Тени Лондона | ЧЕРНОВИК

В тот злополучный день Ирэн удалось добраться до обочины и поймать попутку.

Семейная пара, ошарашенная видом выбежавшей из леса девочки, которая махала руками и была измазана рвотой, все же остановила красную «Мини». Первым, что разглядела Ирэн на лицах незнакомцев оказался холодный ужас с каплей отвращения. Круглые глаза и раскрытые рты.

В фильмах ужасов парочке следовало бы вдавить педаль газа в пол и умчаться прочь, чтобы нечто из леса не отведало их плоти. Так Ирэн пошутила бы, но тогда, стоило задней двери отвориться, с губ неудержимым потоком начали рваться мольбы, наверняка сопровождаемые запахом содержимого желудка, цвета засохшей крови.

Ирэн чувствовала стыд, но страх, от которого судорожно стучали зубы, прятал его глубоко внутри, так глубоко, что девочка была готова разрыдаться и встать на колени, лишь бы поскорее убраться прочь. Сколь бы далеко это «прочь» не находилось.

– Крошка! Ну-ну, – обернувшись, в попытке унять уже накатывающие слезы, начала было женщина, сидящая на переднем сиденье, – скорее садись.

Ирэн послушно забралась внутрь тесного салона. В нем пахло приторно. Приторно, как у Гилберта. Гилберта, которому продырявили череп.

Женщина с темными волосами, подвязанными платком, тут же принялась озабоченно расспрашивать Ирэн. От сотни вопросов, которые незнакомка тараторила без умолку, у Адлер запульсировало в висках. Все они смешались в липкую кучу, ей удалось различить только:

– Где твои родители? Как ты оказалась в лесу?

– Они умерли, – тихо произнесла Ирэн, понимая, что запоздала с ответом.

Вопросы тут же стихли, будто ответ Ирэн повесил на мир ярлык траура, только мужчина за рулем прибавил звук играющего радио, чтобы разбавить гробовую тишину. Под звуки джаза и звона в голове Ирэн ясно осознала, что вновь оказалась без крова и уверенности в ближайшем будущем. Снова стала «счастливицей» судьбы.

Уже тогда, сидя в машине незнакомой семейной пары, Ирэн догадывалась, что в заголовках газет в ближайшие же дни окажется известие о случайной смерти.

Никто и никогда не раскроет это преступление, потому что она не при каких обстоятельствах не сунется в полицию, а местным следователям подобные дела очевидны и безразличны. «Обычное самоубийство», – скажут за стойкой в полицейском отделении они, если кто-то из местных, обратившихся по поводу кражи, вдруг спросит.

Вот так Ирэн похоронила страшную тайну, Стив Гилберт канул в лету, а цирк сменил владельца.

Приход нового хозяина мог означать одно: возвращение в детский дом. Владельцы откажутся брать опеку и содержать Ирэн, потому что отсутствие цирковых навыков быстро всплывет наружу, а прибирать за животными ей не позволят из-за юности.

Вернее, означал бы, если бы те самые незнакомцы не удочерили крошку Адлер, но обо всем по порядку.

Когда «Мини» подкатила к кованой арке ворот цирка, Ирэн решила, что больше никогда не увидит ни женщину с повязкой, ни ее молчаливого спутника, так что бумажку с номером телефона, которую ей вручила женщина, благополучно убрала в дальний карман.

Новые владельцы, вернее, как оказалось, прежние совладельцы, объявились быстро, потому что каким бы сомнительным ни был их коллектив, денег шоу приносили немало.

В первый же день разодетые в костюмы то ли близнецы, то ли чересчур похожие двойняшки устроили собрание местных обитателей, где многие незамедлительно стали жертвами сокращения: было решено отмыть репутацию шапито, поднять его на новый уровень, избавившись от неугодных, «грязных» лиц. Мария больше не проводила занятий, ее заменили на других преподавателей, было решено пригласить новых артистов.

Под давлением перемен некоторые «старички» приняли решение уйти по собственному желанию, несмотря на неизвестность, ждущую на улицах Лондона. Гилберт обещал беспризорникам пускай хлипкую, но безопасность. Доверия же к пришедшим бизнесменам у старых обитателей не было совсем: буржуазия не могла понять бедный пролетариат.

