Моя убийственная Лилия

Утро началось с аромата свежих роз и эвкалипта. Я закатала рукава, перевязала волосы в небрежный хвост и принялась собирать заказ – нежный букет из пионов и гортензий. Пальцы сами находили нужные цветы, складывая их в гармонию, пока мысли крутились вокруг вечернего спарринга. 

Дверь магазина распахнулась с легким звонком колокольчика. 

— Привет, милая Лань! — Камилла влетела в помещение, как ураган, с подносом кофе в руках. — Давай-ка, ободрись!

Я улыбнулась, принимая стаканчик. 

— Спасибо. Кстати, поедешь со мной сегодня болеть за Власа? 

Камилла прищурилась, ставя свой кофе на стол. 

— Ну, ясно дело! Кто же тебя успокоит, когда ты начнешь грызть ногти от волнения? 

Я фыркнула, но внутри потеплело.

В подсобке зашуршали пакеты – Николь копошилась среди упаковочной бумаги. 

— Про меня не забудьте! — донесся ее голос оттуда.

— Конечно, — Камилла хлопнула в ладоши. — Как раз поедим втроем! 

Я подняла бровь, втыкая в композицию веточку эвкалипта. 

— На чем, собственно? Такси же?

Камилла вышла из подсобки, вытирая руки о фартук. В зубах у нее была печенька, а в руках – кружка чая. 

— На моей бибике, кисули. 

— У тебя что, есть машина?! — я чуть не уронила секатор. 

— Ага, — женщина гордо подняла подбородок. — Отец подарил еще год назад, но только сейчас я наконец получила права. Так что сегодня – мой официальный дебют, девчули! 

Николь выскочила из подсобки, схватила готовый букет и бросилась к выходу. 

— Ладно, я умчала доставлять это чудо! — и уже на ходу крикнула — Встречаемся вечером у магазина! 

Дверь захлопнулась, а мы с Камиллой переглянулись и рассмеялись.

Рабочий день пролетел в привычном ритме: клиенты, заказы, смешные истории Камиллы о первых попытках вести автомобиль.

— Представляешь, я сначала три раза заглохла на светофоре! — она закатывала глаза, подрезая стебли. — Мужик сзади сигналил, как сумасшедший, а я ему в зеркало кулак показала! 

— Ну хоть не фак, Камилл. — усмехнулась я, представляя какая весела сцена могла бы развернуться при таком исходе событий...

Я смеялась, но внутри все равно клубилось ноющая тревога. Влас говорил, что это, возможно, последний его бой. Из-за денег. Всё бы ничего, но его травма головы вызывала волнение...

К вечеру мы закрыли магазин и вышли на улицу. Камилла с гордостью нажала на брелок – раздался писк, и белая малолитражка мигнула фарами. 

— Ох, божечки! — Камилла зажмурилась от счастья. — Я ждала этого звука, как манны небесной! 

Мы хихикая, залезли в машину. Салон оказался уютным: мягкие серые сиденья, ароматизатор с запахом ванили, и крошечный плюшевый мишка на приборной панели «на удачу». 

Я села рядом с Камиллой на переднее сидение, Николь бодрячком запрыгнула сзади.

— Погнали! — Камилла повернула ключ зажигания. 

Двигатель заурчал, и тут же заиграла «Мама Люба». 

— МАМА ЛЮБА, ДАВАЙ, ДАВАЙ, ДАВАЙ! – Камилла орала с первой же строчки, стуча по рулю в такт.

Николь тут же подхватила, крутя волосами в разные сторонами, словно рокер.

Я сначала сжалась в кресле, думая о Власе, но... 

— НАША-НАША КРОВАТКА ДЕЛАЛА ШИК-ШИК! — Николь тыкала мне в плечо, заставляя присоединиться надрывать горло. — Я ТВОЁ ПИАНИНО, А ТЫ МОЙ НАСТРОЙЩИК!

Камилла сверкнула глазами: 

— Да ладно тебе, Лана! Влас – самый крутой боксер города, он справится! А сейчас – пой! — затем присоединилась к Нике. — Я ТВОЁ ПИАНИНО, А ТЫ МОЙ НАСТРОЙЩИК!

И я не выдержала. 

— МЫ ТАК ЛЕТАЛИ, ЧТО НЕ ЗАМЕТИЛИ ТВОЮ МАТЬ! — мы теперь орали втроем, тряся головами в такт песне. — АГА, И ОНА СКАЗАЛА, ЧТО Я ПРОСТО...

— БЛЯДЬ! — выкрикнула продолжение громко Николь, совершенно не парясь о том, что окно  машины было открыто.

