(Не) Любимая Жена

— Ты, наверное, ещё не знаешь, что такое настоящая любовь, да? — с мягкой усмешкой начала Мей Мина, элегантно расправляя складки пальто, как будто её слова должны звучать не как удар, а как дружеский совет. — Когда я была с Тэхёном… он готовил для меня. Представляешь? Он сам, не дожидаясь просьб. Когда я заболевала, он был первым, кто приезжал ко мне даже посреди ночи. Он грел мне ладони и смотрел так, будто я — центр его вселенной.

Она слегка наклонилась вперёд, как будто собиралась поделиться чем-то интимным, но её глаза были полны намеренного превосходства.

— Он как-то сказал мне: «Мина, я надеюсь, ты всегда будешь счастлива». Тогда я смеялась и думала, что он просто говорит красивые слова. Но теперь понимаю — он был искренен. Скажи, Розанна… — её голос стал почти шепотом, — Тэхён когда-нибудь говорил тебе, что любит тебя?

Мей Мина сделала паузу, с наслаждением наблюдая за тем, как Розанна молчит.

— Он говорил мне это часто. Я тогда считала, что это глупости… — она легонько вздохнула. — А теперь я поняла, насколько мне этого не хватает.

Пак Розанна всё это время не проронила ни звука. Она сидела неподвижно, будто сделанная из камня, с зонтом всё ещё в руках. Капли дождя всё ещё шуршали по крыше беседки, а ветер проносил сквозь холодную ночь запах мокрых сосен и осенней земли.

В её голове всплывали три года жизни с Тэхёном.

Он ни разу не переступал порог кухни, где она часами пыталась приготовить ему что-то вкусное.

Он ни разу не прикасался к её лбу, когда она лежала в постели с температурой.

Он никогда не оставался рядом, когда она нуждалась в нём.

Однажды, на их годовщину, она написала ему письмо с признанием в любви — он даже не открыл его.

Её глаза были сухими, лицо — непроницаемым. Но внутри поднималась волна — не ярости, не отчаяния, а той тихой, горькой ясности, которую испытывает человек, наконец переставший ждать чуда.

— Ты закончила говорить? — ровно спросила Розанна, медленно повернув голову к Мей Мине.

Та замерла. В её взгляде промелькнуло замешательство.

Возможно, дело было в холодном, почти пугающем спокойствии Пак Розанны — или в её пронзительно ясных глазах, которые, казалось, пронизывали насквозь, вырывая наружу то, что Мей Мина годами прятала под слоями элегантности и фальшивых улыбок.

Она не шевелилась, не дышала — только наблюдала, как Розанна, не сказав больше ни слова, спокойно уходит вглубь ночи, оставляя за собой лишь лёгкий запах дождя и горечи.

И в этот самый миг Мей Мина ощутила, как с неё будто срывают маску. На краткий миг она перестала быть холодной, уверенной в себе женщиной, к которой все привыкли. Перед внутренним взором всплыла девочка — та самая бедная сирота, приютившаяся под крылом семьи Пак. Та, что всегда знала своё место, всегда играла роль, чтобы выжить: сначала глупышки, потом обаятельной девицы, а затем — благородной наследницы. Всё ради того, чтобы её не выгнали обратно в тень.

Ты никогда не была настоящей, — шептал ей голос в голове.

Она села обратно на скамью, но теперь её руки дрожали, и в глазах больше не было насмешки — только растерянность.

А Пак Розанна, уходя, почувствовала, как её сердце сжимается. Слова Мины не прошли мимо — они оставили в ней болезненный отпечаток. Тринадцать лет ожидания. Три года брака. И всё ради мужчины, который с детским восторгом вспоминал любовь к другой — той, с кем когда-то смеялся, заботился, признавался в чувствах, не задумываясь.

А ей — женщине, с которой он делил дом, делил имя — он не дал даже слов утешения. Ни разу не сказал, что она важна. Ни разу не коснулся её боли.

***

Резкий пульс боли в правом ухе пронзил её, как нож. Розанна остановилась и дотронулась до уха. Слуховой аппарат, который она носила с детства, давал сбой. Она осторожно вытащила его — и замерла.

На её пальцах осталась кровь.

Мелкая, багровая капля — свидетельство того, что даже её тело больше не выдерживает этого молчаливого крика.

