23.Успешная жизнь
Она спала.
Глубоко, без сновидений, а теперь – благодаря звонку будильника на телефоне – проснулась и не знала, где она.
На телефоне шесть тридцать утра. В свете экрана она увидела выключатель рядом с кроватью. Щелкнув им, обнаружила себя в номере гостиницы. Довольно роскошном, приглушенно-синем, в официальном стиле.
Изящная полуабстрактная картина в манере Сезанна с изображением яблока – или груши – висела в раме на стене.
У кровати стояла полупустая цилиндрическая бутылка негазированной минеральной воды. Непочатый набор песочного печенья. Распечатанные листы бумаги, скрепленные степлером. Какое-то расписание.
Она взглянула на него.
РАСПИСАНИЕ ДЛЯ НОРЫ СИД, ОФИЦЕРА ОРДЕНА БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ, ПРИГЛАШЕННОЙ ДОКЛАДЧИЦЫ
ВЕСЕННЯЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
«НАУКА О ВЕЛИКИХ»: ВДОХНОВЛЯЯ НА УСПЕХ
8:45 Встреча с Прайей Навулури («Наука о великих») и Рори Лонгфордом («Спикеры знаменитости») и Дж. в лобби гостиницы InterContinental
9:00 Проверка звука
9:05 Технический прогон
9:30 Нора ждет в VIP-зоне или слушает первого спикера в главном зале (Джи-Пи Блит, изобретатель приложения «МоеВремя» и автор книги «Ваша жизнь на ваших условиях»)
10:15 Нора произносит речь
10:45 Ответы на вопросы аудитории
11:00 Общение и раздача автографов
11:30 Завершение мероприятия
Нора Сид, офицер ордена Британской империи.
Вдохновляя на успех.
Итак, существовала жизнь, в которой она обрела успех. Что ж, это нечто.
Она гадала, кто эти Дж. и остальные, с которыми она должна встретиться в лобби, но затем отложила бумагу и вернулась в постель. У нее было полно времени. Зачем ей вставать в шесть тридцать утра? Может, она плавала каждое утро. В этом был смысл. Она нажала на кнопку и занавески раздвинулись с тихим жужжанием, открыв вид на воду, небоскребы и белый купол Арены О2. Она никогда не наблюдала этот вид с такого ракурса. Лондон. Канэри-Уорф. Примерно двадцатый этаж.
Она прошла в ванную: бежевая плитка, просторный душ, пушистые белые полотенца – и поняла, что не чувствует себя так паршиво, как обычно по утрам. Половину стены занимало зеркало. Она ахнула при виде своей внешности. А затем рассмеялась. Она выглядела такой смехотворно здоровой. И сильной. И в этой жизни у нее был отвратительный выбор ночной одежды (пижама, горчично-зеленая, в клетку).
Ванная оказалась довольно большой. Достаточно большой, чтобы лечь и отжаться. Десять раз подряд, не вставая на колени, – даже не выдохлась.
Затем она подержала планку. Попробовала одной рукой. Потом другой – почти без дрожи. Затем сделала несколько берпи.
Вообще не проблема.
Ух ты.
Она встала и похлопала каменные мышцы живота. Вспомнила, как ее мучила одышка в осевой жизни, когда она шла в гору по улице, – буквально лишь вчера.
Она не чувствовала себя такой спортивной с тех пор, как была подростком. Вообще-то, возможно, сейчас она была максимально спортивной. Уж явно максимально сильной.
Поискав в Facebook «Изабель Хирш», она узнала, что ее бывшая лучшая подруга жива и все еще в Австралии, что очень обрадовало Нору. Ей было даже не важно, что они не друзья в социальной сети, ведь, скорее всего, в этой жизни Нора не училась в Бристольском университете. А даже если и училась, они были на разных курсах. Было немного неловко осознавать это, но эта Изабель Хирш, возможно, никогда не встречала Нору Сид, однако все равно занималась тем, чем и в осевой жизни Норы.
Еще она поискала Дэна. Он был (вроде бы) счастливо женат на инструкторше по велоспорту по имени Джина. «Джина Лорд (урожденная Шарп)». Они поженились на Сицилии.
Нора погуглила «Нору Сид».
Ее страница в Wikipedia (у нее была страница в Wikipedia!) сообщила ей, что она действительно участвовала в Олимпиаде. Дважды. И специализировалась в вольном стиле. Она завоевала золотую медаль на дистанции 800 метров вольным стилем, проплыв дистанцию за смешное время – восемь минут пять секунд, а также серебряную на дистанции 400 метров.
Все это в двадцать два года. Она завоевала еще одну серебряную медаль в двадцать шесть лет, за участие в эстафете четыре по сто метров. Все стало еще смешнее, когда она прочла, что некоторое время она была мировой рекордсменкой по плаванию на дистанции 400 метров вольным стилем, завоевав это звание на чемпионате мира по водным видам спорта. После этого она перестала выступать на международных соревнованиях.
