(Не) Любимая Жена

Розанна почувствовала странное тепло, разлившееся в области правого уха. Ей показалось, что по коже медленно скатывается тёплая капля крови, и мир вокруг будто застыл. Она не могла пошевелиться — ни рукой, ни взглядом. Сердце глухо стучало в груди, как если бы оно пыталось её предостеречь.

Пак Со Хен молча смотрела на свою дочь. В глазах женщины не было ни сострадания, ни тревоги. Только усталость, прикрытая ледяной решимостью. В этот момент она не чувствовала боли за Розанну — только за себя. За свои разрушенные мечты. За свою борьбу. За свою усталость.

Она взяла аккуратно сложенные документы с журнального столика, их края были подогнуты с почти пугающей точностью, и протянула дочери.

— Посмотри внимательно, — сказала Пак Со Хен ровным голосом. — Это выбор, который я уже сделала за тебя.

Розанна дрожащими руками приняла документы. Бумага будто жгла пальцы.

На титульной странице жирными буквами было написано:

"Брачный контракт"

Слово ударило по ней словно пощёчина. Она развернула первую страницу и пробежалась глазами по строчкам, сердце сжималось с каждым прочитанным словом:

"Мисс Розанна Пак добровольно вступает в брак с мистером Мин Чжун Лии, обещая заботиться о нём до конца его дней, не оставлять и быть верной спутницей..."

Розанна моргнула, не веря прочитанному.

"...Взамен мистер Мин Чжун Лии обязуется обеспечить финансовую стабильность семье Пак, предоставив триста миллионов вон."

В голове гулко прозвучало имя: Мин Чжун Лии.

Мужчина, о котором она знала только по слухам. Семьдесят восемь лет. Хладнокровный и беспощадный бизнесмен из Тэгу. У него были деньги, власть, связи — всё, кроме молодости и сердца.

— Ты… — Розанна открыла рот, но голос предал её. Только глаза, полные ужаса и предательства, смотрели на мать. — Ты продала меня?

— Это не продажа, — холодно сказала Пак Со Хен, поворачиваясь к окну, как будто там был выход из этого разговора. — Это... шанс выжить. Для всех нас.

В груди Розанны что-то оборвалось. Все эмоции — гнев, страх, боль — смешались в единый вихрь, и она внезапно поняла: выхода нет.

В сознании Розанны будто лопнула тонкая натянутая нить, которая держала её на грани. Всё, что происходило, казалось каким-то искажённым сном, где страх и боль переплелись в клубок.

Голос Пак Со Хен проникал сквозь её замешательство, звучал мягко, почти ласково, но за этими интонациями чувствовался стальной приговор.

— Мин Чжун Лии сказал, что его не смущает твой предыдущий брак, — произнесла она, словно говорила о погоде. — Если ты выйдешь за него, он поднимет нашу семью. Мы снова встанем на ноги. У тебя и у твоего младшего брата будет будущее.

Со Хен сделала шаг ближе и положила руку на плечо дочери. Это должно было выглядеть как поддержка. Но касание обожгло, как клеймо.

— Милая… — прошептала она, глядя в глаза Розанны с фальшивой нежностью. — Ты ведь не подведёшь меня… и своего младшего брата, правда?

Лицо Розанны побледнело, как фарфор. Сердце стучало где-то в горле. Она крепко сжала в пальцах листы договора, так сильно, что ногти впились в кожу.

— Мы с Тэхёном… — её голос дрожал, но она всё же сказала это. — Мы ещё не оформили развод. Это… ещё не конец.

Пак Со Хен лишь фыркнула и отмахнулась, как от чего-то незначительного.

— Мин Чжун предложил сначала провести церемонию, а потом уже оформить регистрацию, — сказала она. — Это всего лишь формальность. Кроме того… — её глаза потемнели. — Тэхён не любит тебя. И ты это знаешь. Я уважаю твоё решение уйти от него, но сейчас… сейчас ты должна уважать и моё.