Она смотрела на неё с безмолвной тоской — и впервые за долгое время позволила себе почувствовать не только боль… но и гнев. Гнев не на Мину, не на Тэхёна… а на саму себя — за годы, потраченные в ожидании чуда, которое никогда не приходило.

Она привычно стерла кровь с уха, как делала это десятки раз раньше — без истерик, без слёз. Словно это была простая досадная мелочь, а не немой крик тела о боли души.

Слуховой аппарат, испачканный алыми каплями, она аккуратно отложила в сторону.

Ночь была тревожно тихой, и сон не шёл. Лёжа в темноте, Пак Розанна разблокировала телефон — будто в поисках чего-то, что сможет затмить мысли.

Оповещения осыпали экран: одно за другим сообщения с её отметкой в Instagram.

Сердце предчувствовало недоброе, но она всё же нажала.

Это был закрытый альбом, и публикации были скрыты — они были видны только ей. И только от одного имени — Мей Мина.

На первом снимке — Ким Тэхён и Мей Мина в университетские годы. Молодые, беззаботные, стоящие бок о бок. Его взгляд... тот тёплый, нежный, искренний — взгляд, которого Розанна не видела за три года брака.

На втором фото — скрин переписки.
Тэхён: «Миа, с днём рождения. Я сделаю тебя самым счастливым человеком на свете».
Миа… — её старое прозвище, которое он однажды случайно проговорил во сне, но тут оно принадлежит Мей Мине.

На третьей — они вместе на пляже. Держатся за руки, идут по песку, их силуэты освещены закатом. Он смотрит на неё так, будто мир перестаёт существовать.

Следующая. И ещё. И ещё.

Фотографии не просто были воспоминаниями. Они были оружием. Каждое изображение словно кричало: ты — чужая. Ты — лишняя.

У Розанны пересохло во рту. Пальцы дрожали, когда она листала дальше, словно мазохист, который не мог остановиться. Как будто в этих фотографиях заключалась истина, которую она отказывалась видеть все эти годы.

А Тэхён, её муж… он никогда даже не опубликовал с ней ни одной общей фотографии.

Она не осилила продолжить. Её пальцы застопорились, экран мигнул, и с нервным выдохом Розанна нажала кнопку блокировки. Телефон погас, унося с собой череду чужих воспоминаний, в которых для неё не было места.

В ту минуту в груди впервые за долгое время поселилась тишина. Не та, что сопровождала её с рождения. А другая — пугающе пустая. Будто в ней что-то оборвалось.

Она больше не плакала. Не дрожала. Просто сидела в темноте, обхватив себя руками, ощущая, как медленно уходит тепло.

Позже, той же ночью, она достала дневник. Страницы дрожали в её руках. Запись была короткой — всего одно предложение, но оно казалось выжженным изнутри:

"Я могла бы выдержать темноту… до тех пор, пока не увидела свет."

Свет, который однажды подарил Тэхён, обернулся для неё проклятием. Ведь теперь она знала, чего лишена.

***

Утром, как ни странно, всё шло привычным чередом. Как автомат, Розанна встала, умылась, завязала волосы в низкий хвост и отправилась на кухню. Вскипятив воду, она ловко разложила ингредиенты — всё так, как он любит. Несмотря на бессонную ночь, руки действовали чётко.

Она не думала. Просто готовила.

Когда стрелки на часах замерли на шести утра, Розанна вдруг заметила: Тэхёна всё ещё нет.
. Она забыла его слова, сказанные недавно, сухо и безапелляционно:
«Не стоит больше готовить для меня завтрак. Это ни к чему.»

Окутанная тишиной, незаметно задремала — глаза сами сомкнулись от усталости.

Где-то в полудрёме она вдруг услышала голос:

-Разве я не говорил тебе, чтобы ты не готовила мне завтрак?

Голос был раздражённый, уставший. Как удар.

Она вздрогнула и резко распахнула глаза.
Перед ней проходил Тэхён — мимо, даже не взглянув. Его пальто ещё было холодным от улицы, а шаги — торопливыми, будто он просто хотел поскорее исчезнуть с её горизонта.

Она торопливо встала с дивана и виновато произнесла:

— Прости. Я… забыла.

Снова. Те же слова. Как эхо, повторяющееся изо дня в день.

Тэхён остановился. Медленно обернулся. Его взгляд был ледяным, пронзающим до мурашек.
На ней было обычное скромное платье — светло-серое, с почти стертым воротничком.
Такое впечатление, будто она носит одно и то же из года в год. Будто у неё совсем нет ни вкуса, ни денег.
Будто он — монстр, который держит её в бедности и забвении.

