Земля магических аномалий

1

Хантер обедал, когда его одиночество нарушила Реджина. Она элегантно положила ногу на ногу, весело оглядела гостя ордена, словно его прибытие дарило ей только радость.

— Слышала, ты всю ночь провел в лаборатории?

— Да. Твои ученые выдали мне наработки по столбам.

— Сколько у нас времени?

Хантер устало пожал плечами, ведь сама мысль, необходимость говорить вслух о том, что Софи медленно умирает, словно приближала этот момент.

— Недолго. Она быстро устает, кровь из носа идет, магия дамы Сердец все быстрее высасывает силы.

— Поняла. — Реджина положила ладонь на сцепленные руки Хантера, качнула головой. — Словно твоя жена ожила! Не помню тебя таким после ее смерти.

— Софи — перерождение ее души.

Реджина усмехнулась.

— Многое объясняет.

— Ты как? Муж не объявился?

— Боюсь, он еще даже не родился.

— Софи родилась спустя четыре года, так что...

Хантер заметил, как в столовую быстрым шагом зашла Эвелин. Качнул головой: не Эвелин, нет. Коса растрепалась, дорожная одежда покрылась пылью и чуть мерцала от скопившейся аномальной магии, глаза пылали, выискивая кого-то в зале. Заметив Хантера, Софи широко улыбнулась и понеслась к нему, расталкивая людей, мешающих пройти.

Торопилась, горя от радости, переходя на бег, не обращая внимание на зевак, что, похоже, тоже заметили разницу и удивленно оглядывали ту, что еще вчера должны были поймать, чтобы сжечь на костре.

Хантер встал и распахнул руки, а Софи повисла на его шее. Он закрыл глаза, впитывая горячие эмоции, что сбивали с ног, ее трепет и счастье.

— Эвелин...

— Она сказала, ты тут, — ответила Софи и поцеловала Хантера. Он бы и хотел вспомнить, что они посреди столовой, все на них глазеют, но не сумел. Слишком переживал, что оставил Софи на земле магомалий без своей защиты. И слишком скучал.

— Я так волновалась, — прошептала Софи, чуть отдалившись.

— Что могло пойти не так?

Реджина поднялась и несмело кашлянула. Софи отпрянула от Хантера, покраснела, словно только сейчас заметила королеву.

— Приятно наконец увидеть тебя не в окружении стражей и без компании твоего отца, — сказала Реджина, протягивая руку.

Хантер про себя хмыкнул: дать хранителю душ считать эмоции — высшая степень уважения и доверия. Софи несмело пожала руку Реджине, склонила голову.

— Костер уже разожгли?

Реджина улыбнулась краешком губ, склонила голову в ответ, разглядывая Софи. Та тоже изучала главу ордена, часто дыша, не понимая, как себя вести.

Хантер обхватил Софи за талию и притянул к себе.

— Мы заключили с Реджиной кровавую сделку. Она на нашей стороне теперь. И после нашей беседы понимает, что ты на самом деле не опасна.

— Пока не обидеть тебя, — подмигнула Реджина. — Но уверена, мы найдем общий язык.

Реджина перевела взгляд на грудь Хантера, нахмурилась, проникая к его душе, считывая ту бурю эмоций, что закипела, едва рядом появилась Софи. Зато теперь она и правда поверила, что он готов на все, чтобы спасти ту, что любит.

— Оливер?

— С Марой. Она не была уверена, куда его вести, поэтому они остались у входа.

— Оливеру бы... — Хантер задумался, и на помощь пришла Реджина:

— Отдельные покои в подземелье с решеткой, наручниками и круглосуточной охраной?

— Вроде того.

Реджина подозвала к себе мужчину с сединой, отдала приказ увести Оливера в одиночную камеру, напомнила, что Мара — гость ордена.

— Что ж. — Реджина указала на стулья, предлагая сесть за стол. Они сели, а Софи незаметно сжала руку Хантера. — Насколько я понимаю, у нас есть время, значит, спешка ни к чему. Теперь, когда рядом Хантер и богиня смерти, я бы хотела заново провести некоторые эксперименты, чтобы понять, как провести нас за столбы без смертей.

— Хорошо, — сказала Софи, начиная волноваться. Хантер догадывался, как она себя ощущала рядом с холодной королевой, что смотрела на всех с превосходством.

— И мы бы хотели углубиться в вопрос вашего родства с Эвелин. У меня есть... пара теорий, почему вы выглядите одинаково. Но нам надо провести тесты.

— Это не опасно, — добавил Хантер, ведь они уже успели обсудить это с Реджиной. — И я лично буду курировать все тесты.

Софи обдала волнением. Не доверяет Реджине? Боится, что навредят ей или Эвелин? Или боится ответов, что они могут получить?

