19. Служанка
Этот ледяной бессмертный устремил взгляд вдаль, словно думая о ком-то с тоской.
У Синсюэ некоторое время смотрел на него, затем отвел взгляд.
Он ощутил внезапный, непередаваемый вкус чего-то в своем сердце и внезапно потерял интерес к продолжению расспросов.
Поэтому, когда Нин Хуайшань приблизился, он увидел непроницаемое лицо своего городского лорда — когда тот не улыбался, в уголках его глаз всегда появлялось легкое презрение.
На первый взгляд, он определенно не был счастлив.
Разве раньше он не улыбался? Каким же он снова был несчастным!
Не желая навлекать огонь на свою голову, Нин Хуайшань молча отскочил в сторону Фан Чу.
Фан Чу: "Что ты там делаешь, прыгая взад-вперед?"
Он как раз разминал плечо; рана на том месте, где у него была оторвана рука, уже немного заросла новой плотью, розовея от циркулирующей крови. По сравнению с этим, его лицо было таким бледным, что казалось немного сероватым.
- Я просто пытался расслышать, что городской лорд шептал своей кукле. Видишь ли, он потерял память, но с нами вообще не разговаривал. О чем стоит поговорить с куклой? Нин Хуайшань склонил голову набок, чувствуя, что попал в немилость, словно забыв, что незадолго до этого он планировал заставить их городского лорда плакать и молить о пощаде.
- Стал бы он говорить с нами, если бы не потерял память? Фан Чу без обиняков выдал себя.
"Это правда". Нин Хуайшань оглянулся на У Синсюэ и внезапно понизил голос: "А-Чу, у меня такое чувство, что эта кукла...... Ммм, кажется, с ней что-то не так, как ты думаешь?"
Фанг Чу: "..."
Нахмурив брови, Фанг Чу прервал его: "Я не думаю".
В прошлый раз, когда они "начали что-то чувствовать", результаты были на редкость плачевными. Только идиот стал бы пытаться это повторить.
Фан Чу бросил взгляд на профиль Сяо Фусюаня и тихо сказал: "Ты знаешь, сколько времени потребовалось бы, чтобы отрастить это, если бы я раньше получал подобные травмы?"
Нин Хуайшань задумался об этом.
Худшее состояние Фан Чу... должно быть, было несколько десятилетий назад, в тот день, когда он впервые приехал в город Чжаое. Когда У Синсюэ приказал людям вытащить Фан Чу из кареты, запряженной черной лошадью, Нин Хуайшань почти не понял, что это был человек—
Потому что у него отсутствовали обе руки и ноги, отгрызенные чем-то другим, а лицо было покрыто ранами. Он практически походил на окровавленный комок тряпья.
В таком состоянии обычный человек давно бы умер, но, несмотря на свою выносливость, Фан Чу еще не был мертв.
В их городе Чжаое меньше всего не было еретических методов и запрещенных приемов. Жизнь и смерть — не говоря уже о плоти, крови и костях — все, что для этого требовалось, - это немного закалить сердце. Потому что кости и плоть нельзя просто вырастить заново, за это всегда придется платить.
Позже Нин Хуайшань часто вспоминал эту сцену—
У Синсюэ отправил людей бросить Фан Чу в бассейн, чтобы тот отмок. Когда густая черная жидкость выплеснулась из бассейна, сугробы рядом с бассейном окрасились в красный цвет.
Рядом с бассейном росло дерево, достигающее небес. Из-за того, что от него исходила аура смерти, ни одно живое существо не осмеливалось садиться на его ветви. Поэтому резиденция У Синсюэ была названа в честь этого гигантского дерева — "Воробьиная площадка".
Когда эти люди — нет, эти маленькие демоны — опустили Фан Чу на землю, У Синсюэ сидела, прислонившись к дереву, скрестив руки на груди, и спокойно наблюдала за происходящим.
"Городской лорд, мы все закончили. Все готово, не хватает только нескольких живых людей". Эти люди прибыли в Воробьиную гавань раньше Нин Хуайшаня и много лет следовали за У Синсюэ, всегда готовые помочь. Потирая руки, они оживленно обсуждали: "Самое близкое место к городу Чжаое - это Байлуджин. Поймать пару лодок с живыми людьми не должно быть проблемой, мы можем отправиться туда прямо сейчас".
У Синсюэ, однако, выглядел усталым, а в его голосе слышалась гнусавая томность: "Посреди ночи в Байлуджине будет мало людей, которых, вероятно, будет трудно поймать".
