21.
Кейт Смит села на место свидетеля. Два десятка людей, с которыми каждые воскресенье она сидела на церковных скамьях, смотрела на нее и старались изобразить сочувствие на своих лицах.
Кейт не жаждала сочувствия, не искала добрых слов и поддержки, единственное, что занимало ее – была месть. Сладкая месть, за которой скрывается облегчение, скрывается свобода и легкость. За ней нет слез и боли.
"Только бы дойти, только бы отомстить за свою девочку".
– Скажите, миссис Смит, какой была ваша дочь?
Пока Сэм и мальчики жили у матери мужа, Кейт, как призрак, ходила по дому. Она не знала, что ей делать. У нее словно отняли всю ее прожитую жизнь. Просыпаясь рано утром, она не знала, для чего ей вставать с кровати? Для чего есть и пить? Для чего вообще жить? Она утратила понимание реальности. Разговоры с мужем и детьми стали тем, что хоть на несколько минут в день вытягивало ее из суицидальных мыслей.
Даже когда она спрашивала мужа: "Как твои дела? Как мальчики? Как у них дела в школе?", Кейт продолжала думать о Скарлетт.
Сэм относился к тому типу людей, которые знают, что им необходимо сделать решительный шаг, взять все в свои руки, но им не хватает на это сил. Они находят того, кто всю жизнь будет им указывать путь и направлять их. Поэтому даже после похорон Сэм не смог найти в себе сил и слов, чтобы вернуться с мальчиками домой. Настолько над ним сильна была Кейт.
Едва за офицером Трэвисом захлопнулась дверь, Кейт, заливаясь слезами, вбежала в ту одну только комнату в доме, в которой она хотела найти защиту. В ту комнату, куда она не пустила офицера. В ту комнату, где теперь навечно остановилось время. Где все останется так же, как и в тот самый день.
Кейт лежала на кровати дочери. Ей было очень страшно от того, что, исходя из слов полицейского, она совершенно не знала Скарлетт. Страх этот заполнял ее всю. Трясущимися руками она сжимала подушку, от которой пахло ее бальзамом для волос. Вопросы офицера звоном разносились у нее в голове.
"Употребляла ли Скарлетт наркотики? Были ли у нее друзья среди беженцев?"
"Пожалуйста, не надо, не надо..." – сквозь слезы говорила Кейт. Она открыла глаза и посмотрела на фотографию, которая стояла на прикроватной тумбочке. На ней была Кейт в очаровательном синем платье, она держала за руку маленькую девочку, которая напоминала ей Скарлетт.
"Скарлетт ли это? Я уже не знаю!"
Вся в слезах, женщина вышла из комнаты и пошла в их с Сэмом спальню. Потом направо, в ванную. Дверка зеркала по обыкновению скрипнула. Синие таблетки приветливо тряслись в оранжевой баночке. Кейт вернулась в комнату. В ее комнату. Трясущейся рукой она открыла баночку и высыпала таблетки "Ксанакса" в руку. Эта горсть таблеток поможет ей.
– Будет совсем не больно, – говорили Кейт себе сквозь слезы. – Да даже если и больно, все равно лучше, чем сейчас.
В то время как офицер Трэвис ехал допрашивать Джонни, Сэм с мальчиками лениво ковыряли картошку, каждый погруженный в свои мысли, а тело Кейт укладывали в белоснежный гроб, Кейт была в шаге от смерти.
Она посмотрела на снимок.
"Моя Скарлетт. Что бы она сказала, увидев меня такой?"
С фотографии на нее смотрела уверенная красивая женщина в модном платье. Таблетки посыпались на пол.
– Нет, я этого не сделаю. Ради мой девочки, – Кейт начала вытирать слезы.
Она встала и подошла к зеркалу.
– Господи, на кого я похожа. Что это со мной! Что бы сказал Скарлетт, увидев меня в такой?
– Я бы сказала, что ты очень сильно себя запустила, мама, – прозвучал тихий голос ее дочери.
Она была тут. Живая. Стояла в дверях и смотрела на нее.
– Скарлетт...
– Тише, тише, мамочка, – девушка подошла и обняла Кейт. – Что-то ты совсем расклеилась.
– Просто, просто ты умерла и я... Я не знаю, как мне жить дальше. Скарлетт, мне про тебя такое говорят...