— Насколько это опасно?

— Не опасно, — заверил Хантер. — Сверим вашу магию, кровь, рассмотрим души. Заодно я более детально изучу твое сердце и аномальную магию.

Софи задумалась, закусила губу. Такая красивая и притягательная, что Хантер загляделся, забылся, мечтая уже скорее остаться с ней наедине, чтобы покрепче прижать к себе, вдохнуть аромат ее тела и волос...

— Но только ты, — заявила Софи, ловя его взгляд. — Я не позволю кому-то еще проводить тесты на Эви. Я доверяю только тебе, Грег.

Он кивнул. Словно сам позволит кому-то брать магию и кровь у Софи и Эвелин!

— Я ценю твое решение отдать мне трон, когда все закончится, — сказала Реджина. — Это мудрое решение, Софи.

— Я никогда не хотела быть королевой, — признала Софи. — И считаю, что ты — лучший кандидат. Люди тебя примут.

— Приятно было пообщаться с тобой без надзора Оливера. — Реджина поднялась, еще раз склонила голову и отошла от стола. Софи смотрела ей вслед, расслабляясь.

— Происшествий не было? — спросил Хантер.

— Только пара споров с отцом. Все в порядке. — Софи посильнее сжала ладонь Хантера, опустила глаза, волнуясь. — Я попросила Мару убрать магию, что дарила Оливеру боль. Ему и так плохо.

Хантер нехотя кивнул, не смея спорить: это не только его решение.

— Если тебе так легче.

Она благодарно кивнула, втянула носом аромат еды и довольно улыбнулась.

— Ладно, я умираю с голоду. Что тут есть вкусного?

Хантер курил, сидя на подоконнике, ожидая, когда Софи выйдет из душа. Радовался, что они снова вместе, но и переживал, ведь понимал, в какую непростую ситуацию они попали.

Когда она села рядом, он затушил сигарету и распахнул руки, приглашая в объятия. Софи и не думала противиться, лишь прижалась к нему посильнее, закрыла глаза, так сильно устала за дорогу. И Хантер старался не думать об этом, ведь с каждым днем она становилась все слабее, а он боялся попасть в пучину тревоги — и эти эмоции Софи точно нельзя читать.

— Я тут подумала, — сказала она, переплетая пальцы с его. — Ты — мой.

— Вот как?

— Сам сказал, я твоя королева.

Хантер повернул Софи к себе, чтобы поцеловать.

— А, может, это ты — моя? — прошептал он в ее губы, заставляя улыбнуться.

— Сомнительно. — Софи нежно его поцеловала, прижалась лбом к его лбу. — Я очень скучала, но так устала, что у меня темнеет в глазах.

— Ничего, у нас впереди еще целая жизнь.

Софи нервно облизала губы, но ничего не сказала, хоть они оба и помнили, что шансы провести долгую жизнь вместе тают с каждым днем.

— Просто скажи, что ты один ночуешь в этой комнате.

— Ну, если Мара согласится составить компанию Эвелин, то ты сможешь остаться со мной. Орден выделил нам две комнаты, остальные заняты. Ну и... — Хантер замялся, не зная, стоит ли упоминать Оливера.

— И еще хоромы бывшему королю в подземелье? — ответила Софи, тряхнула головой, словно так могла избавиться от раздражения, и сменила тему: — Мара любит Эви. А Эви словно... не знаю, словно мать в ней нашла, которой у нас не было.

— Не ожидал, что Мара так привяжется к вам, по правде.

— Это хорошо. Если что у Эви будет хотя бы Мара. Ну, и ты. Да?

Хантер шумно выдохнул, слыша требовательный тон, видя, как Софи смиряется со скорой смертью. Сколько бы он ее не убеждал, что у них все под контролем, что он спасет ее любой ценой, она все равно не верила.

— Да. А еще у нее есть и будешь ты. Всегда.

Софи обняла Хантера, поудобнее устроилась рядом, явно не желая отпускать его куда-либо.

— А у меня есть ты. И ты — мой. Навсегда.

— Как скажет моя королева.

2

Комната Хейли выделялась из всех помещений, что успела увидеть Софи. Ни одного оттенка зеленого, зато полно бежевого и светло-желтого. Отсутствие окна хозяйка комнаты скрасила шторами, за которыми виднелся плакат с океаном и закатом. В углу стоял зачарованный проигрыватель и этажерка с пластинками. Среди книг в книжном шкафу нашлись и те, что перекочевали из мира без магии. Целую полку занимал Стивен Кинг, а чуть выше — вся серия о Гарри Поттере и цикл о русалочке Айви, от писательницы с Луорских островов.