Они кивнули: "Это правда, так что же нам делать?"
"Полегче".
Говоря это, У Синсюэ выпрямился и подошел к луже крови. Толчок за толчком он сбрасывал каждого из этих маленьких демонов в бассейн.
Живые люди могли бы послужить жертвой, как и те маленькие демоны.
В бассейне Фан Чу был без сознания. Его глаза были закрыты, и он совершенно не осознавал, что происходит рядом с ним. Но в тот момент Нин Хуайшань, находясь дальше по коридору, видел все совершенно отчетливо. На поверхности пруда всплыло несколько пузырьков, а затем зияющие раны на лице Фан Чу затянулись прямо у него на глазах.
А У Синсюэ просто стоял рядом с прудом и наблюдал. Через некоторое время он подошел к ближайшему бамбуковому насосу, чтобы вымыть руки.
В этом и был корень всех страхов Нин Хуайшаня перед У Синсюэ.
В течение очень долгого периода времени после этого он всегда боялся, что У Синсюэ будет недоволен и бросит его в лужу крови в качестве тонизирующего средства, чтобы накормить кого-нибудь. Но ему и Фан Чу повезло не так уж сильно; люди в "Воробьиной гавани" постоянно менялись, никогда не задерживались надолго, но они вдвоем следовали за У Синсюэ в течение нескольких десятилетий и оба все еще были живы.
Похожий на комочек Фанг Чу тогда два дня отмокал в бассейне, прежде чем снова вскочил на ноги.
Впоследствии Фан Чу часто получал травмы, постоянно теряя руки или ноги. В целом, жители города Чжаое не стали бы из кожи вон лезть, чтобы спровоцировать друг друга; когда они были голодны или им нужно было принять тонизирующее средство от тяжелой травмы, они выходили на улицу и хватали живых людей.
Но Фан Чу был другим. Тогда он испытал на себе преимущества употребления грязных демонов в качестве тонизирующего средства, и позже он обычно выбирал людей из города Чжаое, чтобы похитить их. И, поскольку городской лорд был его покровителем, его так и не приговорили к смерти.
Даже позже он усовершенствовал эту "технику регенерации", доведя ее до совершенства. Даже если бы он не смог найти что-то, что можно было бы использовать в качестве тонизирующего средства в данный момент, он бы все равно быстро выздоравливал.
***
Нин Хуайшань немного поразмыслил над этим, а затем сказал: "Да, для тебя потеря руки или ноги - обычное дело. Обычно после трех-пяти шичэнов они снова вырастают. Как же так получилось, что на этот раз..."
Фан Чу сказал: "Раньше я думал, что это из-за того, что я давно не ел и был немного слаб. Теперь я думаю, может быть, это... Ну, послушай, с тех пор, как я приехал в долину Дабэй, у меня прибавилось в весе".
Его способ регенерации был в основе своей порочной техникой, и некоторые вещи, естественно, препятствовали этому. Например... находиться в непосредственной близости от бессмертного и быть подавленным невидимой бессмертной ци.
Не как ученик бессмертной секты — это должно быть на уровне Сянду.
Его ранее медленное исцеление было связано с тем, что окружающая его бессмертная ци превосходила грязную демоническую ци. Теперь, когда он попал в такое опасное место, как долина Дабэй, он, наконец, немного поправился.
Внезапно осознав это, Нин Хуайшань взглянул на эту так называемую марионетку: "???"
Фан Чу: "Так что прекрати, я прошу тебя, просто послушно следуй за городским лордом, хорошо. Я сейчас ничего не пытаюсь сделать, кроме как отрастить руку".
Нин Хуайшань: "Ни за что! Разве мы не должны сообщить об этом городскому правителю???"
Фан Чу состроил гримасу ужаса: "Как ты думаешь, городской голова глупее меня или тебя?"
Нин Хуайшань: "Так ты говоришь, городской голова все понял?"
...
Городской лорд уже все понял, черт возьми, и продолжал держаться за эту "марионетку" и перешептываться???
***
После этого Нин Хуайшань и Фан Чу притихли и перестали приближаться к У Синсюэ, держась на расстоянии, как пара послушных перепелов.
До такой степени, что те ученики секты бессмертных просто не заметили никаких проблем с ними, не говоря уже о том, что они приехали из города Чжаое.