И он заговорил.

— Почему ты не забыла вернуться? Почему ты не забыла, что мы поженились? Почему ты, чёрт возьми, не забыла о себе?

С каждым вопросом его голос становился всё резче, всё жёстче.

— Ты не можешь смириться с тем, что потеряешь меня, да? Не можешь отказаться от статуса, от имени семьи Ким? Невыносима мысль, что без меня ты — никто? Ты ведь только ради этого и держишься за брак. Я — твоя личная машина для зарабатывания денег, не так ли?

Каждое его слово вонзалось в грудь Розанны, как стеклянные осколки. Она молча стояла, будто даже дыхание затаив.

И только опустила взгляд .

— Тэхён… Мне никогда не нужны были твои деньги.

Его имя сорвалось с её губ почти шёпотом — не как упрёк, а как воспоминание. Как нечто святое.

Потому что он всегда был для неё чем-то большим.

Он засмеялся. Холодно, зло, громко.

— Правда? Тогда почему, чёрт возьми, сегодня утром твоя мать заявилась ко мне в офис и… попросила, чтобы я подарил тебе ребёнка?

Розанна замерла.
Слова пронзили её, как удар под дых.
Она ничего не знала об этом.

Она посмотрела ему в глаза.
Холодные, чёрные, как безлунная ночь. И вдруг поняла — его ярость не была вызвана утренним завтраком…
Всё дело было в этом.

Он не стал тратить ни секунды на объяснения.

— Если ты и дальше хочешь жить в комфорте на вилле Чхэсон, — бросил он, — и чтобы фамилия Пак не превратилась в посмешище, тебе стоит убедиться, что твоя мать знает своё место.

Он отвернулся, не дожидаясь ответа.

Прошёл в гардеробную, вытащил свежую рубашку, накинул пиджак — движения резкие, будто пытался сбросить с себя что-то липкое.
Через минуту он уже исчез за дверью, оставив за собой тишину и запах дорогого парфюма.

***

Розанна всё ещё стояла в растерянности, когда в комнату вошла Со хен.
Не та, что обычно вальяжно прогуливалась по дому, погружённая в собственные мысли,
а женщина с тревогой в глазах и сдержанной решимостью на лице.

Розанна даже не успела задать вопрос — всё было написано на лице Со хен.

Со Хен тихо подошла и мягко взяла Розанну за руку.
Её голос дрожал, но в нём звучала решимость:
— Рози, ты должна попросить Тэхёна… Умоли его. Попроси ребёнка. Даже если придётся пойти на медицинское вмешательство — сделай это.

Розанна молча смотрела на неё, прислушиваясь к каждому слову.

— Мина уже сказала мне, — продолжила Со Хен, — что за эти три года он ни разу даже не прикоснулся к тебе.

Эта фраза ударила сильнее, чем пощёчина.
В этом мире не осталось ни капли сочувствия — только интересы, только игра в маски.

Но что больнее всего — Тэхён сам рассказал об этом Мине.
Значит, он доверяет ей. Может быть… любит её.

И внезапно Розанна почувствовала, как отпускает.
Боль, тяжесть, борьба — всё растворилось в этом простом осознании.

— Мама, отпусти.

Со Хен нахмурилась, не понимая:
— Что ты сказала?

— Я устала. Я хочу развестись с Тэхёном…

Резкая пощёчина от Со Хен обожгла щёку Розанны.
Образ заботливой матери рассыпался в пыль, когда женщина с яростью ткнула пальцем в дочь:

— С чего ты взяла, что имеешь право говорить о разводе? Кто захочет взять в жёны такую, как ты? Инвалид, во втором браке, без поддержки семьи Ким! Как мне досталась такая никчемная дочь?! Ты совсем не похожа на меня! Если бы я знала… я бы никогда не вернула тебя в этот дом!

Розанна замерла, как будто удар был не один — как будто ей отбили дыхание.
С самых ранних лет она помнила: любовь матери была иллюзией.

Со Хен всегда блистала — прима танца, окружённая восхищением и вниманием.
А её глухая дочь… стала для неё пятном, обузой, позором.

Поэтому ещё в младенчестве Со Хен сделала выбор: передать Розанну на попечение няни — и больше не оборачиваться назад.

Только когда Розанна достигла школьного возраста, Со Хен позволила ей вернуться в дом Пак.

