10. Страх
День тянулся мучительно долго. Каждое занятие казалось бесконечным, каждое слово преподавателей разлеталось мимо сознания. Ева пыталась сосредоточиться, но мысли постоянно возвращались к событиям прошлой ночи. Кто-то явно наблюдал за ними в туннелях.
Она снова и снова прокручивала его слова в голове, пытаясь вычленить хоть крупицу истины. Он утверждал, что не имеет отношения к исчезновениям, но говорил это с таким напряжением, будто его собственная тайна тесно сплетена с тем, что происходило в Академии.
К вечеру она уже не могла терпеть. Ответы были нужны ей сейчас. Ровно в восемь часов вечера Ева стояла у массивных дубовых дверей академической библиотеки. Они были украшены резными узорами — сцены из древних мифов, где фигуры в мантиях прятали лица в тенях капюшонов.
Она толкнула тяжелую створку, и перед ней открылось огромное пространство, окутанное приглушенным золотистым светом старинных люстр. Библиотека напоминала старинный собор: своды потолка взмывали вверх, подпиравшие их колонны тонули в полумраке, а полки тянулись до самого верха, заставленные книгами в кожаных переплетах с золотым тиснением. Узкие винтовые лестницы вились вдоль стен, ведущие к балконам, откуда можно было спуститься на первый этаж.
Воздух был пропитан запахом старых страниц, древесины и воска. Здесь, среди древних фолиантов, хранились редкие издания, которые невозможно было найти больше нигде. За одним из массивных столов, освещенным лишь настольной лампой с зеленым абажуром, сидел Кристиан Пирс. Он был погружен в книгу, его пальцы легко перелистывали страницы, а на переносице сверкали очки, которые он обычно не носил на занятиях. Но, казалось, он сразу почувствовал ее присутствие — едва она сделала шаг вперед, он медленно закрыл книгу и поднял на нее глаза.
— Мисс Уоллес. — Голос его был ровным, но взгляд изучающим. — Не слишком поздно для учебы?
— Я пришла не за учебой, — твердо сказала Ева, присаживаясь напротив него.
Он не удивился, лишь откинулся на спинку стула, сдержанно сложив руки на столе.
— И что же привело Вас сюда?
Ева провела ладонью по холодной поверхности стола, собираясь с мыслями.
— Я хочу знать правду.
— Правду о чем? — Пирс произнес это с легкой улыбкой, но в глазах читалась напряженность.
— О Вас. О том, кто Вы.
Его пальцы чуть сжались, но он все так же сохранял невозмутимое выражение лица.
— Я Ваш преподаватель, мисс Уоллес. Этого недостаточно?
— Нет. — Ева наклонилась вперед. — Я нашла фотографии. 1973 год. 1936. 1902. И даже 1875. Везде одно и то же лицо. Ваше лицо.
Тишина.
Пирс не дернулся, не выдал ни капли удивления, но его взгляд потемнел.
— Я не знаю, о чем Вы говорите, — наконец ответил он.
— Перестаньте, — почти прошептала она. — Я не слепая. В разных эпохах, с разными именами, но всегда одно лицо. Кто Вы, мистер Пирс?
Он пристально смотрел на нее несколько долгих секунд, затем снял очки, аккуратно сложил их и убрал в карман пиджака.
— Вы ищете ответы, мисс Уоллес, но не подумали ли Вы, что некоторые вопросы лучше оставить без них?
— Я не могу.
— Значит, Вы готовы к тому, что узнаете?
Ева проглотила ком в горле.
— Да.
Пирс вздохнул, наклонился чуть ближе и сказал тихим, ровным голосом:
— Тогда слушайте внимательно.
Кристиан Пирс медленно поднялся из-за стола, его движения были ленивыми, но в них чувствовалась какая-то пугающая грация. Он сделал несколько шагов в сторону Евы, и она инстинктивно подалась назад. Ее спина ощутила прохладную поверхность книжного шкафа, который стоял позади, и в груди моментально сжался неприятный узел тревоги.
