Яркими духами мне дурманишь голову

во мне грохочет война,
взрывается тишина,
из груди крик души
поразительно

Воспоминания о первой встрече с Антоном спустя долгое время упорно не хотели покидать голову, прочно прописавшись там. Арсений пялился в потолок, он долго не мог уснуть.

Перед глазами плыли неприятные картинки, его напускное безразличие ко всему, то, как Сережа бросился на Эда, услышав какую гниль он несет, перекошенное от испуга лицо Антона, который мало того что не должен был там быть вообще, так еще и не должен был это все видеть.

От нескончаемого потока мыслей его смог отвлечь только звонок в дверь. Только вот Арсений никого не ждал в принципе, а в час ночи уж тем более. Он тихо подошел к двери и стал прислушиваться к звукам снаружи.

– Отца родного даже в квартиру не пустишь? – раздался вдруг голос по ту сторону двери.

Попов поспешил открыть дверь, пропуская внутрь сразу двоих — папу и своего любимого пса, которого он не видел с момента того, как уехал из Омска.

– Честер, – Арсений светится, как ребенок, принимаясь трепать собаку за ухом, – привет, малыш.

– Нихуя себе «малыш», – красноречиво отзывается Сергей, – это уже целый кабан, жрет, между прочим, в два, а то и в три раза больше твоего.

Оторвавшись наконец от собаки Арсений кидается на отца и сжимает его в объятиях, Честер топчется рядом довольно виляя хвостом. И вот он снова как будто дома, как будто вовсе и не уезжал. На душе разливается приятное тепло, но следом по очереди начинают всплывать вопросы.

– А ты как тут?

– Мне позвонил Винт твой, – поясняет отец, снимая с лохматой черной овчарки поводок,  – сказал, что назревает крупненький такой пиздец. Но это все буквально в двух словах. Так и знал, что без нас нихуя они не могут.

– Ты бы хоть позвонил, я бы тебя встретил, – виновато говорит Арсений, гладя собаку.

– Ой, да ладно. Но за такси у вас бабки дерут только так. В Омске за такие деньжища можно весь город вокруг два раза объехать.

– Считай столица, – усмехается Арсений, – пойдем на кухню, выпить не предлагаю, у меня нечего, но чай, кофе, если устроит, могу налить.

– Кофейку бы я бахнул, а, кстати, Сень.

– М? – отзывается он.

– Этот валенок у тебя остается, – с гордостью выдает Сергей, похлопывая пса по спине.

– Я только за, а чего так?

– Так и я остаюсь, но я хату сниму, не буду утруждать тебя своим присутствием, – посмеиваясь говорит отец.

***
– Сереж, привет, это Антон.

– А, малой, здарова. Как сам? Чего звонишь?

– Да все нормально, ты не занят сейчас? – Антон вкладывает всю веру в то, что Сережа сейчас не занят, потому что у него в планах устроить допрос с пристрастием.

– А ты хочешь позвать меня на свидание, Мистер Х? – спрашивает Сережа, пародируя женский голос.

– Что за Мистер Х?

– А то есть формулировка со свиданием тебя не смутила?

– Да что ж ты вопросом на вопрос общаешься?

– А тебе так не нравится?

– Серый, блять, занят или нет?

– Свободен, так что? У тебя на меня планы?

– Приехать сможешь? Я поговорить хотел.

– Скоро буду, – Сережа услужливо не спрашивает, о чем хотел поговорить Антон, к чему такая срочность. Он не спрашивает вообще ничего, просто обещает приехать как можно скорее.

Матвиенко, благо был свободен, приехал и правда так быстро, как только позволили пробки в городе. Так что вскоре перед подъездом Антона стояла его черная тонированная машина, парень заметил, что она всегда чистая, прямо таки вылизанная, видно, что душу вкладывает.

Из кремового салона довольно громко звучит музыка, насколько он мог слышать через приоткрытые окна. Но она довольно быстро стихает и темноволосый мужчина выходит из машины.

– Серый, а у тебя байк есть? – вдруг спрашивает Антон, пожимая руку.