– Завистники всегда болтают, мамочка, нам ли с тобой об этом не знать. Не верь им. Ты знала меня лучше всех на свете. Только ты знаешь обо мне правду.
– Но тебя больше нет...
– Я знаю, мамочка, я знаю. Скоро меня закопают в землю на кладбище, и все забудут обо мне. Все. Но не ты. Я знаю, ты будешь приносить мне мои любимые цветы, ведь правда?
– Правда, мое солнышко, я буду приходить к тебе каждый день, – рыдая говорила Кейт. – Я буду приносить тебе твои любимые розы.
– Я знаю, я знаю. Но это будет потом. Сейчас тебе нужно разобраться в другом.
– В чем, мое солнышко?
– Я мертва, мамочка, но мой убийца на свободе. И только ты сможешь найти его, – девушка убрала с лица женщины волосы и достала помаду. – Я так много всего хотела сделать мама. Я могла достичь всего, даже о чем ты не мечтала. Но кто-то не дал мне это сделать, – девушка открыла помаду и стала наносить ее на влажные губы своей матери, которая, не отрываясь, смотрела на нее. – Они лгут тебе, мамочка. Все лгут. Лишь ты знала меня настоящую. Не они. Ты всегда меня защищала, так защити теперь. Я не должна умереть напрасно.
Девушка повернула мать к зеркалу. Волосы Кейт были убраны с лица, а на губах сияла красная помада.
– Я люблю тебя, мамочка, – Скарлетт поцеловала ее и вышла из комнаты.
Кейт, улыбаясь, смотрела на себя в зеркало, зажимая помаду в руке.
На следующий день церковь Святого Николая открыла двери для всех, кто хотел проститься со Скарлетт. Жители города в черных нарядах тянулись под палящим сентябрьским солнцем отдать последнюю дань почтения бедной девушкой.
В дверях, закрытая черной вуалью, считая своим долгом напомнить каждому входящему о неисповедимости судьбы, о том что все люди смертны и что сейчас, как никогда, жители города должны ощутить, насколько стал сплоченнее наш город после отъезда беженцев, – стояла Джейн Саммерс.
Слух о том, что был уже задержан первый подозреваемый, летал в воздухе. Это новостью перешептывались все даже в церкви. Каждый высказывал предположения, но никто ничего определенного не знал. Только офицер Трэвис, таинственно стоящий в темном углу церкви, изображал себя детективом Коломбо, пристально вглядывался в каждого входящего. Его лицо изображало полет мысли, словно он отбрасывает и придумывает все новые и новые варианты расследования. Но на самом деле еще вчера он уже решил, что Томас идеально подходит на роль убийцы, поэтому просматривать новые варианты потенциальных преступников у него не было никакого желания.
Больше всего в этот день досталось диакону Николсу. Пока священник Роберт пребывал в прострации между прошлым и будущим и совершенно не знал, что сейчас происходит в церкви, вся организация похорон упала на плечи бедного старика. Наверное, диакон Ник был единственный, за исключением родителей и родственников, кто с грустью смотрел на бедную девушку, лежавшую в гробу. Его не волновало, кто был убийца и почему ее убили. Все слухи, доносившиеся с разных сторон, пролетали мимо его ушей. Единственное, о чем он думал, так о это том, что Скарлетт умерла слишком рано. Он помнил ее еще совсем маленькой. Маленькой белокурой девочкой, которая всегда улыбалась.
На первых местах сидели Сэм, Билл и Колин. Эти трое были настолько похожи, что каждый сидел, опустив глаза, боясь, что кто-то увидит их слезы. Как и сыновья, Сэм боялся смотреть на Скарлетт. И если Билл и Колин боялись того, что сестра станет призраком, что будет ходить по ночам по их дому, то Сэм боялся запомнить свою дочь такой, как сейчас.