В голове Розанны шумело. Перед глазами стояли не строки договора, а лицо Тэхёна.

Понимая, что спасти брак Розанны с Тэхёном уже невозможно, Пак Со Хен решила последовать совету своего сына: пока её дочь ещё молода, она должна использовать свою привлекательность и статус, чтобы реализовать себя… по максимуму. Пусть даже ценой собственного счастья.

Розанна с трудом сглотнула — в горле будто застрял ком, тяжёлый, как камень. Казалось, что любое слово, которое она скажет, лишь усугубит ситуацию… но она больше не могла молчать.

— Можно спросить тебя кое о чём?.. — прошептала она, едва слышно. — Я правда… твоя биологическая дочь?

Повисла гнетущая тишина.

Лицо Пак Со Хен резко изменилось. Приятная маска доброжелательной матери треснула, как старая фарфоровая кукла, и под ней показалось нечто холодное, колючее.

— Если бы не ты… — её голос стал ледяным. — Думаешь, я бы потеряла форму? Думаешь, ушла бы с пьедестала? Я могла бы остаться всемирно признанной танцовщицей, музой тысяч, легендой… но появилась ты. Разрушила всё. Своим рождением ты разрушила меня.

Каждое слово вонзалось в Розанну, как кинжал. Она слышала их, но не верила. Хотела не верить.

С детства она не могла понять: почему другие дети чувствуют тепло от своих матерей, а ей — всегда было холодно? Почему другие матери смотрят с любовью, а её — с разочарованием, будто Розанна была ошибкой, которую не успели исправить?

А вот её собственная мать — Пак Со Хен — не пожалела для неё ни капли любви. Никогда.

Розанна уже не удивлялась этому. Сколько себя помнила — не получала от матери ни ласки, ни поддержки. Но теперь она поняла главное: больше она не нуждается в чьей-либо любви. Не просит. Не ждёт. Не умоляет.

С холодным спокойствием она отложила контракт на край стола, словно эта бумага была не судьбой, а мусором.

— Я не могу согласиться на это, — тихо, но отчётливо произнесла она.

Пак Со Хен резко вскинулась, будто её ударили. Она не ожидала, что дочь осмелится ослушаться. Гнев взорвался в её глазах, и голос стал резким, как хлыст:

— Как ты смеешь?! Как ты смеешь отвергать меня?! Я дала тебе жизнь! И ты будешь делать всё, что я скажу!

Розанна посмотрела на неё спокойно, без страха. В её глазах больше не было ни мольбы, ни боли — только ледяная решимость.

— Значит, если я верну тебе свою жизнь… я больше ничем не буду тебе обязана? — спросила она медленно.

Пак Со Хен замерла, потрясённая.

— Что… ты сказала?

Бледные губы Розанны дрогнули. Она выдохнула, почти шепча, но каждое слово звенело как приговор:

— Если я отдам тебе свою жизнь обратно… перестанешь ли ты быть моей матерью? Я больше не буду в долгу за то, что родилась от тебя?

Эти слова повисли в воздухе, как удар молнии в безмолвной буре.

Пак Со Хен не поверила своим ушам. На губах появилась холодная, почти язвительная усмешка.

— Хорошо, — процедила она. — Если ты действительно хочешь вернуть мне эту жизнь — я не стану тебя удерживать. Но… осмелишься ли ты?

Розанна молчала лишь миг, прежде чем её взгляд стал твёрдым, словно отполированный лёд.

— Дай мне один месяц, — сказала она. — Всего один.

На лице Пак Со Хен промелькнуло что-то, похожее на помутнение рассудка. Она резко толкнула контракт обратно к дочери, как будто он обжигал её пальцы.

— Если ты боишься смерти, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — тогда просто подпиши своё имя.

Не сказав больше ни слова, она развернулась и вышла из дома, постукивая каблуками по мраморному полу. В прихожей её уже ждал Менхо, её сын, который слышал больше, чем должен был.