Младшие ученики ни за что на свете не смогли бы понять, кем была божественная статуя, и не стали утруждать себя слишком глубокими расспросами. Схватив свои ритуальные иглы, они обследовали склеп. Но по той или иной причине их иглы бешено кружились, как безголовые комнатные мухи.
Боясь опозориться перед простолюдинами, которые просили их о помощи, или перед таинственными мастерами-мошенниками, они покраснели от беспокойства.
"Что сегодня не так с этими духовными иглами?"
"Раньше они никогда такими не были!"
"Шисюн, эта игла сломана?"
"Чепуха! Их проверили прямо перед нашим отъездом".
...
"Что именно обнаруживает эта игла?" У Синсюэ выбрала того, у кого было самое красное лицо, чтобы спросить.
Указав на капельку крови на кончике иглы, младший ученик ответил: "Она ищет духов. В чью кровь она обмакнута, тот и будет искать ее дух".
Взглянув на женщину, потерявшую своих дочерей, он сказал: "Бедные члены семьи... После того, как на шеях ее дочерей появились символы, она, как и многие люди, привязала своих дочерей веревкой к кровати и сидела у кровати, охраняя их всю ночь. Чтобы не заснуть незаметно для себя, она также привязала один конец веревки к своей руке. В конце концов, проснувшись на рассвете, она обнаружила, что веревка все еще у нее в руке, но двух ее дочерей уже нет, а веревка вся в крови. Кровь на наших иголках - от пятен на веревке.
"Если с момента убийства прошло много времени, игла действительно потеряет точность, но этого не произойдет".
"Поработай еще раз, чтобы я увидела". - У Синсюэ похлопала его по плечу.
Стоявшие позади него простолюдины обернулись с беспокойством на лицах.
Весь покраснев, младший ученик издал "Ох". Сначала он повернул иглу острием к себе, чтобы вернуть ее в исходное положение, а затем выдвинул ее.
Они наблюдали, как оно некоторое время дергалось у окружающих стен пещеры, пока, наконец, не остановилось и не вернулось к исходной точке.
"Предположительно, наш шисюнди, который приходил на поиски раньше, тоже столкнулся с подобной ситуацией, когда иглы вращались вокруг своей оси, а затем возвращались в исходную точку. Они не смогли составить даже общего впечатления, поэтому смогли лишь быстро пройтись по долине и вернуться с пустыми руками".
"Пусть будет так, не рассчитывайте на иголки", - сказали два других ученика. Они невольно посмотрели на У Синсюэ: "Может, у вас, старшеклассников, есть какой-нибудь способ?"
У Синсюэ покачал головой.
Он ничего не помнил. Кроме инстинкта самосохранения, у него не было никаких средств.
Но он вспомнил, что перед тем, как Сяо Фусюань и остальные спустились вниз, однорукий Фан Чу крикнул: "Что это за хрень?"
Если память его не подводила, в тот момент Фан Чу должен был стоять над...
В тот момент У Синсюэ пнул Фан Чу и запомнил его приблизительное местоположение. Он вернулся туда, чтобы более внимательно рассмотреть различные отверстия, испещрявшие каменную стену. На стене висело несколько ламп, под которыми были относительно большие отверстия, где мог спрятаться человек.
У Синсюэ протянула руку, чтобы заглянуть в отверстие, и почувствовала влажный сквозняк.
"Ах да, Ченг... гонгзи!" Заметив его движения, Фан Чу, наконец, подал голос: "Там что-то есть, я заметил это мельком раньше! Но потом я отвлекся, и у меня не было времени как следует рассмотреть".
Когда У Синсюэ наклонилась, чтобы посмотреть, к ней подбежал краснолицый младший ученик секты бессмертных.
Возможно, желая вернуть утраченное лицо "ритуальных игл", он сказал: "Я, должно быть, справлюсь со своим ростом", - пошарил вокруг в поисках лампы и протиснул свое короткое тело в отверстие.
Подняв лампу повыше, чтобы посветить, младший ученик осветил фигуру, сидящую на корточках в глубине пещеры, — она была одета в пару булочек, с мертвенно-бледным лицом и ввалившимися, черными, немигающими глазами. Просто молча наблюдала за ним.
"Что за...
"!!!"
Младший ученик был напуган до смерти!
"От чего ты дрожишь?" Кто-то похлопал его по спине.
Не погладил, и все было бы в порядке, но от одного прикосновения все его волосы встали дыбом, и он с воплем отпрянул назад, даже врезавшись в человека, стоявшего позади него.
