Смотрительница

Кхаса прошла вглубь шахты, сделала два поворота и притормозила возле одной из вентиляционных решёток. Из неё доносились дивные ароматы тушёных грибов и тыквенного пюре, но внимание Кхамелис привлекли вовсе не они. Приглушённые, едва различимые голоса казались ей подозрительными. Повара говорили так тихо, словно от кого-то прятались. Кхаса прижалась ближе к прорезям, стараясь разобрать разговор.

– Ты уверен, что добавлять эту дрянь в суп советника – хорошая идея? – судя по характерной дрожи и хрипотце, голос принадлежал старой женщине.

– Конечно, это всего лишь целебный отвар. Его святейшество попросил меня подать его бригадиру Лорну вместе с едой.

Второй собеседник звучал моложе и решительнее. Должно быть, мужчина средних лет.

– Лорн? Тот, у которого обострились боли в спине? Ах, неважно! В который раз говорю: твоё варево дурно выглядит! А пахнет так вообще хуже некуда! Понимаю, лекарство не должно быть приятным, но это перебор! Да оно одним своим видом вызывает тошноту!

– Во-первых, не моё! А во-вторых, ты что? Сомневаешься в мудрости светлейшего Огайро? Он всегда был нашим лекарем и милостиво заботился о нас. Тебе должно быть стыдно!

– Что? Да нет же, я просто... – старушка не желала отступать, но возразить ей не дали, прервав на полуслове.

– Ш-ш! Кто-то идёт!

Голоса смолкли, раздался звон посуды, тихий плеск и шуршание. Кхаса заглянула в прорези решётки. Две рептилии возились возле стола для приготовления первых блюд. Из-за ограждения детали оказались неразличимы, поэтому Кхамелис не могла с уверенностью сказать, успели повара испортить суп или нет.

Мгновением позже в двери появился главный повар. Он пришёл проверить работу подчинённых, и Кхаса поняла – это её шанс прояснить ситуацию. Она сосредоточенно наблюдала за действиями шефа. Если тот уделит блюду советника особое внимание, значит, с высокой вероятностью с обедом не всё ладно.

Догадки Кхасы подтвердились. Мало того, что старушка с мужчиной выглядели нервными, так стоило ящеру распробовать бульон, как его лицо изменилось. Брови нахмурились, а на лбу залегли глубокие морщины.

Главный повар приподнял колпак и почесал рожки на лысеющей голове, затем полез в карман мантии и извлёк маленькую коробочку с приправами.

Кхамелис с изумлением следила за его манипуляциями. И это всё? Он просто добавит соль и перец? И никакого выговора?

– Вы передержали тыквенное пюре и перетушили капусту. Сейчас всё поправимо, но впредь будьте внимательнее!

Шеф не стал разочаровывать Кхасу и высказался перед уходом. Странно, никакого скандала. Похоже, он пребывал в хорошем настроении, оттого и не серчал на подчинённых.

Тем не менее, несмотря на благодушие начальника, младшие повара выдохнули с облегчением, стоило тому пропасть из виду.

– Вот видишь, на вкус оно не ощущается и ни капли не меняет цвет! – мужчина довольно потёр руки, на что старуха закатила глаза.

– Ладно, твоя взяла. А теперь готовься, нам скоро обед подавать.

Кхаса подумала, не вылезти ли ей из вентиляции и не перевернуть ли супницу советника, но повара не собирались покидать кухню, поэтому мысль пришлось откинуть.

По правде говоря, Кхамелис не знала, что и думать. Огайро, конечно, сведущ в медицине, но он перестал вести практику после вхождения в правящий совет. Его место в лазарете занял Шаорис, чьим пациентом сейчас и являлся Лорн. По правилам, выписывать лекарство бригадиру мог только текущий главный эскулап. И Огайро мог вмешаться лишь с его ведома и разрешения.

Странная ситуация, ведь первосвященник достаточно влиятелен и уважаем, чтобы заручиться поддержкой Шаориса в открытую. Вряд ли бы молодой лекарь отказался от помощи более мудрого и опытного коллеги. Здесь же повара старались не привлекать к отвару лишнего внимания, что крайне подозрительно. Кхамелис сделала воображаемую пометку и двинулась дальше.

