Истина
Это должно было быть совпадением. Просто совпадением.
Если это действительно Розанна спасла его в тот день…
Тогда почему она ни разу об этом не заговорила?
А если всё-таки это была она, то… всё, что он позволил себе делать с ней за эти годы…
Как он мог?..
Чимин медленно закрыл медицинское заключение, его пальцы дрожали, но лицо оставалось непроницаемым.
Он опустился в кресло в своём кабинете. За окном уже давно стемнело, капли дождя ровно стучали по стеклу, но он даже не заметил, когда вечер сменился ночью. Свет был выключен, только бледное освещение улицы пробивалось сквозь жалюзи.
Он сидел так до самого рассвета — не двигаясь, не произнося ни слова. Только внутри всё клокотало.
***
Утром, почти не раздумывая, Чимин достал телефон и набрал номер.
– Мина, давай встретимся. Мне нужно кое-что с тобой обсудить.
Она ответила сразу, голос её был уверенным, как всегда.
***
Частный зал одного из элитных ресторанов. Там было тихо, отрезано от внешнего мира.
Мина вошла точно в назначенное время — безупречно одетая, уверенная в себе. Пальто с неё снял официант, и она прошла к столику в изящном платье и на высоких каблуках. Тонкий аромат дорогих духов слегка заполнил пространство вокруг неё.
Чимин не обратил внимания на одежду или прическу. Он смотрел только на её руки.
Безупречные. Нежные. Ни единого шрама.
Ни единого следа.
Четыре года назад он попал в аварию. Машина загорелась, а он потерял сознание. Когда пришёл в себя в больнице, ему сказали, что кто-то вытащил его из автомобиля.
Тогда он думал, что это могла быть Мина.
Но на её руках не было и намёка на ожоги или царапины. Никаких следов того ужаса.
А вот у Розанны…
Молодая девушка…
Хрупкая фигура, вся в пыли и порезах, пробиралась к перевёрнутой машине, объятой огнём.
Стёкла уже давно взорвались от жара. Она, не думая ни секунды, влезла в обломки через разбитое боковое окно. Один из острых осколков глубоко порезал её руку — по запястью хлынула кровь. Но она даже не вскрикнула. Только зажала рану ладонью и полезла дальше — туда, где среди дыма и искр, без сознания, находился он.
Она не знала его имени. Но знала — если промедлит, он умрёт.
Позже, в больнице, врач сказал, что рану пришлось зашивать.
– У тебя останется шрам, если не будешь беречься, – мягко предупредил он.
Но она не ответила. Просто исчезла после выписки, не оставив даже имени.
Директор больницы так все рассказал.
Чимин сидел за столом в частной комнате ресторана, вспоминая это, и не сводил взгляда с Мины, которая только что села напротив него.
Он смотрел на её запястья — изящные, гладкие, как у фарфоровой куклы. Ни одного следа.
Не она. Не могла быть она.
А вот у Розанны…
Сердце ударилось больно — как будто кто-то изнутри рвал его на части.
Розанна… Ты спасла меня. А я?..
Он молчал, внутри бушевала буря, но лицо оставалось безупречно холодным.
Мина слегка поправила волосы, почувствовав, что тишина затянулась.
– Чимин… ты ведь сам сказал, что хочешь поговорить, – проговорила она, слегка наклоняясь вперёд. – Что происходит?
Он отвёл взгляд. Его голос был ровным, но в нём слышалось что-то отстранённое, почти чужое.
– Розанна мертва.
Воздух в комнате словно изменился. Звук дождя за окном усилился, будто сама природа откликнулась на его слова.
Мина замерла. На мгновение её лицо действительно отразило потрясение — глаза расширились, губы приоткрылись.
– Что?.. Когда?.. Как это… вообще возможно?
Её голос дрожал — или она только делала вид? В любом случае она быстро взяла себя в руки. Но внутри неё что-то дрогнуло.
Облегчение. Да, пусть оно было мгновенным и едва уловимым, но оно пронеслось по её сердцу, как тень.
Розанна исчезла. Навсегда. Никто теперь не встанет между мной и Техеном
Чимин всё ещё не смотрел на неё. Он снова увидел перед собой в памяти тот день — дым, кровь, тонкую фигуру, вытаскивающую его из охваченной огнём машины.
И теперь — новость, которую он сам только что произнёс.