"Я просто говорю, что иду". У Синсюэ раздраженно посторонился, вытаскивая младшего ученика. Он уже собирался присесть на корточки, когда краем глаза заметил, как кто-то поднял ногу.
Длинный черный ботинок был довольно узким, но прямая нога казалась довольно мощной.
Достаточно было прижать ногу к каменной стене, и в узком проходе появлялись бесчисленные трещины. Легкий толчок, и куски камня с грохотом отвалились — отверстие расширилось до половины человеческого роста. Не нужно было приседать, достаточно было посветить фонарем, и можно было разглядеть, что происходит внутри.
"..."
У Синсюэ повернул голову, чтобы посмотреть на лицо Сяо Фусюаня.
Как бы это сказать......
Он чувствовал, что к концу строительства в этом склепе может не остаться ни одной целой стены.
Был ли это обычный образ действий Бессмертного Тяньсюя???
У Синсюэ что-то проворчал внутри, но опустил голову, чтобы просунуть лампу в дыру, и увидел это мертвенно-бледное лицо.
"..."
Это появление, сидящее на корточках именно в этом месте, определенно могло напугать людей.
К счастью, теперь, когда отверстие расширилось, выражение лица этого существа стало немного более отчетливым. У Синсюэ заметила, что щеки лица были сделаны из керамики, и сказала: "Это статуя служанки".
Это был не живой человек и не призрак, а статуя. Его лицо было выкрашено в снежно-белый цвет с парой точек кармина на щеках, совсем как у статуй юношей, которые будут стоять по бокам святилища бессмертных.
Но к этой статуе служанки был прикреплен талисман со словами.
Надпись гласила: "Бессмертный герольд Чжао Цинлай выражает свое почтение".
Слова были написаны кровью, несколько косо, но не так, как обычно, плохим почерком. Скорее, когда они были написаны, рука была слишком жесткой, недостаточно ловкой.
"Чжао Цинлай?" У Синсюэ прочитал это имя вслух, выпрямившись.
Один из учеников секты бессмертных сказал: "О! Это имя... Я слышал его, Шисюн упоминал его в прошлый раз? Должно быть, это один из тех, кто был посвящен".
Лица бессмертных учеников внезапно стали неприглядными: "Насколько велика эта статуя служанки? В нее может поместиться человек?!"
"Те, кто был посвящен, не могли быть запечатаны в этих каменных статуях, верно?"
Положив руку на отверстие, Сяо Фусюань наклонился, чтобы заглянуть внутрь.
Затем, согнув пару пальцев, талисман со статуэтки ребенка соскользнул вниз и оказался в его руке.
"!!!" Эти ученики бессмертной секты рявкнули: "Мы все еще ничего не выяснили, мы не можем просто взять и убрать талисманы!"
Только после этой вспышки гнева они поняли, что это был мошеннический мастер-культиватор, к тому же старший по званию, и, возможно, он действительно знал, что делает.
Действительно, У Синсюэ посмотрела на Сяо Фусюаня и спросила: "Что это за талисман?"
Сяо Фусюань перевернул его и сказал: "Это используется для порождения духов".
У Синсюэ: "..."
У Синсюэ: "А что значит "порождение духов"?"
Сяо Фусюань: "..."
— О, - сказал И Ушэн, - я знаю это, когда был маленьким, я слышал, как инструктор рассказывал о нем. Говорят, что раньше вокруг божественных статуй было что-то вроде формации для призыва бессмертных. Затем они отправляли людей в качестве молодых девушек и мальчиков-слуг в дома бессмертных; ряды располагались в соответствии со сторонами света и украшались талисманами с именами тех, кто отдавал дань уважения. Это могло призвать бессмертного в божественную статую.
"Позже кто-то или что-то подправил это, чтобы это образование могло оживлять божественные статуи, вот почему это называется "порождение духа"."
Пока он говорил, проворный ученик секты бессмертных уже использовал свой меч, чтобы разбить статую служанки. По земле были разбросаны глиняные черепки, их внутренняя сторона была залита кровью. Поднялся густой рыбный запах, от которого у людей скрутило животы.
Очевидно, что-то было засунуто в эту статуэтку служанки.
"Такая маленькая, что никто бы туда не поместился, верно?"
- Значит, они были разделены...
Все вспоминали тех призванных людей, веревки, пропитанные кровью, как будто их перерезали. Если бы их конечности и головы были разделены, запихнуть их внутрь не составило бы труда.
Только...
Теперь внутри статуи служанки была только кровь. Куда делся человек, запиханный внутрь?