Хейли включила музыку — Софи не знала такую группу — и плюхнулась на кровать, застеленную мягким пледом. Эвелин с ногами забралась в кресло и жевала виноград, выращенный стихийниками земли, которые сумели засадить плантации на самом нижнем уровне подземелий.

— Не грустно под землей жить? — спросила Софи, откусывая от банана. Она устроилась на кровати, по правде, вконец обессиленная. Пыталась убедить себя, что еще не пришла в себя после дороги, но на деле знала, почему темнело в глазах, а грудь сдавливало весь день.

— С каждым годом уровень аномальной магии все ниже, поэтому мы много времени проводим на верхних уровнях, — ответила Хейли. — И теперь, когда мне восемнадцать, я даже без спроса могу ходить к океану.

— Главное не плавать? — усмехнулась Эвелин.

Хейли закатила глаза и задрала брюки, чтобы показать шрамы на лодыжках.

— Я была любопытным ребенком. Ожоги сошли, а вот укусы крабов остались вечным напоминанием, почему нельзя касаться воды на земле магомалий.

Хейли обняла подушку, устало зевнула — только вернулась с тренировки по бою на мечах.

— Никогда не мечтала жить в Харбруке? — осторожно спросила Эвелин. Хейли пожала плечами.

— Я здесь выросла. Это мой дом.

— И поэтому решила остаться?

Хейли цокнула, а Софи не видела смысла спорить, что это Грег просил ее поговорить, чтобы та осознала тяжесть своего выбора.

— Я не знаю другой жизни. И мне... нравится тут.

— Точно нравится? Или потому что Калеб — член ордена и не может перебраться с тобой на Луоры? — мягко спросила Софи, боясь разозлить новую подругу. Она перевела взгляд на грудь Хейли, слегка коснулась сердца, улыбнулась краешком губ, ощущая влюбленность, что оплела пальцы теплом.

— Точно! — ответила Хейли, но стушевалась. — Наверно.

— Давно вы... вместе? — пришла на помощь Эвелин.

— Дружим с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Он старше, поэтому ждал, когда мне исполнится восемнадцать. Иначе мой папа его убил бы!

Софи покраснела, радуясь как никогда, что ей восемнадцать и им с Грегом не надо ждать, ведь он бы точно не тронул ее раньше... качнула головой, возвращаясь к важной теме.

— И ты... любишь его?

Хейли задумалась. Уверенно кивнула. Расплылась вдруг в улыбке, смущаясь.

— Люблю. И, богиня смерти, это был лучший день рождения... Дураки те, кто говорят, что в первый раз больно!

— О! Поддерживаю, с хорошим мужчиной это просто потрясающе!

— Сделаю вид, что в теме, — сложила руки на груди Эвелин, а Софи попыталась дотянуться до сестры, чтобы толкнуть в бок, но та увернулась.

— Я хочу быть с Калебом. Он пробудил во мне магию хранителя любви. И Калеб — член ордена. Значит, я остаюсь, — твердо сказала Хейли. — Я надеялась, Хантер не сдержит слово или просто не сумеет найти способ переправить нас на Луоры! А он... нашел! Подлец.

— Грег мужчина слова. Сказал сделает — значит, сделает, — ответила Софи, нахмурилась, не зная, как правильнее сформулировать мысль. — Но ты не должна жертвовать собой и своими мечтами ради мужика. Не должна оставаться в ордене, только чтобы быть с ним!

— Словно сама не останешься на земле магомалий ради Грега! — воскликнула Эвелин.

Софи повернулась к сестре, тяжело вздохнула.

— Я не останусь на земле магомалий. Думала, смогу тут жить, но нет. И даже ради Грега я не готова испортить свою жизнь. И мы поговорим об этом с ним. И вместе решим, что будем с этим делать.

— Что тут говорить? — ответила Эвелин. — Он умереть за тебя готов, уж думаю переезд туда, где не бегают аномалии, точно переживет ради тебя. Он Мару уже замучил своими переживаниями, что ты откажешь стать его женой!

Софи удивленно вскинула брови, а тревога смешалась с жаром и расползлась по организму, собираясь у колотящейся души. Нет, она догадывалась, как все серьезно, но чтобы настолько...

— Ого! И ты согласишься? — спросила Хейли.

— Я... хм. Он достаточно умен, чтобы не спрашивать меня об этом сейчас, потому что... ох, я не знаю. Все так быстро! Но уже только за то, что он меня не торопит, я готова выйти за него.

— И не хочешь попробовать встречаться с кем-то другим? — не унималась Хейли. — Ну типа... точно Хантер? Он же... старый.

— Никакой не старый! Ему даже сотни нет.

— Вот именно. Он ближе к сотне, чем даже к восьмидесяти! А тебе восемнадцать! О чем вы вообще говорите?

— Он такой старый, что нам некогда говорить, слишком заняты изучением тел друг друга.