Мы с Камиллой раскрыв рты обернулись на задние сиденье. Школьница миловидно улыбалась, невинно хлопая глазками. Переглянувшись с женщиной шокированными взглядами засмеялись.

Камилла рулила одной рукой, второй дирижируя нашим «хором». Николь свесилась с заднего сиденья, изображая вокалисту. Девушка жестикулировала, прыгала и выплясывала так, что машина тряслась.

И, на минутку, никто из нас ничего до этого не принимал... Мы совершенно трезвые.

— МАМА ЛЮБА, ДАВАЙ, ДАВАЙ, ДАВАЙ!

Мы кричали, что есть мочи, смеялись и даже подпрыгивали на сиденьях. На мгновение позволили себе оставить страх и переживания за дверью автомобиля. Машина неслась по дороге, а мое волнение на время растворялось в этом безумном, но таком родном веселье. 

— Вот видишь, — Камилла крикнула мне на повороте. — Тебе же лучше! 

Я улыбнулась и кивнула. 

Да, Влас будет драться. Но у него есть мы. 

А значит – все будет хорошо.

Шаги наши потертые кроссовки глухо отдавались по бетонным ступеням, ведущим в подвальное помещение клуба. Знакомый запах ударил в ноздри — едкая смесь железа, мужского пота и дешевого антисептика. Меня накрыло волной дежавю, словно время сложилось гармошкой, вернув в тот роковой вечер, когда я видела, как Власа Стас подло бьёт в голову и другие уязвимые места, нарушая все правила. Ладони невольно сжались в кулаки, ногти впились в кожу, оставляя полумесяцы на разгоряченной коже.

Пальцы дрожали, набирая знакомый номер. Гудки казались бесконечными, пока наконец не раздался его голос, хрипловатый от усталости и дорожной пыли: 

— Ланочка, я уже мчу по трассе, как стервятник на поживу. Завтра на рассвете буду. 

Голос мой предательски дрогнул: 

— Пап, я... я будто на иголках. 

— Дыши, дочка, — четко и уверенно произнес отец. — Этот парень – крепкий орешек, поверь, я знаю. Передай Власу... что его старый тренер верит в него. 

Слеза предательски скатилась по щеке, оставив соленый след на дрожащих губах.

Николь, бледная как мел, сжимала телефон в потных ладонях, отвечая на бесконечные звонки встревоженной тети: 

— Да, тетя, еще не начали... Нет, Стаса сегодня нет... Его же выгнали, забыла?

Камилла, будто чувствуя мою дрожь, обвила мои плечи руками, ее пальцы рисовали успокаивающие круги на напряженной спине: 

— Он же твой каменный утес, твоя скала. Разве может рухнуть скала? 

Услышав слово «скала» поневоле вспомнилось, как меня называл Стас «маленькой скалой». Фу! Сейчас это "милое" прозвище было самым противным. Сегодня даже этого предателя и козла вспоминать не хочу!

Глаза мои, словно голодные ястребы, выискивали в толпе знакомый силуэт — эти мощные плечи, эту особую стойку, этот взгляд исподлобья, от которого мурашки бегут по коже.

"Властелин моего сердца, где же ты? Всё ли хорошо?"

Первые бои промелькнули, как в тумане. Молодые бойцы, алчные до славы, метались по рингу, как перепуганные бычки. Их удары звенели в ушах, смешиваясь с гулом крови. 

И вот — главный спарринг. Тот, ради которого пришли мы с девочками и многие зрители. Все предвкушали снова увидеть на ринге его.

— Влас Лоренс! — голос ведущего прокатился по залу, как удар грома. 

Я вскочила, словно током ударило, сорвав голос: 

— Влас! Ты сможешь! 

Он обернулся медленно, будто чувствуя мой взгляд сквозь толпу. На миг его карие глаза, обычно холодные, как лед, оттаяли, в уголках губ дрогнула едва заметная улыбка — наша тайная договоренность. Затем — снова маска бойца, непроницаемая и опасная. 

Первый раунд.

Его удары ложились точно, как ноты в партитуре — апперкот, хук, джеб. Каждый мускул играл под кожей, как натянутая струна. Соперник, здоровенный детина с бычьей шеей, пятился, осыпаемый градом точных попаданий. 

— Давай же! — мой крик растворился в общем гуле. 

Когда гонг возвестил конец раунда, Влас уже вел в счете. 

Второй раунд.

Соперник в красном, как хитрая лиса, начал игру в кошки-мышки. Финты, обманные движения, провокационные выпады. Но мой брюнет читал его как раскрытую книгу, парируя каждый удар с грацией опытного фехтовальщика. 

И вдруг — ловушка! 