Мужчина приближался, будто не спеша, будто давая ей возможность осознать его присутствие, возможность отреагировать, но в то же время не оставляя ей выбора. В его взгляде не было угрозы в привычном смысле этого слова, но было нечто куда более тревожное — осознание власти над ситуацией, над ней.
— Мне 167 лет, — спокойно произнес он, наблюдая за её лицом, как будто изучая, как она отреагирует на эти слова.
Ева моргнула. Ее дыхание на мгновение сбилось, но затем она резко выпрямилась и выдавила нервный смешок.
— Вы шутите.
— Разве?
Пирс продолжал приближаться, будто изучая свою добычу, его тень легла на её лицо, скрывая его в полумраке.
— Вы хотите сказать, что родились в... 1857 году? — Ева с силой сглотнула, разум отказывался принимать это всерьез.
— Именно.
— Чушь, так не бывает! — девушка чуть повернула голову в сторону, будто пытаясь найти лазейку для отступления, но мужчина тут же склонился ближе, ловя её взгляд.
— Вы уверены? — Пирс заговорил тихо, его голос был низким, проникновенным, будто его тембр сам по себе мог запутать сознание.
Ева чувствовала, как её кожа покрывается мурашками, как сердце в груди колотится сильнее, чем должно.
— Но это... невозможно. Вы обычный человек.
— Обычный? — в его голосе зазвучала легкая усмешка. — А ты уверена, что знаешь, кто я?
Он приблизился еще ближе, так, что между ними не осталось почти никакого расстояния. В следующий миг Ева ощутила тепло его дыхания у своего уха, и ее тело непроизвольно напряглось.
— Как ты думаешь, какие существа живут так долго? — его голос стал едва слышным, но от этого еще более жутким.
Головокружение захлестнуло девушку. В библиотеке было душно, а вокруг, кроме них, не было ни души. Только ряды древних книг, старинные люстры, отбрасывающие длинные, словно крючковатые пальцы, тени на стены. Она судорожно перевела дыхание, но не смогла найти ответа.
— Что ты знаешь о таких, как я? — Пирс говорил медленно, растягивая каждое слово, позволяя ему проникнуть в ее сознание.
— Это нелепо, — Ева с трудом заставила себя сказать хоть что-то. — Вы... хотите, чтобы я поверила в сказки?
— Сказки, — повторил он задумчиво. — Как странно. Люди не верят в них, пока не оказываются на их страницах.
Она заставила себя встретиться с ним взглядом. Темные глаза Пирса мерцали в тусклом свете, в них был холодный расчет, но в то же время нечто... почти гипнотизирующее.
— Вы хотите сказать, что... — она не могла выговорить эти слова. Это звучало слишком абсурдно.
— Говорю ли я, что я – вампир? — его губы чуть тронула насмешливая полуулыбка.
Внезапная тишина навалилась тяжелым грузом. Ева чувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок. Каждое ее рациональное объяснение разбивалось о ледяную уверенность, с которой он произносил каждое слово.
— Это невозможно, — повторила она, но в ее голосе уже не было той же уверенности.
Пирс чуть склонил голову, будто изучая ее страх.
— Так ли? — шепнул он, и Ева могла поклясться, что в этот миг воздух вокруг стал холоднее.
Ева чувствовала, как в груди все сильнее сжимается тревога, но она не позволяла себе показать это. Темнота, окутавшая библиотеку, давила на сознание, а воздух был тяжелым, словно пропитанным вековой пылью и чужими тайнами. Она слышала только свое учащенное дыхание и глухой стук сердца в ушах.
Пирс стоял так близко, что любое его движение отзывалось в пространстве между ними. Он не касался её, но присутствие его было подавляющим. Ева не знала, во что верить. Он мог просто разыгрывать её. Он мог просто быть тем, кем представляется — талантливым и харизматичным преподавателем. Но фотографии в архиве и его ледяной голос, звучащий почти как эхо давно забытых историй, говорили об обратном.