Она ушла на пенсию в двадцать восемь лет.
Теперь она, похоже, работала на канале BBC, комментируя спортивные соревнования по плаванию, появлялась на телешоу A Question of Sport, написала автобиографию под названием «Тони или плыви», периодически была помощницей тренера в спортивной федерации British Swimming GB и все еще плавала по два часа каждый день.
Она много жертвовала на благотворительность, а именно в Фонд помощи больных раком Марии Кюри, и организовала благотворительный плавательный марафон вокруг пирса в Брайтоне для Marine Conservation Society. Уйдя из профессионального спорта, она дважды переплыла Ла-Манш.
Она увидела ссылку на свою лекцию TED, о ценности упорства в спорте, тренировках и жизни. У нее было более миллиона просмотров. Когда Нора включила выступление, ей показалось, что она слушает незнакомку. Эта женщина была уверена в себе, владела аудиторией, у нее была отличная осанка, она непринужденно улыбалась, когда говорила, и умудрялась заставить толпу улыбаться, смеяться, хлопать и кивать в нужные моменты.
Она и представить себе не могла, что способна быть такой, и попыталась запомнить, что еще делает эта другая Нора, но затем поняла, что ни за что не сумеет это повторить.
– Упорные люди сделаны из того же теста, что и все остальные, – говорила она. – Единственное отличие: у них есть четкая цель и намерение ее достичь. Упорство критически важно, чтобы сосредоточиться в жизни, полной отвлекающих моментов. Это способность придерживаться задачи, когда твое тело и разум на пределе, способность пригнуть голову, когда плывешь на своей дорожке, и не оглядываться вокруг в страхе, что кто-то может тебя обогнать…
Кем был этот человек?
Она немного промотала видео, но эта другая Нора все еще говорила с убежденностью Жанны Д’Арк.
– Если вы намерены стать тем, кем не являетесь, вас неизбежно ждет неудача. Намеревайтесь стать собой. Намеревайтесь смотреть и действовать и думать так, как свойственно вам. Намеревайтесь стать подлинной версией себя. Примите себя. Поддержите. Полюбите. Усердно работайте над собой. И не оглядывайтесь на тех, кто высмеивает вас или глумится над вами. Большая часть сплетен – это скрытая зависть. Пригните голову. Продолжайте упорствовать. Продолжайте плыть…
– Продолжайте плыть, – пробормотала Нора, вторя другой себе и гадая, есть ли в гостинице бассейн.
Видео исчезло, а секунду спустя зазвонил ее телефон.
Появилось имя. «Надя».
Она не знала никакой Нади в осевой жизни. Она понятия не имела, что должна ощущать эта ее версия: радостное предвкушение или холодящий ужас.
Был только один способ выяснить.
– Слушаю?
– Милая, – услышала она незнакомый голос. Голос близкий, но не совсем теплый. У него был акцент. Возможно, русский. – Надеюсь, у тебя все хорошо.
– Привет, Надя. Спасибо. Я в норме. Я в гостинице. Готовлюсь к конференции, – она пыталась звучать жизнерадостно.
– О да, конференция. Пятнадцать тысяч фунтов за речь. Звучит неплохо.
Это звучало нелепо. Но она также удивилась, откуда Надя – кем бы она ни была – знала это.
– О да.
– Джо нам сказал.
– Джо?
– Да. Так, послушай, я должна поговорить с тобой о дне рождения твоего отца.
– Что?
– Я знаю, он был бы счастлив, если бы ты смогла приехать и повидать нас.
Все ее тело похолодело и ослабло, словно она стала призраком.
Она вспомнила похороны отца, как обнимала брата, как они плакали друг у друга на плечах.
– Мой папа?
Мой папа. Мой покойный папа.
– Он только вернулся из сада. Хочешь с ним поболтать?
Это было так поразительно – мир рассыпался на куски, и это совершенно не соответствовало тону ее голоса. Она сказала обыденно, будто это безделица:
– Что?
– Хочешь поговорить с папой?
Потребовалось время. Внезапно она лишилась равновесия.
– Я…
Она едва могла говорить. Или дышать. Она не знала, что сказать. Все казалось нереальным. Как путешествие во времени. Будто она вернулась на двадцать лет назад.
Слишком поздно вешать трубку. Может, и стоило. Но она этого не сделала. Теперь она знала, что это возможно, и ей нужно было снова услышать его голос.
Сначала его дыхание.
Потом:
– Привет, Нора, как ты?
Так просто. Обыденно, повседневно, ни о чем. Это был он. Его голос. Его сильный голос, который всегда был резким. Но теперь он потоньше, может, послабее. Голос на пятнадцать лет старше прежнего.