Хоть он не видел тогда, но почувствовал теплу тела девушки.
Розанна мертва.
Эти слова резали душу.
Розанна мертва.
Эти слова всё ещё звенели в воздухе, медленно оседая, как пепел после пожара.
Для Мины это означало одно:
Последняя преграда исчезла.
Между ней и Тэхёном больше не стояло ничего. Ни воспоминаний, ни обязательств, ни холодных взглядов, брошенных не ей, а другой.
– Это случилось сегодня, – спокойно продолжил Чимин, не поднимая глаз. – Массовая кровопотеря. Врачи не успели. Она скончалась ещё до прибытия в больницу.
Он взял в руки бокал с вином. В красной жидкости отразился мягкий свет люстры. Он медленно повернул бокал, следя, как вино оставляет алые потёки на стекле… а потом, не моргнув, одним глотком осушил его до дна.
Сквозь стекло, на секунду, он уловил выражение лица Мины. Лёгкая, почти неуловимая улыбка мелькнула в уголке её губ. Она тут же исчезла, словно её и не было. Но он видел.
– Наверное… это судьба, – выдохнула Мина, скрестив ноги, словно облегчённо. – Она родилась в семье, которую большинство людей может только представить в мечтах. Воспользовалась силой и положением, чтобы буквально заставить Тэхёна жениться на себе… и вот теперь – карма. Всё возвращается.
Карма…
Чимин медленно опустил бокал и посмотрел на неё. Долго, не мигая. Его глаза были тёмными и глубокими, как бездонная вода.
– Ты действительно в это веришь? – спросил он, тихо, почти отрешённо. – Что её смерть… это расплата?
Судьба?
Расплата?
Человек, который однажды спас ему жизнь, ценой своей крови, теперь умирал в одиночестве, пока другие обсуждали это за вином.
А тот, кто назвал её смертью "кармой", даже не знал, кто она была на самом деле.
В груди Чимина росло нечто тяжёлое и тёмное. Он не знал, что именно – стыд, злость или… вина.
Впервые за всё время Чимин почувствовал в словах Мины нечто… тревожное.
Что-то холодное, чужое, неприятно царапающее по внутренностям.
Неужели она это сказала всерьёз?
Неужели в глазах Мины рождение в богатстве — это уже грех?
Неужели девушка, которая прожила жизнь в золотой клетке, с родителями, которые не спрашивали, а приказывали, и с мужем, для которого она всегда была чужой… заслуживала смерть?
Чимин опустил взгляд, но молчание, возникшее между ними, стало почти осязаемым.
Он знал одно: их с Тэхёном брак с Розанной был не любовью, а контрактом.
Решением, продиктованным внешними силами.
И уж точно никто не мог принудить Тэхёна к чему-то, чего он сам не хотел. Это было невозможно.
Так почему же в глазах Мины Розанна оказалась виновной?
Почему её смерть — якобы «карма»?
Температура в комнате словно опустилась. Даже воздух стал гуще.
Чимин не ответил. Его молчание, напротив, зазвучало громче любых слов.
Мина почувствовала напряжение. Поняла, что перегнула. Её взгляд стал осторожнее, голос — мягче:
– Чимин… ты же понимаешь, я говорю о Розанне. Ну… Она не была такой невинной. Она всегда пыталась контролировать ситуацию. Это же очевидно. Она интриганка.
Интриганка.
Чимин слегка склонил голову, и вместо ответа лишь тихо пробормотал:
– Мм…
Он потянулся к бутылке и неспешно налил себе второй бокал вина. Рука его была спокойной, но глаза оставались неподвижными.
Интриги, говоришь…
Он теперь знал, кто действительно был мастером тонких игр.
Он сделал глоток, позволяя вкусу медленно разлиться по языку.
Но ни вино, ни атмосфера, ни компания — ничего не приносило ему удовлетворения.
В голове медленно, холодно оформлялась мысль.
Интриганка?
Слово эхом раздалось в голове Чимина, как глухой удар.
Каждый раз, когда он слышал это раньше — всегда от Мины.
Она первой начала называть Розанну хитрой, манипуляторшей, кукловодом в тени. И он... он принимал это как данность. Ведь это говорила Мина. А он ей доверял.
Но теперь, обернувшись назад, он не мог вспомнить ни единого случая, где бы сам видел Розанну «в действии». Ни одного момента, где она действительно бы использовала кого-то ради выгоды.