На подходе к каморке Лицеры она почувствовала неладное. Из-за заслонки раздавались громкие надрывные рыдания. У Кхасы перехватило дыхание. Неужели Лицеру поймали с поличным? Стоило об этом подумать, как ком встал в горле. Будь так, кухонные работники могли вычислить и её саму. Возможно, они уже начали обыскивать воздуховоды, ища нарушительницу. Тогда ей нельзя задерживаться. Кхаса почувствовала, как мурашки ползут по спине.

Однако спустя мгновение она заметила маленький горшочек, аккуратно припрятанный неподалёку. Значит, Лицера последовала её совету и перепрятала еду? Кхамелис обнюхала котелок и, заглянув под крышку, поняла, что так и есть. Но в чём тогда причина слёз?

Кхаса вгляделась сквозь решётку. Лицера была одна, она стояла у раковины и с остервенением натирала грязную тарелку. Так рьяно, словно дырку пыталась в ней проделать. По правую руку от девушки возвышалась гора немытой посуды, слева сияла чистотой горка поменьше. Да, иногда работоспособности сестры можно только позавидовать. Так много всего успела перемыть за прошедшее время.

– Лицера, что случилось? – Кхаса вылезла из шахты и спустилась на пол.

Сестра всхлипнула и обернулась, на её скуле алела некрупная ссадина, а в глазах плескалась чистая злость.

– Зайор! Эта мерзость незакопанная! Он меня ударил! Да что б у него руки отсохли! Да что б ему пусто было! – в сердцах прорычала Лицера и разревелась пуще прежнего.

Кхаса подошла поближе, и всё ещё будучи ящерицей, словно кошка, потёрлась той о ноги.

– Ну, ну, не расстраивайся. Наверняка, главный повар его поступок не одобрит. Богиня запретила руки распускать, и никто не осмелится этого оспорить.

– Уже не одобрил! – Не прекращая рыдать, Лицера вернулась к мытью посуды, – Но этого мало! Этот урод должен заплатить! Пусть язвами пойдёт и от лихорадки сляжет! Я богине буду молиться! Пока не воплотит, не отступлюсь! И эти гадкие носильщики тоже ответят! Да что б у них языки сгнили и отвалились! Будут знать, как на меня жаловаться!

– Тише-тише, – Кхаса вздрогнула от столь резких слов, а потом потянула сестру за юбку, привлекая внимание, – Я понимаю, это больно и обидно. Но ненавидеть и проклинать? Так нельзя, Лицера! Это первородный грех! Одумайся!

Кхамелис не в первый раз сталкивалась с истерикой сестры. Лицера часто впадала в плаксивый гнев, когда чувствовала себя беспомощной. Кхаса её понимала, она и сама порой испытывала то же самое. Но желать зла себе подобным – страшнейшее преступление! Нельзя такому потакать!

– И что? Они заслужили! Это, вообще-то, справедливое возмездие!

– Но оплеуха и тяжкие увечья – это как-то не соразмерно, тебе не кажется? – Кхаса отпустила подол и встала на задние лапы, стараясь заглянуть сестре в глаза, – Разве мать бы одобрила?

Лицера промолчала, издав полный досады всхлип. Вымыла ещё одну тарелку, а потом выдала:

– Ладно, пускай от бессонницы мучаются и просыпаются разбитыми, как я! Но не меньше!

Кхаса недовольно зашипела, но спорить не стала. Похоже, её сестра безнадёжна. Ну, хоть какой-то компромисс, тем более, если проклятия Лицеры не имели силы.

– И нечего шипеть! Будь ты на моём месте, поняла бы!

– Пх, просто будь осторожна. Не хочу, чтобы тебе влетело ещё и за злословие, – проворчала Кхаса.

– Иди уже. – Лицера вытерла слёзы, немного успокоившись, – Возьми горшочек, я тебе там приготовила.

– Спасибо.

Кхамелис поспешила к вентиляции, не желая заново раздражать сестру. К тому же ей пора. Она так долго отсутствовала, что медлить дальше опасно, нужно возвращаться в жилой корпус, а оттуда выдвигаться в прачечную.