Розанна помнила, как в детстве учительница говорила, что ни одна мать не может презирать своего собственного ребенка.

Поэтому она стремилась стать лучше, делая всё возможное, чтобы угодить матери.

Несмотря на свою слабость в слухе, она преуспела в разных областях — танцы, музыка, живопись и языки. Но теперь, оглядываясь назад, она поняла, что, как бы она ни старалась, ей никогда не стать идеальной дочерью в глазах Со Хен.

Как и говорила её мать, она была инвалидом.

Не только физически неполноценной, но и с проблемами в семейных отношениях и романтической жизни.

После ухода Со Хен, Розанна скрыла яркий красный отпечаток от пощёчины под слоем тонального крема и отправилась в юридическую фирму.

***

В офисе Кан Хо Джина, юридического советника покойного отца Розанны, Пака Квон Сеона, она вручила ему письмо с разрешением, которое она только что получила. Он внимательно просмотрел документы, а затем поднял взгляд на неё с озадаченным выражением.

— Ты действительно намерена отдать всё наследство, которое мистер Пак оставил для тебя, Тэхёну? Ты же знаешь, что он не нуждается в деньгах.

Розанна молча кивнула, её глаза казались пустыми и глубоко задумчивыми. Она понимала всю важность этого шага, но всё же не могла отказаться от того, что должна была сделать.

— Я знаю, Хо Джин. Но это мой долг перед ним... долг, который я должна вернуть, как бы трудно мне это ни было.

Три года назад Пак Квон Сеон трагически ушел из жизни. Он был человеком, который, несмотря на свои дела, всегда заботился о Розанне. Он не забывал её даже в самые трудные моменты её жизни, и хотя её отношения с матерью всегда были сложными, он был тем, кто смотрел на неё с теплотой и заботой.

При жизни он успел составить три завещания. Но Пак Квон Сеон был хитрым человеком и знал, что Со Хен не заботится о дочери. Зная, как тяжело Розанне было находиться под крышей семьи Кан, он поручил Кан Хо Джину передать ей последнее завещание тайно, чтобы она могла иметь возможность выбрать свой путь. В последнем завещании говорилось, что после трёх лет брака, если Розанна почувствует себя несчастной или захочет строить карьеру, не зависимую от кого-либо, она может использовать наследство по своему усмотрению.

Когда Розанна впервые прочитала это завещание, ей показалось, что все её усилия, все страдания, которые она пережила, не были напрасными. Пак Квон Сеон верил в её силу. И вот теперь, спустя три года, она должна была принять важное решение, которое откроет перед ней новые горизонты.

— Я не могу просто забыть об этом, — прошептала Розанна, её голос был тихим, но решительным. — Я должна идти дальше, Хо Джин. Это мой шанс наконец-то быть собой.

Хо Джин молча посмотрел на неё, глубоко понимая, что её решение не было простым. Всё, что она пережила за эти годы, оставило глубокий след в её душе, но Розанна всегда была сильной женщиной, даже если сама не замечала этого.

Он подал ей документ и, подняв глаза, сказал:

— Ты не одна, Розанна. Если тебе нужно что-то, я буду рядом, чтобы помочь.

***

Pov Rosanna

Похоже, папа давно понял, что Тэхён меня не любит. Несмотря на всё, что происходило между нами, он всегда заботился о моих интересах, как мог. Папа был тем человеком, который всегда ставил меня в центр своего мира. Он не хотел, чтобы я страдала, и поэтому, заключив договор с семьей Ким, он дал мне шанс исполнить одно из моих самых заветных желаний — выйти замуж за Тэхёна. Но все, что я когда-либо хотела, оказалось лишь иллюзией.

Мы успели пожениться, и спустя несколько дней после свадьбы папа попал в автокатастрофу. Страшная трагедия, которая изменила всю нашу жизнь. Если бы не его смерть, никто бы не мог разорвать этот контракт. Весь этот период был заполнен неясностью и отчаянием, но, увы, все это было слишком поздно.

После того как все процедуры по передаче собственности были переданы Хо Джину, я решила поехать домой. Путь домой казался бесконечным, в голове виться столько мыслей, что я едва могла сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Вдруг я заметила рекламные плакаты Мина, которые были расклеены по улице. Я не сразу поняла, что это были её плакаты.