Все, что он видел — это как она старалась.
Старалась угодить Тэхёну.
Старалась быть удобной его друзьям, в том числе самому Чимину.
Улыбалась, даже когда её не замечали.
Молчала, даже когда её ранили.
Дарила — даже когда в ответ получала холод.
Если и была у неё «схема», то единственная — это любовь.
Любовь, в которой она растворилась до последнего вздоха.
И это интрига?..
Бокал, казавшийся ещё недавно таким насыщенным, теперь был просто сосудом с кислым вином.
Он отпил, и вкус... исчез.
Как будто что-то внутри него изменилось.
Мина говорила, говорила, старалась выровнять впечатление, но он больше её не слушал.
Он смотрел на неё — и впервые в жизни видел.
Слишком гладкая. Слишком уверенная. Слишком вовремя сказавшая нужные слова.
А что если всё это время он верил в образ, которого не существовало?
Он глубоко вдохнул, будто собирался с духом.
Слова прозвучали неожиданно хрипло, и даже для него самого — болезненно искренне:
– Мина... – он посмотрел на неё, и в его взгляде впервые не было восхищения, только усталость. – В последнее время я часто думаю о прошлом.
О той аварии. О том, как ты… спасла меня.
Он сделал паузу, наблюдая за её лицом.
– Мне снилось… как ты держала меня за руку, говорила: «Не бойся. Всё будет хорошо».
Я верил, что это ты. И что именно благодаря тебе я остался в живых.
Он задержал взгляд.
– Ты… всё ещё помнишь это?
Мина замерла. В её глазах что-то дрогнуло.
Она не ожидала этого вопроса. И точно не в таком тоне.
Конечно, Мина ничего не помнила.
Никакого дыма.
Никакой крови.
Никакого запаха плавящегося металла, паники, врезавшейся в грудь, как нож.
Но она была умна. Чертовски проницательна.
С первой минуты она почувствовала, что Чимин сегодня другой.
Не просто усталый.
Не просто задумчивый.
Холодный. Подозрительный. Словно охотник, наблюдающий за зверем в клетке.
Она заметила его взгляд, скользнувший по её запястьям.
Ты ищешь следы? Ты проверяешь?
Мина знала, что не имеет права ошибиться.
Поэтому сделала паузу. Вдохнула.
И, словно воспоминание нахлынуло на неё, заговорила с легким дрожанием в голосе:
– Конечно, я помню… – она опустила глаза, будто перед ней встала та самая картина. – Ты был весь в крови. Я так испугалась…
Я видела, как пламя подбирается к машине, и... со всей силы дёрнула дверь. Мои руки были в порезах от осколков. Шрамы остались надолго…
Она подняла взгляд, печальный и полный «боли».
– К счастью, мне сделали операцию. И теперь… ничего не осталось.
Ни следа. Ни правды.
Она соврала — так же искусно, как дышала.
Потому что она видела Розанну в тот день.
Видела кровь на её ладонях. Видела тот самый шрам.
И спросила об этом позже — из любопытства, из страха, из… зависти.
А потом у неё появился шанс. И она воспользовалась им.
Если бы это был Чимин год назад — он бы поверил. Безоговорочно.
Он бы взял её за руку, успокоил, поблагодарил.
Но сейчас...
Он молчал. Его глаза потемнели, стали непрозрачными, как закрытое зеркало.
Он смотрел на неё, но будто не видел.
Что-то внутри него уже знало.
Это была не она. Никогда не была.
Та девушка…
Та, что тогда спасла его из искорёженной машины, чья рука дрожала от боли и крови, но не отпускала его —
Она не говорила:
"Не бойся."
Нет.
Она прошептала, стиснув зубы от боли, сквозь сжатые губы, но с такой решимостью, что эти слова остались врезанными в его сознание навечно:
– Ты должен быть сильным.
И он был.
Не ради себя — ради неё. Ради её отчаянной веры в то, что он выживет.
Чимин вспомнил это отчётливо, точно сейчас услышал её голос.
Слишком отчётливо, чтобы принять ложь, произнесённую Миной несколькими минутами ранее.
Он больше не стал спрашивать. Не стал спорить.
Он просто встал, накинул пиджак и окинул Мину взглядом, в котором больше не было ни доверия, ни тепла.