— О! Ты ее задела! — довольно изрекла Эвелин, поддаваясь вперед, наслаждаясь спором.

— Ничего не задела! Мы хранители, это нормально, что ему девяносто два! Он еще очень молод.

— Так молод, что выглядит на тридцать, — ответила Хейли.

— И поэтому так сексуален! Юные парни... — Софи вытащила язык и дернула плечами. — И опытен! И да, нам есть о чем поговорить.

— Думала, вам некогда?

Эвелин прыснула, а Софи кинула в нее виноград. Закрыла глаза, успокаивая бьющееся сердце.

— Я не хотела тебя обидеть, — заговорила Софи, — но просто все хотят, чтобы ты решила хочешь ли ты быть членом ордена сама или делаешь это ради мужика.

Софи прикусила язык, чтобы не добавить, что Калеб на мужика пока не тянет, так, юный парнишка, птенец, который не готов к серьезным отношениям.

— Это должно быть твое решение, — вторила Эвелин. — Но все переживают, что это решение Калеба. Уверена, Реджина разрешит ему покинуть орден вместе с тобой.

— И если он правда тебя любит — то и вовсе сбежит с тобой, даже если Реджина откажет, — сказала Софи.

Хейли задумалась. Софи тоже погрузилась в мысли, пытаясь понять, почему ее так задело, когда ей указали на разницу в возрасте с Грегом. Вспоминала, как вновь увидела его, став уже взрослой девушкой. Как сперло дыхание, едва она поняла, что он не может забрать ее с собой. Думала, переживает, что лишилась шанса на свободу, но на деле...

Грег всегда был якорем, который возвращал ее в реальность. Из-за него она находила силы, чтобы не отдать контроль аномальной магии. Ведь всегда вспоминала, как он успокаивал ее, поддерживал, говоря, что она не виновата в смерти тех людей, учил контролировать чувства и магию дамы Сердец.

Даже когда он забрал ее на землю магомалий, он ни разу не использовал силу браслета. Лишь слова. Касания. И веру в нее.

А возраст... напротив ей всегда казались более привлекательными мужчины постарше. Да и Грег... ох, Грег. Как в такого можно не влюбиться?

— Земля магомалий вызывает Софи! — сказала Хейли, хлопнув ее по плечу. — Представляешь, как стягиваешь штаны со своего старика?

— Ой, все! — шикнула Софи, осознавая вдруг простую вещь: она любит Грега. — Я пойду Грега найду.

— Пошла в жизни штаны с него стягивать, — вслед усмехнулась Хейли, а Эвелин перепорхнула к ней на кровать и недовольно сузила глаза.

Софи отправилась в лабораторию, догадываясь, что именно там найдет Грега. Как бы он не притворялся Хантером, не убеждал, что устал от науки, он не выходил оттуда, едва получил доступ. С горящими глазами провел для нее экскурсию. Она мало понимала, почти не слушала, ведь он оказался таким сексуальным, когда говорил об умных вещах, лишь любовалась и ждала, когда сможет закрыться с ним в комнате.

Грег и правда нашелся в лаборатории. Снова лил дождь, барабаня по крыше небольшого помещения. Мансардный потолок засадили лианами и плющом, из горшков свисали цветы — постарались стихийники земли во время своих испытаний. Колбы и склянки усеивали тумбы и шкафы.

Софи скользнула меж столов, заставленных непонятными предметами, и обняла сзади Грега. Он так увлекся, что вздрогнул, но узнав эмоции, расслабился.

— Уже соскучилась? — спросил он, ставя на стол пробирку с искрящейся магией.

— Подумала, тебе без меня одиноко. Где все?

— Вечер уже. Отдыхают.

Грег обернулся и нежно поцеловал Софи. Она улыбнулась, читая, как он наслаждался ее близостью и эмоциями.

— Расскажешь, чем занят?

— Пытаюсь понять, как провести нас за столбы.

Софи закусила губу, наблюдая, как менялся взгляд Грега: становился серьезным и сосредоточенным.

— Столбы окружают территорию, где озеро, к которому нам нужно. Реджина проверяла — они стоят даже в океане. В них колоссальное количество магии, на мой взгляд, даже в скалах магии меньше. И она не имеет никакого отношения ни к хаосу, ни к той, что течет у нас в венах.

Грег показал Софи колбу с фиолетовой магией с красной примесью. Она сжала ее, специально касаясь его пальцев, удивленно вскинула брови — горячая. Из нее шел пар и вырывались светящиеся частицы, что оседали на одежде и коже.

— Это точно не магия хаоса, — продолжал Грег. — Я сравнил ее с магией стихийников — мимо. С магией хранителей — любви, разума, душ — даже близко нет.

— Осталось сверить с моей?