– Папа, – сказала она. Ее голос был – завороженный шепот. – Это ты.
– Все хорошо, Нора? Связь плохая? Хочешь поговорить через FaceTime?
FaceTime. Увидеть его лицо. Нет. Это слишком. Это уже слишком. Одна лишь мысль о том, что существует живая версия ее отца во времени, когда FaceTime уже изобретен. Ее папа принадлежал миру стационарных телефонов. Когда он умер, он только начинал привыкать к радикальным новшествам вроде электронной почты и текстовых сообщений.
– Нет, – ответила она. – Это я тут… просто задумалась. Отвлеклась. Извини. Как ты?
– Хорошо. Мы отвезли вчера Салли к ветеринару.
Она решила, что Салли – собака. У ее родителей никогда не было собаки, да и вообще домашних животных. Нора умоляла их о собаке или кошке, когда была маленькой, но папа всегда говорил, что они только мешают.
– Что с ней? – спросила Нора, пытаясь звучать естественно.
– Опять уши. Инфекция все время возвращается.
– О, верно, – спохватилась она, будто знала о Салли и ее больных ушах. – Бедняжка. Я… я люблю тебя, папа. И я просто хочу сказать, что…
– Все хорошо, Нора? Ты кажешься слегка… взволнованной.
– Я просто не говорила… не говорю тебе всего. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Ты хороший отец. И в другой жизни, в жизни, где я бросила плавание… я ужасно жалею об этом.
– Нора?
Ей было неловко спрашивать его, но ей нужно было знать. Вопросы начали вырываться из нее, как вода из гейзера.
– Ты здоров, папа?
– А с чего мне болеть?
– Просто… ты беспокоился из-за болей в груди.
– У меня их не было с тех пор, как я выздоровел. Много лет назад. Ты же помнишь. Мой образ жизни. Когда отираешься возле олимпийцев, это помогает. Я вновь стал регбистом. Шестнадцать лет назад бросил пить. Холестерин и давление низкие, как говорит врач.
– Да, конечно… я помню твой образ жизни, – а потом ей пришел в голову новый вопрос. Но она не знала, как его задать. И спросила прямо: – А как давно ты с Надей?
– У тебя проблемы с памятью?
– Нет. Ну да, наверно. Я просто много думаю о жизни в последнее время.
– Ты теперь философ.
– Ну, я же училась на него.
– Когда?
– Забудь. Я просто не могу вспомнить, когда вы с Надей встретились.
Она услышала неловкий вздох в трубку. Он был краток.
– Ты знаешь, как мы встретились… Зачем ты об этом спросила? Это тебя психотерапевт надоумил? Ведь ты знаешь мое отношение к такому.
У меня есть психотерапевт.
– Извини, пап.
– Ничего.
– Я просто хочу убедиться, что ты счастлив.
– Конечно, я счастлив. Моя дочь – олимпийская чемпионка, и я наконец обрел любовь своей жизни. А ты вновь встаешь на ноги. Душевно, в смысле. После Португалии.
Нора хотела узнать, что случилось в Португалии, но ее интересовал сначала другой вопрос.
– А как же мама? Она не была любовью твоей жизни?
– Когда-то была. Но все меняется, Нора. Брось, ты же взрослая.
– Я…
Нора перевела звонок на громкую связь. Вернулась на свою страницу в Wikipedia. Ну конечно, ее родители развелись, когда у отца возникла интрижка с Надей Ванко, матерью украинского пловца, Егора Ванко. И в этой жизни ее мать умерла еще в 2011 году.
Все потому, что Нора никогда не сказала своему папе на парковке в Бедфорде, что не хочет быть профессиональной пловчихой.
Она вновь ощутила это. Она исчезала. Нора поняла, что эта жизнь была не для нее, и возвращалась в библиотеку. Но она осталась. Попрощалась с папой, закончила разговор и продолжила читать о себе.
Она была одинока, хотя и состояла три года в отношениях с американским олимпийским прыгуном в воду Скоттом Ричардсом, недолго жила с ним в Калифорнии, в Ла-Хойе, Сан-Диего. Теперь она живет в Западном Лондоне.
Дочитав страницу, она отложила телефон и решила узнать, есть ли тут бассейн. Она хотела заниматься тем, чем занималась бы в этой жизни, а в этой жизни она бы плавала. И может, вода поможет ей придумать речь.
Это был превосходный заплыв, и пусть он не сильно вдохновил ее на творчество, но точно успокоил после беседы с покойным отцом. Она плавала одна, скользила бассейн за бассейном брассом, не думая ни о чем. Ощутив себя столь спортивной и сильной, хозяйкой на воде, она обрела уверенность, а потому мгновенно перестала волноваться из-за отца и речи, к которой совершенно была не готова.