Лишь ледяная, тихая решимость.
– Мина… – его голос был спокоен, но внутри за ним скрывался шторм. – За столько лет ты должна была понять одну вещь.
Я больше всего в жизни ненавижу ложь.
И он ушёл, оставив её сидеть в осенней тишине ресторана.
***
Когда Мина осталась одна, по её спине медленно прокатился холодок.
Он знает. Или почти знает.
Её пальцы судорожно сжались в ткань платья.
Но потом она выдохнула. Медленно.
Розанна мертва.
Навсегда.
А с ней — все улики, все слова, все следы.
И даже если Чимин и докопается до чего-то, она просто всё отвергнет.
Как и раньше. Как всегда.
***
В тот же вечер Чимин вернулся в особняк семьи Пак.
Всю дорогу он не сказал ни слова, но его мысли метались, как вспышки молний.
В тот день, в ту ночь, в ту аварию — слишком многое не складывалось.
Как он мог быть таким слепым все эти годы?
Войдя в кабинет, он вызвал своего помощника и коротко сказал:
– Подними всё, что у нас есть по аварии четырёхлетней давности.
Имя — Чимин Пак.
И ещё одно: найди медицинские записи всех, кто поступал тогда с ранами на руках.
Он сделал паузу и добавил:
– В том числе — Розанны.
Когда Мина впервые заявила, что именно она вытащила его из горящей машины, Чимин не стал задаваться вопросами.
В тот момент у него не было причин сомневаться.
Кроме неё, никто больше не претендовал на этот поступок. Никто не говорил: "Это была я".
И он...
Он просто принял это как истину.
Принял — и благодарил её все эти годы. Доверял. Поддерживал. Любил, возможно, в какой-то из моментов.
Но теперь…
Теперь всё рушилось, как карточный дом.
И Чимин лишь мог надеяться, что ещё не слишком поздно всё исправить.
Что истина ещё где-то рядом.
Что Розанна... может быть жива.
***
Тем временем, далеко от особняка Чхэсон, Тэхён сидел в своей чёрной машине у подножия холма .
Он сегодня отправился в прежние жилище Розанны.
Он был там уже два часа.
В пепельнице — четыре окурка. В руке — пятая сигарета.
Огненный кончик дрожал на ветру, как и пальцы Тэхёна.
Он побывал внутри.
Пусто.
Никаких следов. Ни книг, ни чашек, ни запаха. Только глухая тишина и холодная пыль на подоконниках.
Он не знал, чего ожидал, но эта пустота — пугала.
Он отправил людей искать её по всему округу, подключил всё, что можно было подключить —
И ничего.
Ни одной ниточки. Ни одного живого свидетеля.
Он выдохнул, закрыл глаза, и в висках тут же вспыхнула боль.
Он стер пот со лба, выбросил сигарету, и уже собирался сесть обратно, как вдруг—
Силуэт.
Он едва не пропустил его в темноте — но привычная линия плеч, шаг, как будто тревожный, но гордый.
Розанна?
Нет, не может быть. Или?..
Его сердце дернулось. Он вышвырнул из машины боковую дверь, не чувствуя, как хлопает по щекам холодный воздух.
Он побежал, почти беззвучно.
– Розанна! – выдохнул он хрипло, но громко.
Силуэт обернулся.
Тэхён распахнул руки, делая шаг вперёд —
Он собирался обнять её.
Обнять — и не отпускать.
Больше никогда.
Как только Тэхён сделал шаг вперёд, силуэт... исчез.
Словно растворился в воздухе. Словно его никогда и не было.
Он остановился как вкопанный. Несколько секунд просто стоял, вглядываясь в тьму, сердце бешено колотилось в груди.
Но никого.
Пустая улица. Молчание.
И только холодный ветер напоминал, что он по-прежнему один.
Привиделось.
***
Он медленно вернулся в дом. Движения стали тяжёлыми, как будто сам воздух стал гуще.
Сел на диван, сжал руками лицо, потер виски.
Глаза болели от усталости — он не сомкнул их ни на минуту прошлой ночью.
В теле — глухая ломота, в голове — хаос.
Но уснуть… он так и не смог.
Потому что в голове застрял один вопрос:
Разве она могла умереть?
Розанна была жива ещё вчера. Он чувствовал это.
Он бы… он бы знал.
Внутри всё протестовало против этой мысли. Он отказывался верить в смерть.