— Да. Теория Реджины, что это та же магия, которой я оплел твое сердце — туман и аномальная магия, что идет из источника. Она заключена во все столбы и течет строго между ними. Поэтому там невидимый барьер. Перейти можно, вот только...

— Умрешь, да?

— Мгновенно. Ну, может, сделаешь пару шагов.

— И нам нужно туда?

— К сожалению. Один парень из отряда разведчиков видел, как туда прошел человек и остался жив. Парень помчал за ним, думая, что проход стал безопасным, но умер. Тот человек обернулся, но не вернулся. Лишь пошел дальше.

— Хм.

Софи повела пальцами по руке Грега, сжала его запястье, зачарованная его взволнованными глазами. Его эмоции — восхищение от загадки, восторг от возвращения в науку — покрывали тело мурашками, а внизу живота уже ныла сладкая истома.

— Они уже пару лет бьются над ответом. У них есть наработки, и главная теория, что необходима твоя магия, чтобы пройти за столбы.

— Моя? — глухо спросила Софи, едва ли осознавая смысл: слишком сексуален был Грег, когда говорил о серьезных вещах.

— Твоя, — улыбнулся он, считывая эмоции и отставляя колбу. — Потому что она сумеет нейтрализовать ту магию, что источают столбы.

— Ага. Ты понимаешь, насколько привлекателен, когда говоришь о науке? — выдохнула Софи, оказываясь в объятиях. — Медуза как привлекателен!

— Начинаю думать, что до встречи со мной ты встретилась с Марой, — прошептал ей в губы Грег.

— Не видела ее со вчера. Сюда же никто не придет?

— Тут? Серьезно? — усмехнулся Грег.

— Почему нет? — Софи расстегнула верхние пуговки и потянула рубашку Грега вверх, не желая тратить время на остальные. — Дверь закрывается?

— Да, но ключ...

— Тогда магией.

Софи чмокнула Грега и отправилась к двери. Схватилась за стол, ведь в глазах резко потемнело. Понадеялась, что он ничего не заметил, и на ватных ногах добрела до цели. Выдохнула, оплетая ручку магией дамы Сердец. Повернулась, и почти упала на Грега.

— Показывала кому-то на что способна? — озабоченно спросил он, усаживая ее на стол. — У тебя кровь.

Грег стер кровь из-под ее носа пальцами, встретился встревоженным взглядом. Она нехотя качнула головой, не желая признавать, что весь день чувствовала себя не очень хорошо.

— Наверняка усталость, — пробормотала Софи, пока Грег искал платок. Подняла голову, чтобы сдержать кровь, что текла уже по подбородку. — Эмоции. Переживания, все дела...

— Давай я проверю твое сердце, — осторожно сказал Грег, вытирая ее лицо.

— Просто перенапряжение...

— Софи, — нежно произнес он, но в тоже время так властно, что она замерла, утопая в его глазах.

— Медуза, просто возьми меня на этом столе, — выдавила она.

Грег склонил голову и заставил ее самой держать платок, ведь кровь продолжала течь. Она наблюдала, как он отошел к шкафу, нашел две колбы с желтыми жидкостями. Вернулся.

— Это поможет мне окунуться в твою магию, — пояснил он, подавая одну колбу.

— Это не опасно?

— Нет. — Увидев ее озабоченный взгляд, добавил: — Не опасно, Софи. Мы все еще связаны браслетом, помнишь? Умру я — умрешь ты.

Она нервно облизала губы, несмело убрала платок, но, кажется, кровь остановилась. Взяла колбу и вытянула руку, ожидая, что они чокнутся.

— Мне весь день нехорошо, — признала она. — Такое уже бывало, но сегодня еще грудь сдавило.

— Не страшно, — заверил Грег, но выглядел обеспокоенным.

Они чокнулись и выпили зелья. Софи дернулась, высунула язык, ведь жидкость оказалась горькой.

— Мне все равно придется тебя немного раздеть, — вкрадчиво сказал он и потянул шнуровку корсета. Затем — стащил с плеч рукава. Ткань упала к ее талии, полностью обнажая грудь, и Грег шумно выдохнул. — Мы просто посмотрим твое сердце.

— Сам себе напоминаешь?

Он шикнул на нее, и приложил руку к груди, в область, где пряталось сердце. То застучало, отзываясь на касания и вмешательство. Магия забурлила, покалывая пальцы. Казалось, тело немело, отдавалось во власть Грега, что хмурился, проникая все глубже.

— Не объяснишь, что делаешь? — тихо спросила Софи, хватаясь за плечо Грега, так закружилась голова.