Он взглянул матери в глаза, тревога сквозила в его голосе:

— Мама… ты ведь не думаешь, что она действительно может решиться на это? На самоубийство?

Пак Со Хен остановилась, не оборачиваясь. Её лицо оставалось спокойным, как у человека, читающего прогноз погоды.

— Если она и правда на это решится — я отдам ей должное, — холодно ответила она. — Её всё равно растила няня. Я никогда не чувствовала с ней связи. Никогда не считала её своей дочерью.

И с этими словами Пак Со Хен ушла прочь, оставив за собой лишь шлейф духов и тишину, тяжелее любого крика.

Они ушли недалеко. Розанна всё ещё отчётливо слышала каждое слово матери.

"Я никогда не считала её своей дочерью."

Эти слова пронзили её сердце острее любого ножа. Она сжала ладонями уши, как будто пыталась стереть их из памяти — но было поздно. Иногда ей даже хотелось оглохнуть… лишь бы не слышать такую правду снова.

Оставшись одна в огромной, гулкой комнате, Розанна чувствовала, как с каждым ударом сердца что-то внутри неё ломается. Её жизнь казалась сплошной чередой провалов. Сколько бы она ни старалась — всё было зря. Никто никогда по-настоящему не любил её. Никто не заботился. Даже мать.

Сдавленно вздохнув, она ощутила, как внутри поднимается волна боли, которая искала выход. Розанна встала. Ей нужно было уйти. Далеко. Туда, где никто не будет ждать от неё ничего.

***

Тем вечером она оказалась в баре — месте, где музыка заглушает мысли, а свет скрадывает одиночество. Усевшись в тени угла, она медленно потягивала горький напиток, будто надеялась, что он прожжёт пустоту внутри. Глаза Розанны блуждали по толпе — весёлой, живой, полной людей, которые, казалось, знали, что такое счастье.

И вдруг — взгляд. Чужой, но не пугающий. Мужчина с удивительно выразительными глазами и мягкими чертами лица заметил её одиночество. Он не был навязчив, но в его шаге была уверенность, будто он знал, что должен подойти именно к ней.

— Вы... Розанна? — спросил он, чуть склоняя голову.

Она подняла на него уставший, но цепкий взгляд. Не зная, почему, не зная, откуда в ней возник этот вопрос, она прошептала:

— А вы знаете… что нужно, чтобы быть по-настоящему счастливым?

Её голос дрожал, словно тонкий стеклянный бокал, готовый разбиться от первого прикосновения.

Мужчина явно растерялся.
— Что вы хотите сказать?

Розанна сделала ещё один глоток напитка, словно надеялась унять горечь внутри.
— Врач сказал, что я больна… и мне стоит развеяться. Но… — она замялась, опустив взгляд на стекло в руке, — я просто не могу найти в себе ни капли счастья.

Эти слова задели Чонгука Чона до глубины души.

Неужели… она меня не помнит?
Он сдержал вздох, глядя в её глаза, такие же, как тогда — только потускневшие, полные боли.

И что это за болезнь такая, что её "нужно взбодрить"?

— Мисс, — мягко сказал он, — если вы действительно ищете радости, то выбрали не то место.
Он на мгновение замолчал, затем предложил:
— Позвольте мне отвезти вас домой.

Розанна чуть улыбнулась, слабо, горько, но искренне.
— Вы… хороший человек, — сказала она почти шепотом.

Чонгук молча наблюдал за её лицом. В её улыбке было слишком много усталости, будто за ней стояли не недели, а годы борьбы.
Что же с тобой случилось, Розанна?
Кто тебя так сломал… и почему ты теперь кажешься такой чужой?

***

По другую сторону бара, в полумраке за высоким столиком, сидел Тэхён. С тех пор как он подал на развод с Розанной, он начал проводить вечера вне дома, избегая привычной рутины и душной тишины особняка Чхэсон. Туда он не возвращался уже давно.