Путь обратно прошёл без приключений. Кхаса благополучно добралась до оставленной тележки. Обратилась человеком и оделась. Котелок она спрятала среди наволочек, к счастью, за время дороги он успел остыть и больше не источал компрометирующих ароматов.

Прачечная встретила Кхасу рабочей суетой. Местные слуги будто и не заметили её отсутствия. Они сновали по просторным помещениям вдоль массивных дубовых шкафов и тонких стеллажей.

Первым делом, Кхаса направилась в гладильную, чтобы избавиться от опасной ноши. Вокруг пахло горячим железом и отутюженным бельём. Фаас принял горшочек с благодарностью. Он радовался, правда, не от всего сердца. Спросил, почему нет мяса. Вот наглец! Кхамелис покинула его с наигранно оскорблённым видом.

Она сменила один зал за другим и оказалась на складе полном плетёных корзин и деревянных ящиков. В воздухе чувствовалась влага, тянущаяся из мокрых цехов. Водяной пар был пропитан ароматами мыла и травяных настоев, что помогали выводить пятна и грязь.

Здесь Кхаса сдала бельё прачкам и отправилась в цех ручной стирки. Обычно одежду замачивали в больших крутящихся чанах с деревянными шариками внутри. Конструкция приводилась в движение вручную с помощью рычагов, расположенных по бокам.

Приспособление позволяло быстро и легко стирать крупные и прочные вещи. Но у рептилий так же имелись предметы, требующие деликатного отношения. Их очищали с помощью ребристых досок и валиков. Самые тонкие и капризные ткани полоскали на руках.

Стирка в тазу заняла у Кхасы несколько часов. Всё это время она радовалась тому, что родилась рептилией. Благодаря второй ипостаси, Кхамелис покрывала руки прочной чешуёй, надёжно защищающей кожу от повреждений.

После обеда, Кхаса снова взялась за тележку с бельём. Теперь его оставалось разнести по жилому кольцу, отдав владельцам. За работой день пролетел незаметно и, когда солнца на поверхности склонились к закату, наступило время ужина.

Перед входом в столовую Кхаса забрала у Фааса пустой котелок. Это был её шанс вернуть горшочек на кухню. Советники и их приближённые нередко брали еду на вынос, если не планировали посещать трапезную. Использованную посуду потом относили слуги. Обычно посыльных не проверяли, но в этот раз Кхасе пришлось сослаться на поручение Клараны.

Ужин прошёл спокойно, в этот раз порции брату уступили Лицера и Орм. За столом почти никто не разговаривал, голод и общая усталость делали своё дело.

Поев, Кхамелис с сёстрами вернулась в детский корпус и без сил упала на кровать. Как бы не хотелось погрузиться в сон прямо здесь и сейчас, ей следовало посетить ванные комнаты. Гигиена – вещь важная, да и от соседок Кхаса отставать не хотела. Потому пришлось вставать, брать полотенце с сорочкой и идти ополаскиваться.

После водных процедур Кхамелис полегчало. Она вернулась в комнату, убрала в шкаф рабочее платье и повесила вещи сушиться к остальным. Пока её не было, девушки успели оживиться.

Лицера в красках рассказывала Юте, как бы она разобралась с обидчиками, если бы могла. Шаз пыталась отчитать ту за кровожадность, но Лицера её не слушала. Пришлось Кхасе применить свой особенно осуждающий взгляд и тон.

– Лицера, прекрати! Нас накажут из-за тебя, если услышат. Ты же не хочешь дать Зайору повод считать, что он прав?

– Нет, не хочу. – Сестра стушевались, но почти сразу надулась и сложила руки на груди.

– Ты уже ходила в лазарет? – Поинтересовалась Юта. Гребни в её волосах развернулись, – Лекари могут записать травму, чтобы Зайор не отвертелся. Главному повару придётся среагировать, если будет шум.

– Конечно, ходила. За кого вы меня принимаете? Только плодов это не дало. Зайора заставили извиниться и всё на этом. Пф, будто мне нужен его пустой бубнёж!