– Не люблю я их. Пердят, рычат, шумят, – отзывается Матвиенко, – мне с моей-то крохой мороки хватает, пусть пацаны на пукалках своих катаются, а мне и с ней хорошо, – с огромной любовью говорит он, поглаживая машину.

Антон согласно кивает и окидывает машину Сережи взглядом, и все таки мерс смотрится безумно представительски. Этакая машина личного водителя депутата или богатой девушки, у которой собственный бизнес. Сережа сверлит пацана взглядом, понимает, что явно не для разговора о байках и машинах его сюда позвали. Понимает о чем будет разговор, точнее о ком, но не давит, дает с силами собраться. Все таки за последние сутки слишком много потрясений, пацан уже и отвык, наверное.

– Ты че не спишь-то? – осведомляется Сережа, – время недетское.

– Что-то мысли спать не дают. Давно он вернулся? – спрашивает Шастун, уткнувшись взглядом куда-то за спину Сережи.

– Неа, – честно отвечает Матвиенко, закуривая, – будешь?

– Мне мои Мальборо роднее, ничего личного, – улыбается Антон и тоже тянется за пачкой, – Эд знал, что он вернулся?

Антон старательно избегает имени Арсения в диалоге, заменяя его всем, что на ум придет. Не готов он был к встрече, тем более к такой спонтанной, тем более с такими последствиями. Хотя уже и прошло достаточно времени.

– Не думаю. Знал только я. Я вот был не в курсе, что Эдос тебя снова туда притащит, подонок.

– Знатно ты его конечно, – нервно усмехается Антон, вспомнив кровавое месиво на лице Скруджи, – он всегда такой борзый был?

– То, что ты видел — лишь верхушка айсберга, я вообще все еще считаю, что ему противопоказано находится с людьми, потому что он не контролирует себя ни капли.

– В ебучку ему каждый раз прилетает?

– Еще как. И не только от меня, большинство парней тоже не в восторге. А с Арсом они вообще не в ладах с того момента как, – он замялся, – ну давно в общем.

– Ладно, хуй с ним, – машет рукой Антон, – с Эдом. Я тебя услышал, тип не тот, кем пытается себя выставить, я к нему не лезу.

– Главное, малой, чтобы он к тебе не лез, – предостерегает Сережа, облокотившись на капот.

– Ну, тут уже не моя зона ответственности, – парирует Шастун, а потом замолкает на несколько секунд. Мнется на месте, затылок чешет, слова подбирает и, наконец, решается спросить, – ты вот как считаешь, стоит мне с Арсом пытаться поговорить?

– Я считаю, что он тебя не заслуживает, – четко поясняет Сережа, положив руку Антону на плечо, – это он должен первым пойти на встречу, не ты. Он должен извиниться, как минимум, как максимум — пропасть из твоей жизни, если ты, конечно, согласен на повтор событий. Он проебался, Тох, очень сильно проебался. И ему реально стыдно за это, но он своей тупой головой понять не может, как это исправить.

– Ну, от разговора еще никто не умирал, – оптимистично выдает Антон, попытавшись улыбнуться, – я, все же, поговорю с ним, наверное, так будет лучше.

– Решай сам, малой, но будь осторожен. Он, конечно, навряд ли уедет снова, но потеряться может только так, – предупреждает Сережа, снижая голос на тон.

– Второй раз отпускать не так страшно, – пожимает плечами Шастун, а самому в эти слова не верится.

***
– И че, Серега ему прям ебло расквасил? – восторженно улыбается отец, явно представляя себе эту картину, – ну красавец. Хоть имя общее не позорит.

Эд Сергею никогда не нравился. Сначала в нем раздражали мелочи, типа забитого лица и хриплого прокуренного голоса, но потом появились и более веские причины. Скруджи стал часто опаздывать, стал причиной большинства разладов в семье, кидаться на всех стал, как пес сторожевой. Никто так и не смог понять суть его изменений. И сейчас Попов-старший ликовал как никогда раньше, узнав, что этому хриплому ублюдку наконец-то смачно прилетело.

