Мы вышли в зал и увидели их. Боб и Мэт. Смех, громкий голос Мэта, лёгкий запах алкоголя и... яркий засос на шее у Боба.

«Засос... Зачем ты это делаешь?» — думала я, ощущая, как раздражение и страх смешиваются в горькую смесь. Я знала — это не просто отметка, это знак, что он погружается в мир, от которого я пыталась его уберечь. И я знала — он снова употребил.

Я не могла отвести взгляд. Он был в тёмной рубашке, с бутылкой пива в руке. Он увидел меня и на секунду застыл.

Оли подошёл ближе, его расслабленное лицо стало жёстче. Он прошептал Мэту, не скрывая раздражения:
— Он нюхал. Снова. Я думал, он выбрался из этого дерьма.

Мэт пожал плечами:
— Один раз. Просто сорвался. Было хреново.

— Не оправдание, — отрезал Оли. — Не в этом доме.

Боб смотрел на меня. Но я отвернулась первой, потому что иначе сорвалась бы. Я обещала себе — быть с тем, кто рядом. С тем, кто держит руку, а не рвёт сердце.

Сиджей обнял меня за талию, словно почувствовал, что во мне что-то изменилось. Его пальцы провели по моим волосам — он знал, как я люблю это. Но я ничего не чувствовала. Всё внимание было там — на другом конце комнаты.

Боб стоял, опершись о стену, с пустым взглядом и бокалом в руке. Когда наши глаза встретились, что-то в нём дрогнуло. В его зрачках был огонь. Но не тот, что разжигал страсть, а тот, что пожирал всё вокруг.

Он сделал шаг, но тут же отступил. Мэт что-то сказал ему на ухо. Боб кивнул и отвернулся.

— Всё нормально? — спросил Сиджей, наклоняясь ко мне. — Он тебя напрягает?

Я качнула головой. Мне нужно было время. Мне нужно было соврать самой себе.

— Просто не ожидала, что он придёт.

— Мы можем уйти. Хоть сейчас.

Я посмотрела на него. Он был тёплым, верным. Почти родным. А я — предательницей даже в мыслях.

— Нет. Всё в порядке.

Мы вернулись на диван. Оли включил музыку, снова шутил, Дарси хлопала в ладоши, Энджи принесла мартини. Казалось, всё налаживается. Но я всё чувствовала — его взгляд на затылке, его дыхание, когда он проходил мимо, его засос. Как доказательство, что меня заменили. Что он вычеркнул.

Но мне не стало легче.

Я подняла бокал и улыбнулась. Для всех. Кроме него.

А он... снова смотрел. Грязно, устало. Словно хотел сорваться. Или забыться.

Сиджей шептал мне на ухо, я кивала. Но не слышала — внутри всё кричало.

В комнате стало душно — не от людей, не от алкоголя. От его присутствия. Я чувствовала, как взгляд Боба прожигает мне спину, как будто он хотел сказать что-то, но молчал. И это молчание было сильнее, чем крик.

— Пошли в ванную, — Дарси схватила меня за руку. — Нужно обсудить кое-что по-очень-девчачьи.

Энджи подмигнула и кивнула:
— Мы устроим маленький комитет спасения.

Мы втроём скрылись за дверью. Дарси тут же повернула ключ и села на край ванной. Энджи плюхнулась на стиралку. Я осталась стоять, упираясь в раковину, будто так легче держаться на ногах.

— Так, — начала Дарси, — объясни мне, какого чёрта ты сейчас сидишь рядом с Сиджеем, но каждые десять секунд ловишь краем глаза Боба?

— Я не ловлю, — пробормотала я. — Просто... вижу его.

— Ты не просто видишь, — вмешалась Энджи. — Ты чувствуешь его через весь дом. Даже я это вижу. А я просто коктейль пришла выпить.

Я закусила губу. Опустила глаза. Там, внутри, всё болело. Тянуло. Кололо. Словно я сама себя приговорила.

— Я... пытаюсь быть с тем, кто хочет меня. Кто не бросает. Кто не делает больно, — тихо сказала я. — Кто не исчезает, когда я нуждаюсь в нём. Мне нужно забыть его.

Дарси посмотрела мягко, но строго:
— А он просто способ забыть?

— Я не знаю, — прошептала я. — Может быть. Но Сиджей добрый. Он заботится. С ним легко.

— А с Бобом? — Энджи скрестила руки. — С ним больно?

Я кивнула.

— Тогда скажи себе честно, Адель. Больнее потому, что любишь? Или потому, что хочешь быть нужной, хотя давно перестала?