Когда ночь начала клониться к концу, и посетители стали понемногу расходиться, Мина, прищурившись, заметила знакомую фигуру в углу.

— Разве это не мисс Пак? — удивлённо произнесла она.

Тэхён проследил за её взглядом и сразу же узнал Розанну — ту самую, которую, как он думал, знал до самой сути. Рядом с ней стоял мужчина, в чьём лице читалась заинтересованность. Они были поглощены разговором.

Выражение Тэхёна мгновенно потемнело.

Она утешается в баре, ловит взгляды мужчин, как будто ей это привычно? Я переоценил её…

Так значит, вот как всё на самом деле. А ведь когда-то она клялась, что будет любить меня в этой жизни и в следующей.

— Хочешь подойти к ней? — спросила Мина, изучающе глядя на него.

— Не стоит, — холодно отрезал Тэхён и быстро зашагал прочь, не оборачиваясь.

***

Розанна мягко отклонила предложение Чонгука проводить её домой:

— Я справлюсь сама, — сказала она с едва заметной улыбкой. — Не стоит утруждать себя.

Чонгук чувствовал лёгкое беспокойство, наблюдая, как она удаляется, стараясь держаться от неё на разумной дистанции, но не теряя из виду.

***

Тем временем Тэхён сидел в машине один. Он расстегнул пару верхних пуговиц рубашки, пытаясь ослабить сдавливающее напряжение. Его взгляд был устремлён в одну точку, но мысли метались.

На полпути к дому он внезапно отдал распоряжение:

— Развернись. Назад.

Водитель подчинился без вопросов. И словно судьба решила всё за него — он снова увидел Розанну, одиноко идущую вдоль дороги. Не дожидаясь полной остановки, Тэхён распахнул дверь и вышел из машины быстрым шагом.

— Розанна.

Этот голос пронзил тишину ночи. Она замерла, услышав его, как будто проснулась от долгого сна. Медленно повернув голову, Розанна встретилась взглядом с Тэхёном — таким знакомым и одновременно незнакомым.

— Тэ...

— Мистер Ким, — быстро поправилась Розанна.

К своему удивлению, Тэхён заметил, что сегодня она была слегка накрашена. После их свадьбы она почти никогда не пользовалась косметикой. Он вдруг вспомнил — когда-то сам сказал ей, что не любит женщин с макияжем. И с тех пор она не красилась. До сегодняшнего дня.

— Знаешь, как ты сейчас выглядишь? — произнёс он, сжав губы в тонкую линию.

Розанна посмотрела на него, словно сквозь него, на мгновение замерев в глубокой задумчивости.

— Ты похожа на призрака, — бросил он, не смягчая слов. — Кому вообще может понравиться такая женщина, как ты?

Её взгляд прояснился. Голос, охрипший и усталый, прозвучал почти шёпотом:

— Я знаю, что не нравлюсь никому. И уже не жду, что кто-то...

Что-то защемило в груди Тэхёна. Это не было привычное раздражение. Это было... больно.

— Если у вас больше нет ко мне дел, я пойду, — спокойно сказала Розанна и отвернулась, уходя в ночь.

Тэхён хотел спросить её о том мужчине, с которым она была в баре, но слова застряли у него в горле.

В конце концов, мы на грани развода... В этом уже нет смысла.

***

Розанна продолжила свой путь домой в одиночестве. Ветер трепал подол её пальто, а на плечи давила непомерная тяжесть прожитого дня. Всё внутри неё будто кричало от усталости, но снаружи — полная тишина.

Когда Розанна огляделась, всё вокруг показалось ей пугающе незнакомым. Она вновь забыла дорогу назад.

Она достала мобильный телефон, чтобы воспользоваться GPS-навигатором, но с трудом могла вспомнить даже название места, где остановилась.

Чонгук всё это время наблюдал за ней издалека, не в силах уйти после того, как Тэхён уехал. Увидев, что она стоит одна, растерянная, он не выдержал и подошёл ближе.