Все они — детдомовцы, сироты, брошенки. Только у Арса есть семья, хоть и неполная, но есть. Они выросли на улицах, именно здесь их дом. Сейчас, конечно, многие обрели свои семьи, у некоторых даже дети есть. Но всех их в кучу когда-то собирали Поповы, Арс тогда сказал папе, что у пары его друзей проблемы, у кого-то в семье, у кого-то с законом, а Сергей, с каким-то необъяснимым материнским инстинктом, решил воспитать этих пацанов по-своему. Так и случилась эта гоп-компания, только вот потом всеми любимый дядя Сережа-Батя уехал, а Арс остался и тогда его признали негласным авторитетом, этакой главой этого балагана.

– Днем скатаемся туда, – командует отец, – а потом поедем квартиру посмотрим, я присмотрел тут одну недалеко.

– Я тебя в гостевую положу, там матрас ортопедический, – улыбается Арсений.

– Это ты сейчас сказал, что я рухлядь старая? – Сергей сводит брови к переносице, давая сыну слабую оплеуху, чем вызывает у обоих смешок.

– Очень самокритично с твоей стороны, – кидает Арс и включает свет в спальне.

В этой комнате он бывает крайне редко, но тут, как и по всей квартире, царит уют, какая-то особая атмосфера, что-то в ней есть родное, хотя тут никто и не живет. Иногда Арсений подумывает продать эту квартиру и купить себе однушку, а то и студию, но теперь, когда у него снова будет жить Честер, смысла в этом нет. Собаке пространство нужно, не в замену уличным прогулкам, разумеется, но все же.

– Так, кровать застелена, телек есть, все, как ты любишь, одежду сейчас какую-нибудь принесу.

– Сень, я с вещами, – напоминает отец, – расслабь булки, я не твой пацан, чтобы передо мной любезничать. Кстати, как он там?

– Ну па-а-ап, – недовольно тянет Арсений, – завтра все расскажу. Доброй ночи.

– И тебе, Сень.

***
Сережа с Антоном мелодично перебрались в квартиру, когда на улице значительно успело похолодать и комары окончательно надоели. Теперь, сидя на кухне, они разговаривали обо всем подряд, перескакивая с темы на тему. Антон поймал себя на мысли, что так комфортно до этого ощущал себя только с Макаром, ну или с Арсом.

– Я тебе вот что скажу, малой, – зевая говорит Матвиенко, из-за чего половина фразы звучит неразборчиво, но Антон лишь устремляет на Сережу заинтересованный взгляд, – он баран упертый.

– Да я в курсе, спасибо, что вовремя просветил, – язвит Антон, ерзая на стуле.

– Ты бы для начала дослушал, – деловито твердит Сережа, закатывая глаза, – я к чему. Он, как бы себя не корил и как бы не хотел, чтобы ваш разговор состоялся, навряд ли сделает этот шаг первым. У него две крайности, он либо до пизды гордый, либо ему пиздец стыдно перед человеком и он старается не попадаться ему на глаза. Но, к счастью или к сожалению, Эд устроил вам встречу, только что в итоге?

– Он сказал, что сейчас не время для разговоров, – вспоминает Антон.

– Именно. Малой, хочешь верь, хочешь нет, но я этого засранца всю жизнь знаю, у него нужный момент никогда не наступит.

– И что ты предлагаешь? Насильно его заставить?

– Зришь в корень, Тоха, – улыбается Сережа, потрепав Антона по волосам, – надо устроить ситуацию, в которой он не сможет сбежать от разговора. И я, кажется, даже знаю как.

– Поделишься? Или это секретный план от Мистера Х?

– Ой, иди нахуй, а? Я, значит, помочь пытаюсь, а ты шутки шутишь? – оскорблено вздыхает Сережа.

– Все-все, прости, – смеется Антон.

– Я сейчас бред спрошу, но... У тебя есть знакомые, у которых есть дети?

