Глава 6
Леа переписала всё, что он принёс, закрыла книгу и отложила в сторону.
— Давай поговорим, — сказала она.
Харуун молча глядел ей в глаза. Когда Леа начинала со своего «давай поговорим», это значило, что разговор, о чём бы он ни был, снова может зайти в тупик из-за упрямства их обоих.
— Ты не боишься? — спросила Леа.
— Мне нечего бояться, — ответил Харуун.
— Хочешь быть свергнутым?
— Меня бесполезно свергать? Ради чего?
— Ради того железного ящика с монетами, что стоит в школе?
— Уж если кого и надо свергать ради монет, так это тебя. Ты же носишь ключи от него.
— Я просто ношу ключи, и все это знают. А ты — король.
— И что? Кто-то тоже хочет стать королём? Ну, пусть побегает с моё, покомандует, последит за всем. Кто-то хочет загрести себе все монеты? Зачем? Что на них можно купить?
— Свиней. Второй этаж своего дома. Харуун, в прошлом было именно так, и видят боги, я не хочу повторения.
— Свиньи не продаются, они принадлежат всем. Второй этаж тоже, потому что тому, кто его занимает, будет негде жить. Тогда какой смысл? Да и разве каждый знает, что эти монеты значили?
Леа постучала пальцем по книге.
— Смотри, Харуун. Проще простого взять всё это и объявить своим. Заставить отдавать часть еды и воды.
— Знаю. Но один человек столько не сожрёт, а если сожрёт, никому это не понравится. Ну и лопнет он в итоге, да. Мы всё это уже проходили. И боги сказали, что больше такого видеть не желают.
— А сейчас кто-то верит в богов? — спросила Леа тихо. — Когда они так долго молчат?
— Ты веришь?
— Древние были мудрее нас, — проговорила она. — И те, кому было откровение, не могли врать. Мы все знаем, что больших людей сбросили с небес, потому что там им не место. Что если попытаться прибрать к рукам весь город — это и есть попытка снова забраться на небо? Люди стали забывчивы, даже маленькие...
— Кому нужно владеть городом, тот сначала попробует склонить на свою сторону всех жителей, — рассудил Харуун. — Иначе он захватит кузницу, но не захватит кузнеца — и что тогда?
— Тогда он захватит его детей, — проговорила Леа. — Харуун, тебе нужен наследник.
— Вот те раз! — удивился король. — Сначала говоришь, что детьми можно шантажировать, а потом — что мне как раз нужны дети. Я чего-то не понимаю?
— Не понимаешь того, что королевская власть передаётся по наследству! Не станет тебя — кому она перейдёт?
Слова её звучали правильно, она призывала Харууна к порядку, заведённому веками, но суть её речи королю категорически не понравилась.
— Столько лет об этом никто не вспоминал — и вот! С чего ты вообще об этом заговорила? Кто-то собирается меня свергнуть? Ты что-то знаешь?
На секунду его кольнуло страхом, что она вправду пытается предупредить его о заговоре, так сказать, по старой дружбе. И если есть заговор, то нужно ходить оглядываясь. Но кто мог такое провернуть? А время-то удобное: верная Джанин едва видит дальше своего пуза, на носу уборка урожая, когда все будут заняты с утра до поздней ночи... Да ещё и Туркас, чтоб ему провалиться!
Уж не подкармливал ли кто Туркаса всё это время? Если так, то подозрение в измене падает в первую очередь на самих охотников...
— Я ничего не знаю, — проговорила Леа, как будто вторя его мыслям, однако не догадываясь, что Харуун уже успел заглянуть гораздо дальше, чем она. — Но вернулся Туркас. Даже я понимаю, что он таким образом открыл дверь с той стороны. Люди захотят выслушать его. Ты знаешь, по какому поводу будет суд. Харуун, мы сидим в повозке, которая катится с горы, потому что свиньи, её везущие, сошли с ума. И я не знаю, будем ли мы живы, когда окажемся внизу.
— Не держи людей за идиотов, — резко возразил Харуун. — Это в прошлое время брат шёл на брата, а сейчас разве одна половина города может подняться на другую?
— Туркас убил Маркуса из-за лишней меры воды, — сказала Леа. — И Туркас вернулся.
Харуун сжал кулаки.
— Я выслушаю Туркаса, — сказал он глухо. — И весь город выслушает Туркаса. А потом город решит.
Он встал, резко отодвинув табуретку.
— И тебе лучше тоже прийти, когда он будет говорить, — сказал он и вышел на улицу, не прощаясь. Леа молчала за его спиной все время, пока закрывалась дверь, хотя он был уверен, что она пожелает ему доброй воды.
Разговор раздосадовал его. Харуун рьяно выполнял свои обязанности короля и раньше считал, что этого было достаточно. Мысли, что кто-то может быть этим недоволен, он старательно гнал от себя прочь.
Куда пойти дальше, Харуун пока не знал, поэтому он просто вышел за калитку и несколько минут стоял на улице возле дома Леа. До принятия в ученики оставалось порядочно времени. Посланник с новостями насчёт Нэма и Энни ещё не прибыл. И Харуун, движимый беспокойством, решил подняться на городские стены.
Они окружали город с незапамятных времен, защищали его от ветра и диких зверей. Кирпичи, из которых они были сложены, позеленели и покрылись мхом, но если присмотреться, можно было заметить, в каком месте новые стены, построенные после падения больших людей с небес, смыкались со старыми, возведёнными ещё в их время. Там цвет и структура кирпича заметно отличались. Можно было видеть и заложенные кирпичом окна. Иногда Харуун задавался вопросом, насколько же большими были дома людей, которые жили тут раньше, и каковы были они сами. Старики рассказывали предания, что здания доходили до облаков, наверное, с их крыш люди и поднимались прямо в небо, размахивая широкими крыльями... Впрочем, никто из ныне живущих не мог точно сказать, что творилось на земле в незапамятные времена.
По лестнице, приставленной к стене, Харуун забрался на самый верх и выпрямился, осматривая открывшиеся ему два мира. Справа он видел улицу и крыши домов своего города. Видел, как ходят люди, занимаясь своими повседневными делами. С высокой точки можно было рассмотреть, что дома построены на фундаментах больших зданий, можно было даже рассмотреть противоположный край городской стены. За ней, невидимое отсюда, расстилалось тщательно охраняемое поле пшеницы, отвоёванное у леса и обнесенное стеной пониже. Слева же открывалось море леса, там верхушки деревьев колыхались под ногами, между ними сгущалась пугающая зелёная темнота, и до горизонта виднелся один только дикий заросший лес.
Справа жили люди. Они работали, смеялись, рожали детей, толкли в ступках лекарственные травы, разминали для фильтров уголь, который вытаскивали из костров, мололи пшеницу, растили овощи, делали бумагу из древесных опилок, учились в школе, становились взрослыми, охотились, перенимали у мастеров свое будущее ремесло. Там была жизнь.
Слева была смерть: острые клыки, непроходимые леса, глубокие топи, и так до бесконечности, до горизонта, до самого неба, которое так и не покорилось людям до конца.
Харуун взглянул на ту частьстены, которая была сложена из новых кирпичей. Он мог точно сказать, гдезаканчивалась улица в древние времена: вот она, упиралась прямо в стену. Идальше, за стеной, росли деревья, теснясь точно на том пространстве, котороебыло раньше пустым. На обломках зданий расти было тяжелее, кроны смыкались тамне до конца, обозначая места, где раньше были дома, не давая забыть, что людине всегда были маленькими. Харуун попытался представить на месте бесконечноголеса бесконечный город — и не смог.