— Розанна, — позвал он.

От неожиданности девушка вздрогнула. На мгновение ей показалось, что это снова Тэхён. В её глазах вспыхнула надежда, но, обернувшись и увидев Чонгука, она ощутила лишь глухую пустоту.

Он подошёл ближе.

— Ты действительно меня не помнишь?

Розанна прищурилась, вглядываясь в его черты, словно пытаясь вытащить образ из глубин памяти.

— Я… Кролик. Ты забыла? — тихо сказал он, с мягкой улыбкой.

И тогда её взгляд изменился. Смутные воспоминания всплыли из детства. Когда она жила в деревне с Ен Хи, у неё был верный друг с прозвищем Кролик.

В детстве Чонгук был худеньким и ниже её ростом, но теперь перед ней стоял высокий и внушительным телом , уверенный мужчина с выразительными чертами лица.
— Теперь я вспоминаю… Ты так изменился, что я тебя едва узнала, — произнесла Розанна с лёгким удивлением.

Воссоединение со старым другом в таком чужом и одиноком месте вызвало у неё слабую, почти невольную улыбку. Но даже в ней сквозил оттенок горечи — это не ускользнуло от взгляда Чонгука.
— Пойдём, я отвезу тебя домой, — предложил он мягко, без лишних слов.

Когда Чонгук высадил Розанну, он с удивлением заметил, что она остановилась в захудалом, почти заброшенном мотеле. Для девушки из такой уважаемой семьи, как семья Ким, это выглядело непривычно — даже несмотря на развод.

Розанна почувствовала лёгкий стыд и опустила глаза.
— Прости за беспокойство, — тихо сказала она.
— Я живу здесь… но, пожалуйста, не говори об этом Ен Хи.

— Боюсь, это её встревожит, — тихо произнесла Розанна.

Чонгук кивнул, не зная, чем её утешить. Было уже поздно, и он не мог остаться здесь надолго. Пообещав навестить её на следующий день, он сел в машину и уехал. Он не заметил матово-чёрный «Кадиллак», скрытый в тени под навесом здания, из которого кто-то молча наблюдал.

***

Для Розанны не имело значения, где она живёт. После отъезда Чонгука к ней вернулось чувство физического дискомфорта: алкоголь бил в голову, желудок сжимался, всё плыло перед глазами.

Но хуже всего были слова, брошенные Ким Тэхёном.

— Ты похожа на призрака! Кому вообще может понравиться такая женщина, как ты?

Розанна стёрла макияж, смыла помаду с губ. Её лицо стало бледным, а кожа покраснела от раздражения — не столько от косметики, сколько от того, как к ней относились.

Сидя на краю кровати, она внезапно осознала: это не просто усталость или временная слабость — она медленно и незаметно погружается в депрессию. Не зная, что делать, Розанна начала искать информацию о болезни, пытаясь найти хоть какое-то объяснение своему состоянию.

Она знала, что депрессия способна разрушать не только душу, но и тело. Она подтачивала разум, словно ржавчина — металл: повреждая мозг, стирая воспоминания, разрушая концентрацию. Розанна часто ловила себя на том, что не может вспомнить, зачем вошла в комнату, или почему вдруг начала плакать, глядя в окно. Эти бесконечные повторяющиеся мысли, как закольцованная пластинка, вновь и вновь возвращали её к боли, заставляя страдать ещё сильнее.

Тук-тук!

Глухой стук разнёсся по комнате, как выстрел. Розанна вздрогнула. В груди кольнуло — ей показалось, что это вернулся Чонгук. Его привычка стучать дважды, чуть сильнее обычного, была ей уже знакома. Она медленно встала и подошла к двери

Но как только она распахнулась — Тэхён врывается в комнату, словно буря.
Он резко схватил её за запястье, сжав так сильно, что у Розанны перехватило дыхание от боли.

— Розанна! — его голос был холоден, но в нём прорывалась сдержанная ярость. — Ты застала меня врасплох!