Кейт еще не было. Сэм звонил ей, но она сказала, что чуть опоздает. И вот, когда все места в церкви были уже заняты, вошла она. Она была в обворожительном черном платье, с вуалью на лице. Это платье не выглядело вульгарно, но при этом она выглядела безупречно. Черная вуаль скрывала лицо Кейт, поэтому никто не смог увидеть, какие чувства оно сейчас выражало. Она спокойно прошло между скамеек. Все жители следили за каждым его шагом. Была полнейшая тишина. Кейт подошла к гробу. Она подняла вуаль и наклонившись, поцеловала свою дочь в лоб. Она что-то шепнула ей на ухо. Кейт опустила черную мантию и обвела взглядом всех жителей. Все присутствующие смотрели на нее и не могли не восхищаться. Каждый подумал, что она полна горя, но ей хватает самообладания не разразиться слезами при всех.
"Какая сильная женщина..." – послышался шепот с задних рядов.
Кейт посмотрела в угол церкви, где стоял Трэвис. На губах ее появилась улыбка, которую никто не увидел, но полицейский ощутил холодок, пробегающий по спине. В полнейшей тишине Кейт посмотрела в открытые двери. Кивая головой, стоя в белоснежном платье, на нее смотрела Скарлетт.
Кейт аккуратно села между своими сыновьями, которые сразу же упали на колени, заливая ее слезами. Сейчас, рядом с матерью они могли позволить себе спокойно плакать. И пока все внимательно слушали проповедь диакона Ника, с мокрыми глазами, Кейт смотрела на Святого Николая и улыбалась.
Вереница машин тянулась обратно в город с кладбища. Кейт сидела на переднем сиденье рядом с мужем. Билл и Колин сидели сзади.
– Куда поедем? – спросил Сэм.
– Отвези меня домой. Я хочу побыть одна, – спокойно сказала Кейт.
Сэм посмотрел в зеркало заднего вида. Мальчики, вымотанные непростым днем, спали на заднем сиденье. Отец с завистью посмотрел на них. После смерти дочери он практически не спал.
"Может быть, после похорон я наконец смогу поспать", - подумал он.
– Кейт, я хочу сказать, что понимаю и разделяю твою боль...
– Сэм, прошу, не стоит.
– Я лишь хочу сказать, что мальчики скучают по тебе, им не хватает тебя, – Сэм посмотрел на черную вуаль, стараясь разглядеть глаза жены. – Мне тоже тебя не хватает.
Кейт взяла его руку.
– Я знаю, дорогой. Но мне нужно еще решить одну проблему. Дай мне еще немного времени.
Сэм лишь кивнул головой.
Кейт вышла из машины. Она села на корточки и обняла своих сыновей. От них пахло так же, как от отца.
"Наверное, запах этого бальзама после бритья передается вместе с кровью".
– Послушайте, мама вас очень любит. Не думайте, что я вас бросаю. Совсем скоро мы снова будем вместе. Мне нужно просто немного времени...
– Я понимаю, мамочка, – сказал Билл, обнимая ее за талию.
Его слова показались Кейт отголоском детского голоса Скарлетт. Она даже подняла взгляд и посмотрела на лицо сына. Нет, это не она. Это Билл. Копия отца.
– Послушайте, вы уже совсем взрослые. Пока меня нет, кто-то должен приглядеть за отцом. Как думаете, вы справитесь?
Мальчики синхронно закивали головами.
– А теперь я вас поцелую и вы поедете к бабушке, – Кейт чмокнула каждого в щеку.
Мальчики сели в машину. Перед ней стоял ее муж. В черном костюме она последний раз видела его на свадьбе. Даже после стольких лет он неплохо на нем сидел.
– Присмотри за мальчиками, хорошо?
– Конечно, – смотря себе под ноги, сказал Сэм.
Кейт поцеловала его в щеку. Он был такой красивый и в то же время жалкий. На секунду она даже хотела бросить все и зайти в этот огромный дом вместе с ними.
– Я люблю тебя, – тихо сказал он.
– А я тебя, – шепнула ему на ухо Кейт.
В тот момент, когда машина отъезжала от дома, Кейт сняла вуаль и посмотрела на себя в зеркало. Ее лицо выглядело ничуть не хуже, чем в 18 лет. Она распустила собранные волосы, они упали на ее тело. Стоя в черном нижнем белье, она искала в шкафу подходящее платье.
– Вот это, – сказала Скарлетт указывая на длинное обтягивающее черное платье.
– На мой взгляд, оно слишком закрытое, – кривя лицо, сказала женщина.
– Слишком откровенное спугнет его. Все же ты только меня похоронила.