Красный загнал Власа в угол ринга. Кровь застыла в жилах, когда кулак соперника взметнулся для решающего удара... 

Но Влас исчез! 

Быстрый как молния, он проскользнул под рукой противника и — БАМ! — сокрушительный удар в челюсть, от которого содрогнулся весь зал. Боксер в красном рухнул и больше не хотел подниматься.

Когда рефери поднял его руку, зал взорвался овациями. Чистая победа. Я не помнила, как оказалась у ринга — ноги несли сами, будто на крыльях. 

Влас, тяжело дыша, упал на колени у канатов, его потное лицо было близко, так близко. Я схватила полотенце, и в этот момент мир сузился до нас двоих.

Когда мои пальцы вцепились в канаты, а тело Власа наклонилось ко мне, весь зал будто затаил дыхание. Время замедлилось, превратившись в тягучий мед. Его мокрые темные волосы падали на лоб, капли пота смешивались с кровью на разбитой брови, а глаза... Боже, эти глаза горели таким огнем, что мне перехватило дыхание. 

— Ты мой герой, — прошептала я, видя в его глазах то особенное сияние, которое он берег только для меня.

Он приблизил лицо к моему, его голос был хриплым:

— Я же обещал, что выйду из ринга живым и здоровым.

Я потянула его за полотенце, обвившее его шею, и наши губы встретились в поцелуе, от которого затрепетало все внутри. 

Его губы, шершавые и потрескавшиеся, коснулись моих с такой осторожностью, будто боялись раздавить. Пахло железом, солью и той особой мужской горечью, что делает вкус победы таким сладким. Когда я приоткрыла рот, его язык встретился с моим, горячий и требовательный. Он дышал через нос, прерывисто, как будто даже сейчас не мог насытиться мной. Огромные ладони парня обхватили мое лицо, большие пальцы провели по скулам, стирая мои слезы. Я чувствовала каждую зазубрину на его костяшках – живую карту всех боев. 

За спиной раздались свистки, кто-то крикнул:

"У нашего дикого льва появилась своя прекрасная львица! Вуху!".

Кто-то захлопал, а несколько телефонов тут же поднялись вверх, запечатлевая момент. 

Но мы существовали в своем пузыре – где есть только его сердце, бьющееся в такт моему, и этот горьковато-сладкий вкус победы на губах.

Он оторвался первым, его дыхание все еще неровное. 

— Я... должен привести себя в подарок, моя убийственная Лилия, — прошептал он, касаясь лбом моего.

— Иди. Мы с девочками подождем.

Его последний взгляд – обещание, что это не конец – и он скрылся за дверью в раздевалку, оставив зал догорать в восторженных криках.

Как только дверь закрылась, мы с девочками взорвались:

Камилла подхватила меня в охапку, кружа как маленькую принцессу, крича:

— Ты видела ЭТО?! Это же бог войны, а не мужчина!

Николь уже трясла телефоном, крича в трубку:

— Тетя, он победил! Да, весь целый! Нет, даже нос не сломал! — глаза Ники блестели, а свободная рука размахивала моей курткой как флагом. 

Я набрала отца дрожащими пальцами:

— Пап... Он... Он сделал это!

— Ну что, — его смех гремел в трубке, — Я же говорил, дочка. Этого зверя победить без нарушения правил невозможно!

Пока мы болтали, зал постепенно пустел. Камилла достала влажные салфетки и стала стирать с моего лица следы помады, смешанной с его кровью. 

— Ты похожа на воинственную амазонку, — хихикала она, — только что с поля боя. 

Николь тем временем уже слала Власу десятое подряд сообщение с кучей эмодзи, последнее было в виде боксерской перчатки и сердца.

А я... я просто смотрела на дверь раздевалки, зная, что скоро он выйдет – чистый, уставший и мой. И тогда начнется настоящий праздник. 

Дымок в этот момент, наверняка, сладко спал на Власовой футболке, даже не подозревая, что скоро получит в подарок новую игрушку – возможно, даже настоящую боксерскую грушу для кошек.

***

Горячая вода хлестала по телу, смывая с кожи пот, кровь и остатки адреналина. Влас стоял под почти кипящими струями, запрокинув голову, чувствуя, как напряжение медленно покидает его мышцы. Он закрыл глаза, и перед ним всплыло лицо Ланы — ее медовые глаза, дрожащие губы, ее крик, когда он победил. 

"Наконец-то."

Парень вытерся грубым полотенцем, ощущая приятную усталость в каждом мускуле. В раздевалке уже никого не было — только эхо голосов да мокрые следы на полу. Он достал телефон из шкафчика, и экран осветил его лицо. Уведомление от банка с полученной крупной суммой на счет.