Он захлопнул за собой дверь с грохотом и почти силой усадил девушку на стоящую рядом кушетку. Его движения были резкими, будто он еле сдерживался, чтобы не сорваться окончательно.

— Значит, ты уже нашла себе следующего? — прошипел он. — Неудивительно, что ты так охотно отпускаешь Чонгука!

Каждое его слово било по ней, как плетью.
Кинжалы, выкованные из обиды и ревности, вонзались в сердце.

Розанна не знала, что сказать. Всё внутри неё сжалось от ужаса, обиды и боли. Он стоял перед ней, такой близкий, но такой чужой.

Увидев Чонгука рядом с ней, Тэхён воспылал ревностью и болезненным недоумением. Его взгляд был пронизывающим, словно хотел прожечь в ней дыру, чтобы увидеть, что скрыто внутри.

Розанна не понимала — почему? Почему, несмотря на всё, что она делала, он оставался холодным, а в его сердце до сих пор жила та самая первая любовь, имя которой она даже знала. Она изо всех сил старалась быть рядом, быть нужной, быть понятой — но каждый её шаг словно разбивался о стену из его молчаливого безразличия.

Она посмотрела прямо в его глаза. В его глазах сверкала ярость, в её собственных — боль, которую она так долго сдерживала. В уголках глаз защипало от слёз.

— Нас всего лишь двое, Тэхён, — прошептала она, и в голосе её прозвучала не жалоба, а усталость.

Он отшатнулся, будто эти слова ранили сильнее, чем любое обвинение. Семья Розанны действительно обманула его — она знала это. Их союз был выстроен не на любви, а на договорённостях, и три года Тэхён держался на расстоянии, по-прежнему храня чувства к той, что ушла, но осталась в его памяти.

Ни один из них не был чище или благороднее другого. Они оба носили шрамы, просто скрывали их по-разному.

В этот вечер он пришёл позже обычного. От него пахло алкоголем — терпкий, едкий запах, смешанный с его парфюмом. Он был бледен, но глаза налились красным, и в них плясал огонь.

Он подошёл к ней, взял за подбородок — не грубо, но твёрдо. Его рука поднял ее подбородок.

— Кто он? — пробормотал он хрипло, глядя ей прямо в лицо. — Когда вы познакомились?

Розанна замерла. Перед ней был другой Тэхён — разгневный, теряющий контроль, ревнуюшши. И в этот момент ей стало… смешно.

Смешно от абсурда ситуации.
Смешно от того, что он впервые проявил такие эмоции к нему— и это была ревность, а не любовь.

— Ты… ревнуешь? — Розанна спросила тихо, но прямо, глядя на Тэхёна, который стоял перед ней разгневным лицом.

Его тёмные глаза сузились.
Он холодно усмехнулся, и в его голосе сквозила колючая язвительность:

— А ты действительно думаешь, что достойна моей ревности?

Слова обрушились на неё, как пощёчина.
Розанна почувствовала, как что-то внутри сжалось. Её горло сжало от обиды, но она не позволила слезам покатиться. Она уже слишком долго плакала — сегодня она просто стояла и молчала.

Тэхён наклонился ближе.
Его дыхание касалось её уха, голос стал тише, но от этого — только страшнее.

— Он был с тобой раньше меня? Спал с тобой? Он с тобой занимался сексом раньше меня?— прошептал он сдавленно. — Вот почему ты смотришь на него иначе?

Они были женаты уже три года.
За это время Розанна отказалась от своей карьеры, подчинившись строгим традициям семьи Ким. Она перестала ходить на встречи с подругами, отдалилась от всего, что когда-то было её жизнью, чтобы быть той, кого от неё ждали.
А теперь — он сомневался в ней. В её верности. В её любви.

И странным образом, она почувствовала облегчение.
Словно тяжесть, которую она носила всё это время, вдруг упала с плеч.

— А ты как думаешь? — тихо спросила она, глядя ему в глаза.