— В моей колбе было зелье, что позволяет мне окунуться в чужую магию. В твоей — ослабляющее зелье, чтобы мне хватило сил это сделать. Не бойся, эффект длиться всего пару минут. — Грег сосредоточено водил по ее груди. — Твое сердце скрыто аномальной магией, поэтому сейчас я нырнул в нее, чтобы почувствовать, насколько она сильна и оценить, что она делает с твоим сердцем.

Софи стиснула зубы, зажмурилась, почти теряя сознание. Но потом все резко прекратилось и вернулось к небольшой слабости, как было до зелья. Грег убрал руку, почесал подбородок, озабоченно разглядывая грудь. Возбуждения не осталось — он был так серьезен, что даже Софи остыла. Помнила, что сказала Мара: когда ты начнешь чувствовать боль — будет поздно.

— Сколько?

Он поднял на нее глаза. Не ответил.

— Мы обещали друг другу не врать. Сколько мне осталось, Грег? Я выдержу.

Тяжелый вздох. Его руки легли на ее плечи, поднялись к шее, ласково очерчивая ключицы.

— Полгода, — все же изрек он. Софи кивнула. — Если не использовать эту магию, беречь себя, то, может, год. Магия распространяется по твоему телу. Это...

— Как рак? Метастазы?

— Мы не болеем раком. Магия не позволяет.

— Знаю. Но похоже?

Грег нехотя кивнул. Софи притянула его к себе и обняла, утыкаясь носом в шею.

— Полгода — более чем достаточно, чтобы совершить ритуал. До озера дня три пешком. А дальше просто провести ритуал. Твое тело полностью обновится. Сердце очистится. А ты будешь абсолютно здорова.

— Мы не знаем, как пройти за столбы. И у озера ритуал может не сработать.

— Тогда Луорские острова. Реджина даст нам команду и корабль. Три недели — и мы на месте!..

— Мара говорит, чужой источник мне не поможет. Я была рождена здесь.

— Мара говорит ерунду.

Софи посильнее обняла Грега, пытаясь насладиться близостью и любовью, что мир позволил ей ощутить. Даже если она умрет — у нее останутся эти моменты. Счастливые моменты, когда она была любима и любила сама.

— Если что-то пойдет не так — я найду мир мертвых и все равно тебя верну, — прошептал Грег. — Больше я никого не потеряю.

Софи хлюпнула носом, не сумев сдержать слезы.

3

В три ночи Хантер вернулся в лабораторию. Пытался уснуть, не хотел уходить от Софи, переживая, что она проснется и потеряет его, но все же надел брюки, накинул рубашку и пошел по тихим коридорам ордена.

Когда в лабораторию зашла Реджина, Хантер уже смешал образцы и задумчиво чесал бороду, не понимая, что сделал не так. В столь поздний час королева облачилась в длинный халат. Белые волосы волнами ниспадали до ее ягодиц. В полумраке она казалось фарфоровой куклой с легким налетом морщинок.

— Бессонница? — спросил Хантер, добавляя каплю магии дамы Сердец в пузырек с частицами столба. Содержимое заискрило и вспыхнуло — слишком много полыни.

— Предпочитаю думать в одиночестве и ночью, — ответила Реджина и выдохнула, туша огонь, ведь ей повезло родится еще и с магией стихийницы ветра. — Ты чего не проводишь время со своей любимой?

— Время поджимает.

Хантер вытащил пакет с магией Софи — волновался, что это ослабит ее еще сильнее, поэтому одновременно с забором делился своей. Реджина оглядела мерцающие фиолетовым крупицы, не сумев скрыть восхищение и интерес.

— Сверил их кровь? — спросила она, намекая на сходство Софи и Эвелин. Хантер качнул головой.

— Я проверил сердце Софи. Полгода. Не больше.

Реджина кивнула. Не стала задавать вопросы, лишь вдохнула крупицу магии дамы Сердец из пакета и зажмурилась, ведь боль прошла по венам и остановилась у сердца.

— Как она так долго протянула, не понимаю.

— Надо торопиться, Реджина. Магия начала расползаться по организму, захватывая другие органы. С каждым днем Софи будет все слабее.

— День даешь магию ты, день — я. Должна протянуть, — серьезно сказала Реджина, откладывая пакет. — Завтра посвящение, я должна быть здесь. И мне надо сформировать отряд...

— Давай будем доверять друг другу? Мары, меня и тебя вполне хватит, чтобы отбить любых аномалий.

Реджина задумалась, сложила руки на груди, прожигая Хантера взглядом. Оба знали, откуда эта просьба: Хантер не доверял Реджине, и не хотел давать ей преимущество.

— Хорошо. Тогда только Финн Флетчер. Он лучший в своем деле.

Хантер хмыкнул.

— Ты с ним спишь?

— Это имеет значение?

— Значит, спишь. Кто он, кстати?

— Хранитель разума.