На этих плакатах Мина выглядела ослепительно — её светящаяся улыбка, оптимизм, магнетизм, и вся её энергия, словно переполняющая рекламные щиты, как-то невольно заставили меня остановиться. Её лицо было идеальным, каждая линия, каждый взгляд — всё привлекало внимание, и я вдруг почувствовала, что не могу больше оставаться в этой клетке, не могу больше оставаться в тени этого образа.

«Как же я могла...» — промелькнуло в голове, но тут же я резко отогнала эту мысль. Это был момент, когда я осознала, что мне нужно отпустить Тэхёна. Не ради него, а ради себя. Я больше не могла быть частью этой игры. И в этот момент, среди всего этого хаоса, я поняла, что пора освободиться.

Когда я вернулась на виллу Чхэсон, ощущения были странными. С одной стороны, я чувствовала тяжесть от всего, что происходило, а с другой — некое облегчение, как если бы камень наконец свалился с плеч. Я вошла в свою комнату и стала собирать вещи. Замужем я была уже более трёх лет, но моё имущество умещалось всего лишь в одном чемодане. Мой мир, казалось, был настолько малым, что для него не требовалось больше. Не требовалось больше ни места, ни времени. Я собирала вещи с автоматизмом, не думая о том, что будет дальше. Всё это было не важно. Когда я закрыла чемодан, как будто закрыла и саму себя. Моя жизнь была не моей, и я устала от этой чуждой мне роли.

Но в этот момент я поняла, что именно сейчас мне предстоит сделать выбор. Выбор, который должен был быть моим. И я понимала, что больше не могу позволить никому управлять моей судьбой.

***

В прошлом году она попросила Хо Джина подготовить соглашение о разводе. Этот момент был тяжёлым, но необходимым. Она знала, что в конце концов придет время для разрыва, и это не было неожиданностью. Несмотря на это, боль в её сердце была неизбежной. Она больше не могла жить в этом пустом браке, который, как оказалось, никогда не был настоящим.

Когда она находилась рядом с Тэхёном, она всегда чувствовала себя слишком застенчивой, слишком скромной и эмоциональной. Она теряла уверенность, словно теряя себя в его присутствии. Он никогда не заставлял её чувствовать себя важной, всегда оставался отстранённым, и эти тёмные моменты всё глубже поглощали её.

Она давно поняла, что их отношениям пришел конец. Но она продолжала оставаться в этом круге, как будто не было выхода. Она заранее готовилась к тому, что однажды придется уйти. И вот этот момент настал. Техёну не было дела до её чувств, до её страха, до её боли. Он был поглощён своими делами, и всё, что она могла сделать — это смириться с этим.

В тот вечер от Тэхёна не поступило ни одного сообщения. Тишина между ними стала чем-то привычным, и, несмотря на всю пустоту, эта тишина болезненно резала её душу. Она сидела в своей комнате, чувствуя тяжесть в груди, как если бы весь мир рушился вокруг. Набравшись смелости, она, наконец, набрала сообщение: «Ты свободен сегодня вечером? Я хочу кое-что с тобой обсудить.»

Её пальцы сжались вокруг телефона, когда она нажала «отправить». Снова тишина. Она ждала. Минуты тянулись, словно вечность. На другом конце, как она чувствовала, повисло долгое молчание. Вскоре её глаза потемнели от разочарования. Она поняла, что он даже не собирается отвечать. И, несмотря на это, она продолжала смотреть на экран телефона, надеясь на какой-то знак, какое-то слово от него.

Но ничего не произошло.

Только когда утро пришло, и её руки, казалось, стали холодными и безжизненными, Розанна поняла, что ему не интересна ни её жизнь, ни её чувства. Она была просто ещё одной фигурой в его пустом мире. Он даже не удосужился дать ей ответ.

***

Тем временем в кабинете генерального директора «Ким Групп» Тэхён, едва взглянув на её сообщение, небрежно отложил телефон в сторону, словно ничего не произошло. Он сидел за столом, и, несмотря на светлый день за окнами, его взгляд оставался холодным и отрешённым.

Чимин сидел, развалившись на соседнем диване в просторном, но холодном кабинете. Мягкий свет падал сквозь жалюзи, подчеркивая его насмешливую ухмылку. Он наблюдал, как Тэхён молча глядит на экран своего телефона, не проявляя ни малейших эмоций.

– Это от Розанна? – лениво спросил он, склонив голову набок.

Тэхён не ответил. Он просто нажал кнопку блокировки экрана и отложил телефон в сторону, будто это сообщение не значило ничего.

