Глава 16 - «Тебе всё равно, что у меня внутри?»
Ты не вернулась к нему в ту ночь.
Но ты разрешила ему остаться на лестнице до утра.
Разрешила касаться твоей руки.
Разрешила молчать рядом.
А это, как для тебя — почти признание.
⸻
Проходит неделя.
Вы не афишируете себя. Не фотографируетесь.
Ты даже не публикуешь сторис.
Вы будто затаились.
Он приходит к тебе вечером, не как любовник — как человек, который боится снова потерять.
Ты ставишь чашки на стол, и вы сидите молча.
Он смотрит на тебя — как будто учит заново.
Ты не гонишь. Но и не бросаешься в объятия.
Ты пытаешься поверить.
⸻
— Т/и, — однажды говорит он. — Почему ты никогда не говоришь о семье?
Ты замираешь.
— А зачем?
— Потому что ты отстраняешься, как только мы подходим к этому.
Ты поджимаешь губы.
— Потому что там нечего обсуждать.
— А если мне не всё равно?
Ты встаёшь, поднимаешься, отворачиваешься.
Говоришь с холодом в голосе:
— Я красивая. Я модель. Я желанная. Это всё, что ты должен знать.
Он подходит за спину.
— А если я хочу знать тебя, а не только твою внешность?
Ты оборачиваешься.
— А если там — только пустота, Винни? Что ты будешь делать?
Он не моргает.
— Заполню.
Ты улыбаешься. Почти злобно.
— Думаешь, ты такой герой?
— Нет, — честно отвечает он. — Но я единственный, кто не боится узнать.
И ты вдруг ломаешься.
Садишься на пол.
Прислоняешься к стене.
Шепчешь:
— Моя мать бросила нас, когда мне было двенадцать. Отец пил. Я спала в куртке зимой. Работала официанткой, пока все фоткались на Бали.
Ты поднимаешь глаза:
— Я сама сделала себя. Я никому не верила. И если ты сейчас уйдёшь — я выживу. Но я больше никогда не смогу поверить снова.
Молчание.
Он опускается на колени.
Протягивает руку.
Только пальцы касаются твоих.
— Я не уйду. Даже если ты закричишь, ударишь, проклянешь.
Ты закрываешь глаза.
— Тогда останься, — шепчешь. — Но будь готов. Во мне не только яркие фото. Во мне — темно.
— Хорошо, — отвечает он. — Значит, я стану твоим светом. Хоть на пару метров вперёд.
Ты впервые обнимаешь его — не страстно, не дерзко, не гордо.
Ты просто прижимаешься.
И долго, очень долго — не отпускаешь.