ВОИН (lebedyna)

Дезертир

А то как-то с расположения полка сбежал с автоматом какой-то чудак на букву «М». Бежали эти психи из Венгрии, где я служил, в свободный мир - в Австрию. Для поимки этого чудилы были выставлены посты из двух вооружённых солдат на перекрёстках важнейших междугородних дорог. На одном из таких безлюдных перекрёстков выгрузили и меня с Витьком, моим армейским корешом. На плечах у нас грозно висели на ремнях автоматы. Только вот патронов у нас в рожках не было.

Зная нашу «боевую выучку» старлей (дирижёр) обоснованно нам не доверял. Он занёс в оркестровую студию ящик с патронами и, сняв пломбу, открыл его со словами: «Так, все видели патроны? А теперь представьте, что я их вам роздал. Представили? Всё, вперёд на выход. А то ещё убьёте кого-нибудь».

Дело было поздней осенью. Мы ходили по трассе в районе перекрёстка туда и обратно, чтобы не замёрзнуть. Вывезти нас должны были только утром.
- Витёк, а что мы будем делать, если увидим беглеца вот там, со стороны леса? – спросил я.
- Как что? Развернёмся и хиляем бодрым шагом в другую сторону.

Нет, если вы подумали, что вместо нас можно было с таким же успехом выставить на перекрёстке огородные чучела, то, чтоб вы поняли, как вы не правы, я вам расскажу за мадьяр.

Через несколько часов нашего «доблестного» стояния и хождения, со стороны деревни, через большое поле к нам стали приближаться два солдата в мадьярской форме с автоматами. Подойдя к нам, они стали «доходчиво» объяснять свой замысел на простом понятном венгерском языке, из которого мы знали некоторые слова, которые, к сожалению, они не употребили. Видя наше недоумение, они стали выразительно жестикулировать, как для особо тупых, и вопрошающе смотреть на нас, как бы спрашивая, когда же вы, наконец, дотумкаете. И мы уже просто из приличия, чтобы не ставить товарищей по оружию в неловкое положение, закивали головами.

Через минут десять молчаливого стояния, увидев, что мы скучные, мадьяры, похлопав себя по груди, стали размашисто показывать на деревню. И тут один из них видя, что мы окончательно сбиты с толку, сделал блестящий ход – он, показывая на деревню, употребил международное слово «курва».

И вот с этого момента между нами, наконец, установилось полное взаимопонимание, выразившееся во взаимной улыбчивости. Когда они стали уходить, мы поняли, какое «подкрепление» мы теряем.

Нет, в самом деле, а если бы наш герой-безумец действительно вышел на нас, что бы мы делали? Ну конечно, как благородные представители возвышающего душу искусства, как эмоциональные, артистичные, склонные к эмпатии, мы бы оказали бедолаге всяческое содействие, предложив закурить, прикурить или подсказать кратчайший путь к границе царства безграничных возможностей.
Вы правда так подумали?
Ну что вы?
Как только этот неадекват появился бы в поле зрения, мы, разбегаясь в разные стороны, не оставили бы ему ни малейшего шанса найти нас.

Однако, судьбе не угодно было испытать нашу прыть. И, как только стемнело, облюбовав в поле метрах в ста от перекрёстка сноп сена, мы поочерёдно, каждый по четыре часа, сладко покемарили в душистом сене на свежем воздухе, как говорится, не беря дурного в голову. А на рассвете, с трудом очистив шинели, стряхнув пыль с ушей и немного побегав на месте, чтобы согреться, в достойном виде, свежие, как огурчики, предстали перед офицером, высунувшимся из окна подъехавшего грузовика и скомандовавшим нам: «В кузов!».

Конечно, все понимали, что музыкант с автоматом, как поп с гармошкой, но формально он – боевая единица, а армия - не философский клуб, понимаете ли.