Его лицо исказилось яростью. Он словно потерял контроль.
Его рука, горячая, почти обжигающая, скользнула по её телу. Розанна застыла. Кровь отхлынула от конечностей, дыхание перехватило. Она не верила, что это происходит на самом деле.

Она хотела оттолкнуть его. Сказать "нет". Кричать.
Но он был слишком близко. Слишком сильным.

Тэхён всё продолжал… снова и снова.
Лишь когда рассвет начал робко проникать сквозь занавески, он, наконец, остановился.
Снаружи небо начинало светлеть, и в комнате стало слышно только прерывистое дыхание.

Он посмотрел на Розанну.
Худенькая, хрупкая… свернувшаяся на постели, будто сломанная.
А затем — его взгляд упал на простыню, на которой алела кровь. Он замер.
Кровь девственницы.

Что-то в груди болезненно сжалось. Его мысли путались. Он не мог объяснить, что именно сейчас чувствует. Боль? Вину? Или… страх?

ШМЯК!

По щеке Тэхёна резко хлестнула пощёчина.
Чистый звук ударил в тишину, как выстрел.

Розанна дрожала, но смотрела на него с решимостью. В её глазах уже не было страха. Только обида, предательство… и конец.

Эта пощёчина разрушила последние осколки её иллюзий о любви.

"Уходи." — прошептала она сначала.
Затем громче:
— "УБИРАЙСЯ!"

Она зажала руками уши, не желая слышать ничего из того, что он мог сказать.
Все слова были пустыми. Слишком поздними. Бесполезными.

Тэхён не знал, как ему удалось дойти до двери.
Его руки дрожали, в голове клубились обрывки воспоминаний прошедшей ночи.
Он вышел — будто выпав из реальности.

А внутри осталась Розанна, сидящая в тишине нового утра.
И боль, которая теперь не нуждалась в словах.

***

Сев в машину, Тэхён сжал руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. Его челюсть была напряжена. Он резко выдохнул и набрал номер своего помощника:

— Со Минчжоль, выясни, кто из мужчин сейчас появляется в жизни Розанны. Немедленно.

На другом конце воцарилась пауза.

"Насколько я знаю, после замужества весь её мир вращался вокруг вас, мистер Ким. У неё вообще были другие мужчины?" думала Минчжоль

***

В это же время, в дешёвом мотеле, Розанна в который раз приводила себя в порядок.
С каждым прикосновением к щеке, к волосам, к шее — она будто старалась стереть саму ночь, вычеркнуть её из своей кожи, из памяти.

Слишком поздно. Всё уже изменилось.

Когда над их браком нависла угроза развода, они, наконец, поняли, что значит на самом деле "быть супругами".
Жестоко.
Слишком поздно.
Слишком больно.

Это была ирония — такая тонкая, что она вызывала не смех, а тошноту.

Около девяти утра кто-то постучал.
Это был Чонгук. В руках он держал пакет с завтраком, а на лице у него было то самое бесхитростное выражение заботы, от которого раньше у неё теплело внутри.

— Я торопился вчера вечером и забыл сказать, — начал он и несмотря на странные поведение Розанны — У нас есть свободный дом. Ты можешь остаться там. Мотель — не место для девушки. Особенно теперь.

Розанна покачала головой, отвернувшись в сторону окна.

— Нет, Чонгук. Спасибо, но… я не могу принять это.

В её голосе звучала тихая решимость. Она слишком хорошо знала, как трудно отплатить за человеческую доброту. А быть кому-то обязанной — особенно сейчас — было для неё непозволительной роскошью.

Чонгук внимательно посмотрел на неё. Он уже ожидал отказа.

— Всё равно квартира стоит пустой, — мягко сказал он. — Я не собираюсь брать с тебя ни вон, ни благодарности.

Розанна закусила губу.

— Мне это нужно только на месяц, — наконец вымолвила она.