Чимин фыркнул, его губы скривились в кривой усмешке. Он взял бокал с вином со стеклянного столика и сделал глоток.

– Эта маленькая глухая девчонка всерьёз считает себя хозяйкой семьи Ким? – ядовито бросил он, не отводя взгляда от Тэхёна. – Она даже пыталась зарегистрироваться как официальная супруга. Неужели ты действительно собираешься продолжать с ней отношения?

Он поднялся, подошёл ближе, и его голос стал тише, но резче, как лезвие ножа:

– Семья Паков давно утратила своё влияние. Её младший брат, Мёнхо Пак, ни на что не способен – полнейший дурак. Он разрушит всё, чего добился их отец. А мать Розанна – та ещё хищница. Деньги для неё важнее всего. Скоро от их имени не останется и следа.

Тэхён молчал. Он смотрел в одну точку, не выдавая ни злости, ни боли. Его лицо оставалось бесстрастным, словно высечено из камня. Но пальцы на подлокотнике медленно сжались в кулак.

– Я знаю, – тихо сказал он, и в этом спокойствии слышалась пугающая холодность.

Чимин нахмурился. Ему не понравилось это спокойствие.

– Тогда почему ты до сих пор не развёлся с ней? – с нарастающим раздражением произнёс он. – Мина всё это время ждёт тебя. Ты сам знаешь, она идеально подойдёт тебе – сильная, красивая, влиятельная. Она сделает тебя ещё выше, чем ты есть.

В глазах Чимина Мина всегда была выше всяких похвал — нежная, сияющая, с кротким характером и природной грацией. В ней было что-то искренне светлое, невинное, трудолюбивое. По сравнению с ней Розанна, казалось, выглядела блекло — особенно в глазах тех, кто видел только внешнее.

– Мина куда выше этой… интриганки, – не скрывая пренебрежения, бросил Чимин, лениво играя запонкой на манжете. – Розанна тебе не пара, Тэхён. Ты и сам это знаешь.

Тэхён молчал. Он сидел в глубоком кресле, уставившись в бумагу, но глаза были расфокусированы. Мыслей было слишком много.

Слово «развод» прозвучало в воздухе, как глухой удар в грудь. И с каждой секундой в комнате становилось всё тише.

Заметив заминку, Чимин резко повернулся к другу:

– Только не говори, что ты влюбился в неё?

Тэхён поднял взгляд, и в его глазах сверкнуло что-то острое, почти опасное. Он криво усмехнулся, как человек, которого загнали в угол, но он всё ещё сохраняет самообладание.

– Я? Влюбился в неё? – в голосе прозвучала явная насмешка, ирония, почти презрение. – А она вообще достойна?

Он взял со стола тонкую папку с договором купли-продажи и молча протянул её Чимину.

Тот бегло просмотрел страницы, и в его лице промелькнуло удивление. Он знал, что Тэхён может быть хладнокровным, но не до такой степени. Эти бумаги говорили об одном — Тэхён не просто собирался развестись, он хотел забрать всё. Всю корпорацию семьи Пак. Без остатка.

Тэхён действительно был беспощаден. В его глазах не отражалось ни капли тепла. Он словно выстроил вокруг себя непробиваемую стену, в которой не было места для чувств… и тем более для Розанны.

***

Она заранее знала: он не вернётся. По крайней мере, не этой ночью.

Но стрелки часов перевалили за полночь, и звук открывающейся двери отозвался эхом в её груди. Сердце на миг замерло, а потом бешено забилось. Она сидела в полумраке гостиной, закутавшись в тонкий плед. Сон так и не пришёл. Каждый шорох снаружи отзывался тревогой внутри.

Он вернулся.

Розанна медленно встала, преодолевая дрожь в коленях, и шагнула навстречу. В коридоре царила напряжённая тишина. Она без слов подошла к нему, аккуратно сняла с его плеч пальто и осторожно взяла из рук портфель. В этом простом жесте было что-то тревожно привычное — почти как у настоящей пары. Почти как у семьи.

Он молчал, и она тоже не сказала ни слова, боясь разрушить это хрупкое равновесие. Но оно всё равно треснуло в следующую секунду.

– Не пиши мне больше такие сообщения, – хладнокровно бросил Тэхён, будто каждое его слово было осколком льда.

Розанна застыла. Его голос прошил её холодом, как будто в один миг воздух в комнате стал невыносимо тяжёлым.