Я вздохнула. Впервые за всё это время — глубоко.
— Я не знаю. Просто устала.

Дарси подошла и обняла меня.
— Тогда сделай паузу. Хватит спасать кого-то. Побудь в покое, а не между двумя полюсами, которые тебя разрывают.

— Он пришёл с засосом на шее, — прошептала я. — Как будто хотел, чтобы я увидела. А я выложила эти чёртовы цветы... Он видел. Мы друг другу делаем больно. Специально.

Энджи вздохнула:
— Вот только вопрос — зачем?

Всё внутри оборвалось. Я не знала ответа. Но в груди сжималось, будто от невысказанного прощания.

Всё внутри оборвалось. Я не знала ответа. Но в груди сжималось, будто от невысказанного "люблю", которое застряло между мной и ним.

Мы вышли, как будто после исповеди. Мне было чуть легче — может, потому что сказала вслух то, что боялась даже подумать. Дарси незаметно сжала мою ладонь. Энджи — как всегда — вскинула подбородок с той своей полуулыбкой, будто всё под контролем, даже когда весь мир рушится.

В комнате всё было на месте: Сиджей что-то рассказывал Оливеру, тот смеялся, откидываясь на спинку дивана, но, как всегда, цепко держал обстановку под контролем. Боб стоял у барной стойки с Мэтом, делая вид, что его ничего не волнует. Но я чувствовала: его взгляд ловил каждое моё движение. Даже если он не смотрел прямо — я всё равно ощущала, будто его тени цепляются за меня.

Сиджей коснулся моей спины.
— Всё нормально?

Я кивнула. Улыбнулась, как умела. Он нежно поцеловал меня в висок. Это было тепло. Это было правильно. Но не жгло.

— Погнали в игровую, а? — сказал Мэт, потягивая пиво. — А то я соскучился по твоим жалким попыткам выиграть в Counter.

— Пошли, неудачник, — фыркнул Оли, вставая. — Только мышку мою не трожь, как в прошлый раз, понял?

Боб двинулся за ними, с бутылкой в руке. Молча. На мгновение его глаза скользнули по мне. В них было всё: раздражение, усталость... ревность?

Я села рядом с Энджи и Сиджеем. Дарси плюхнулась в кресло, потягивая сок. Все притихли — будто в доме стало чуть спокойнее. На полминуты.

И вдруг — крик. Глухой, сдавленный, яростный:

— Ты охренел?! Снова?! — это был голос Оливера.
Его голос был редкостью в доме, особенно в гневе.

Мы переглянулись.

— Чёрт... — тихо выдохнула Дарси. — Он его поймал.

— Тебя чуть не откачивали в прошлом месяце, а ты что? Думаешь, тебя снова понесут на руках?!

Никто не шелохнулся. Только Сиджей встал, будто хотел вмешаться, но остановился. Все переглядывались, но никто не двигался.

А я просто сидела. Сжимала кулак на коленях.

Он сорвался. Он снова.

И всё, что я чувствовала — не гнев. А горечь. Словно даже его боль всё ещё имела надо мной власть. И даже Сиджей рядом не заглушал тот ком, что снова поднимался в горле.

Оли кричал. Не так, как обычно. Не с шуткой, не с ехидцей. А по-настоящему. Глухо, как будто через зубы. И в каждой его фразе будто эхом отзывались мои собственные чувства.

Сиджей снова что-то сказал, положил руку мне на колено, но я не услышала. Все звуки будто упали куда-то в вату. Я смотрела в сторону игровой комнаты, на закрытую дверь, за которой стояли голоса. Голос Боба. Голос, который ещё вчера казался родным.

«Снова?» — это слово звенело в голове.

Я не удивилась. Не испугалась. Просто внутри стало холоднее. Как будто какой-то хрупкий мостик между "а вдруг ещё что-то возможно" и "всё кончено" провалился под ледяную воду.

Дарси смотрела на меня с тем самым взглядом, который я так хорошо знала — не лезла, просто была рядом.

А я сидела, чувствуя, как уходит тепло. Не потому что рядом Сиджей — он был. Он старался. Он гладил меня по ноге, шептал, что всё хорошо.

А потому что Боб...
Он снова ушёл туда, откуда возвращаются не все.
Потому что снова выбрал не меня.

И тогда я сказала себе в уме:

«Вот теперь точно всё. Вот теперь — только вперёд.»

Я взяла Сиджея за руку, крепко, как будто держалась за обещание. Я улыбнулась — и пусть это была не до конца честная улыбка, она всё равно была моей.