Это звучало как ложь.
И тут — стук в дверь.
Резкий, отчётливый, в тишине дома он прозвучал, как выстрел.
Тэхён вздрогнул, вскочил, подбежал к двери и распахнул её с нетерпением, будто там могла быть она.
Но нет.
На пороге стоял Чимин, с тяжёлым, как камень, взглядом и толстой стопкой папок в руках.
На его лице – следы бессонной ночи и чего-то более глубокого.
– Тэхён, – начал он тихо, без лишней преамбулы. – Я нашёл медицинские записи Розанны за последние несколько лет. Всё, что было скрыто.
Он протянул бумаги.
Внутри у Тэхёна что-то дёрнулось.
Теперь правда будет раскрыта.
Хотя бы её часть.
Чимин молча положил на стол увесистую папку.
Тэхён взял её, и пальцы сразу ощутили вес — тяжесть, которая будто символизировала то, что он готов был услышать, но не был готов принять.
Он раскрыл папку.
Сотни страниц.
Диагнозы, заключения, графики обследований.
Большинство записей уходили в прошлое… на три года назад.
Тэхён медленно переворачивал страницу за страницей.
Сначала с интересом. Потом — с растущим напряжением.
А затем — с подступающим ужасом.
«Диагноз: тяжёлая депрессия.
Назначено медикаментозное лечение.
Пациентка не раскрывает полную причину эмоционального состояния.
Рекомендована регулярная терапия».
«Беременность подтверждена.
Пациентка эмоционально нестабильна.
Не раскрывает информации об отце ребёнка».
«Попытка суицида: передозировка снотворным. Пациентка спасена».
«Вторая попытка: массивное кровотечение. Пациентка доставлена с критической потерей крови.
Реанимация безуспешна.
Смерть подтверждена».
Чимин тихо сел напротив и, сжав руки в замок, выдавил:
— Тэхён…
— Её правда больше нет. Розанна действительно больше нет. Я видел в записях, что она страдала от тяжелой депрессии и была беременна. Несколько дней назад она пыталась принять снотворное и чуть не умерла. На этот раз она решила перерезать себе запястье, и они не смогли ее спасти.
Когда он слышал слова "беременна "застыла .
Слово "беременна" ударило, как гром.
Тэхён замер. Его пальцы застынули на середине страницы, взгляд расфокусировался.
Беременна?.. Она?..
Его дыхание сбилось. Он резко перевернул ещё одну страницу, затем другую.
Он продолжал листать — судорожно, будто ища опровержение.
Но всё было именно так.
Каждая страница кричала об этом.
С каждой новой страницей ему казалось, будто чья-то рука давит ему на грудь, всё сильнее и сильнее.
Он не мог вдохнуть полной грудью.
Тем не менее, несмотря на всё прочитанное, Тэхён бросил папку на стол с раздражённым вздохом.
Он поднял голову и с натянутой холодностью проговорил:
— Депрессия?
Он усмехнулся, горько и резко.
— Разве это моя вина? Я что, заставлял её выходить за меня?
Это был её выбор. Никто не держал её силой.
Голос прозвучал грубо, даже для него самого.
Но внутри начиналась паника — он не знал, как иначе справиться с тем, что только что узнал.
Он снова потянулся к папке.
Страница. Ещё одна. И вдруг — она.
«Беременность подтверждена. Срок – 6 недель.
Предположительная дата зачатия — совпадает с первым половым контактом с супругом».
Тэхён застыл.
Его глаза уставились в одну строчку:
“Беременна.”
Он провёл пальцем по этому слову, будто хотел стереть его.
Горло сжалось, во рту пересохло.
Он хотел что-то сказать, но вышло совсем не то, что нужно.
— Кто знает... чей это ребёнок? — бросил он глухо, почти шепотом.
— У неё ведь были… другие.
Чимин вскинул на него глаза.
Молчание повисло в комнате. Холодное, тяжёлое. Как удар под дых.
Он посмотрел на Тэхёна так, будто видел его впервые.
Он сглотнул, и глаза его потемнели.
В этот момент услышав это , Чимин не смог не чувствовать глубокую симпатию на Розанну.
Вот простите , что исчезла . Поэтому сегодня я опубликую двух главу .
Наслаждайтесь чтением и поддерживаете комментарием и звездочками .💋.