У Антона глаза постепенно округляются. Он смотрит на Сережу и не может понять суть плана, причем тут дети? Как связан их разговор и чьи-то дети? Вопросов уйма, все они бегущей строкой сейчас у Шастуна на лбу. Поняв, что молчаливым ахуем проблему не решишь, Антон отмирает.

– Есть один.

– Папаша в семнадцать? – смеется Сережа, хлопая себя по колену. И что за странная привычка?

– Неа, ему тридцать, – говорит Антон, и Матвиенко согласно кивает, – Паша, друг семьи.

– Паша-Паша, – повторяет Сережа, словно пробуя имя на вкус, – фамилию не подскажешь?

– Серый, в городе Паш, как собак нерезанных, ты уверен, что тебе как-то поможет фамилия?

– Да мы просто с пацанами как-то помогали Паше одному, у него ресторан свой еще, мы там типа секьюрити были.

– Ты гонишь? – Антон уже не знает чему можно верить. Он успевает предположить, что кто-то из парней следил за ним, за его маршрутами или что Пашу пробивали по информации, как и его самого. Вариантов в голове уйма, вот только какой верный?

– Неа, – совершенно спокойно выдает Матвиенко, у него на лице не дрогнул ни один мускул, – я уже понял, что мы про одного и того же человека говорим. Фамилия у него еще такая, дурацкая, все время из головы вылетает.

– Воля.

– Точно! – восклицает Матвиенко и хлопает себя по лбу, – я же говорю — дурацкая. Кто вообще такие фамилии носит еще?

– Похоже только Паша и его сын.

– Сколько киндеру лет? – читая немой вопрос «чего бля?» в глазах Антона, Сережа тут же поясняет, – ребенку сколько лет?

– Ребенку, – задумывается он, – да вроде около шести, я не очень помню.

– Сойдет, – довольно кивает Сережа, откинувшись на спинку стула.

– Ты расскажешь в чем суть? Или так и будешь ходить вокруг да около, выманивая из меня информацию? – Антон начинает закипать, Сережа слишком заинтриговал, чтобы теперь оставлять в неведении.

– Меньше знаешь — крепче спишь, – с ухмылкой говорит Сережа, Антон хватает вилку и сжимает ее в кулаке, – воу-воу, умереть от вилки я не горел желанием.

– Так расскажи, – ноет Шастун, кидая несчастный столовый прибор в мойку.

– Арс не ладит с детьми, подростки еще туда сюда, но дошкольники и дети в началке это его страх. Он не знает, как с ними общаться, о чем, не может найти подход. От тебя требуется уломать Пашу отъехать ненадолго. Я, тем временем, звоню Арсу и в двух словах объясняю, что к чему. У него нет вариантов отказаться, потому что больше некому и он приезжает туда. А потом спустя какое-то время ты тоже внезапно оказываешься там, совершенно случайно. И такой типа: «ой, а ты как тут? Меня Паша попросил с киндером посидеть».

– Серый...

– Да погоди ты. Так вот. Он такой: «а меня Сережа». Дальше слово за слово и вуаля — конструктивный диалог. Ну как?

– Забавно, но мы не в мелодраме на Домашнем.

– Нихуя ты не понимаешь, мелочь пузатая, надо для начала попробовать. При желании исправить можно все что угодно. Главное сильно захотеть.

– Серый, – пытается достучаться Антон, – это же пиздец Санта-Барбара.

– Тох, это жизнь, – грустно усмехается Сережа, – может идея и не самая лучшая, но здесь нет сценария, все только в ваших руках и ваших, блять, дурных головах. Ну так что?

– Насколько этично сейчас звонить Паше?

– Думаю, что вообще неэтично, – хмыкает Матвиенко, – напиши сначала, если ответит, то позвоним.

Антон кивает и открывает диалог с Пашей, набирая, на его, Антона, взгляд, очень забавное сообщение следующего содержания:

вы:
мне нужен твой ребенок

Паша, на удивление, не заставляет себя долго ждать. Спустя пять минут он появляется в сети и на телефон Антона сразу же поступает звонок.