Кейт приложила платье к телу и посмотрела на себя в зеркало.
– Ты права. Я только тебя похоронила.
Скарлетт подошла и обняла мать.
– Я знаю, мамочка. Сейчас у тебя нет времени скорбеть. Ты должна узнать правду. Ты должна.
Кейт лишь покачала головой.
Полицейская машина остановилась рядом с домом.
– Это он, – тихо сказала Скарлетт.
– Знаешь, я что-то боюсь. Может, лучше не надо этого делать, – неуверенно прозвучал голос Кейт, тихим эхом пробегая по пустому дому.
– Я знаю, что тебе страшно. И мне тоже страшно. Но ты боишься того, что скрывает от тебя офицер. Ты боишься, что он заберет меня. Откроет тебе тайны, из-за которых ты разлюбишь меня...
– Я никогда не разлюблю тебя..., – слезы катились из глаз Кейт.
"Я схожу с ума!"
Дверное звонок нарушил спокойствие дома, спрятанного сумерками. Кейт вытерла слезы и, встав с дивана, подошла к выключателю. Она уже собиралась зажечь свет, как услышала голос своей дочери.
– Мама, прости меня.
– За что?
– За то, что ты узнаешь. Ты самый близкий человек для меня. Я просто хочу, чтобы ты знала.
Кейт посмотрела на скрытый во тьме диван, на котором отчетливо была видна фигура ее дочери.
– Я всегда буду с тобой, – едва слышно сказал Скарлетт.
Когда Кейт включила свет, диван был пуст.
– Привет, Кейт, – виновато опуская глаза, сказал офицер Трэвис. – Прими мои соболезнования.
– Здравствуй, Трэвис, – женщина протянула ему руку, которую тот сжал своими толстыми пальцами. – Приятно, что у меня остались друзья, которые не боятся приехать ко мне в это тяжелое для меня время. Все почему-то стараются избегать меня, словно я какая-то заразная.
Офицер Брук поднял глаза и посмотрел на женщину, которая, не отводя взгляда, смотрела ему в глаза. Он боялся увидеть в ее глазах укор или презрение за то, как он поступила с ней в прошлый раз. Но, на удивление, Кейт смотрела на него взглядом, полным благодарности, ласки и, как ему показалось, даже симпатии.
– Пройдешь, я как раз заварила кофе, – грустно улыбаясь, сказала женщина.
– Конечно.
Они сели за кухонный стол, за которым еще пару дней назад разразился настоящий скандал.
Кейт налила две чашки горячего кофе и поставила их на стол.
– Я хотела попросить у тебя прощения, – сказала она.
– За что?
– За то, как я повела себя в прошлую нашу встречу. Прости меня. Просто тогда все так навалилось. Все и сразу. Весь мир ушел у меня из-под ног.
– Я понимаю.
– Прости, что я тогда так психанула. Я не должна была так себя вести, особенно с тобой.
– Со мной?
– Да, – Кейт положила свою руку поверх его. Она собиралась с мыслями, все никак не решаясь начать этот разговор. Никогда в жизни она не любила врать, а осыпать человека грязью за глаза было выше ее сил.
"Я не могу!"
Закрыв глаза, она слышала смех своих сыновей, доносившихся со двора. Там они играют в бейсбол. Сэм учит их, как правильно отбивать мяч. Скоро к ним выйдет и Кейт, неся на подносе холодный лимонад.
"Он этого не заслуживает".
Женщина уже была готова встать и попросить Трэвиса уйти, но она поймала пристальный взгляд голубых глаз, которые смотрели на нее из темного угла комнаты. Скарлетт утвердительно покачала головой, словно говоря: "Ты можешь!"
– Кейт, с тобой все хорошо? – поглаживая ее руку, спросил офицер.
– Да, да, – женщина вытерла свободной рукой слезы, выступившие на глазах. – Я хотела тебе сказать, что сейчас мне очень не просто.
– Я понимаю, не каждый может пережить смерть дочери.
– Конечно. По правде сказать, дело не только в смерти Скарлетт, – опуская глаза, сказала Кейт.
– А в чем же еще?
– Да нет. Ни в чем. Зачем я буду вываливать на тебя свои проблемы?
– Ну что ты, Кейт. Со мной ты можешь поделиться всем, я никому не скажу.