По его мнению, она была просто красивым приложением к браку – без карьеры, без значимости. Ему было чуждо то, что происходило у неё внутри.

– Ты ведь даже не работаешь, – продолжил он, проходя мимо. – Что у тебя может быть настолько важного?

Пальто в её руках стало вдруг ужасно тяжёлым. Она крепко сжала его, пряча предательскую дрожь. Ответ вырвался из её уст едва слышным шёпотом:

– Хорошо… в будущем это не повторится.

Она сказала это почти автоматически. Но в её голосе, если вслушаться внимательнее, пряталась скрытая боль. Незаметный зов, что она больше не будет навязываться. Что, может быть, это было последнее сообщение вообще.

Но Тэхён этого не услышал. Или не захотел услышать. Он даже не обернулся. Его шаги эхом отозвались в коридоре, а затем стихли – он, как всегда, заперся в своём кабинете. Это было его убежище. Его стена. Его молчаливый способ показать: она не нужна.

Розанна осталась одна посреди полутёмной прихожей. Всё её тело словно окутал холод. Она прислонилась к стене и закрыла глаза.

Несмотря на то, что они делили один дом Розанна всё равно оставалась одинока.

Словно гостья в собственной жизни.

Для Тэхёна, возможно, её мир казался слишком тихим, безмятежным и далёким. Мир, где всё глушится — и слова, и слёзы, и боль. Или же он попросту не пытался понять. Не хотел.

Он ушёл в кабинет, как всегда. Словно на другой континент. Там он был собой: решительным, холодным, непоколебимым. Даже сейчас, когда его голос разносился по комнате через динамик, он обсуждал с деловыми партнёрами детали сделки — без колебаний, без сомнений. Он планировал захватить корпорацию, которую когда-то построила семья Розанны.

Семья Пак .

***

А она — как по привычке — зашла внутрь, держа в руках чашку тёплого имбирного чая. Он всегда пил его в такое время. Ритуал, лишённый эмоций, но сохранявшийся годами.

Она молча поставила чашку рядом, словно призрак, не мешающий ничьим разговорам.

Тэхён даже не поднял на неё взгляда, продолжая раздавать указания. В его голосе слышалась твёрдость, властность и решимость. Он обсуждал детали сделки с уверенностью человека, который уже знает, что победит.

Розанна опустила глаза. Она давно знала, что её младший брат, Менхо, был слишком слаб для бизнеса. Его решения были поспешными, его действия — неуклюжими. Крах был лишь вопросом времени.

Но то, что первый удар по умирающей империи нанесёт её собственный муж…

Вот это она предсказать не смогла.

Внутри что-то болезненно кольнуло, словно прохладный металл коснулся сердца. Он был готов уничтожить всё, что когда-то имело для неё значение.

– Тэхён… – наконец раздался её тихий голос, еле уловимый, но всё же прорвавшийся сквозь завесу его разговора.

Он замолчал. Медленно повернулся, впервые за вечер посмотрев прямо на неё.

А она стояла там, маленькая, хрупкая, но с безмерной грустью в глазах.

Тэхён замер, словно внезапно очнувшись. Он на секунду задумался: что это было? Вина? Сожаление? Или просто усталость?

Он быстро завершил звонок, не дожидаясь окончания обсуждения, и также закрыл ноутбук, глядя в чёрный экран, будто в бездну.

Розанна вошла тихо, не выдав ни одного лишнего звука. Она всё ещё держалась с достоинством — как и всегда. Не показывая, что что-то слышала, она аккуратно поставила перед ним чашку имбирного чая. Пар поднимался в воздухе, смешиваясь с напряжённой тишиной комнаты.

– Тэхён, выпей чаю и немного отдохни, – её голос был мягким, почти невесомым. – Твоё здоровье важнее всего.

Техен услышав нежный голос Розанну расслабился.

Она же ничего не слышала… верно?

Если бы слышала, непременно бы возразила. Закричала бы. Обвинила.

А она – просто принесла чай. Как всегда. Как будто ничего не случилось. Как будто всё было по-прежнему.

Тэхён протянул руку, словно на автомате, но прежде чем коснуться чашки, задержал взгляд на Розанне, которая уже развернулась, чтобы уйти.

– Подожди, – негромко сказал он.

Она остановилась, но не повернулась. Только тихо выдохнула, будто собираясь с силами.