– Шастун, а ты не ахуел? Майя просила за тобой приглядывать, а ты походу ганджубаса накурился и меня не позвал, – Воля забавно пыхтит в трубке, Антон слышит, как на заднем фоне Ляся гремит посудой, – ты че не спишь вообще?

– Паш, ну мне реально очень нужен твой ребенок, это для дела, я потом тебе все объясню, – быстро-быстро говорит Шастун, надеясь, что Паша войдет в положение.

– А одежда тебе моя не нужна? – пародируя Терминатора спрашивает Воля, включив видеосвязь, – Лясь, поздоровайся с засранцем, ты слышала вообще че ему надо? – Ляйсан дружелюбно здоровается с Антоном и с заинтересованным взглядом смотрит на клочок Сережиной футболки, попавшей в кадр.

– Ну Па-а-а-аш, ты самый лучший на свете, – Сережа морщится, вспомнив, что Арс говорил так же.

– Без сопливых знаю, – горделиво отвечает Воля, – кто это там с тобой?

– Это Сережа, он сказал, что вы знакомы, – Антон двигает телефон так, чтобы Матвиенко попал в кадр.

– Так вот как тебя зовут, Винт, а я уж думал, что ты реально шуруп, – смеется Паша, а Ляйсан дает ему слабый подзатыльник.

– Мама Сережей назвала. Я ей когда назвал свое погоняло, она рассмеялась и сказала, что Метр подошло бы мне больше, – всех прорывает смех, – нихуя подобного!! Не такой уж я метр с кепкой.

– Смотря откуда смотреть, – задумчиво выдает Паша, – если с высоты птичьего полета, как у бедолаги, сидящего возле тебя, то ты вообще крошка-хаврошка.

– Паш, мне все еще всего на один вечер нужны твой сын и твоя свободная квартира, – напоминает Шастун, сложив руки в молитвенном жесте.

– Не, ну ты посмотри на него, – обращаясь к жене возмущается Паша, – сначала нужен был только ребенок, теперь еще и квартира.  Колись, с какой целью? Траходром не дам устраивать, тем более при наличии дома Роберта.

– Расслабь булки, Паш, никакого траходрома. Мне нужно заманить на разговор одного человека под предлогом того, что ему нужно посидеть с ребенком, потому что иначе он сбежит.

Паша с Ляйсан на том конце провода прыскают со смеху, складываясь пополам. Паша опирается на стенку, дабы не съехать жопой с табуретки, а Ляся держится за его плечо, пытаясь восстановить дыхание.

– Прости, мелкий, но предлог максимально уебанский, – сквозь слезы, выступившие от смеха, говорит Паша, – давай лучше я вам стол забронирую, могу даже в приватке, она хоть на ключ закрывается, если ты так боишься, что она сбежит. Но мой тебе совет, Тоха, если женщина хочет уйти — лучше ее не держать.

– Да была бы женщина еще, – улыбается Шастун, почесывая подбородок.

– То есть еще и не женщина? – восклицает Паша, – Шуруп, ты в курсе был? Не вижу ахуя на твоем лице.

– Винт, – напоминает Сережа, – в курсе, конечно. Лиса помнишь?

– Лис?! – у Паши глаза по пять копеек, челюсть потихоньку съезжает вниз, да и Ляся на заднем фоне ахуевает, прикрывая рот рукой, – мелкий, ну ты меня поражаешь. Мое почтение. Ни дня без подвига, блять.

– Так получилось, – виновато улыбается Шастун, – там вообще длинная история, потом вам расскажу.

– Нет, ну во имя твоего счастья, я готов, только, Шаст, правда, без траходрома.

– Ты лучший! – пищит Антон.

Они договариваются о дне проведения сие мероприятия, а Сережа решает, что позвонит Арсу уже днем, потому что эта пенсия сейчас явно спит. Антон начинает отсчет до дня х и надеется, что будни уменьшатся в количестве часов. Все таки что-то он ненавидит больше всего на свете и это ожидание. 

триагрутрика - твой сон