— Тебе страшно, Ева? — его голос был почти бархатным, он опустил его до пугающего шепота.
Она вздрогнула, но тут же крепче сжала кулаки.
— А Вам хочется, чтобы мне было страшно? — ее голос прозвучал твердо, хотя сердце бешено билось.
— Может быть, — Пирс слегка склонил голову набок, наблюдая за ее реакцией с явным интересом. — Страх делает человека честнее. Оголяет его сущность. Вызывает искренность. А ты ведь хочешь правды, не так ли?
Ева посмотрела ему прямо в глаза.
— Но если страх заставляет говорить правду, то к чему тогда Ваши игры?
Пирс медленно, почти лениво, провел кончиками пальцев по корешкам старых книг на полке рядом с ее плечом.
— Мне просто любопытно, — в голосе прозвучала усмешка. — Ты – не робкого десятка. Это забавно.
Ева напряглась, но не отвела взгляда.
— Забавно?
— Ты не убегаешь. Не кричишь. Даже не дрожишь, хотя я знаю, что тебе неуютно, — он приблизился еще на пару миллиметров, но при этом все еще не касался ее. — Ты боишься, но не признаешь этого. Почему?
— Потому что не верю Вам
Она говорила резко, решительно, но внутри нее боролись сразу две эмоции: чистый страх и непоколебимая решимость не позволить ему запугать ее.
— Ты думаешь, что я лгу?
— Я думаю, что вы любите манипулировать людьми, — в голосе Евы зазвучала нотка вызова. — И вам доставляет удовольствие видеть их страх.
Кристиан усмехнулся.
— Не всех. Только тех, кто не понимает, с чем имеет дело.
Он замолчал на пару секунд, а затем, двигаясь с поразительной грацией, оперся ладонью о книжный шкаф рядом с её плечом, не позволяя ей уйти в сторону. Его глаза поблескивали в полумраке, изучая ее лицо.
— Скажи, Ева, если я действительно живу столько лет... если я не такой, как все... кто я?
Она затаила дыхание. Его лицо было слишком близко, его голос проникал под кожу, как ледяная вода.
— Вы...
Слово застыло на языке.
— Догадайся, — прошептал он.
Вампир.
Ева не могла произнести это слово. Оно застряло у нее в горле, слишком иррациональное, слишком невозможное. Но все же — слишком очевидное. Она стиснула зубы и заговорила тверже:
— Вы хотите, чтобы я сказала «вампир»?
Кристиан не ответил сразу. Вместо этого он склонился еще ближе, его губы оказались буквально в миллиметре от ее уха.
— А ты веришь в вампиров?
Тепло его дыхания коснулось ее кожи, и Ева почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Но она не позволила себе отступить.
— Нет, — выдохнула она.
В этот момент Пирс вдруг отстранился, будто получив удовлетворение от игры, в которую затянул её. В его глазах промелькнуло что-то похожее на усмешку — или, возможно, разочарование.
— Жаль, — произнес он тихо.
Ева молча смотрела на него, стараясь замедлить бешеный ритм сердца.
— Если Вы хотите напугать меня, то у Вас не получится, — наконец сказала она, пытаясь звучать уверенно.
Пирс посмотрел на неё ещё несколько секунд, а затем шагнул назад, снова превращаясь в того самого учителя — невозмутимого, харизматичного, загадочного.
— Тогда, возможно, ты действительно чего-то стоишь, — задумчиво произнес он.
Он повернулся, словно собираясь уходить.
— Но, думаю, ты уже поняла: некоторые вещи лучше оставить в покое.
Ева не ответила. Она смотрела ему вслед, ощущая, как в груди бушует целый ураган эмоций. Она не знала, что было правдой, а что — всего лишь игрой. Но одно было ясно: теперь у нее слишком много вопросов. И ни одного ответа.