— Ладно, медуза с ним. И мы выйдем послезавтра.

— Мы успеем?

— Да.

— Хорошо. На рассвете. Стихийники заявили, что циклон уходит, и дожди должны закончиться.

Хантер взял две колбы и поставил их на расстоянии десять сантиметров друг от друга. Окунул палец в магию дамы Сердец и занес меж ними.

— Я думаю, Софи и Мара смогут пройти.

— Аномальная магия или мертвые сердца?

— Не уверен. Склоняюсь к мертвым сердцам. Мне нужно сделать пару тестов, завтра к вечеру, думаю, смогу получить зелье, что проведет и нас.

Реджина наклонилась, наблюдая, как магия дамы Сердец уходит под кожу, а палец начинает чернеть от воздействия магии столбов. Хантер убрал руку, сжал кулак, а кончики пальцев начало щипать, словно в них вонзились иглы.

— Я сверил: столбы состоят из той же магии, что оплела сердце Софи.

— Мы предполагали, что это аномальная магия и магия тумана.

— Поэтому я почти уверен, что мы сможем обмануть столбы. Перелезть точно нельзя?

Реджина презрительно посмотрела на Хантера. Тот и сам понимал, что в ордене уж точно догадались бы притащить к столбам лестницу.

— Но я настаиваю на сравнении крови девочек. У меня есть теория. И я хочу поделиться ею сейчас, потому что думаю, что это связано с тайным поселением.

Хантер присел на край стола, вздернул брови, ожидая продолжения. Реджина выдвинула стул, села, положив ногу на ногу, провела рукой над зачарованной свечой, играя с огнем.

— Не задумывался, куда пропали алхимики?

— Вымерли, и хвала богине смерти.

Реджина хохотнула, а Хантер напрягся, ведь алхимиков всегда на дух не переносил.

— Алхимия — выдумка, которая не имеет ничего общего с наукой, — отрезал он.

— Верно. Потому что алхимия — магия в чистом виде. И я уверена, что алхимики укрылись за столбами. Потому что они пропали сразу после взрыва. Не могли же они просто исчезнуть?

— Почему нет? — недовольно тряхнул головой Хантер. — Какое отношение они имеют к Софи и Эвелин?

— Я думаю, они — ключ к создания золотой сыворотки.

— Это той, что камни в золото превращает, лечит и дарует вечную жизнь? Это сказка, Реджина. Выдумка.

— Удивляюсь, как ты дружил с алхимиком с такой категоричностью.

— Я? Ты меня путаешь с кем-то.

— Нет, дорогой Грег. Твой лучший друг был алхимиком. И его дочь — звено к созданию золотой сыворотки.

Хантер поражено замер. Том Фримен — алхимик? Том?! Ерунда какая-та. Не мог ученый, что работал с ним рядом, верить в небылицу про вечную жизнь!

Грег всегда считал алхимию высшей степенью бреда и издевательством над наукой. Алхимики верили в чистую, беспорядочную магию, отвергали законы природы и самого хаоса, пытаясь приручить крупицы, что текут из источника жизни, чтобы зажигать магию в мире.

— Том не был алхимиком.

— Был, Грег. Скажу больше: он был главой алхимического союза, и не раз говорил со мной.

Хантер сложил руки на груди, злясь, переживая, пытаясь вспомнить крохи, что знал о союзе алхимиков и золотой сыворотке, ведь до взрыва даже слушать не хотел их бредни, погруженный в науку.

— И причем тут Софи и Эвелин?

— Забыл сказку о золотой сыворотке? Или тебе мама ее не рассказывала?

— Предпочитал читать книги поумнее.

— Поэтому и вырос занудой. — Реджина пальцами затушила свечу. На ее лицо упала тень, ведь теперь она сидела спиной к единственному источнику света, что остался в лаборатории. — Алхимики отвергают законы природы и хаоса, ведь знают, что порядок рождается из беспорядка. А их главное учение основано на слиянии противоположностей. Они верят, что могут побороть смерть, если отвергнут магию хаоса и сумеют зажечь собственную.

— Ну? Говорю же: бред.

Хантер злился все сильнее. Вместо того, чтобы помочь со столбами, Реджина рассказывала ему сказки.

— Венец их творения — золотая сыворотка, которая будет доказательством, что их теория верна, что хаос забирает нас, ведь мы используем его магию. И чтобы ее создать, нужно слить противоположности: две дочери разных миров. Дочь Солнца и дочь Луны, которые абсолютно одинаковы снаружи, но разные внутри. Рождены в разных мирах, но встретились, чтобы стать единым целым. Их кровь сольется, зажжется от того, что потеряло жизнь, но вновь ее обрело, и образует золотую сыворотку, что позволит камни обращать в золото, дарует вечную молодость и жизнь.