– Правда? – подняв на него свои глаза, спросила женщина.
– Я могила, Кейт.
– Даже не знаю. Ты так добр ко мне. Я нагрубила тебе в прошлый раз, а ты все равно готов мне помочь, – Кейт сжала его руку и пристально посмотрела в глаза.
"Что за женщина!" – подумал Трэвис.
– Знаешь, в прошлый раз ты дал мне понять, что Скарлетт употребляла наркотики...
– Кейт, это всего лишь теория, просто предположение, я же тебе уже говорил.
– Я понимаю, понимаю, – спокойно ответила женщина. – Я знаю, что ты не можешь ничего говорить, поскольку еще идет расследование, но... – Кейт опустила глаза.
"Господи, прости меня Сэм, прости".
– Но что, Кейт? – офицер ближе придвинулся к женщине.
Она казалось ему самой красивой и беззащитной. Сегодня она только похоронила свою дочь, и вместо того, чтобы наконец успокоится, она терзает себя еще какими-то проблемами.
Офицер гладил ее нежную руку и вдыхал аромат ее духов.
"Она совершенство".
– Кейт, не бойся, скажи, тебе станет легче.
– Хорошо, – вытирая слезы, сказала женщина. – После того как ты ушел, вернулся Сэм с мальчиками. Я была вся в слезах, сказала ему, что ты приезжал, что расспрашивал о Скарлетт.
– Так.
– Знаешь, Сэм обычно не ревнивый. Может быть, он так переживает смерть Скарлетт, а может быть, он что-то заметил...
– Что заметил?! – удивленно спросил Трэвис.
– Не знаю. Как ты на меня смотришь, – тихо сказала Кейт. – Я же знаю, что ты влюблен в меня со школы. И Сэм это знает.
– Кейт, я бы никогда не... – неуверенно начал офицер, сильно краснея. Мужчина хотел убрать свою руку, но женщина ее крепко сжала.
– Я знаю, Трэвис. Все хорошо. Просто сейчас все так сложилось. Все сейчас вымотаны до предела... – женщина сделала пару глотков уже теплого кофе. Трэвис машинально повторил за ней.
– А потом я еще сказала ему про то, что ты спрашивал, употребляла ли Скарлетт наркотики или нет.
– И что?
– В этот момент он совсем сорвался, – слезно сказала женщина. – Он стал говорить, что это я не доглядела, сказал, что я плохая мать... Чуть не обвинил меня в том, что это я виновата, что Скарлетт... Он даже ударил меня... – сжимая с силой руку офицера, говорит она.
Уткнувшись в плечо полицейского, Кейт лишь хочет унять боль от раны, которую снова и снова ковыряют эти слова. Это самая тяжелая ложь, но она необходима.
– ...он забрал мальчиков и уехал к матери, оставив меня тут одну. Мне так тяжело Трэвис. Так тяжело. А самое плохое, что я никак не могу объяснить всего того, что происходило с нашей дочерью, поскольку сама ничего не знаю.
Еще пару минут тело женщины сотрясалось от слез. При этом Трэвис просто сидел, потупив взгляд.
В этот момент декорации кухни семьи Смит сменились старым домом, в котором он рос. Сейчас, сидя за столом и держа в руке кружку теплого кофе, он вспоминал, как он сидит в шкафу и слышит ругань из-за стены. Он не слышит слов. Своими маленькими руками он старается зажать уши как можно сильнее, так, чтобы наступила тишина. В шкафу, который был его "Камелотом", его защитой. Но эта ругань достает его даже здесь.
– Кто он такой?! – слышится крик отца, лицо которого превратилось в серую непонятную точку.
– Я не понимаю, о ком ты говоришь? – кричит в ответ мать.
– Не смей мне лгать...
А потом этот звук. Глухой звук ударов. Хлопки и вскрики матери сменяют друг друга. В этот момент маленький мальчик прижимает свои руки к ушам все сильнее и сильнее. Но скоро все кончится. Отец уйдет и больше не вернется. Он даже не попрощается с ним. Его место скоро займут другие. Их будет много. Толстые и худые, низкие и высокие. Кто-то хочет стать Трэвису другом, кто-то совсем его не замечает. Все, что их объединяет, это то, что они не отец. Кто бы ни пришел и как долго бы ни был в их доме, он не заменит отца.