Но пока она плавала, ее настроение менялось. Она подумала о тех годах жизни, которые получил отец и которых лишилась мать, и, похоже, начала все сильнее злиться на него, из-за чего ее темп ускорялся. Ей всегда казалось, что родители слишком гордые, чтобы развестись, а потому они позволили своим обидам зреть внутри и выплескиваться на детей, в частности на Нору. И плавание было единственной возможностью получить одобрение.
Здесь, в этой жизни, она выбрала такую карьеру, которой он был бы доволен, пожертвовав собственными отношениями, любовью к музыке, своими мечтами – всем, за что не дают медаль, своей жизнью. А отец отплатил ей, закрутив интрижку с этой Надей, бросив мать, да еще и не желал говорить об этом. После всего.
Да пошел он. По крайней мере, эта версия его.
Она перешла на вольный стиль и поняла: не ее вина, что родителям так и не удалось полюбить ее так, как должны любить родители – безо всяких условий. Не ее вина, что мать подмечала каждый ее недостаток, начиная с разных ушей. Нет. Все началось намного раньше. Первая проблема заключалась в том, что Нора осмелилась каким-то чудом появиться на свет, когда брак родителей был так хрупок. Ее мать погрузилась в депрессию, а отец обратился к односолодовому виски.
Она проплыла еще тридцать бассейнов, ее разум успокоился, и она почувствовала себя свободной – наедине с водой.
Но потом Нора наконец-то вышла из бассейна и вернулась в номер, нашла в шкафу чистую одежду (изысканный морской брючный костюм) и заглянула в чемодан. Ей показалось, что от него веет глубочайшим одиночеством. В нем лежала ее собственная книга. На обложке Нора была в костюме сборной Великобритании и смотрела вперед с холодной решимостью. Взяв книгу, она увидела надпись мелким шрифтом: «В соавторстве с Амандой Сэндз».
Аманда Сэндз, как сообщил интернет, «призрак пера многих спортивных знаменитостей».
Затем она взглянула на часы. Пора было спускаться в холл.
Ее ждали двое элегантно одетых людей, которых она не узнала, и еще один, определенно ей знакомый. На нем был костюм, и в этой жизни он был чисто выбрит, с прической как у бизнесмена – с косым пробором, но это был все тот же Джо. Его темные брови были кустисты, как всегда. «Это твоя итальянская кровь», – обычно говорила мать.
– Джо?
Более того, он ей улыбался. Широко, по-братски, просто.
– Доброе утро, сестренка, – сказал он, удивившись и ощутив неловкость от продолжительности ее объятий.
Когда она его отпустила, он представил двух других людей, с которыми он стоял.
– Это Прайя из «Науки о великих», как понимаешь, организатор конференции, а это Рори, от «Спикеров знаменитостей».
– Привет, Прайя! – откликнулась Нора. – Привет, Рори. Рада встрече.
– Взаимно, – ответила Прайя, улыбаясь. – Мы очень рады тебе.
– Ты так говоришь, будто мы незнакомы! – сказал Рори, раскатисто расхохотавшись.
Нора дала задний ход.
– Да, я знаю, что мы встречались, Рори. Я пошутила. Ты ведь знаешь мое чувство юмора.
– У тебя есть чувство юмора?
– Подловил, Рори!
– Ладно, – отвлек их брат, взглянул на нее и улыбнулся. – Хочешь, я тебе все покажу?
Она не могла перестать улыбаться. Тут был ее брат. Ее брат, которого она не видела два года, а уж какого-то подобия хороших отношений у них не было еще дольше, а тут он здоров и счастлив и, похоже, она ему даже искренне нравится.
– Все покажешь?
– Да. Зал. Где ты будешь выступать.
– Все уже готово, – добавила Прайя услужливо.
– Чертовски большое помещение, – сообщил Рори одобрительно, раскачивая бумажным стаканчиком с кофе.
Итак, Нора согласилась, и ее провели в большой голубой конференц-зал с широкой сценой и тысячей пустых стульев. Подошел техник в черном и спросил ее:
– Вы как предпочитаете? На лацкан, гарнитуру или в руках?
– Извините?
– Какой вы хотите микрофон?
– О!
– Гарнитуру, – вмешался брат от ее имени.
– Да. Гарнитуру, – подтвердила Нора.
– Я так решил, – сказал брат, – после того кошмара, который у нас случился с микрофоном в Кардиффе.
– Да, точно. Такой ужас.
Прайя улыбалась ей, желая что-то сказать.
– Я правильно поняла, что у вас с собой нет презентации? Слайдов или чего-то еще?
– Хм, я…
Брат и Рори глядели на нее слегка обеспокоенно.
Это явно был вопрос, на который она должна знать ответ, но она не знала.
– Верно, – ответила она, когда увидела выражение лица брата. – Я… нет. У меня нет. Нет презентации.
И они глядели на нее так, словно она была не права, но она только улыбалась.