— Я не отдам Софи.

— Я не говорю, что нужно убивать ее. Думаю, нужна лишь ее кровь.

— Том не был алхимиком.

— Был. Уверена, Эвелин родилась из-за его вмешательства. И уверена, что она родилась за скалами, где-то в Хартбруке.

— Скажи еще, что Оливер алхимик!

— Нет, не думаю. Но думаю, тот, что был алхимиком, умер во время взрыва. Но все же сходится! Два мира — мир Солнца и мир Луны. Две одинаковые девчонки, которые разные внутри. И столбы! Медузовы столбы, за которыми скрыто целое поселение!

— Скажи еще, что Том там главный!

— Его тело никто не нашел.

— Потому что туман уничтожил тела до частиц! — Хантер сделал глубокий вздох, успокаиваясь. Он — ученый. И способен держать себя в руках и мыслить рационально. — Главное учение алхимиков построено на том, что мы смертны, ведь используем магию хаоса, так?

— Верно. Он дарует магию, но взамен забирает нас, делая смертными.

— Тогда почему люди в мире без магии умирают? Магия хаоса до них не доходит вовсе. Но они живут жалкие сотню лет, чаще — меньше.

— Я не знаю, Грег. Я не алхимик. Но золотая сыворотка спасет твою Софи без обмена душ.

— Вот только золотая сыворотка — выдумка. И я спасу Софи без нее.

— Что ж. — Реджина поднялась, поправила халат. — Я должна была предупредить тебя, что нас может ждать за столбами. А теперь я иду спать. И тебе советую тоже отдохнуть. А завтра мы поможем тебе со столбами.

Хантер наблюдал, как Реджина выходит за дверь, задумчиво барабаня пальцами по столу. Алхимики... бред какой! За двенадцать лет он и думать забыл про их союз и глупые учения. Вспомнил Тома — умного, сообразительного, начитанного! Не мог этот человек иметь какое-либо отношение к алхимии, ведь работал с Грегом в лабораториях, проводил научные эксперименты, поддерживал теории о скалах и хаосе... Хотя... что, если он выбрал в друзья именно Грега, чтобы больше узнать про устройство мира и источник жизни? Разузнать его теории о сотворении мира и жизни за скалками. Что, если настоящий зачинщик взрыва — Том?!

Это правда, что он всегда держался рядом с Грегом, повторял, как любит его за ум. Не упускал возможностей стать частью экспериментов, выспрашивал про жизнь за скалками, магию хаоса. Рвался узнать, куда ведет источник жизни.

— Твою мать, Том, что ты творил...

Хантер сел на стул, спрятал лицо в ладонях. Если теория с двойниками верна, то Том уже тогда знал, что Софи — звено для создания золотой сыворотки. И ладно жертвовать незнакомой девчонкой с лицом твоей дочери, которую ты только встретил, но позволять своему дитя быть частью опасной затеи?

Том любил Софи. Конечно, любил! И никогда не позволил бы использовать даже каплю ее крови в чем-то опасном и неизвестном, чтобы не подвергать опасности.

— Или мог? — пробормотал Хантер. — Твою медузу, Том, что ты творил...

Хантер затушил свечи в торшере и вышел в пустой коридор. Чуть было не свернул к Маре, но вовремя вспомнил, что она поселилась в комнате с Эвелин — при ней лучше не обсуждать алхимию и глупые теории. Значит, он спросит богиню о золотой сыворотке завтра.

Софи спала, когда он лег рядом. Зашевелилась, едва он обнял ее, повернулась, чтобы поцеловать и укутать своим дыханием.

— Ты где, твою медузу, был? — просипела она, не открывая глаза.

— В лаборатории. Потом в душе.

— Ты неисправим, — пробормотала она и покрепче обняла. — Сон очень полезен для здоровья.

— Высплюсь, когда вылечу тебя.

— Ну, раз спать все равно не собираешься и даже был в душе... — прошептала она, обдавая озорством и возбуждением.

— Тебе нельзя перенапрягаться, — заметил Хантер, но и сам терял голову, когда эмоции Софи проникали под кожу.

— Мне уже лучше. — Она села, стянула через голову сорочку. — Пожалуйста.

Хантер повалил ее на кровать и вжал своим телом в матрас. Их эмоции сливались, объединяя души. Хантер уже не понимал, что чувствовал он, а что — Софи. Где было его наслаждение, а где — ее. Он утопал в ней, сгорал от любви, что сжимала до боли душу, ведь он помнил, что скоро может потерять Софи.

Он верил в магию боли. Ту, что рождается в моменты, когда физически или морально ты умираешь. Но в магию любви он верил больше.

И знал, что если что и спасет Софи — то не боль. Не алхимия. А магия любви.