Губы сами растянулись в ухмылке. Он быстро открыл переводы, вбил реквизиты тети и отправил всю сумму. «Долг погашен» — написал коротко и выключил экран. Больше никаких цепей. Конец плохой полосы в жизни Лоренсов.

Всё наконец-то будет хорошо и спокойно.

Он оделся в чистую футболку и джинсы, сунул телефон в карман и уже собирался выходить, когда к нему подошел Жека, дружок Стаса, который, то ли его киданул — понял, что этот бойцовский легальный клуб лучше другого, незаконного, то ли Жека до сих пор тайно общался с Нордманом. Неизвестно. Он часто появляется тут после окончания тренировок. Многие его знают из наших.

— Влас, твоя girl с подружками ждет за клубом. Говорят, хотят тебя «поздравить»... — Женя хмыкнул, в своей манере общения, делая неприличный жест руками. 

Влас лишь покачал головой, отмахиваясь, но в уголках губ дрогнула улыбка.

"Лана..." 

Он вышел через черный ход, где обычно курили тренеры. Темный переулок, запах мусора и сырости. Никого. 

— Лана? — окликнул он, оглядываясь. 

Тишина.

Он услышал шаг сзади. Резкая боль в шее — будто оса ужалила до кости. Влас рванул вперед, рука инстинктивно потянулась к месту укола, но пальцы наткнулись на торчащий шприц. 

— Что за... 

Мир поплыл. Ноги стали ватными, в глазах — черные пятна. Брюнет попытался крикнуть, но язык уже не слушался, превратившись в тяжелый кусок мяса. 

Последнее, что он увидел перед тем, как тьма накрыла его с головой — чьи-то мужские руки, ловящие его падающее тело. И знакомое лицо зеленоглазой брюнетки.

***

Мы с девочками болтали у выхода в раздевалку, перебирая каждую секунду боя, смеясь над тем, как Николь чуть не сорвала голос, крича за брата вместе со мной. Камилла проверяла телефон, а я то и дело поглядывала на дверь, ожидая, когда же появится Влас. 

— Лана, да расслабься, — Камилла ткнула меня локтем. — Он же не сбежит. 

— Я знаю, просто... — вздохнув, потянулась. — Сбегаю в уборную, подправлю макияж.

Зеркало в умывальной отражало мое раскрасневшееся лицо. Я достала помаду и провела по губам, подчеркивая их алый оттенок. Пальцы автоматически поправили пряди пепельных волос, смахнули невидимую пылинку с черного обтягивающего платья. Одежда сидела идеально, но я все равно теребила подол ткани, нервно улыбаясь своему отражению. 

"Скоро он выйдет. Скоро он снова обнимет меня."

Когда я вышла из уборной, в коридоре ко мне подошел широкоплечий голубоглазый блондин, который был выше меня на две головы.

— You Лана? — спросил он, улыбаясь. — I'm Жека, тренируюсь тут же, с Власом иногда спаррингуемся.

— Да, я, — прибывая в замешательстве, кивнула я, настороженно изучая его лицо. Парень был выше меня ростом на две головы. Светлые волосы средней длины. Черты лица напоминали хитрого лиса — прищуренные широкие голубые глаза, полуухмылка на губах.

— Влас просил передать – ждет тебя за клубом. Хочет прокатиться на мотоцикле, только together.

Я нахмурилась. Необычная речь со смешивание других языков вызывала неловкость и усмешку, которую я сдерживала. Парень явно старался быть харизматичным.

"До моего папы ему далеко".

— А как же Николь и Камилла? Мы же собирались вместе... Он что-то говорил?

— Влас said, что завтра отпразднуете всей company, — с игривой улыбкой и приподнятыми бровями, пожал плечами Женя. — А today хочет побыть только с тобой наедине, you know?

Я задумалась, но сердце тут же застучало быстрее.

— Влас зовет меня, — подбежала я к Камилле и Николь. — Хочет прокатиться на байке вдвоем. 

— О-о-о, романтика! — Камилла подмигнула. 

— Ладно, — Николь улыбнулась. — Только скажи брату, что завтра он нам всё компенсирует! 

Я рассмеялась, кивнула и, не в силах сдержать нетерпение, рванула к выходу.

За клубом было темно и пусто. Фонарь мигал, отбрасывая рваные тени на асфальт. 

— Влас? — позвала я, оглядываясь. 

Тишина. 

И вдруг – шорох за спиной. 

Я резко обернулась, но было уже поздно. Острая боль в шее, холодный укол, пронзивший кожу. 

Я попыталась закричать, но голос пропал. Губы онемели, ноги подкосились. 

Последнее, что я увидела перед тем, как мир поглотила черная пелена.