Как официальная приемная дочь, Ирэн, можно сказать, оказалась для новых владельцев неприкасаема: они не могли избавиться от нее до приезда опеки. Тем не менее, итог был один: в течение трех дней она покинет цирк. Грустила ли она? Уход друзей и неприветливые предвзятые новички сделали свое дело – души в их цирке не осталось совсем. Последние время Ирэн общалась только с Калебом, который, на удивление, последовал совету и собрал сопли в кулак. Он и не думал покидать цирк.

На что она потратила отведенный законом срок? Разумеется, пару часов – на сбор нескольких футболок и штанов, пару – на прощальное общение с теми, кто пережил смену Стива на Джима и Джона, так цирковые в шутку звали новых владельцев, потому что мало кто различал их на лицо. Отдельно Ирэн попрощалась и с Калебом.

К концу третьего дня, пока опека не появилась в стенах шапито, у Ирэн осталось всего одно незаконченное дело, о котором она неделю назад и подумать не могла.

Так что теперь юная Адлер, пытаясь перебороть гордость, стояла перед ближайшей телефонной будкой, в нерешительности держа ту самую мятую бумажку с номером. Она редко просила о помощи, еще реже признавала ее необходимость. Однако, когда с одной стороны поджидает невкусный суп на обед в детском доме, а с другой – призрачно мерещится теплое пристанище, гордостью можно и поступиться.

Альма и Мартин оказались хорошими людьми, в этом Ирэн убедилась, когда красная «Мини» забрала ее с собой, когда Альма сообщила, что уже связалась с соцслужбой и попросила оформить временную опеку.

Пара жила в сносном двухэтажном доме с широким крыльцом, на котором стояло кресло-качалка – первое, что Ирэн заметила в окно автомобиля, подъезжая к своему новому пристанищу. По правде сказать, сносным юная Адлер считала любой дом, выглядящий лучше шатра, в котором ей пришлось провести несколько лет своей жизни.

Ирэн помнила первое утро здесь: запах кофе и звон посуды. Она всю ночь провела на удобном матрасе, под теплым пуховым одеялом, в комнате, где на стенах не было трещин от холода, не дуло от окон.

За завтраком Альма под тяжелый вздох мужа осторожно предупредила:

– Сегодня приедет социальная работница. Просто поговорит с нами, посмотрит, как ты тут.

– Я знаю, – ровным тоном ответила Ирэн. – Они хотят решить, оставить ли меня у вас.

Если бы не звонок, Альма наверняка спросила бы, хочет ли сама Ирэн остаться. И, разумеется, Ирэн скромно ответила бы, что пока не решила. Даже если бы решила твердо на все сто.

Это Альма уговорила Мартина оформить документы, чтобы девочка жила у них.

Мужчина сопротивлялся недолго. В свои тридцать пять у них с женой до сих пор не было детей, хотя Альма так о них мечтала, только здоровье, к сожалению, не позволяло.

Муж постоянно твердил ей, что чужих детей не приемлет и не намерен тратить на них нажитое собственным трудом состояние, но в одну из ссор Мартин наконец сдался, позволив пополнению в семье произойти.

Заведи они котенка, количество проблем, определенно, уменьшилось бы, но они выбрали ее, юную сиротку Адлер. Альма выбрала. И уже за это Ирэн готова была считать женщину своей второй матерью.

Стива никогда не интересовала ее судьба. Когда он навещал ее в приюте, он всего-навсего собирал информацию, досье на нового члена цирка. И этот новый член должен был соответствовать ряду пунктов: юный, юркий, одинокий.

Как только жертва обнаружилась, Гилберту оставалось втереться в доверие, а что может быть эффективнее конфет и лучезарной улыбки против ребенка?

В любом случае, Альму вряд ли интересовали выгоды от пребывания Ирэн в их доме. Она занимала комнату, пользовалась их ванной, ела продукты из их холодильника. В конце концов, нуждалась в заботе, внимании и всем том, что обычно требовалось ребенку ее возраста. Взамен же, помимо простого обитания, могла дать лишь общение и то, что считала проявлением любви.