И сейчас, смотря на себя сейчас, он видел себя таким же случайно зашедшим человеком, который, совершенно не подозревая, может разрушить чью-то семью. Стать тем мужчиной, которого Билл и Колин будут ненавидеть.
Кейт наконец успокоилась. Сделав пару глотков кофе, она вытерла остатки слез.
– Прости, Трэвис. Ты не должен был все это слышать. Это не твоя вина. Все наладится, – сказала женщина, улыбнувшись. – Спасибо, что ты меня выслушал. Для меня это очень важно.
– Я даже не знаю, что тебе сказать... – угрюмо промолвил офицер.
– Ничего и не говори. Просто я боюсь, что могла помочь моей девочке, но не сделала этого... Может, я могла это предотвратить...
Он посмотрел на расплывшуюся тушь под глазами женщины. Офицер не хотел быть виноватым перед ней. Для него Кейт была все той же семнадцатилетней девушкой, вокруг которой вращался мир школы.
Трэвис не был ни хорошим учеником, ни выдающимся спортсменом. Все, что он умел в школе, это обольщать молоденьких девушек и доставать наркотики. Таких парней все считают классными, но при этом никто не хочет с ними общаться. Ему всегда были рады на вечеринках, но он никогда не был их частью.
Глядя на то, как на дискотеке Сэм обнимал ее, растворяясь в танце, Трэвис ощущал, что как бы он ни мечтал, он никогда не сможет дотянуться до "звезды" по имени Кейт. И как бы он ни старался, ни один из миллионов способов соблазнения, которые с легкостью сводили с ума других девушек, на нее совершенно не действовали. Она была частью совершенно иного мира. Ни Кейт, ни кто-либо другой никогда даже не подозревал, что Трэвис Брук, один из самых заядлых ловеласов школы, "рубаха парень", готов был перевернуть весь мир ради нее.
И вот спустя два десятка лет он сидит у нее на кухне. Кейт делится с ним всем самым сокровенным, самым важным. Ей не с кем разделить свою боль, кроме как с ним.
Трэвис смочил теплым кофе сухость во рту.
– Я не должен тебе этого говорить... – офицер опустил глаза и посмотрел на свои огромные руки, кончики пальцев которых были желтыми от никотина.
Кейт почувствовало дрожь во всем теле. Женщина была похожа на кошку, которая смотрит на добычу. Затаив дыхания, она готовилась к прыжку, при этом боясь спугнуть добычу.
– Расследование еще ведется, но уже можно кое-что сказать. Я не уверен, что сейчас для тебя подходящий момент узнать подробности, они могут тебя шокировать. Может, я не лучшая кандидатура для сообщения таких новостей.
– Но никого другого я не хочу слушать, – пожимая руку полицейскому, сказала женщина.
– Хорошо, – кивая головой, сказал офицер. Он хотел сделать пару глотков из чашки, но она была уже пустой. – В крови было большое количество алкоголя. Из образца волос было установлено, что перед смертью Скарлетт употребляла наркотики. Точнее марихуану. Это также доказывают показания свидетелей.
– Чьи показания? – осторожно спросила Кейт.
– В ночь перед убийством Джонни разговаривал со Скарлетт на парковке. Он говорит, что она курила "траву". С его слов, девушка сказала, что это первый и последний раз. Я пока не уверен, правду ли она говорила, или, может, она уже давно употребляла...
– Нет, – грубо сказала женщина.
– Хорошо. Кейт, я знаю, что это тяжело узнать...
– Все хорошо. Просто я бы заметила, если бы она...
– Кейт, – Трэвис положил свою руку поверх ее, – все матери думают, что знают своих детей лучше всех. Но, как показывает практика, это редко оказывается правдой.
Женщина вытерла слезы, окончательно размазав тушь по всем щекам.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Кейт, ты знала, что Кейт уже месяц как не общалась с подругами?
Женщина отрицательно покачала головой.
– Я взял показания у ее подруг. Моника и Фиби утверждает, что Скарлетт не общалась с ними все лето, как и с Джонни.
– Но она каждые выходные уезжала на вечерники и оставалась ночевать у подруг. Так она мне говорила...