– Ты говорила, что хочешь обсудить что-то со мной, – его голос звучал чуть мягче, чем обычно. – Что именно?

Розанна медленно повернулась. Её глаза были спокойны, но в них таилось что-то глубже — прощание, горечь и странная нежность.

– Я хотела спросить, свободен ли ты завтра утром, – сказала она с лёгкой улыбкой, стараясь выглядеть естественно. – Это займёт совсем немного времени.

– Не могли бы мы вместе завершить бракоразводный процесс? – голос Розанны прозвучал тихо, но отчётливо, как удар колокола в зимней тишине.

Она говорила спокойно, без упрёков, словно речь шла не о конце брака, а о чём-то простом и незначительном — как будто она просила его подписать квитанцию или передать соль за ужином.

Тэхён медленно поднял взгляд от чашки, его глаза сузились, пронизывая её лицо холодным недоверием.

– Что ты сейчас сказала? – он будто не поверил услышанному.

За три года их супружества, несмотря на равнодушие, обидные слова и глухое молчание, она никогда не произносила слово «развод». Никогда.

Он знал, как сильно она его любила. Это чувство было постоянным, будто тихий свет, горящий где-то на краю его жизни. Ещё когда они были соседями, когда она была той тихой девочкой с большими глазами, он понимал — она тянулась к нему. Больше десяти лет.

А теперь...

Её взгляд, всегда затуманенный сомнениями и болью, вдруг стал ясным, как небо после бури. Ни слёз, ни дрожи в голосе. Только спокойная решимость.

– Мистер Ким, – она нарочно произнесла его фамилию, отделив себя от него в одно мгновение, – простите, что удерживала вас все эти годы. Давайте разведемся

Рука Тэхёна, до этого спокойно лежавшая на подлокотнике кресла, внезапно сжалась в кулак, побелев от напряжения.

Развод? Она действительно сказала это первой?

Чимин ещё недавно советовал ему сам подать документы — закончить эту нелепую игру в «семью». Но он тогда отверг идею. Ему казалось, что у него всё под контролем. Он всегда считал, что именно он управляет этой ситуацией. И вдруг — она?

Кем она, чёрт возьми, себя возомнила?

Он поднялся на ноги, и его голос, обычно сдержанный и хладнокровный, прорезал воздух, как ледяное лезвие:

– Ты ведь слышала, да? Корпорация Пак уже практически обанкрочена. Так какая разница, кто нанесёт последний удар — я или кто-то другой? Ты пришла говорить о разводе? Это из-за ребёнка? Или ты хочешь денег? Или просто решила встать на пути? Защитить свою семью от меня?

Он сделал шаг вперёд, с каждым словом теряя остатки самообладания:

– Не забывай: я никогда не любил тебя. Ни тогда, ни сейчас. И если ты думаешь, что можешь запугать меня разводом — ты заблуждаешься. Ты не осмелишься. Семья Пак слишком слаба, чтобы позволить себе это. И ты — тем более.

Её глаза, смотревшие на него с детства с теплом и преданностью, сейчас отражали что-то иное — холодную отчуждённость.

В груди Розанны будто застыл воздух. Её уши звенели, а горло сжалось так сильно, что стало трудно дышать.

Даже с помощью слухового аппарата Розанна не могла разобрать, что именно выкрикивал Тэхён.

Звуки сливались в гул, резонирующий в ушах, причиняя почти физическую боль. Но смысл — тот, что она поняла по выражению его лица и жестам — был более чем ясен.

Она лишь тихо произнесла в ответ, почти беззвучно:

— Я ничего не хочу.

Ни жалости. Ни прощания. Ни объяснений.

Розанна поспешно вышла из кабинета, стараясь идти ровно, не позволить дрожи в теле выдать её слабость. Она боялась только одного — что он заметит, как хрупка она сейчас. Как почти сломалась.

Тэхён остался стоять посреди комнаты, провожая её взглядом. Что-то странное, неприятно жгучее закралось в грудь.

Он стиснул челюсть.

С внезапным рывком он опрокинул стол перед собой. Громкий звук дерева о пол расколол тишину, как треск в сердце.

Чашка с имбирным чаем, которую она заботливо принесла всего минуту назад, разлетелась на осколки. Аромат горячего напитка растекался по полу, будто последняя попытка удержать тепло в этом холодном доме.

💋

Вот поставтье звездочки,  следующий глава напишу если поставите звездочки.