— Значит, на месяц, — легко согласился Чонгук, чуть улыбнувшись. — Лучше, чем если бы она просто пылилась.

Он сказал это просто, буднично, но в глубине души не понимал: почему "только месяц"? Почему она так резко отмеряет время, будто собирается исчезнуть?

Когда он подвёз Розанну к дому, у неё с собой был всего один потёртый чемодан — и больше ничего. Ни сумки. Ни рюкзака. Ни следа прошлой жизни. Только она, и её тишина.

Позже, сидя в машине, Чонгук украдкой посмотрел на неё — на её профиль, освещённый мягким светом утреннего солнца. Они ехали молча, но в этой тишине таилось что-то родное. Как будто детство, которое они когда-то делили, снова оживало между ними.

— Помнишь тот старый мост за школой? — неожиданно спросил он. — Мы прятались там от дождя и ели мороженое, будто были на границе мира.

Розанна чуть улыбнулась. Легко. Почти невидимо.

— Тогда всё казалось проще, — сказала она тихо. — И безопаснее.

Так , Чонгук и Розанна пердались воспоминаниям о своем детстве.

Позже,  Чонгук рассказал Розанне, чем был занят все эти годы.

После окончания школы он уехал за границу. Работал не покладая рук, совмещая учебу с подработками, и уже к двадцати годам основал собственную компанию. Сейчас он был уверенным в себе, успешным бизнесменом — тем, кто выстроил свою жизнь буквально с нуля.

Розанна слушала его, всё больше погружаясь в размышления. Её собственный путь казался таким иным: после университета она вышла замуж за Кима и стала домохозяйкой, посвятив себя чужим ожиданиям и семейным традициям.

Она посмотрела на Чонгука с невольным восхищением.

— Ты действительно впечатляешь, — сказала она, слабо улыбнувшись.

Чонгук мягко усмехнулся.

— Ты тоже была незаурядной. После того как ты уехала из деревни, я продолжал следить за твоими успехами. Однажды увидел тебя по телевизору — ты заняла первое место на молодёжном конкурсе пианистов. А ещё ты пела… Ты знала?

Розанна удивлённо подняла брови.

— Ты помнишь это?..

Он кивнул.

— Тогда ты была моим кумиром.

Розанна замерла. Эти простые слова будто согрели её изнутри — как напоминание о той девушке, которой она когда-то была, до брака, до тишины и безразличия.

Но Чонгук не стал рассказывать ей всего.

Он умолчал о своих бессонных ночах, о том, как первое время жил в сырой комнате без отопления, как перебивался дешёвой лапшой и как иногда мечтал просто вернуться домой. Но он не мог. Потому что тогда бы всё, ради чего он боролся, оказалось напрасным.

Чонгук не сразу нашёл свой путь. После стремительного старта он вскоре потерял почву под ногами. В водовороте деловых ужинов, бессонных ночей и одиночества он стал терять себя. Приобрёл вредные привычки, а с ними — и разрушительные наклонности. Всё чаще утешение находил в алкоголе и шумных вечеринках, где чувства притуплялись, а мысли становились тише.

Он не осознавал, насколько близок был к краю, пока однажды не увидел репортаж по телевизору.

Там рассказывали о девушке по имени Розанна — человеке, родившемся с нарушением слуха, но сумевшем добиться невероятного. Ведущая рассказывала, как, несмотря на ограничения, Розанна не только окончила университет с отличием, но и сумела пробиться в мир музыки, где большинство дверей давно были бы для неё закрыты.

Чонгук смотрел, затаив дыхание.

Она стояла на сцене с лёгкой улыбкой, излучающей внутреннюю силу, и что-то в его груди защемило. Казалось, будто свет от её присутствия пробился сквозь ту тьму, в которую он сам себя загнал.

С того дня он начал меняться. Не сразу, не без срывов. Но именно она — её история, её мужество — стали для него спасением .

Вот ребята спасибо за звездочки и комментарии, это меня вдохновляет .💋