Лицера ударила хвостом об пол от досады.

– Тебе хоть лекарство дали? – Кхаса нахмурились.

– Да, мазью ссадину намазали. Жаль с собой унести нельзя. Хорошая штука и пахнет приятно.

– Так вот откуда запах трав! – Шаз выпустила раздвоенный язык, желая детальнее расслышать аромат.

– Ладно, не худший вариант, на самом деле, – Юта махнула рукой, меняя тему, – мы с наставницей новую причёску разучивали, кого первым заплести?

Юта попала в ученицы к служанкам советниц. Те занимались уходом за одеждой, украшениями и экипировкой глав кланов. Они также помогали рептилиям собираться на важные мероприятия, подготавливая платья и укладывая волосы.

Последним Юта особенно интересовалась. Сама она не могла носить сложные причёски, статус не позволял, но вот временно плести косы в учебных целях не возбранялось.

– О, нет, я в прошлый раз без дел сидела, сейчас хочу руками поработать. – Лицера взяла стул и поставила в центр комнаты.

– А у меня заплетать нечего, волосы короткие, так что... – Шаз встала рядом, пожав плечами.

Кхаса поняла, к чему те клонят. Побыть моделью придётся ей. Как ни странно, девушкам больше нравилось украшать, чем украшаться. С другой стороны, не удивительно. Кхамелис – удобная кандидатура, ведь она имеет самые длинные и густые волосы из всех.

– Ладно, я не против. Мне как раз надо конспекты повторить.

Кхаса помедлила, достав из тумбочки плотную тетрадь. Завтра у неё по расписанию занятия с Клараной, надо подготовиться, пока есть время. Так же она захватила широкий деревянный гребень, скрытый под бумагами.

Пальцы у Юты были одновременно ловкими и чуткими. Она умела пользовалась когтями, отделяя пряди и не цепляя кожу головы. Кхаса ощутила, как привычная коса с пучком распускается и спадает локонами к пояснице.

– Хорошо, что у тебя четыре рога, прямо как у нашей принцессы. Жаль, Марцидаль не любит эту причёску, но тебе должно пойти.

Юта скрутила две пары тёмных прядей и принялась наматывать их на рожки, как на каркас.

– Ого, напоминает лучи маленькой короны, – Лицера восхищённо ахнула.

– То ли ещё будет, сейчас передние локоны соберём и закрепим в два изогнутых колоска, а остальное распустим по спине и плечам.

Кхаса почувствовала, как Шаз начала помогать с задуманным. У неё получалось не так хорошо, как у Юты, но она хотя бы не драла волосы, как Лицера. Пришлось шикнуть на сестру, чтоб та стала аккуратнее.

Девушки переплели её ещё раза три, пробуя разные вариации. Кхамелис перестала следить за их разговорами и полностью погрузилась в записи. Голова вечером работала плохо, текст воспринимался с трудом. Хорошо, что нужно лишь повторить материал, а не выучить заново.

– Эй, не вертись! Мы же работаем!

– Прости, не буду. Просто шея затекла, – извинилась Кхаса, потирая плечи.

На пороге внезапно появилась одна из смотрительниц корпуса.

– Вы не спите? Хорошо, настало вре... Так, а чем это вы заняты?

Женщина нахмурилась, осматривая девушек, столпившихся вокруг Кхасы.

– О, ничем таким, мы просто тренируемся в плетении кос по велению моей наставницы. – Юта качнула головой и невинно улыбнулась.

– Что ж, ясно. Заканчивайте, пришло время вечерней молитвы. Надеюсь, вы не забыли в суматохе про утреннюю?

– Нет, конечно, как бы мы могли, – Шаз смиренно опустила взгляд.

Она не врала, по крайней мере, за себя. Кхаса видела, как они с Лицерой стояли на коленях у кроватей, пока та одевалась. Кхамелис не хотела лгать, но и правду говорить не собиралась, поэтому молча кивнула, вторя словам сестёр. Похоже, женщину это убедило, но уходя, она оставила дверь открытой.

Юта распустила Кхасе волосы и девушки разошлись по своим местам.